Черный Принц. Наперекор судьбе (джен)

К счастью, на площадку вышел не директор, чего я подспудно ждал, а профессор Флитвик:

— Я знал, что найду тебя здесь, Северус. Некоторые привычки не меняются, — удовлетворённо произнес он, заметив меня, и подошёл поближе. — Прости мою назойливость, но нам необходимо поговорить. И лучше — без свидетелей.

Я слегка подвинулся, освобождая ему место на каменной скамье.

— К вашим услугам, профессор.

— Филиус, с твоего позволения, — он ловко забрался на довольно высокое для его роста сиденье, — можешь звать меня просто по имени, Северус, так будет намного проще. Мы же теперь коллеги.

— Не уверен, что смогу сразу перестроиться, сэр.

Я невольно улыбнулся. Маленький профессор Чар всегда вызывал искреннее уважение. Он был прекрасным преподавателем и просто добрым человеком. И его тепла хватало на всех: и воронят, и учеников других факультетов. В отличие от той же Макгонагалл, он никогда не делал различий. И был всегда справедлив.

— А ты постарайся. Мне будет приятно, — он мягко улыбнулся мне в ответ и продолжил уже серьезным тоном: — Я очень рад, что именно ты получил должность декана, Северус. Положение крайне серьезное. Слизерин умирает.

— Что вы хотите этим сказать? — я не мог скрыть своего удивления; на педсовете об этом не упоминалось, разве что директор сетовал на небольшое количество учеников. Да и наедине Дамблдор даже не намекнул на проблемы факультета.

— То, что сказал. Благородный Дом Слизерин на грани исчезновения, — отчеканил Флитвик. — Как ты уже слышал, с каждым годом на этом факультете становится все меньше учеников. На сегодняшний день их осталось всего двадцать восемь. Горькая ирония — точно по числу чистокровных семейств. Да и это количество осталось за счёт старшеклассников, не пожелавших покидать родной факультет. За последние пять лет только треть волшебных семейств, считающихся темными, отдали своих детей в Хогвартс. Из них половина истинных слизеринцев поступили на Рейвенкло, часть ушла к Помоне, в основном девочки, и лишь самые стойкие выбрали факультет змей. Не удивлюсь, если в этом году у тебя вообще не будет первокурсников. В прошлом их было только двое.

Да уж. Действительно, ничего хорошего; когда директор упомянул о недоборе, я и предположить не мог, что детей так мало. В год моего поступления Дом Слизерин насчитывал восемьдесят пять человек. В иные годы эта цифра доходила до ста. Больше десяти на каждом курсе.

— Это печально. Но чем я могу помочь? Вряд ли мое присутствие станет достойным стимулом для выбора.

Флитвик покачал головой.

— Ты сможешь их защитить. Или, если тебе угодно, научить защищаться. Я всегда восхищался твоей стойкостью, способностью противостоять обстоятельствам. Сейчас им нужен именно такой декан: способный сплотить детей вокруг себя и дать достойный отпор окружающим.

Я просто не верил своим ушам: всегда мягкий и добродушный профессор призывает меня чуть ли не к военным действиям? Прямо в Хогвартсе?

— Но это же школа, профессор! А не действующая армия. Вы предлагаете воевать с детьми других факультетов?!

Флитвик вздохнул и грустно посмотрел на меня.

— Дети жестоки, Северус. А дети победителей — особенно. Они чувствуют моральное превосходство над отпрысками побежденных. Их не сдерживает ни жалость, ни милосердие. Какое может быть милосердие к врагу? К воплощению зла? К темным волшебникам? Для них не существует оттенков: темное всегда темное, а светлое — светлое. Никаких исключений. Мы с Помоной по мере сил удерживаем своих подопечных от конфликтов. Правда, это не всегда удается. Но они хотя бы знают нашу позицию в этом вопросе. Так что с Рейвенкло и Хаффлпаффом, думаю, у тебя будет не слишком много проблем. А вот Гриффиндор...

Флитвик покачал головой и, помолчав с минуту, как будто подбирая слова, продолжил:

— Минерва и Альбус считают, что я преувеличиваю. Храбрые гриффиндорцы в их глазах не могут быть жестокими. Они же просто милые дети. Шалуны. Отвага и дерзость в их крови. Впрочем, не мне тебе рассказывать. А Слагхорн никогда не был опорой для своего факультета.

Это было истинной правдой. Мои столкновения с Мародерами часто заканчивались в Больничном крыле, но ни Слагхорн, ни Макгонагалл не придавали этому большого значения. Только когда я оказался перед смертельной опасностью, столкнувшись с оборотнем, директор посчитал инцидент достаточно серьезным, чтобы вмешаться самому. Да и то лишь потому, что если бы информация о пребывании оборотня в Хогвартсе стала известна, пострадала бы его репутация. Дело спустили на тормозах, а Джеймс Поттер стал практически героем, спасшим своего одноклассника. Мне же рекомендовали молчать и не шляться по ночам. А мой собственный декан и вовсе закрыл на это глаза.

Учитывая же теперешние обстоятельства, уверен, он и пальцем не шевельнул бы в защиту своего Дома. Семьи в опале... а Слагги всегда питал слабость к власть имущим. Возможно, он оберегал самых родовитых — будущее так изменчиво, — но не думаю, что очень усердствовал.

Учеников просто некому было защитить. Они оказались никому не нужны и противостояли врагам как могли, каждый сам за себя. Холодный нейтралитет. "Живи сам и не вмешивайся в дела других, пока тебя не попросят". Одно из негласных правил Дома Слизерин. Но при нынешних обстоятельствах оно едва ли оправдано.

Жаль, вот только спасать этих несчастных детей у меня сейчас не было времени. И сил. Слишком много проблем навалилось разом, и ввязываться в Хогвартские междоусобицы я просто не имел морального права. В конце концов, я ничего не должен чистокровным. Мне никто никогда не помогал, разве что в знак особой милости забывали ткнуть мордой в статус, и относились соответственно. Но Флитвику было незачем знать о моих планах. Жаль было его разочаровывать, но оставалось только надеяться, что после меня на это место придёт более достойный.

— Приложу все усилия, профессор, но ничего не могу обещать. Я довольно плохо схожусь с людьми, а уж с детьми... — я развел руками.

— Дети ценят правду, Северус. Если они увидят твою искренность, проблем не будет. Скорее всего, это произойдет не сразу, но я верю в тебя. Вот уж не думал, что Альбус сделает такой великолепный выбор. Он, между нами говоря, никогда не разбирался в людях. И вдруг... — Флитвик покачал головой. — Нет, это лучшее его решение за последние годы. И своевременное. Ты — истинный слизеринец, магия этого Дома поддержит тебя. В этом у меня нет сомнений.

— Но не лучше ли было бы для всех, если бы в Хогвартсе осталось только три факультета? — задал я давно волновавший меня вопрос. — Поймите меня правильно, профессор, — противостояние между Слизерином и другими Домами было всегда. Пусть и не в таких масштабах. Не проще ли было жить без этой вечной войны?

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — маленький профессор горячо схватил меня за руку. — Если умрет Слизерин, магия Хогвартса постепенно иссякнет. Пусть не сразу, но через пару поколений этот замок обречен на запустение. Это же элементарно, Северус, как ты можешь этого не знать? Впрочем, это не твоя вина. Вот как можно было исключить из программы обучения Основы магии?!

А вот это было уже интересно. Я всегда подозревал, что распределение на факультеты связано не только с храбростью гриффиндорцев или добродушием хаффлпаффцев. Вот только ни о чем конкретном нам не рассказывали. Странно, но об истоках самой Магии нам не рассказывали, лишь вскользь упоминали на ЗОТИ и трансфигурации, да и то лишь когда это было связано с определенным заклинанием. Возможно, в прошлом такие предметы были, но во время моего обучения все свелось к заучиванию заклинаний и пассов волшебной палочкой. Отец в самом начале моего ученичества просто схватился за голову, обнаружив, насколько скудны мои знания в теории магии. И это притом, что Хогвартс я закончил, как уже упомянул сегодня Дамблдор — блестяще!

— То есть вы хотите сказать, что четыре факультета как-то связаны с четырьмя стихиями, на которых основана гармония Магии? Я вас правильно понял? Я всегда считал, что это деление чисто номинальное...

— Нет!

Флитвик резко ударил кулаком по камню скамьи. Никогда прежде мне не приходилось видеть его таким взволнованным. Судя по бурлившим в нем эмоциям, этот вопрос очень его беспокоил:

— Основатели заложили в эту школу магию четырех стихий, четыре стороны света. С единственной целью — сконцентрировать Магию в этих стенах. Лишь в этом случае любой волшебник сможет учиться здесь наиболее плодотворно. Это основа основ! И отрицание хотя бы одной из них приведет к разрушению всего здания. Я не понимаю, почему Альбуса так мало занимает эта проблема! Я не раз говорил ему об этом, но он лишь уверял, что все исправится само собой!

"Хм. Я как раз понимаю, что Дамблдора меньше всего волнует, что случится лет через сто-двести. У него сегодняшних проблем и забот более чем достаточно. Да и вряд ли он рассчитывает прожить до разрушения магии Хогвартса. Как говорится: после меня — хоть потоп".

— Так что я очень надеюсь, что у тебя все получится, Северус, — заметно успокоившись, продолжил Флитвик. — Если тебе понадобится помощь — можешь на меня полностью рассчитывать.

Профессор поднялся и на прощание пожал мне руку.

"Жаль, что мне не суждено оправдать его надежды".

* * *

Временно я здесь или нет, но тем же вечером я решил обойти подземелье, принадлежащее моему Дому. Надо же было посмотреть, все ли готово к приезду детей? Флитвик был прав — следы запустения четко просматривались в этих коридорах. Большая часть спален факультета была запечатана. Да и те, что были открыты, представляли собой малопривлекательное зрелище. Неужели Дамблдору настолько все равно, как будут жить ученики? Столько грязи накопилось за лето, а тусклые решетки каминов говорили о том, что их не чистили с холодов. Призвав эльфа, я велел ему немедленно начинать генеральную уборку, чтобы к приходу учеников все было готово. Особенно меня беспокоила сырость в спальнях. Не хватало еще морозить детей, честное слово! Эльф бросил на меня удивленный взгляд, как будто в моих распоряжениях было что-то необычное, и с поклоном исчез.

Осмотрев ванные комнаты на женской половине — здесь, к счастью, всё оказалось стерильно чистым, — я направился в гостиную.

И тут в памяти всплыла давняя история из моей юности, да так ярко, что я невольно остановился и внимательно посмотрел на стену между дверями спален девочек.

"Нет, ну надо же такое вспомнить! В детство я впадаю, что ли?"

Как и во всяком уважающем себя Доме, на Слизерине существовало множество легенд и мифов. От невероятных, страшных и таинственных до вполне правдоподобных. Например, о том, что Кровавый барон ходит на свидание к Серой даме один раз в год, в годовщину её смерти. И каждый раз ее душит, режет или вешает — в зависимости от фантазии рассказчика. Или об осколке первой волшебной палочки Мерлина, который, по твердому убеждению слизеринцев, заканчивал именно наш факультет. Этот самый осколок, по поверьям, торчал в потолке одного из коридоров, как он туда попал, версий тоже было множество, но все они сходились к тому, что тот, кто найдет эту щепку, обретет могущество.

Но особенно ярко почему-то запомнилась ходившая среди мальчишек легенда: якобы в женской половине, между комнатами старшекурсниц, находится проход в спальню самой Морганы, ни больше ни меньше, а там... Что там — история умалчивала, но, судя по всему, немыслимые сокровища. Или скелет самой Морганы. Или портал, ведущий прямиком в ад. Девчонки на настойчивые просьбы провести в святая святых для детального поиска лишь таинственно улыбались и отвечали категорическим отказом, что только подогревало наш интерес. Глупая, в общем-то, легенда: откуда было взяться спальне древней ведьмы в Хогвартсе? Но этот, вполне логичный, вопрос нас интересовал мало, гораздо интереснее было строить предположения о том, что там находится. Жаль, что прорваться к спальням наших красавиц по обычной лестнице никто из нас не рисковал, — идиотов среди слизеринцев не водилось. Наши милые гадюки знали толк в запирающих чарах. По-моему, к ним никогда не заходил даже сам декан, впрочем, он-то как раз туда меньше всего и стремился.

И вот сегодня появилась уникальная возможность развенчать этот миф.

"Видимо, что-то в воздухе подземелий: начинаю впадать в детство. А почему нет? Чем я рискую, если поищу немного? К тому же, пока ученицы не появились, сделать это гораздо удобнее. Нет, я практически уверен, что никаких тайн здесь нет и никогда не было, но все-таки..."

Все-таки я стал медленно, дюйм за дюймом, рассматривать стену между девичьими спальнями. Более глупое занятие трудно было вообразить, но, когда я уже практически решил бросить эту затею, странная щель в кладке привлекла мое внимание.

Еще пять минут ушло на то, чтобы разобраться, как открыть эту дверь. В том, что это была именно дверь, я уже не сомневался. Обычные заклятия ничего не дали, но сложность задачи только подхлестнула азарт. И усилия вскоре увенчались успехом: стоило провести палочкой по едва заметному контуру, как я услышал слабый звон и стена расступилась.

Затаив дыхание, я сделал шаг. Это действительно была когда-то спальня. Морганы или нет, теперь было невозможно судить, но явно женская. Кровать, тумбочка, шкаф, трюмо с зеркалом — все под многолетним слоем пыли. Судя по всему — наши девчонки не открыли секрета своим младшим подругам. А может, и сами не знали — по пыли было сложно определить, сколько лет сюда никто не входил. Скелета на постели не было, как и сокровищ — я на всякий случай все же заглянул в шкаф — спальня как спальня. Таких брошенных помещений в этом замке было полно. Осмотрев для очистки совести тумбочку, я развернулся, чтобы уйти. Тайна оказалась до обидного неинтересной.

Но вдруг тусклый блеск зеркала отчего-то привлек мое внимание. Подойдя чуть ближе, я рассмотрел литую чугунную раму, покрытую полустертыми рунами. Почти ничего нельзя было различить, до того оно было запыленным, но что-то в туманной поверхности настораживало. Уроки моего отца не прошли даром, предчувствия меня не обманули: смахнув бахрому паутины, я от удивления присвистнул — сквозное зеркало! Ни больше ни меньше. Так вот что скрывали вредные девчонки! При более детальном осмотре оказалось, что оно настроено на помещения Хогвартса. Осторожно проведя палочкой по рунам на раме, я стал вглядываться в мелькавшие передо мной картинки: большинство помещений я просто не узнал, да и темно было, но вот показался Большой зал, оранжерея, класс трансфигурации. Вот повезло! Похоже, оно показывало любую комнату, лишь бы в ней была отражающая поверхность. Но детально можно было изучить и чуть попозже. Ясно одно — это сокровище нельзя было здесь оставлять. Грех не воспользоваться таким подарком судьбы. Осторожно сняв зеркало со стены, я подхватил его под мышку и направился к выходу.

Но это оказался не последний сюрприз дня. Едва я, все еще прижимая добычу к груди, зажег факелы под потолком, меня привлекла довольно большая тень, зависшая перед окном в дальнем углу комнаты. Надо сказать, все окна подземелья Слизерин выходили на Черное озеро. В детстве я часто представлял себе, что нахожусь на борту потопленного судна, а вокруг безмятежная гладь океана. Конечно, живности, обосновавшейся в озере, было далеко до морских обитателей. Здесь не водились ни акулы, ни пестрые коралловые рыбки, ни скаты с медузами. Но зато были огромный кальмар и гриндилоу. И их хозяева: уродливые русалки с весьма скверным характером. Они, правда, практически никогда не появлялись под нашими окнами и не шли на контакт, предпочитая глубину подальше от глаз людей. Так что я был очень удивлен, когда, подойдя поближе, убедился, что одна из наяд сейчас буквально висит передо мной в зеленоватой воде. Худая, даже скорее костлявая, фигура была облачена в какие-то лохмотья, а черные волосы змеились вокруг сморщенного личика. Только огромные темные глаза оказались удивительно красивыми. Как две сияющие звезды. Она коснулась ладонью стекла и заглянула мне в глаза.

"Водный народ приветствует Хранителя Андо Истар, главу Дома Слизерин!" — раздался тихий шепот прямо у меня в голове.

"Приветствую, леди, да будет с вами свет даже в зимний день!" — с трудом вспомнил я формулу приветствия речных наяд.

"И тебе легкой воды в лунную ночь, Хранитель! Помни о нас в день радости и час скорби. И мы не забудем тебя!"

Вильнув хвостом, она исчезла в глубине. Мне оставалось только гадать: меня приветствовали как Хранителя, сделав исключение для моей эльфийской крови, или русалки общались со всеми деканами водного факультета? Что-то мне подсказывало, что первый вариант более близок к истине.