Их секрет (гет)

Гермиона сидела в коридоре больницы Сент-Мунго. Было около шести часов утра. Она почти не двигалась с той минуты, когда целитель сказал ей подождать здесь. Вскоре ее тело заныло от напряжения, но Гермиона этого не осознавала.

Взгляд — отстраненный, усталый — остановился на табличке, висевшей на противоположной стене: «2 этаж. Ранения от живых существ. Укусы, ожоги, застрявшие шипы и прочее». За время ожидания Гермиона перечитала это название не один раз.

Она трансгрессировала сюда сразу же, как только закончилась битва. Гарри убил Волан-де-Морта. Такая грандиозная новость, но Гермиона не могла как следует ею насладиться. Ее мысли были заняты другим.

«Господи, — молилась она про себя. — Господи, пусть только ему станет легче».

Гермиона просидела в оцепенении еще какое-то время, как вдруг хлопнула дверь. Она вздрогнула и повернула голову. Из конца коридора к ней направлялся целитель в обычном для этой больницы халате лимонного цвета.

Гермиона встала, только сейчас ощутив боль в затекшей спине и ногах. Целитель остановился перед ней; в глаза бросилась яркая вышивка на его халате: волшебная палочка и кость — герб магов-целителей.

— Ему уже лучше, — сказал он с мягкой, ободряющей улыбкой. — И все благодаря вам.

Лицо Гермионы дрогнуло от волнения. Она почувствовала, как что-то до боли сдавило грудь, и втянула воздух через нос — тогда давление чуть ослабло.

Ему уже лучше.

Гермиона смотрела не на целителя, а куда-то сквозь него. Облегчение постепенно окутывало все тело, и напряженные мышцы начали расслабляться.

— Зелье, которое вы приготовили, замедлило действие яда, — добавил целитель. — Как вам это удалось? Вы, наверное, посещали курсы зельеварения?

— Нет, — взгляд Гермионы по-прежнему ничего не выражал, но уголки губ слегка приподнялись. — Правда, у меня был хороший учитель.

Целитель хмыкнул и покачал головой, а затем добавил, что посещать пациента можно будет только на следующей неделе.

— Отправляйтесь домой, — сказал он, взглянув на нее с цепким вниманием. — Вам нужно отдохнуть.

Гермиона машинально кивнула и только потом осознала, как сейчас выглядит. На джинсах — пятна грязи, на лице — запекшаяся кровь от мелких царапин. Волосы, сплетенные в косу, растрепались. Вспомнив об этом, Гермиона невольно коснулась головы в попытке пригладить их.

Целитель прав. Нужно возвращаться домой. Главное, что с ним все будет хорошо.

* * *

Прошло четыре дня. Снейп все еще находился в больнице, но уже чувствовал себя лучше: мог вставать с кровати, ходить, но только на небольшие расстояния. Целитель запрещал ему много двигаться, опасаясь, чтобы не отошли повязки. Без них кровотечение неизменно начнется снова — яд Нагайны пока не давал ранам закрыться.

О последних новостях Снейп узнал из «Ежедневного пророка». Волан-де-Морт был мертв. Как и Дамблдор. Никто теперь больше не властен над его жизнью, кроме него самого. Разве не об этом он мечтал? Но теперь, когда мечта сбылась, Снейп почему-то не чувствовал счастья. Скорее неопределенность.

Он не знал, как жить дальше. Так привык делать то, что требует от него долг, что уже не понимал, чего хочет на самом деле. Вернуться в Хогвартс? Наверное, нет… Снейп вдруг почувствовал резкий приступ боли и, повернувшись, вжался головой в подушку, задерживая дыхание. Надо переждать несколько секунд, и отпустит. Так и случилось. Снейп глубоко вздохнул.

До этого дня его жизнь была ограничена строгими правилами и распорядком. Занятия в Хогвартсе, обсуждение стратегии с Дамблдором, поручения Волан-де-Морта… Он не спрашивал себя, хочется ему так жить или нет: это не имело значения. Его желания и чувства были ничем в сравнении с целью, которой он служил: спасением магического мира.

Снейп не планировал свое будущее. Он и не рассчитывал всерьез, что оно наступит после того, как Волан-де-Морт узнает правду о нем. Но его прогнозы не сбылись, и всё благодаря вмешательству Гермионы. То, что она смогла вовремя приготовить зелье, было настоящим чудом, — по-другому он не мог этого объяснить.

Но вдруг мысли, медленно бродившие в его голове, затихли. Снейп услышал шаги в коридоре и весь напрягся в ожидании, устремив взгляд на дверь. Наверное, это целитель. Он всегда приходил приблизительно в это время, чтобы сменить повязки. И, действительно, дверь открылась через пару секунд, впуская тучного добродушного мужчину. Это был мистер Уиггинс — он недавно перевелся сюда из другой больницы.

Во время обхода Уиггинс непринужденно болтал почти со всеми пациентами и, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке, когда молчал хоть секунду. Снейпа он раздражал неимоверно, но ему оставалось лишь терпеть, успокаивая себя мыслью, что уже скоро этот ад кончится, и он вернется домой, в тишину.

— Добрый вечер, сэр, — раздался голос Уиггинса с порога. — Как чувствуете себя, получше?

Снейп взглянул на него и уже собрался выдавить из себя ответ, как вдруг весь словно окаменел. Вслед за Уиггинсом в палату вошла Гермиона. Снейп невольно встретился с ней взглядом, и его будто окатило кипятком.

— Да, к вам сегодня посетитель, — с улыбочкой сказал Уиггинс, наблюдая за реакцией Снейпа. Радости на его лице он не заметил. Скорее замкнутое и настороженное выражение.

— Я помог этой милой девушке найти вашу палату, — продолжил он тем же бодрым тоном. — У вас есть несколько минут, а я пока загляну в триста шестую — туда сегодня доставили пациента, пострадавшего от укуса какого-то животного. Оборотня, скорее всего… — он многозначительно приподнял брови, словно желая придать своим словам таинственности, затем посторонился, пропуская Гермиону вглубь палаты, и оставил их наедине.

Снейп впился взглядом в лицо Гермионы, чувствуя, как ненормальное волнение полностью им завладело. Он не ожидал, что она придет. И был к этому не готов.

Гермиона, облаченная как посетительница в халат лимонного цвета, наколдовала себе стул и села напротив Снейпа.

Он какое-то время молчал, только смотрел на нее, словно пытаясь навсегда запомнить это нежное лицо в обрамлении блестящих темных волос. Кожа Гермионы, наоборот, была очень светлой, с едва заметными веснушками на щеках. И от одного только наблюдения за ней Снейп почувствовал, как внутреннее тепло, точно облако, мягко окутывает его.

Она красива, подумал он, но не произнес ни слова. Он не умел и не любил говорить комплименты.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Гермиона, пододвигая стул ближе к кровати. — Если вы устали, я могу в другой раз…

— Нет, — сказал Снейп сухо и торопливо, — мне уже лучше. Все… нормально, обошлось.

Он невольно умолк, и внутри тут же заскреблось неудовлетворение: наверное, нужно что-то добавить… Но ему совершенно не хотелось говорить с Гермионой об операции и о том, что теперь он чувствует себя просто ужасно!

Снейп не понимал, как некоторые люди могут спокойно изливать душу тем, кого видят впервые: попутчикам в поезде, недавним знакомым. Он не мог поделиться чувствами даже с Гермионой, хотя к ней одной испытывал полное доверие. Что-то все равно его сдерживало.

Последние дни он действительно провел в кошмаре. Был полностью истощен и морально, и физически. Яд змеи поразил внутренние органы. Первое время Снейп даже дышать самостоятельно не мог, только через вспомогательные трубки... Каждый день его поили снотворным, но оно не помогало. Снейп не спал несколько дней. Не мог из-за боли. Всё, что ему оставалось, — лежать без движения, глядя в потолок. Пару раз он отключался от усталости, но почти тут же просыпался снова. И в эти мгновения... хотел умереть. Но судьба, как и всегда, осталась равнодушна к его желаниям.

Снейп все еще чувствовал отвратительную слабость в теле, и сама мысль о том, что Гермиона может увидеть один из частых приступов боли, что у него случались, была ему до одури невыносима.

— Целитель сказал мне, что уже через пару дней вы сможете вернуться домой, — тихо проговорила Гермиона. Ее волнение было слишком заметно — голос слегка дрожал, и Снейп не мог понять, из-за чего именно.

— Спасибо, — сказал он, пытаясь не обращать внимания на скованность, вдруг нахлынувшую и на него. — Что вы использовали для зелья, златоцветник?

При этом вопросе Гермиона несколько оживилась и покачала головой.

— Нет, я его не нашла. Поэтому решила заменить соединением полыни и златоглазок…

— Вот как? — Снейп слегка приподнял брови.

— Удивлены, что получилось?

Снейп взглянул на нее и затем произнес:

— Нет.

Он тут же вспомнил о зелье, которое Гермиона приготовила втайне от него, чтобы избавиться от боли, даже не зная точного рецепта. Разве можно после этого сомневаться в ее способностях? Но Снейп не стал упоминать об этом случае, зная, что ей будет неприятно.

— Почему Волан-де-Морт так поступил с вами? — вдруг спросила Гермиона, и Снейп перевел на нее рассеянный взгляд, отвлекшись от мыслей о зелье. — Это же я не выполнила задание! Но меня никто не тронул — ни оборотни, ни Пожиратели, тогда как вас…

Она так и не договорила, только тяжело перевела дыхание. Снейп не знал, что ей ответить. Но и говорить правду не собирался.

Что привело ее сюда? Чувство благодарности? Жалости? В таком случае он не хотел, чтобы, узнав о его поступке, она жалела его еще больше. Или, что еще хуже, решила, что теперь перед ним в долгу!

Он отвел взгляд и слегка нахмурился, пытаясь придумать ответ, как вдруг случилось то, чего он так надеялся избежать: боль в одну секунду настигла его. Как будто кто-то со всей силы зарядил по голове молотком. Снейп дернулся. В ушах зазвенело от удара. Он судорожно втянул носом воздух, пытаясь хоть как-то оправиться, но не успел. Вторая вспышка боли, от которой свело все тело. Снейп рвано выдохнул, зажмурился.

Потом он услышал голос Гермионы, но в его пустой, оглушенной голове этот звук уже не складывался в слова. Он с усилием разомкнул веки и пробормотал:

— Все нормально, сейчас пройдет…

Третий удар. Вздох замер в горле, и Снейп снова зажмурился. Потом выдохнул.

Все-таки случилось, подумал он с досадой. И вдруг вместе с болью его начал терзать еще и жгучий стыд.

Но следующего удара не последовало. Снейп постепенно приходил в себя, дышал тяжело и сбито, чувствуя, как боль рассеивается. А когда он снова смог видеть и слышать, то обнаружил, что Гермиона, подавшись вперед, сжимает в руке его руку. На секунду его тронула эта безмолвная поддержка, но он быстро опомнился и отстранился.

— Я же сказал, все нормально. Не надо… не надо было тебе приходить.

— Почему?.. — прошептала Гермиона.

Она не сказала прямо, но Снейп всё понял. И, действительно, почему нет? — закралась в голову мысль.

Но Снейп тут же мотнул головой и слегка поджал губы, уводя взгляд в сторону, словно отгоняя от себя эту мысль, отрицая ее.

Ему вспомнилось, как еще год назад Гермиона сказала, что любит его, и уже тогда это показалось ему заблуждением. Она еще слишком молода и неопытна, и может принять за любовь совсем другие чувства. Благодарность, признательность — что угодно…

Бывает и такое, что люди влюбляются в прекрасный образ, созданный воображением, а потом сталкиваются с реальностью и разочаровываются. И, наверное, Снейп боялся именно этого. Боялся разочаровать ее. Потому что сам он не питал никаких иллюзий на свой счет. Всегда знал, что он — одиночка, которого мало беспокоят чувства других. И который ни разу за всю жизнь ни с кем по-настоящему не сблизился.

Снейп не верил, что люди могут меняться. Он еще раз взглянул на Гермиону. Сколько раз за эти дни, в моменты наибольшего страдания, он мечтал, чтобы она была рядом. Его мучила тоска по ней. Но теперь, когда, казалось бы, мечта исполнилась, он отчего-то чувствовал себя, как в ловушке, и снова хотел остаться один. Необъяснимо.

И вдруг ручка двери опустилась с характерным щелчком. Уиггинс показался на пороге и, развернувшись, вкатил за собой тележку, на которой лежали различные медицинские принадлежности.

Гермиона тут же выпустила пальцы Снейпа и поднялась с кровати, бросив взгляд в сторону двери.

— А ведь это оказались совсем не оборотни, — сказал Уиггинс с таким видом, словно они и не прерывали разговор.

Снейп слегка нахмурился, пытаясь понять, о чем он говорит, и только потом вспомнил, как Уиггинс, прежде чем уйти, упомянул пациента из триста шестой палаты.

— Кто же тогда его укусил? — поинтересовалась Гермиона ровным тоном.

— Так ведь не признается! — Уиггинс быстро присел на корточки, достал повязки и зелье снизу тележки и снова поднялся. — Но я подозреваю, что это какое-то недозволенное животное. Иначе бы рассказал…

Настало время менять повязки. Гермиона, сказав что-то на прощание, ушла.

* * *

Прошел месяц после падения Волан-де-Морта, и магический мир начал постепенно возвращаться к жизни. Раньше страх и затаенная угроза чувствовались в воздухе, заставляли реже выходить на улицу и быстрее возвращаться домой. Но теперь… все как будто вздохнули свободнее. Косой переулок вновь заполнился волшебниками, желающими купить новые книги, новые метлы, волшебные палочки… Магазины, не работавшие весь предыдущий год, снова открылись и с радостью приняли посетителей.

На лицах прохожих больше не было замкнутого, настороженного выражения. Теперь волшебники все чаще улыбались и останавливались прямо посреди улицы, чтобы обсудить с повстречавшимся знакомым последние новости. Жизнь постепенно становилась прежней.

Пожиратели смерти, как и другие приспешники Волан-де-Морта, были арестованы мракоборцами. Они находились под следствием, и Гарри, Рон и Гермиона оказались втянуты в судебный процесс практически сразу после окончания битвы.

Гермиона едва успела немного поспать и подлечить раны, когда сова принесла ей белоснежный конверт из Визенгамота. Они с Гарри и Роном были приглашены как свидетели.

— Я клянусь рассказать суду все, что известно мне по делу, и говорить только правду.

Гермиона помнила, как произносила эти слова, оглядывая трибуну зала Визенгамота. Коллегия судей собралась в полном составе и теперь впилась в нее испытующими взглядами. Но Гермиона не чувствовала стеснения, когда дело касалось публичных выступлений. И рассказала все, что ей было известно, как и обещала.

Что же касается Гарри и Рона, то поначалу они справлялись не так успешно. Волнение мешало им четко выражать мысли. Но частые визиты в суд сделали свое дело. Вскоре они привыкли и смогли давать показания с таким спокойствием, будто делали это всегда.

А потом пришло время для торжественных церемоний и награждений. Гарри присудили высшую степень отличия — награду героя войны. Гермиону и Рона тоже удостоили наград, хоть и более скромных.

После этого журналисты начали всюду на них охотиться. Поджидали у выхода из министерства или Визенгамота и тут же заваливали вопросами. Поначалу Гермиона еще пыталась им отвечать, но потом поняла, что это не имеет смысла: они все равно напишут то, что сами посчитают нужным.

— Это правда, что Альбус Дамблдор сам попросил Северуса Снейпа убить его?

Только она открывала рот для ответа, как ее перебивали.

— Вас действительно заставили подсыпать пыльцу Гарри Поттеру? Расскажите, как это было?

— Это правда, что вас с Гарри Поттером связывают романтические отношения? Он уже сделал вам предложение?

Некоторые вопросы отнимали у Гермионы дар речи. Но журналистов было не остановить. Фейковая новость о свадьбе героя и героини войны быстро разнеслась по всем газетам и журналам и была с восторгом принята обществом. Гарри и Гермиона не раз опровергали ее, но это никого не интересовало. Стоило появиться вместе где-нибудь, и их колдографии публиковали в новом выпуске уже на следующий день.

Этому нужно было положить конец, но Гермиона, измученная постоянным стрессом, не чувствовала в себе сил бороться еще и с журналистами. Из-за этого они с Гарри стали реже видеться.

После войны у Гермионы появилась привычка сбегать в маггловский Лондон. Она никому об этом не говорила, просто перемещалась через камин из комнаты, которую снимала в гостинице.

Здесь, среди магглов, она чувствовала себя в безопасности. Местной прессе не было до нее никакого дела, как, впрочем, и всем остальным людям. Никто не пытался сфотографировать ее исподтишка, никто не глазел на нее и не перешептывался взволнованно у нее за спиной, думая, что она не слышит.

— Это же Гермиона Грейнджер, подруга Гарри Поттера!

В маггловском мире она могла спокойно пройтись по парку или же посидеть в кафе. И со временем эти визиты стали всё чаще и длительней. И она вдруг поняла, что каждый раз заставляет себя возвращаться.

Поначалу Гермиона опасалась, что Гарри и Рон заметят, что она все время пропадает где-то, и начнут задавать вопросы, но они не заметили. После поступления на подготовительные курсы в Аврорат их внимание сосредоточилось лишь на этом. Они тренировались по четыре часа в день, а все оставшееся время бурно обсуждали новые техники, которым их обучили мракобоцы.

Гермиона принципиально не участвовала в этих обсуждениях. Она была недовольна, что Гарри и Рон записались на курсы мракоборцев, не посчитавшись с ее мнением.

— Вам нужно вернуться в Хогвартс на седьмой курс и закончить образование, — сказала она во время одного из семейных вечеров в Норе.

— Хватит с нас учебы, Гермиона! — проворчал Рон. — Мы с Гарри давно уже определились с профессией!

— Этот год — как раз отличная возможность еще раз все взвесить и принять решение, — не сдавалась она. — Вы и так уже достаточно рисковали своими жизнями, зачем снова подвергать себя опасности?

Поскольку Гарри за все время разговора не высказал протеста, Гермиона решила, что он сомневается, а значит, она еще может его переубедить. А если Гарри не пойдет в Аврорат, Рон тоже откажется от этой идеи.

— Гарри, послушай, — сказала она, понизив голос, чтобы мог слышать только он. — Эта работа… очень опасная и напряженная. Я же знаю, что ты не можешь относиться к такому беспристрастно, что тебе… потом плохо. Ты мучаешься от кошмаров, плохо спишь. Эта работа только все усугубит!

Гарри взглянул на нее сквозь очки и медленно покачал головой.

— Да, ты права, это опасная работа. Но мне она нравится. Я, наверное, просто привык рисковать. И уже не смог бы заниматься чем-то другим.

После того случая Гермиона больше не пыталась их переубедить, хотя осталась при своем мнении. И тогда они начали отдаляться друг от друга.

Все дело было в том, что они по-разному пережили эту войну. Гарри и Рон смогли быстро забыть всё плохое и начать новую жизнь. Но Гермиона, наоборот, чувствовала себя, как в заколдованном кругу, и не могла двигаться дальше.

Ее постоянно мучили страшные сны. Снова и снова ей снилось, что Снейп умирает, но на этот раз ей уже не удаётся его спасти. Или Волан-де-Морт каким-то чудом находит ее родителей в Австралии. Сны были разные по содержанию, но одинаково невыносимые. В каждом из них Гермиона оказывалась беспомощна и была вынуждена наблюдать за происходящим без возможности вмешаться.

Зелья же для сна без сновидений, которые ей выписал целитель, помогали не всегда и, кроме того, обеспечивали ужасное состояние на следующий день. Поэтому Гермиона была вынуждена от них отказаться.

Она знала, что ей нужна помощь, но боялась обратиться за ней. Ей казалось, что журналисты обязательно узнают и об этом, и тогда ее жалкое состояние не будет секретом уже ни для кого. А этого Гермиона не могла допустить.

Воспоминания отступали лишь тогда, когда она перемещалась домой. Здесь ничто не напоминало ей о пережитом. Здесь она чувствовала покой. И тогда… Гермиона решила остаться там. Может быть, на месяц, может, даже на год. А может, и навсегда.

Однако, прежде чем покинуть магическую Британию, Гермиона хотела попрощаться с профессором Снейпом. Его уже выписали из Сент-Мунго. Гермиона навещала его, пока он был в больнице, но ни разу после того он не предложил встретиться. Снейп не изменил решения, по-прежнему считая, что они не могут быть вместе. Они виделись только раз, в суде, когда его тоже вызвали для дачи показаний. Гермиона тогда пришла с Гарри. Снейп лишь сухо поздоровался с ними, и это — все.

Он как будто пытался от всего ее защитить. И в первую очередь от самого себя.

* * *

Гермиона оценивающе взглянула на свое отражение в зеркале и затем, все так же не отрывая от себя взгляда, отошла на пару шагов назад. На ней было летнее платье лимонного цвета. Волосы она собрала в пучок. Пара прядей выбилась, но это лишь сделало прическу милее.

Вечерело… Летний воздух был мягкий и теплый. Гермиона вышла на улицу и невольно вдохнула его. А потом закрыла глаза, представляя место, куда нужно трансгрессировать.

Вот и Паучий тупик, где живет Снейп. Гермиона постучала и тут же отошла от двери. Грудь сковывало от волнения, пальцы холодели.

Снейп открыл дверь через пару секунд. Он застыл на пороге — высокий, худой, облаченный в дорожную мантию. Очевидно, вот-вот собирался выйти из дому.

Взгляд его темных глаз медленно скользнул по ней. Он ничего не сказал, но Гермиона заметила, как на секунду в них промелькнуло что-то жаждущее. Правда, исчезло это выражение так же быстро, как появилось. Уже в следующее мгновение Снейп стал спокойным и безразличным — как и всегда.

Он посторонился, и Гермиона вошла. Она тут же заметила, что в комнате всё уставлено какими-то коробками, шкаф пуст, а на полках нет вещей.

— Вы переезжаете? — спросила она, обернувшись.

Снейп между тем закрыл дверь и прошел внутрь комнаты, к столу.

— Да, — ответил он тихо, снова устремив на нее тот самый особый взгляд, пробуждающий в ней волнение. — С этим домом связаны не лучшие воспоминания, — и он усмехнулся, словно желая избавить свои слова от излишнего драматизма. — Садитесь, — он указал на диван.

Гермиона сделала пару шагов и опустилась на мягкую ткань, распрямив платье. Она не знала, о каких воспоминаниях говорил Снейп, но могла сказать о себе тоже самое. Первый раз она оказалась в этом доме, когда воспользовалась камином в кабинете Снейпа, чтобы попасть к родителям и стереть им память. А второй, когда пряталась от Беллатрисы и Долохова после провала задания. Оба раза счастливыми не назовешь...

Гермиона выпрямилась, сбрасывая оцепенение. Всё это в прошлом. Снейп сел в кресло напротив нее.

— Извините, что пришла без предупреждения, — начала она. — Я хотела… попрощаться с вами.

Снейп метнул на нее резкий взгляд, а затем замер, неподвижно уставившись в пол. Его бледное лицо стало мрачным и сосредоточенным.

— Вот как?

— Да. Хочу начать новую жизнь.

— То есть мне следует вас поздравить? — проговорил Снейп после секундной паузы. Его худая рука коснулась газеты на небольшом столике, стоявшем рядом с креслом.

Гермиона сначала не поняла, что Снейп имеет в виду, но потом, переведя взгляд на газету, увидела свое фото с Гарри. Ей вспомнилась последняя статья в «Новостях волшебного мира». Кажется, там еще присочинили что-то про их скорое свадебное путешествие!

— Я уезжаю, — произнесла она быстро и смущенно. — Но… без Гарри. Мы не встречаемся, журналисты всё выдумали...

Снейп вернул газету на стол. Его лицо со сдвинутыми бровями разгладилось, напряжение ушло.

— Так куда вы собрались в таком случае?

— Домой, — просто ответила Гермиона, чувствуя облегчение.

Она так много боролась, чтобы доказать, что магглорожденные имеют те же права в магическом мире, что и чистокровные волшебники, но теперь в этом усомнилась. Может, ей действительно здесь не место?

В первую секунду Снейп даже не нашелся, что ответить. Только потом тихо переспросил:

— Вы хотите снова жить среди магглов, я правильно понимаю?

Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь побороть отчаяние, комом застывшее внутри.

— Да, правда. Я хочу вернуться, потому что… быть частью магического мира величайшая радость, но и величайшая боль. Здесь, конечно, жизнь гораздо ярче и интереснее, чем в обычном мире, но и плата слишком высока. Меня пытались убить столько раз, что я уже и сосчитать не смогу! Так что, может быть, и нет ничего плохого в обычной, спокойной жизни?

Она замолчала, ожидая от Снейпа возражений, но он будто задумался.

— И что же вы будете делать там, в обычном мире?

Гермиона сдержанно усмехнулась. Пожала плечами.

— Я быстро учусь. Что-нибудь придумаю.

Снейп покачал головой и отвел взгляд.

— Вы не должны уезжать.

— Почему?

— Потому что вы этого не хотите.

— Нет, именно этого я и хочу! — произнесла Гермиона упрямо.

— Нет, — в тоне Снейпа чувствовалась такая убежденность, что на секунду это заставило усомниться и её. — Вы только думаете, что хотите этого, потому что устали. Но потом вы будете жалеть.

— О чем жалеть? — не выдержала Гермиона. — О том, что меня больше не пытают, не шантажируют и не пытаются убить?

Она резко умолкла. Снейп сказал что-то про усталость… Но она была измучена той усталостью, которая не может пройти от простого сна.

— Не об этом, само собой, — возразил он со вздохом. — А о том, что вы зря прошли такой длинный путь. Ради чего же вы перенесли столько страданий? Ради того, чтобы потом с легкостью отказаться от возможности, для многих недоступной? Ваша магия — это дар. Нельзя так просто от него отмахнуться.

Гермиона знала, что Снейп прав. С логической точки зрения всё представлялось именно так. Но сердце подсказывало ей другое.

— Возможности — это еще не все, — сказала она. — Людей берегут друзья. Здесь у меня их больше нет.

Снейп недоверчиво усмехнулся.

— А Поттер с Уизли? Они вам больше не друзья?..

— В каком-то смысле да, но… — Гермиона грустно вздохнула, словно не находя слов. — Мы слишком разные. Они никогда не смогут понять меня так, как вы. Вы всегда меня понимали…

Гермиона встала. Снейп тоже поднялся.

— Я благодарна вам за всё, что вы сделали для меня, — сказала она, глядя в его лицо, теперь выражающее легкую растерянность. — Я уже говорила вам раньше, и могу повторить: я люблю вас. Может, я не сразу это поняла, но теперь знаю точно. И, даже если мы не встретимся больше, я все равно всегда буду помнить о вас.

Буду помнить, пока не закрою глаза.

Гермиона опустила взгляд и направилась к двери. Как только ее рука коснулась ручки, она услышала голос Снейпа за спиной:

— Гермиона...

Она обернулась. Снейп медленно подошел к ней. Только сейчас Гермиона заметила, что он сильно нервничает. Всё его тело напряглось, в глазах металась тревога.

— Что с тобой случилось? — проговорил он. — Я ведь знаю, какая ты на самом деле. Трудности никогда тебя не пугали. Даже в самые тяжелые минуты ты не сдавалась. Так почему ты сдалась теперь?

Гермиона промолчала, не отводя взгляда от его лица. Ей хотелось, чтобы хоть на миг Снейп забыл, что он преподаватель Хогвартса, и вел себя с ней как обычный мужчина. Но это случилось лишь раз и, видимо, больше не повторится.

— Мне пора идти. Прощайте, — сказала она и снова развернулась, но Снейп схватил ее за руку.

Гермиона в удивлении повернулась к нему. Снейп выглядел, как человек, решающийся на крайне отчаянный поступок. Жадная тоска смотрела на нее из его темных глаз.

— Если я буду с тобой… ты останешься?

Губы Гермионы тронула слабая улыбка.

— Да, — прошептала она. — Если ты этого хочешь…

Снейп выдохнул и привлек ее к себе. Гермиона обхватила руками его спину и прижалась к груди, чувствуя, как счастье поднимается внутри нее, наполняет живот, ноги, руки…

Раньше Снейп все время отгораживался от нее стеной, преодолеть которую не представлялось возможным. Но теперь стена рухнула. Все те испытания, через которые они прошли вместе, сломили ее.

Снейп стоял, бережно сжимая Гермиону в руках. Эта минута навсегда врезалась в его память. Минута, когда он пообещал себе сделать всё возможное для ее счастья. Он не знал, что будет дальше, получится ли у него измениться, но знал, что будет пытаться. Ради нее. И верить в лучшее...