Моя Одиссея (джен)

"Друг Евримах, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —

Одиссея

Минта? Но рассказать Минте так, чтобы не узнали мои родители…

Хотя она не выдаст.

Но с Глоссопом я связываться всё-таки не хочу.

Уже обожглась на этом: пока я лежала после Битвы за Хогвартс под надзором мадам Помфри, миссис Бейтс из самых благих побуждений известила обо всем моих родителей.

Обо всем, включая подробности Битвы за Хогвартс и зверское убийство Снейпа, авантюру «Хогвартс-экспресса» и вообще события жизни магической Британии за последний год.

Мои родители и брат бросили все дела и примчались ко мне, и мой контуженый вид их доконал.

Они захотели немедленно вернуть меня в Глоссоп и больше никогда оттуда не выпускать, а от слова «магия» у них начинались нервные колики.

Кажется, они пережили историю с василиском, но это было уже слишком.

Мне с большим трудом удалось вырваться от них назад, и они до сих пор всеми правдами и неправдами хотят вырвать меня из реалий этого кошмарного мира. То, что волшебный мир ополчился против моей клиники, будет для них истинным праздником.

Наверное, они бы волновались меньше, если бы прошла моя контузия. А то врачи Сент-Мунго меня обрадовали, что она пройдет только вместе со мной…

Нет, ничего серьезного. Побаливает голова, бывает, и практически загублены анимагические способности. Я с трудом превращаюсь в сову, нюх так и не вернулся, и летать мне тяжело… Аппарировать тоже. Ничего, это не предмет первой необходимости, а еще Крис Грин не оставляет надежды сварить мне некое волшебное зелье. Пока его эксперименты далеки от совершенства, но мы работаем над этим.

Нет, родным ничего знать нельзя. Они тут же мобилизуют силы, чтобы вернуть домой, где место в Ветклинике Броммела всё ещё ждет меня (они никогда не забывают мне об этом напоминать), подобрать хорошего парня в мужья, завести детей…

И почему все на свете сговорились выдать меня замуж?! Родители, брат с женой, Чжоу, миссис Бейтс, пациенты… Даже Перси и Рита Скитер, но об этом попозже.

И только Минта меня понимает. Наверное, потому что развелась.

— Плюнь на них и живи счастливо, а если будут нажимать, то заколдуй к чертовой матери! Личная жизнь — это только твое дело, какой бы она ни была!

Если бы так.

Да будет навеки сглажена Рита Скитер и ее книжонка «Северус Снейп: святой или сволочь?», которая лишила меня покоя и личной жизни!

Я слышала о ней и не собиралась читать ее.

Я жила в счастливом неведении до того вечера, как из камина вывалилась хохочущая Джемма с этим чудовищем в руках и попыталась сквозь слезы от смеха зачитать мне избранные абзацы.

Скоро я поняла, что читать это придется, и прочла.

Обожаю эту книгу. Особенно главы про «Друга Телемаха» и «Хогвартс-экспресс». Нет, я не смею утверждать, как и Рита сама ничего не утверждает, но она просто приводит интервью и задает вопросы! А выводы делают сами читатели.

Интервью — это было откровение. И когда Рита успела обойти всех окрестных маглов и даже хозяев моих пациентов? Как она смоталась за границу, чтобы допросить бывших пассажиров «Хогвартс-экспресса»? Зато как приятно узнать, что люди на самом деле о тебе думают — десять вещей, что они про себя решили, но боялись спросить.

Я не знаю, какие выводы сделали другие читатели, а лично я после чтения главы осталась в недоумении, кто из нас троих (меня, Чжоу и Джеммы) был на самом деле тайной женой профессора Снейпа, или мы были все одновременно? И у кого из нас от профессора должен был родиться ребенок, но в целях конспирации будущая мать сделала аборт и несчастное дитя не родилось?

А моим любимым фрагментом является абзац, где Рита намекает, будто тело профессора Снейпа спрятано именно нами и предположительно именно здесь, в клинике, и потому я и полетела в Хогвартс, что покойный профессор дал мне, своей жене, такое поручение: взять его тело и увезти в тайное место.

В мою клинику до сих пор наведываются зеваки, пытающиеся найти здесь тело профессора Снейпа. Даже авроры здесь были.

Лучше этого было только следующее утверждение Риты, что мы прячем профессора Снейпа от всех, потому что он жив и нуждается в лечении, но никого не желает видеть.

Честно скажу, что иногда я и сама, обчитавшись Риты, начинаю его здесь искать: а почему бы нет? Должен же он быть где-нибудь?

В книге Риты меня привлекла только одна дельная мысль, и ту ей подсказала Джемма.

Мне она ее озвучила в Больничном крыле, когда выколдовывала из моей руки склянку с воспоминаниями Снейпа (а я сопротивлялась, но Джемма настояла на своем: «Так велел профессор»):

— Вот что действительно странно, так это то, что не активизировалось его завещание. Не мог такой деловой человек, как профессор, проморгать эту деталь, он всё прорабатывал тщательно! Я уверена, что завещание было, он сам мне говорил. Он говорил, что в завещании будет часть относительно его доли в «Телемахе»… Но пока что ни один нотариус со мной не связался, и само завещание не проявилось… Я думала, что оно должно появиться после смерти завещателя… Может, он его не в банке хранил? Я весь Паучий Тупик сегодня перевернула, но завещания не нашла!

Могу прибавить, что завещание профессора Снейпа не нашлось по сей день. Новая загадка…

Поэтому Рита Скитер утверждает, что он жив.

Я хочу ей верить.

Мне хочется верить и надеяться хотя бы на что-то одно хорошее…

Так, надо срочно удвоить порцию Снейпа и шоколада, а то я хандрю. Горгулья задери этого молодого Доббина и всё Министерство в придачу!

Как мы дошли до жизни такой?

Ведь после Победы было столько новых ожиданий… столько проектов, реформ, надежд…

Такая уверенность, что настала заря самой новой жизни, а прошлое побеждено, растоптано и нет к нему возврата! Больше никогда…

Министр магии открыто и уважительно советуется с маглом-премьером Англии, еще не забыл, как был у него секретарем. Они подписывают совместные документы, разрабатывают программы…

Совместные тренировки войск. Реконструкция Азкабана. Изучение новых магловских технологий. Совместные ученые исследования. Внедрение магловских технологий в Мунго и апробация магических в обычной медицине…

О прекрасное юное время, о эйфория ожиданий…

Сначала маглов вышибли из Азкабана.

Под самым заботливым и благочинным предлогом, что это о их же безопасности заботятся, ибо маглы таки маглы, а в Азкабане сейчас находятся сильные маги и притом очень маглонелюбивые преступники, и отвечать за последствия очень не хочется. Поскольку вышибли их действительно после одного рокового недосмотра, несчастного случая с маглом-охранником, мы не нашлись, что возразить.

И не возразили.

Ни маглы больше в Азкабан не вернулись, ни их реформы. А прежний облик тюрьмы до реконструкции министр вернул одним взмахом волшебной палочки.

Потом свернули общие исследования в Мунго: ведь программа была изначально экспериментальная, решался вопрос, насколько вообще для нас эффективна магловская медицина, а для них — магическая. Было объявлено, что ученые установили бесперспективность магловских методов для лечения наших больных, и проект закрывается. О второй части — исследование эффективности наших средств для маглов — даже не упомянули.

Потом закрыли…

Да какая разница. Главное, что в течение десяти послевоенных лет постепенно ликвидировали все совместные работы с маглами, и сейчас ни осталось не одного. Пространство от маглов зачищено полностью.

Я поняла это, когда восстановили во всей строгости Статут секретности, и за одно упоминание волшебников в среде немагического мира вызывался карательный отряд с Обливиейтом.

Я долго думала, почему мы пришли к этому, хотя я знала ответ: маги просто испугались.

Я читала этот ответ во всех газетах, слышала в разговорах пациентов в моей приемной…

Маги просто и банально оказались не готовы к консолидации с маглами. Они их боялись. Они перепугались, когда процесс действительно пошел, и развернули его обратно. В газетах кричали, что маглы теперь знают о нашем мире слишком много, и начиналась истерика. Я в упор не понимала , почему то, что маглы знают о нашем мире, — плохо? Чем ужасным это грозит?

И мне в ответ вываливали тоннами всевозможные страхи, кошмары и ужасы. Маглы нас погубят. Маглы уничтожат нашу культуру. Маглы заставят нас жить по своим законам и вышлют из Англии всех несогласных, всех, кто не адаптировался, будут преследовать по закону. Маглы нас разорят, потому что они будут нас эксплуатировать, заставлять делать им чудеса, а если мы выдохнемся, они нас выбросят на помойку. Они нас не понимают и поэтому всё разрушат… Они вообще агрессивны и воинственны, а мы не приспособлены жить в их мире, и они нас раздавят, они только этого и ждут… А мы не должны подчиняться их образу жизни, поскольку их культура порочна, губит окружающий мир и обречена на гибель…

Чего я только ни наслушалась.

У меня темнело в глазах: мне казалось, что вернулись старые добрые времена моего детства. Как будто не было войны с Волдемортом, не было незабываемого года под его режимом, не было победы… Всё вернулось на двадцать лет назад. Те же речи, те же страхи.

Не верится, как это могло быть, — после такого урока истории, после такой Битвы за Хогвартс…

Нет, возразил мой равенкловский разум: верится. Именно потому, что недавно были эти времена, и общество на ура встречало построение этого режима.

Ведь те, кто сейчас боится маглов, — это те же самые люди, что ждали возрождения Волдеморта и изгнания ужасных-опасных грязнокровок из их уютно обособленного мира десять лет назад. Те же люди, а я жду, чтобы они за каких-то десять лет изменились?

Ну-ну.

Они и не изменились… А их было большинство. Большинством они и остались.

И они по-прежнему боятся маглов до сумасшествия.

Больше всего мне было жалко намечавшиеся реформы в Хогвартсе: предполагалось синхронизировать его учебную программу до соответствия магловским стандартам, ввести новые для магов, но давно стандартные для маглов предметы, чтобы ликвидировать то ужасное несоответствие учебных планов и дать наконец-то возможность выпускникам адаптироваться в обоих мирах.

Как я ждала эту реформу.

Разумеется, ее зарубили.

И перед поступающими в Хогвартс по-прежнему стоит дилемма, которая стояла передо мной и перед Эрикой Морсли: «Магия заменит вам всё. Поэтому выбирайте: всё или магия?»

Опять тот же безнравственный выбор…

Да и Хогвартс, как говорят мои пациенты, тот же. Та же вялотекущая война факультетов, то же противостояние всех Слизерину. Ничего не изменилось с того времени двадцать лет назад.

Зачем мы воевали, спрашивается? Кого мы победили? Нам это приснилось?