Черный Принц. Наперекор судьбе (джен)

В гостиной Слизерина, вольготно развалившись в кресле, меня действительно ожидал гость. Это был пожилой мужчина довольно крупного телосложения. Грива густых, абсолютно белых волос красивой волной падала на плечи, на морщинистом бледном лице ярко выделялись прозрачные голубые глаза. На вид ему было далеко за семьдесят, но назвать его стариком просто язык не поворачивался, настолько мощной выглядела его фигура. Он был стар, но вовсе не дряхл. Мой гость был облачен в черную строгую мантию, а в руках сжимал крепкую трость с серебряной рукоятью в виде головы грифа. При моем появлении он, не поднимаясь с места, небрежно наклонил голову.

— Рад наконец познакомиться с вами, профессор Снейп. Позвольте представиться — лорд Флоренс Розье, к вашим услугам. Простите мою невежливость, но мои ноги не позволяют поприветствовать вас по всем правилам, — низким звучным голосом начал он. — Надеюсь, я не слишком настойчив в своём желании?

— Нисколько, лорд Розье. Для меня большая честь познакомиться с вами. Уроки на сегодня уже закончились, так что я в полном вашем распоряжении. Возможно, нам будет удобнее расположиться в более приватной обстановке? Скажем, в моем кабинете? — бросив взгляд на нескольких змеенышей, расположившихся в другом углу гостиной, предложил я.

Дети с преувеличенным усердием корпели над эссе, бросая время от времени любопытные взгляды в нашу сторону. То, что они не упускали ни единого слова из нашего разговора, сомнений не вызывало.

— Вы правы, там было бы удобнее, но я настолько хорошо устроился, что не особенно хочу двигаться с места. Подагра, драккл ее дери, ни одно средство надолго не помогает. В моем возрасте, должен вам доложить, все эти зелья, призванные излечить конечности, ударяют почему-то по голове. И волей-неволей приходится выбирать: ясный ум и калечные ноги или лошадиные конечности и туман в голове. Я выбрал голову, так что стараюсь поменьше нагружать мои старые кости. С вашего позволения, я бы остался здесь. Купол тишины меня вполне устроит.

Я кивнул и накрыл нас радужным пузырем, не позволявшим жадно прислушивающимся ученикам проследить за разговором.

Устроившись в кресле напротив, я внимательно посмотрел на гостя, предоставив ему самому начать разговор и пояснить причину своего визита. Он не заставил себя ждать.

— Я давно хотел познакомиться с вами, профессор Снейп. А недавние события лишь усилили мое давнее желание. Надо сказать, в дни моей юности я был довольно хорошо знаком с вашим дедом, лордом Сайрусом Принцем.

Он сделал паузу, как будто ожидал ответной реплики с моей стороны, но я ограничился легким кивком.

— Догадываюсь, что вы вряд ли были близки с Сайрусом. Ни для кого не секрет, что вы росли вдали от родового мэнора.

— Я не имел счастья быть знакомым с покойным лордом Принцем, сэр, — сухо ответил я. — С моим дядей, лордом Эвардом, я познакомился спустя несколько лет после его кончины.

— Жаль, — лорд Флоренс помолчал с минуту, — жаль, но этого уже не изменить. Тем отраднее видеть ваше фамильное сходство с дедом, да и с лордом Эвардом также. Кровь не вода, — глубокомысленно изрек он, не сводя с меня внимательных голубых глаз. — Вашего дядю я знаю гораздо меньше, чем его отца, лишь встречался несколько раз, — он усмехнулся, как будто вспомнил что-то забавное, но продолжил самым нейтральным тоном: — Весьма достойный человек. Он избегал общества, но всегда был желанным гостем в любом чистокровном собрании.

— Рад это слышать. Обязательно передам ему ваши лестные слова при первой же встрече.

Розье бросил на меня заинтересованный взгляд, но никак не прокомментировал это высказывание. Судя по всему, слухи о исчезновении лорда Принца дошли и до него.

— По правилам светской беседы мне сейчас надо было бы упомянуть всех наших общих родственников до пятого колена, — усмехнулся он, откидываясь на спинку кресла, — но, к сожалению, лишен этого удовольствия за неимением таковых. Принцы всегда держались особняком — ваш достопочтенный дядя был в этом далеко не единственным.

Меня немного позабавило желание этого старого фешенебля вести великосветскую беседу с жалким полукровкой. Все-таки грань между чистокровными семействами и такими отщепенцами, как я, была отмечена достаточно четко. Никогда прежде никто из окружения Темного Лорда не опускался до подобного, несмотря на мое довольно высокое положение в стане Пожирателей. Со мной всегда общались вежливо, но отстраненно, не упоминая о моей чистокровной родне, хотя о моем происхождении было известно практически всем, как будто само мое существование было чем-то постыдным и бросало тень на славный род. Хотя, с их точки зрения, все обстояло именно так.

Можно было подумать, что лорд Розье просто решил поиздеваться над жалким учителем, однако никакого пренебрежения к себе ни в его тоне, ни во взгляде я не заметил. Казалось, он получал удовольствие от непринужденного общения. Вот только тратить время на бесполезное сотрясение воздуха не входило в мои планы, я уже собирался плюнуть на условности и напрямую спросить своего гостя о цели его визита, но в этот момент он продолжил:

— Впрочем, я прекрасно понимаю, что у вас нет желания попусту болтать со стариком. Учитывая вашу занятость — это вполне понятно. Так что, с вашего позволения, я перейду к делу.

Я вежливо кивнул и весь обратился в слух.

— Как вы сами понимаете, я пришел сюда вовсе не с целью посетовать на отсутствие у нас с вами общих родственников. В конце концов, та веселая организация, в которой вы имели удовольствие состоять несколько лет и по вине которой мой сын погиб, а старший внук пребывает в стенах Азкабана, сплачивает покрепче кровных уз. Вы не находите?

Если он пытался застать меня врасплох резкой переменой темы разговора, то ему это не удалось. Я ожидал чего-либо подобного, учитывая, что ничего, кроме службы Темному Лорду, меня с этим семейством не связывало. Правда, был еще Феликс Розье. И я от души надеялся, что речь пойдет о его успеваемости. Увы.

— Я давно отошел от общества Вальпургиевых рыцарей, сэр. И стараюсь пореже вспоминать о том времени. Это не самые радостные воспоминания в моей жизни.

— Вас можно понять. Служба у одержимого — удовольствие, прямо скажем, ниже среднего, — кивнул лорд Флоренс. — Вам повезло, что вы смогли выбраться из этого дерьма, молодой человек. И почти без потерь. Нашему семейству повезло гораздо меньше. О, не стоит удивляться, — завидев мое изумление, добавил он. — В отличие от моего сына и внука, я никогда не питал никаких иллюзий насчет этого новоявленного Мессии чистокровных. Слишком свежа в моей памяти пламенная борьба Грин де Вальда. И крушение всех его идей. Должен вам сказать, что при всей своей колоссальной магической силе, — а я вовсе не склонен преуменьшать таланты Волдеморта, — ему далеко до неистового Геллерта. Какой размах, какая страсть! В огне этой страстной борьбы сгорели очень многие. И среди них мой отец и сестра Винда. Как видите, наше семейство сполна заплатило свой кровавый взнос, этого более чем достаточно. Я и мой внук Феликс — единственные Розье, избежавшие печальной участи наших родственников. Надежды на освобождение Эвана у меня почти не осталось. Бедный мальчик, за годы, проведенные в застенках, он почти лишился рассудка и вряд ли доживет до освобождения.

— Нет никакого способа освободить его?

Искренняя печаль этого сильного старика и его не свойственная для большинства чистокровных откровенность не могли оставить меня равнодушным. Эван Розье никогда не был моим другом. Он был фанатично предан Лорду и неимоверно жесток, но его деда мне было все же жаль. Лишиться сначала сына, погибшего в самом начале становления Темного Лорда в одном из рейдов, а затем и внука — непосильная ноша.

— Увы. Я сделал все что мог. На его руках слишком много крови. Мне удалось добиться отмены смертного приговора — даже это было совсем не просто, — но освободить его из заключения невозможно. Как ни прискорбно, но свой срок он получил вполне заслуженно, — лорд Розье постарался взять себя в руки и посмотрел мне прямо в глаза. — Я высоко ценю ваше сочувствие к нашим утратам, профессор Снейп, но пришел сюда вовсе не для того, чтобы перечислять все многочисленные беды нашей семьи. А чтобы поблагодарить вас.

— Поблагодарить? — я не скрывал своего изумления. — Но за что, сэр?

— А вы не знаете? — лорд Флоренс покачал головой. — Вы меня удивляете, молодой человек! Между тем все очевидно. Вот посудите сами: Феликс до конца октября этого года был буквально одержим идеями Тома Реддла. Страстно мечтал отомстить за отца, которого почти не помнит; за брата. Они для него были мучениками за идею, а сам Лорд — великим вождем. Ничто не могло поколебать его веры. Вы можете представить себе моё отношение ко всему этому? Феликс — последнее, что у меня осталось, и положить его на алтарь борьбы бесноватого полукровки вовсе не входило в мои планы. Но ничего изменить я не мог. Он предпочитал не слышать доводов разума. Я уже почти отчаялся достучаться до него. И вот, неделю назад, я получаю из Хогвартса очень странное письмо. Настолько странное, что я немедленно прибыл в Хогсмид, где и встретился со своим внуком. Ничего внятного он мне вначале не сказал, только повторял, что никогда не будет убивать. Никогда и никого. И спрашивал у меня то же, о чем писал в послании: можно ли служить Волдеморту и не убивать при этом? Вы представляете мое изумление? Я столько лет убеждал его выбросить из головы всю эту чушь. Все безрезультатно. И вдруг — такой прогресс!

Он замолчал, не сводя с меня насмешливого взгляда прищуренных глаз. Я попытался ничем не выдать свое отношение к чудесному преображению наследника рода Розье. Не дождавшись моей реакции, старик хмыкнул и продолжил:

— В конце концов мне удалось разговорить его. Это было гениально, профессор, я снимаю перед вами шляпу!

— А вы не находите мой метод несколько негуманным? — совершенно спокойно поинтересовался я. Если лорда Флоренса приводил в восторг мой ночной поход по улицам Ливерпуля, то это его личное дело.

— Негуманно?! Бросьте! Я обломал об этого мальчишку не один десяток розг. Все безрезультатно. Пытался говорить с ним, читал трактаты, орал, пугал Азкабаном, дементорами и ранней гибелью. Все тщетно! Ореол мучеников за идею — отца и брата — затмевал все мои доводы. Временами я приходил в отчаяние, мне хотелось взять его за ноги и трясти, пока вся дурь не высыплется из его глупой головы. Так о какой гуманности вы говорите?! Если бы вы добились того же эффекта при помощи кнута, я бы все равно назвал вас гением педагогики, можете мне поверить, — фыркнул старик. — Вы не представляете, как я вам благодарен! И уверен, что Рэф Трэверс скоро присоединится к моим словам. Поймите, эти мальчишки — все, что у нас осталось! Пока они были дома, мы еще могли как-то контролировать их стремления, с переменным успехом, но все же. Но после поступления в Хогвартс все стало намного хуже, в Феликса как будто бес вселился, честное слово. Он стал просто одержим местью и злобой. Не знаю, то ли нападки детей авроров довели его до такого состояния, то ли осознание своей принадлежности к Дому Слизерин, возможно, и то и другое. Несколько раз я беседовал с Дамблдором, но ничего, кроме туманных размышлений о любви и всепрощении, не услышал. Слагхорн и вовсе постарался побыстрее от меня отделаться. После этих встреч у меня даже возникала идея перевести внука в Дурмстранг, но Феликс был категорически против. И я не стал идти наперекор его желанию. Да и вряд ли это бы помогло. Атмосфера той школы не смягчила бы его характер, это уж точно. Так что ваше появление — настоящее чудо, спасение! И это не только мое мнение, можете мне поверить. Лорд Трэверс, мой старинный друг, полностью со мной согласен. Он непременно пришел бы сюда вместе со мной, но в данный момент находится на заседании Попечительского совета.

— Что?! — а вот это был действительно неожиданный удар.

— А как вы хотели, молодой человек? — усмехнулся лорд Розье. — Неужели вы думали, что мы позволим уволить человека, способного помочь нашим детям? Уволить на том лишь основании, что некоторым истеричным ублюдкам, уж простите мой французский, не нравится стиль его преподавания!

"Черт бы побрал тебя, старик".

Не выдержав, я застонал и схватился за голову. Мое поведение, весьма далекое от проявления горячей благодарности, почему-то совсем не удивило гостя. Он рассмеялся и продолжал мягким снисходительным тоном:

— Не надо так расстраиваться, профессор Снейп. Что делать, если это ваше призвание?

— Какое, к чертовой бабушке, призвание?! — рявкнул я, напрочь забыв все нормы этикета. — Неужели вы думаете, что я всю жизнь мечтал возиться с неадекватными детьми и учить их варить зелья от прыщей? Я — мастер зельеварения, драккл меня подери, мастер артефакторики и легилименции, в конце концов! По милости Дамблдора я сижу здесь как привязанный, и только появился призрачный шанс на освобождение, как приходите вы и уничтожаете в прах все мои надежды! Я не умею и не хочу учить детей! Неужели вы этого не понимаете? У меня есть неотложные дела, планы, а из-за этого проклятого преподавания абсолютно нет времени на их осуществление!

Я наконец выдохся и откинулся на спинку кресла. Напрасно я вот так все выложил совершенно незнакомому человеку, но в тот момент это меня совершенно не волновало.

— А теперь послушайте меня, — спустя довольно продолжительную паузу совершенно спокойно предложил лорд Флоренс. — Да, я прекрасно отдаю себе отчет, что молодому человеку, да еще и мастеру вашего уровня, совершенно нечего делать среди сопливых лоботрясов. Но я также понимаю, что для моего внука и других слизеринцев вы — невероятная удача, за которую надо хвататься обеими руками. Поэтому я, как слизеринец слизеринцу, предлагаю вам сделку. У всего в мире есть цена. Назовите ее.

— Вы хотите купить меня?! — от подобной наглости мне стало почти весело. За кого, интересно, этот чистокровный сноб меня принимал?

— Нет. Чтобы вас купить, у меня просто не хватит средств, — совершенно серьезно ответил лорд Розье. — Я хочу купить ваше время. И не за деньги, разумеется. Но у вас должно быть что-то, за что вы согласились бы расплатиться тремя годами преподавания в этой школе. О большем я вас не прошу, главное, чтобы мой внук закончил обучение здесь под вашим контролем. Назовите цену, а я буду думать, как ее уплатить.

— А если я попрошу о чем-то слишком ценном? О философском камне или чаше Грааля, например? — с любопытством поинтересовался я.

— Значит, буду думать, как выманить этот камушек у Фламеля. Он совсем выжил из ума, так что достать его вполне возможно. А что касается чаши Грааля — зачем вам то, что у вас и так уже есть?

Глядя, как вытянулось мое лицо, он искренне рассмеялся:

— Я же говорил, что дружил когда-то с вашим дедом. А в ранней юности он был несколько невоздержан на язык, особенно после нескольких бутылок эльфийского. Так что на одной такой попойке я приобщился к этой тайне. Правда, уже наутро мой легкомысленный собутыльник пришел в ужас и был вынужден немедленно сообщить о своей неосторожности отцу. Примерно через час, когда я только начал отходить от жестокого похмелья, к нам пожаловал лично лорд Гарольд, ваш прадед и отец бедняги Сайруса. Не тратя лишних слов, он взял сына за шиворот и тряхнул так, что у Сайруса зубы клацнули, а на меня направил палочку и потребовал дать Непреложный обет о молчании. Я, разумеется, его незамедлительно дал. Жить мне тогда очень хотелось, а спорить с грозным лордом Принцем себе дороже. В общем, с тех пор я молчал о секрете ваших хранилищ, а Сайрус и вовсе перестал болтать попусту. Лорд Гарольд умел убеждать. И магия здесь вовсе ни при чем. Сайрус боялся его гнева до дрожи в коленях.

Представив пьяного юного лорда Сайруса, которого я видел только на портрете в виде сурового старика, я невольно улыбнулся.

— Итак, я повторяю свой вопрос, профессор Снейп: есть ли на свете такая вещь, за которую вы были бы готовы расплатиться ценой трех лет своей жизни? Я не прошу вас ответить немедленно. Обдумайте все хорошо. Скажем, два-три дня. Этого будет достаточно?

Время. Мне оно вовсе не требовалось. Лорд Эвард. За его освобождение из Арки Смерти я готов был отдать полжизни, а не каких-то жалких три года. Вот только вряд ли лорд Розье мог помочь мне в этом. Хотя...

— А если мне понадобится открыть тайну? Найти ключ от древнего артефакта?

— Вы можете рассчитывать на мое полное содействие, профессор. Я приложу все силы, чтобы помочь вам.

— Это несерьезно, — поколебавшись, вздохнул я. — Наш договор не будет иметь смысла — я не могу гарантировать, что меня не уволят в любой момент. Это от меня не зависит. При моем характере такой исход более чем вероятен, да и Дамблдор может передумать и убрать меня из школы. Так что ваши инвестиции окажутся неоправданными. Да и вряд ли вы сможете найти нужную для меня информацию.

— Позвольте мне самому судить о прибыльности этого предприятия. Гарантии — это не ваша забота. Я не требую от вас менять свой характер или стиль преподавания, а также лебезить перед директором — вы вольны во всех своих поступках. Прошу лишь об одном: не увольняться самому и присматривать за детьми. Со своей стороны, обещаю, что совершу все возможное, чтобы выполнить ваше желание. Феликс — все, что у меня осталось. И для его благополучия я готов буквально рыть носом землю, если можно так выразиться. Какая тайна вас интересует? Я вижу, что вы вполне определились с ценой. Ну же, смелее!

— Я хочу знать, как освободить человека из Арки Смерти, — глухо прошептал я.