Цунами (гет)

Гермиона переложила книги на подоконник, чтобы освободить на столе место для коробок из бутика мадам Малкин. Если кто-нибудь заглянет в её комнату, то ужаснётся их количеству. Кроме разве что питомцев миссис Фигг. Они-то наверняка решат, что попали в кошачий рай — в страну коробок. И каждая украшена бантом: большим, как у гейши на расшитом цветами кимоно, или маленьким, как на бонбоньерке дорогого шоколада, двойным или ярусным, «бабочкой» и «хризантемой»… Их жаль развязывать, жаль портить, но стоит лишь начать — потянуть за атласную ленточку, как не можешь остановиться. Странное ощущение, которое накрывает человека, разрушающего созданную чужими руками красоту, на краткий миг превращая его в древнего римлянина, разбивающего стены Карфагена. Чтобы испытать это чувство одномоментной радости, кто-то ломает снеговиков в местном парке, кто-то бьёт посуду и наблюдает за тем, как разлетаются осколки, словно каждый раз запускает Вселенную. А Гермиона Грейнджер уничтожала банты.

В первой коробке оказалось платье в полоску, что выглядело так, точно его доставили прямиком из костюмерной «Грозового перевала», а в мезонин вот-вот ворвётся взбешённый Хитклиф с лицом Рэйфа Файнса, который при каждом появлении на телевизионном экране заставлял Гермиону нервничать. Мерить платье она не стала, хотя не сомневалась, что мадам Малкин пошила его в точности по предоставленным размерам.

Следом Гермиона отвергла содержимое ещё десяти коробок. Она плюхнулась на кровать и разочарованно вздохнула, мысленно представив нелестные отзывы господина Эйгенграу. Всё не то! Эти платья годились подружке невесты, но никак не помощнице Гриндевальда. Мантии тоже ей не нравились. Слишком женственно, кокетливо, романтично…

Ни на что особо не рассчитывая, она подтянула себе на колени ещё одну коробку. Скромный зелёный бантик проявил упрямство, не желая распускаться. Пришлось разрезать ленту. Гермиона откинула крышку и увидела бархат ночи. Слишком синее, чтобы назвать его чёрным, и слишком чёрное, чтобы считаться синим, приталенное платье с воротником-стойкой и длинными рукавами. Два симметричных столбца костяных пуговиц шли по переду. Длина до икр. Идеально!

Надев платье, Гермиона встала перед зеркалом. Она давно не наряжалась. Последний раз — в день свадьбы Билла и Флёр, а до этого — перед Святочным балом. Тогда ей помогала мама. Они вместе пришли в бутик в Косом переулке и одновременно указали на мантию из шифона цвета барвинка. Что бы мама сказала ей сейчас? Как же хотелось услышать её голос, спросить, не слишком ли мрачно она оделась. Лиф чересчур облегает? Нужна ли сюда брошь?

Гермиона могла бы хоть сейчас, сию минуту отправиться в Хампстед-Гарден-Саберб и увидеть родителей. Взглянуть на них хотя бы издалека…

Она вздрогнула, услышав резкий стук по дереву. Филин Регулуса второй раз ударил клювом раму и перелетел на ветку вишни, мигая глазищами.

Гермионе пришлось устроить книгам ещё один незапланированный переезд: с подоконника на пол. Дождавшись, когда окно откроют, филин с не присущей ему аккуратностью приземлился перед Гермионой. Вместо письма он принёс футляр, в котором оказалось зеркальце в серебряной оправе. Изящная вещица ничего не отражала, будто изнутри была затянута льдом. Под ней лежала записка.

«Это одно из сквозных зеркал нашей семьи — большая редкость даже в волшебном мире».

Гермиона покачала головой. Регулус был обязан написать нечто подобное. Поди, несколько дней раздумывал, достойна ли она обладать таким сокровищем.

«Чтобы разбудить зеркало, нужно потереть его оправу снизу, а чтобы связаться со мной, ты должна чётко произнести моё имя. Это самый быстрый способ для связи в случае экстренной ситуации».

— Это всё? — вырвалось у Гермионы. Обычно Блэк был более многословен. Она с недоумением уставилась на филина. Он возмущённо ухнул, словно говоря: «Я устал. Хочешь что-то сказать — пользуйся зеркалом! Зачем я его принёс?»

Когда птица, проигнорировав совиное печенье, улетела, Гермиона как следует осмотрела подарок. Она уже видела подобное зеркало, разве что то было попроще — Гарри разбил его после смерти Сириуса.

Она потёрла серебряную оправу волшебного предмета большим пальцем, и по поверхности зеркала пошла рябь.

Гермиона до сих пор не поблагодарила Регулуса за спасение, не получалось подобрать слова. Она собиралась сделать это лично, но Блэк не появлялся в Гастингсе, и на званый ужин он, само собой, не был приглашён. В итоге Регулус просто не покидал её мысли. Каждый раз, когда дверь в доме герра Эйгенграу открывалась, Гермиона оборачивалась к вошедшему. И каждый раз ощущала разочарование. Можно ли считать неозвученное «спасибо» экстренным случаем? Если она умрёт, так и не увидев своего невесть куда запропастившегося спасителя, то обязательно станет призраком из-за незаконченного дела, обязательно!

Со вздохом она отложила зеркало в сторону. У неё не более пяти часов, чтобы удостовериться, что в особняке всё готово для приёма гостей.

* * *

Домовые эльфы постоянно чесались, и это бросалось в глаза. Они привыкли к наволочкам или полотенцам, наспех переделанным в невзрачные одежонки. Носить отглаженные ливреи им до сей поры не доводилось. Бархат колол их тело, кружевные воротнички натирали шею. Хозяйкой домовиков была Забини, но одевала их Уолда. Они брыкались и плакали, словно маленькие дети, пока Лорелея не приказала им безропотно подчиняться фрау Блоксберг.

Парадную лестницу украсили позолоченными канделябрами на высоких ножках и прекрасным ковром цвета охры, напомнившим Гермионе липовый мёд, вылившийся на тёмные мраморные ступени из гигантской бочки. Все другие ковры унесли, полы отполировали, двери сняли с петель.

Небольшой оркестр занял место в подготовленном для приёма зале. Цветы иссиня-чёрного морозника в петлицах украшали фраки музыкантов. Золотые тычинки напоминали лучи звёзд, приколотых к ткани. Жёлтые георгины заполняли выставленные на столах для закусок вазы. Махровые цветы пучками света выделялись на фоне стен, обитых панелями из чёрного дерева. Гермиона остановилась в центре огромного зала, ощущая себя добывайкой⁽¹⁾, выбравшейся из-под пола в большой мир, такой гордой, но такой уязвимой…

— Гермиона! — Лорелея взяла её под руку и улыбнулась. — Ты чудесно выглядишь! Вижу, мадам Малкин всё-таки прислушалась к моим рекомендациям. Это платье как нельзя лучше подходит случаю. Она посчитала его траурным. Чушь! Мерлина ради, сделай что-нибудь со своими волосами! А это кольцо…

— Не трогай!

— Я и не собиралась. Если оно тебе так дорого, скрой его перчаткой. И твоя палочка…

— А с ней-то что не так? Она в моей сумочке.

— Вот именно! Попроси Уолду сделать тебе перевязь и ножны для палочки. Пусть все гости видят, что ты вооружена.

Гермиона нахмурилась.

— Я думала, мы должны очаровать гостей, а не напугать.

— Мы должны их поразить! — сказала Лорелея с мягким смехом. — Тогда они захотят прийти сюда снова и увидеть что-то новенькое. О, и ради устричного соуса, конечно. Он вышел просто божественным!

— Ваш новый ухажёр сегодня появится?

Тень мимолётно проскользнула по лицу красавицы.

— Торфинн? Да, он делает всё, что я ему говорю. Как же иначе? Ведь он влюблён в меня. А твой кавалер, Гермиона?

— Мой?

Улыбка на лице Лорелеи стала ещё шире и лукавее.

— Неужели юный мистер Блэк… не почтит нас своим присутствием? — Казалось, она хотела спросить что-то другое, но передумала.

— Регулус не может здесь появиться. Это привлечёт ненужное внимание, — чопорно вздёрнув нос, сказала Гермиона и высвободила локоть из рук этой хищницы. Мистера Блэка ей подавай! Вот ведь акула!

Глаза Лорелеи искрились смешинками, и Гермиона не понимала, в чём дело.

— В таком случае тебе придётся весь вечер танцевать со старичками. Ах, совсем забыла! Тебя же искал Гектор…

Зная возможную причину этих поисков, Гермиона лишь порадовалась забывчивости собеседницы.

Домовой эльф с поклоном приблизился к ней и доложил:

— Герр Эйгенграу просит вас подняться к нему.

— Я немедленно это сделаю.

— Удачи, — обронила Забини.

Гермиона поспешила к лестнице, но на пороге зала обернулась. Лорелея стояла к ней спиной, занятая проверкой сцены для приглашённой оперной дивы. Золотая струящаяся мантия в пол выглядела так, будто на неё пролился дождь госпожи Метелицы⁽²⁾. Каково разыгрывать привязанность к человеку, который неприятен? Целовать его, обнимать, делить с ним постель…

Гермиона отвернулась и направилась наверх. Однако она никогда не была любимицей Фортуны и прекрасно это знала. Поэтому Гермиона никогда не заключала пари. Нет смысла. Проигравший известен заранее. Она не удивилась, встретив на лестничной площадке сэра Гектора.

— Милая Гермиона! — воскликнул он, едва не оступившись от волнения.

Она даже испугалась, не нашёл ли он и впрямь какие-нибудь родственные связи между ними на плешивом гобелене.

— Гобелен, увы, пропал, — невольно успокоил её Гектор. — Это ужасно! Ужасно! В каждой чистокровной семье должно быть зачарованное генеалогическое древо, иначе как запомнить все дни рождения и смертенины… Но я нашёл выход из ситуации. Взгляните! — В его дрожащей руке искрился флакончик с тёмно-зелёной жижей. — Род Дагворт-Грейнджеров занимался зельями несколько сотен лет. Мои предки постоянно принимали небольшие дозы яда, чтобы снизить влияние токсинов на организм. Эта смертельная отрава буквально течёт в моей крови. Я изготовил её и попробовал, и мне ничего не сделалось, не считая побочного симптома в виде метеоризма и…

— Я правильно понимаю, сэр… — произнесла Гермиона, с опаской покосившись на флакон, чтобы на всякий случай его запомнить, — …вы хотите, чтобы я тоже попробовала яд?

— Ну конечно! Это быстрый и действенный способ.

— Но, если я не ваша родственница, мне придётся умереть.

— О-о-о… Это усложняет дело.

К чести старика, он не стал её уговаривать. Почесав подбородок, запустив руку под бороду, сэр Гектор наконец признал поражение.

Гермиона оставила его скорбеть по убитой надежде. Какое счастье, что Дагворт-Грейнджер поделился планами с ней, а не молча подлил ей яд в тарелку вместе с устричным соусом, дабы сделать сюрприз.

Всё-таки этот мир не так плох, просто в нём водятся сумасшедшие.

Перед дверью кабинета Гермиона остановилась, поймав своё отражение в высокой серебряной вазе. Боже! Её причёска и правда нечто… Нечто шокирующее. Хотя малышке Доре бы она понравилась. Гермиона собрала волосы в высокий конский хвост.

— Почему так долго?! — раздалось из-за двери. — Я слышу, как вы перетаптываетесь, будто скаковая лошадь в стартовом боксе.

Гриндевальд неодобрительно глянул на вошедшую в кабинет Гермиону. Ах да, он же терпеть не мог тех, кто тратит его время.

— Ваши ноги увязли в ковре?

— Меня задержал сэр Дагворт-Грейнджер.

— Гектор… — немного смягчился Гриндевальд. — Сегодня вечером вам придётся с ним «породниться», чтобы было меньше вопросов. Легенда проста донельзя. Вы родились в Англии, затем ваши родители уехали в Германию. Вы закончили Дурмстранг. Это самый безопасный вариант, так как на все вопросы о школе вы сможете отвечать, что это секретная информация. Вы вернулись в Британию, чтобы познакомиться с именитым родственником. Детали на ваше усмотрение, только обговорите их с Гектором.

— Хорошо, — подчинилась Гермиона.

Гриндевальд кивнул и погрузился в молчание. Его не смущало шуршание впустую крутящейся пластинки.

Да ведь он волновался! Отсюда его нетерпение, напряжённая поза, рубленость фраз… Геллерт Гриндевальд привык собирать толпу и вызывать аплодисменты, но герр Эйгенграу впервые выходил в люди. Он жаждал внимания и восхищения, и это роднило его с Волдемортом.

— Говорите, — произнёс Гриндевальд. — Я вижу, что вам не терпится что-то сказать.

— Я волнуюсь за моего друга.

— Гарри Поттера?

— Да. Он недавно родился. В пророчестве, которое стало известно Риддлу, говорится о ребёнке, появившемся на свет в конце июля. Я не знаю, когда он начнёт охоту на моего друга, когда Поттеры воспользуются заклинанием Фиделиуса и назначат волшебника по имени Питер Петтигрю Хранителем. Но в октябре восемьдесят первого Риддл придёт в Годрикову Впадину и попытается убить Гарри. Джеймс и Лили Поттер погибнут, защищая его, а Том исчезнет на несколько лет, скрывшись в лесах Албании. Крестражи не дадут ему умереть.

— Мы не должны этого допустить, — резко сказал Гриндевальд. — Пока Волдеморт будет бестелесной тенью, я не смогу с ним покончить!

Гермиона хмыкнула. Разумеется, судьба Поттеров его не волновала.

— Вы уже рассказывали о том, как ваш друг стал крестражем, однако про Фиделиус раньше не упоминали. Как Том разрушит заклинание?

— Хранитель выдаст ему тайну.

Гриндевальд нехорошо улыбнулся.

— Ещё один променял смокву на финик⁽³⁾…

— Прошу прощения? — спросила Гермиона.

— Вас беспокоит этот Петтигрю?

Гермиона заломила руки.

— Его дела не было в тех бумагах Ордена, что я передала вам, потому что он сам входил в число фениксовцев. Он предаст друзей и скроется в облике крысы, представив всё так, будто брат Регулуса убил его. — Гермиона замялась. — И я не знаю, что делать. Можем ли мы повлиять на него за оставшееся время?

— Мы можем… — заговорил было Гриндевальд, но что-то произошло с ним, всё изменилось в мгновение ока. Его рот приоткрылся, а глаза затуманились. Пальцы сжали подлокотники кресла до белых костяшек.

Гермиона не смела пошевелиться, онемев от шока. Но всё закончилось. Радужная оболочка глаз Гриндевальда приобрела прежний цвет, руки расслабились. Он отмер, выпал из транса. Его лицо исказилось от недовольства. Взгляд метал молнии.

— Пусть Хуго срочно явится ко мне! — вскричал он.

Гермиона без промедления кинулась за Хаппелем, который уже приступил к дегустации напитков на кухне. По выражению лица Грейнджер он сразу понял, что приключилось нечто из ряда вон. Когда она вернулась в кабинет вместе с Хуго и увязавшейся следом Уолдой, Гриндевальд взял себя в руки. Он смотрел в окно на показавшуюся вдалеке волшебную карету — кто-то из приглашённых решил появиться с помпой.

— Сегодня я не смогу поприветствовать гостей лично, — объявил он будничным тоном. — Хуго, ты выпьешь волшебный напиток и займёшь моё место.

— Как же так?! — воскликнул Хаппель.

Гриндевальд слегка поморщился.

— Меня посетило видение. Альбус будет среди гостей.

Сердце Гермионы подпрыгнуло к горлу.

— Ваши видения не всегда сбываются. Вы сами об этом говорили.

— Но я не могу рисковать!

— Неужели он что-то заподозрил? — забеспокоился Хуго, промокнув лоб платком. — Если бы о твоём побеге стало известно, все газеты только бы и трубили об ускользнувшем из Нурменгарда постояльце.

— Ты не знаешь Альбуса, — устало отозвался Геллерт. — Ты не понимаешь его так, как я. Я видел оркестр, столы с напитками, георгины, певицу в костюме Царицы ночи и Альбуса, стоящего в большом зале. Если мы встретимся, он узнает меня, почувствует… Мои силы ещё не восстановились, я не смогу противостоять ему в ментальной схватке.

В голосе Гриндевальда слышалась глубокая досада. Он повернул голову к Гермионе.

— Вас это тоже касается! Не смотрите ему в глаза, держитесь от него подальше.

Он протянул Хуго флягу с изображением чёрной розы.

— Рассмотри меня хорошенько. Мой портрет печатали в газетах. Ты должен стать максимально похожим на Вальтера Эйгенграу, созданного мной.

Хаппель вытер повлажневшие ладони о штаны и прищурился. Уолда заметила это и вынула из кармана юбки очки.

— Вот. Надень их, Хуго. Хотела подарить тебе при случае…

Наконец в кабинете «появился» второй господин Эйгенграу. Отличала их только одежда и… коляска. Гриндевальд быстро трансфигурировал обычное мягкое кресло в инвалидное и указал на него другу.

— На сегодняшний вечер это место твоё, Хуго. Мисс Грейнджер будет сопровождать тебя внизу. Надеюсь, мне не нужно делать заговор на отвращение к спиртному?

— Геллерт, у меня даже слюна сейчас в горло не лезет. Я не знаю, что говорить!

— Об истории магии. О чём же ещё?

— Я после выпуска из школы ни одной умной книжки не открывал про эту вашу историю!

— Вы читали «Одиссею»? — опомнилась Гермиона.

— Да, — пробормотал Хуго, хлопая глазами за стёклами очков. — Начинал. Первые три песни осилил. Сойду за узкого специалиста?

— Очень узкого, — пробормотала Уолда.

— Главное, о чём ты должен позаботиться, — это Гринграсс, — раздражённо выдохнул Гриндевальд. — Людей его рода деятельности больше интересует будущее, нежели прошлое. Остальное возьмут на себя Гектор и Лорелея. Вот, кстати, и они.

Дагворт-Грейнджер со своей ученицей с удивлением воззрились на его двойника.

— Этот вечер важен для всех нас, — продолжал Гриндевальд. — Потому как с сегодняшнего дня мы окажемся под пристальным вниманием людей, которых нам предстоит свергнуть вниз с их насеста.

Домовой эльф появился в дверях, теребя воротничок ливреи.

— Пожаловали первые гости.

* * *

Гермиона испытывала странное чувство гордости каждый раз, когда очередной гость переступал порог зала и издавал восторженный вздох. Волшебные огни вспыхивали под потолком, приветствуя нового прибывшего, и озаряли помещение неземным светом, в котором окружающие предметы казались сошедшими со страниц книги сказок, немного мрачной, но пленяющей. Казалось, рояль вот-вот шевельнётся, превратившись в великана, из-под стола в поисках детишек, которых можно съесть, вылезет серый волк, а из супницы выпрыгнет Король-лягушонок.

Гриндевальд зачаровывал зал лично, но его лишили роскоши потешить своё самолюбие и поглядеть на открывающих рты гостей.

У Гермионы болели ноги, словно на них испробовали испанский сапог⁽⁴⁾. Она стояла у подножия лестницы и встречала гостей со сдержанной улыбкой. Одни прибывали в самоходных заколдованных каретах, другие предпочитали каминную сеть. Мистер Снайд поцеловал ей руку, за что получил тычок под рёбра от своей супруги, а Герберт Чуссуорси Третий, бладхаунд мистера Элдерберри, закапал носки туфель Гермионы слюнями. Она оживилась, когда из камина вышел автор «Истории Хогвартса» — всё-таки мистер Томкинк был её кумиром детства. Народу становилось всё больше. В зале играла музыка, но мелодии не были ей знакомы. Она поймала себя на том, что ищет взглядом Регулуса, хотя знала, что он не придёт. Вместо него из вспыхнувшего колдовским пламенем камина вышел глава Отдела магического правопорядка. Бартемиуса Крауча сопровождала тоненькая хрупкая женщина — по-видимому, его жена. Неудивительно, что она не продержалась в Азкабане и года.

Краучи решили, что вежливых кивков Гермионе будет достаточно, и прошли сразу в зал.

Она задумчиво смотрела им вслед, когда перед ней материализовался высокий светловолосый мужчина, которого Гермиона видела в последний раз на полу маггловского кафе на Тотнем-Корт-роуд.

— Добрый вечер, мистер Роули, — любезно произнесла Гермиона.

Лорелея оказалась тут как тут, поцеловав Пожирателя смерти в щёку.

— Извини, что не встретила тебя, мой дорогой. Я приветствовала школьную подругу. Селина редко выходит из дома после болезни.

И тут лицо Роули переменилось, на нём появилось глуповатое выражение безграничной нежности. Гермиона стала свидетельницей того, как любовь преображает даже отъявленных мерзавцев.

Кокетливо хихикая, Лорелея увела его в зал, словно в воды Рейна⁽⁵⁾.

Камин снова загудел, и в его высоком зеве-очаге появились сразу две фигуры: профессор Дамблдор поддержал свою пожилую спутницу за локоток и мимолётным взмахом палочки очистил шёлковую накидку миссис Бэгшот от крупинок сажи.

Гермиона напряглась, когда профессор с вежливой заинтересованностью уставил на неё взгляд.

— Здравствуйте, юная леди.

Сколько же она не слышала этот обманчиво безмятежный голос? Она должна ненавидеть этого человека. Он был слабым. Он не смог остановить Волдеморта. Он не справился. Но ненависти не было, осталась одна печаль.

Секунду-другую Гермиона боролась с собой, затем, вернув самообладание, обратилась к гостям.

— Приветствую вас в доме господина Вальтера Эйгенграу, мистер Дамблдор, — она повернулась к Батильде. — Миссис Бэгшот.

— Вы знаете наши имена, но ваше лицо мне незнакомо.

— Гермиона Грейнджер. Справедливости ради, вас невозможно не узнать, сэр. — Затем Гермиона улыбнулась Батильде. Страшно подумать, что сделал с ней Волдеморт в девяносто восьмом. — Я большая поклонница ваших книг, миссис Бэгшот!

— Как приятно это слышать! А я уж было решила, что современная молодёжь учит историю по вкладышам в шоколадных лягушках.

— Ну что вы! Я перечитывала первое издание «Истории магии» больше десяти раз! Пожалуйста, проходите в зал и хорошо проведите время.

Дамблдор легонько кивнул и увёл Батильду, оставил Гермиону наедине с вихрем самых различных чувств. Выполнив свой долг по приёму приглашённых, она вошла в зал. Волшебники и волшебницы стояли группками. Самая большая собралась вокруг оперной певицы, облачённой в облако чёрной органзы. Гермиона зашагала между гостями, прислушиваясь к темам разговоров. Гротескный силуэт прятался в тенях — едва уловимая фигура в чёрном, быстрая как пуля, вылетающая из дула револьвера. Мистер Шотт. Вот уж и правда существо из мрачной сказки.

Гермиона подошла к Хуго.

— Всё идёт гладко?

Герр Хаппель искренне улыбнулся — выражение странно смотрелось на ставшем привычным ей лице герра Эйгенграу.

— Аурелиус Гринграсс с радостью принял предложение порыбачить на озере Лох-Несс. Он обещал взять с собой бутылочку отменного эльфийского вина. Жаль, мне не удастся его попробовать. Геллерт… то есть Вальтер… В общем, ты сама поняла. Он хотел переговорить с Гринграссом лично.

В это время сэр Гектор поднялся на небольшую сцену и попросил оркестр смолкнуть. Гости повернули головы к нему. Свет в остальной части зала потускнел.

— Сегодня далеко не обычный вечер! — провозгласил Дагворт-Грейнджер. — Я познакомился с хозяином этого чудесного дома несколько лет назад во время экспедиции в горы Гарц. Я собирал там волшебные травы для очередного зелья, когда меня напугал броккенский призрак. Если бы не оказавшийся рядом в ту минуту Вальтер, я бы свалился в пропасть и не открыл бы столько замечательных рецептов! — Сэр Гектор промокнул глаза платком. — Минули десятилетия, и я безгранично счастлив видеть моего дорогого друга здесь, в Англии.

Раздались щедрые аплодисменты. Хуго, которому они на самом деле не предназначались, густо покраснел. Гермионе показалось, что он сейчас поднимется на ноги, чтобы поклониться, поэтому она положила руку ему на плечо и надавила.

Если история Гектора правдива, это объясняло его преданность, а Гриндевальд был бы счастлив услышать овации в свою честь.

— Вальтер, позволь же мне воспользоваться твоим великодушием… — продолжил Гектор, — …твоей сценой и твоими гостями, чтобы в торжественной обстановке сообщить о том, что моё драгоценное детище, моё «Сугубо Экстраординарное Общество Зельеварителей» пополнилось новым гениальным мастером.

— Разумеется, друг мой!

Гермиона бросила взгляд на сияющего, будто новенький галлеон, профессора Слизнорта, который не постеснялся пробраться поближе к сцене. Он даже, вроде, похудел. Или просто ещё не набрал вес.

— Я посовещался со своими коллегами. Мы оценили вклад в наше общее дело талантливого волшебника, присутствующего сейчас в зале… Прошу всех приветствовать нового члена «С.Э.О.З.» — Горация Слизнорта!

Ох, бедняга Гектор. Какой щелчок по его чувству гордости.

— Признаться, есть кандидаты получше, — проговорила Батильда, очутившаяся рядом с Гермионой. — Альбус, например, открыл двенадцать способов применения драконьей крови…

— Батти, — вмешался Дамблдор, услышавший ворчание своей спутницы, — у меня достаточно званий. Когда я пишу официальное письмо, половина страницы уходит на титулы. Преступный расход чернил! Я давно знаю Горация. Безусловно, он заслужил, — сказал Дамблдор и присоединился к захлопавшим волшебникам. — Герр Эйгенграу, — он любезно улыбнулся Хуго, — у вас прекрасный дом и чудесный фонтан во внутреннем дворике. Жаль, что в нём нет обитателей. Я люблю наблюдать за рыбками в минуты меланхоличных стариковских раздумий. Простите мне мои сетования. Я и так явился к вам без приглашения. Батильда — моя хорошая знакомая, я не мог отказать в просьбе сопровождать её этим дивным летним вечером. К тому же, как я слышал, вы любите историю. Редко найдёшь человека, способного оценить этот предмет по достоинству. Что уж говорить, если даже в Хогвартсе его ведёт призрак. Признаю, профессор Биннс — далеко не самый блистательный оратор, зато он работает совершенно бесплатно.

— Мистер Дамблдор, для меня честь с вами познакомиться, — пробормотал Хуго.

— Я приготовил вам подарок, — сказал Дамблдор тоном Санты на детском утреннике. — У моей гаргульи намедни откололся зуб. Такое иногда случается. Но затем он начал увеличиваться в размерах, пока не принял форму другой маленькой гаргульи. Мне впервые довелось стать свидетелем размножения этих удивительных созданий. Я питаю к ним странную слабость, ведь перед их каменными глазами проходит история. Я решил, что маленькая гаргулья будет чудесным подарком для вас. — Дамблдор хлопнул в ладоши, и перед ним возникла празднично украшенная коробка, внутри которой что-то шипело. — Её зовут Хтонни, но вы можете выбрать и другое имя, конечно.

Хуго не знал, что сказать, когда коробка зависла перед его носом.

По коже Гермионы прошёл холод. Она взяла коробку с гаргулёнком и невозмутимо сказала:

— Что только не вырастает из зубов волшебных созданий. Ясон засеял поле зубами дракона, и из них выросли воины-великаны.

— Вы тоже любите историю Древнего мира? — с ослепительной улыбкой спросил Дамблдор.

Она почувствовала, что её рассматривают с ног до головы, и, вспомнив предостережения Гриндевальда, опустила глаза.

— Моя Гермиона очень талантливая и начитанная волшебница! — с гордостью сказал подошедший к ним в компании Слизнорта Дагворт-Грейнджер.

— Ваша внучка? — благодушно поинтересовался Гораций.

— Внучатая племянница. Родилась в Англии, но училась в Дурмстранге.

— Вы жили за границей? — спросила Батильда.

— В Магдебурге, — ответила Гермиона в надежде, что никто из присутствующих никогда там не бывал.

Дамблдор приподнял брови, отчего его очки-половинки съехали вниз по крючковатому носу. Он собирался что-то сказать, но, слава Мерлину, ему помешал выскочивший на сцену Роули.

— Дорогие гости, прошу всех разделить мою радость! Только что прекрасная Лорелея Забини согласилась стать моей женой!

— Какой волшебный вечер! — воскликнула Батильда.

Сама Лорелея не спешила присоединиться к жениху на сцене. Она принимала посыпавшиеся со всех сторон поздравления, но в её глазах не было улыбки, украсившей губы.

Гермиона не понимала, зачем Гриндевальду понадобился Роули, но, ясное дело, Лорелея взялась за него не просто так.

Воспользовавшись суматохой, Гермиона оставила компанию седовласых волшебников и наконец-то перевела дыхание. Её взгляд бездумно заскользил по гостям. Сырное фондю пользовалось у них особым успехом. Эльфы разливали напитки, которые пенились, дымились и меняли цвет прямо в бокалах. Иногда мелькала вспышка колдокамеры. Гермиона присмотрелась к фотографу получше. Это была молодая светловолосая женщина, представившаяся Пандорой Толкэлот. Кого-то она ей напоминала…

Колдовские огни ярко вспыхнули над головами присутствующих, сорвались со своих мест под потолком и дружно полетели к сцене, на которую под аплодисменты поднималась мадам Ксип в демонически-прекрасном образе.

Воздух колыхнулся за спиной Гермионы. Она почувствовала, что за ней встала тень, и впервые услышала голос Шотта:

— Хозяин зовёт вас к себе.

Хозяин. Было непривычно слышать это слово не от домовика, а от бессмертного вампира.

Гермиона едва заметно кивнула и, пока Шотт снова не скрылся, шёпотом спросила:

— Что вам известно о мисс Толкэлот? Она кажется мне знакомой.

— Журналистка. Раньше она работала в «Ежедневном пророке», а недавно вместе с женихом открыла собственное издательство. Хозяина это заинтересовало.

Усилием воли Гермиона заставила голос не задрожать:

— Её жених — Ксенофилиус Лавгуд?

— Так и есть.

— Спасибо.

Вампир молча исчез, а Гермиона ещё долго не могла отвести взгляд от матери Луны. В голове было пусто, вместо крови Шотт выпил все мысли. В зале, полном людей, Гермиона ощущала себя бесконечно одинокой. Она нашла взглядом Уолду, но та была занята беседой с миссис Блишвик. Профессор Дамблдор смеялся над какой-то шуткой Слизнорта. Кажется, герр Эйгенграу его больше не интересовал.

Ах, ведь «хозяин» звал её к себе.

Гермиона покинула зал и остановилась у подножия лестницы. Ей не хотелось подниматься. Ковёр, устилающий ступени, выделялся в нарочитом полумраке, — её дорога из жёлтого кирпича, в конце которой ждёт волшебник, обещавший исполнить желание.

Гермиона распрямила плечи и двинулась наверх. Даже на втором этаже слышалась ария Царицы ночи, чьё сердце жаждало мести⁽⁶⁾. Возможно, не только её.

Гриндевальд сидел у открытого окна и смотрел на окрестности. Пока он молчал, Гермиона искала место, чтобы сесть. На столе, к её удивлению, стояла коробка с подарком Дамблдора.

— Гости довольны? — поинтересовался Гриндевальд, не удосужившись развернуть кресло.

— Да. Я слышала много похвал, — заверила Гермиона.

— Значит, всё идёт гладко?

— Меня смущает подарок профессора Дамблдора. Он что-то подозревает?

— Во что он был одет? — вопросом на вопрос ответил Гриндевальд, окончательно огорошив Гермиону. — Какого цвета была его мантия?

— На нём была переливчато-сливовая мантия и шляпа того же цвета с серебристой кисточкой, — припомнила она.

— Тогда волноваться не о чем.

Гермиона открыла рот и тут же закрыла. Нет, ей не понять этих двоих.

— Торфинн Роули сделал предложение Лорелее, — сказала она, на что Гриндевальд, повернувшись к ней, удовлетворённо кивнул.

— Миссис Забини и правда способная ученица Гектора.

— Она опоила Роули амортенцией? — догадалась Гермиона.

— Всего лишь ускорила процесс. Миссис Снайд, как мне доложили, согласилась подыграть нам в обмен на омолаживающий эликсир. Со Слизнортом тоже всё разрешилось как можно лучше.

Неожиданно крышка подарочной коробки взлетела вверх, и оттуда вырвалось серое крылатое существо размером с кошку. С перепугу оно сбило настольную лампу. Свеча выпала из неё, бумаги загорелись.

— Агуаменти! — скомандовал Гриндевальд, пока Гермиона пыталась прицелиться в нарушителя спокойствия из палочки.

Вода хлынула на стол, но гаргулье всё было нипочём. Она врезалась в дверь, протаранив её насквозь, и вылетела из кабинета. Гермиона не нашла ничего лучше, чем кинуться в погоню. Гаргулья заметалась по коридору, повисая то на одном гобелене, то на другом, запрыгивала на картины, которые не выдерживали её веса и падали. Это была не просто невоспитанная гаргулья, а настоящий чёрт из табакерки.

Гермионе удалось загнать гаргулёнка в соседнюю с кабинетом комнату, но и там та увернулась от всевозможных волшебных сетей и прошмыгнула в окно. Может, оно и к лучшему… Гермиона высунулась наружу и увидела крылатую пакостницу на межэтажном карнизе — недалеко улетела. Лучи уходящего солнца падали на карниз ровно в том месте, где сидела гаргулья. Жизнь покинула её на свету.

— Акцио, гаргулья!

Попытка не пытка. И всё же с волшебными созданиями заклинание не работало. Гермиона скинула туфли и встала на широкий карниз второго этажа. Окно кабинета оказалось совсем рядом. Гриндевальд был там не один. Оттуда раздавались два мужских голоса. Кто-то зашёл к нему, когда Гермиона выскочила ловить коробочную беглянку. Она осторожно приблизилась к оконному проёму и заглянула внутрь.

— Рад знакомству, мистер Крауч, — даже не подумав направить кресло к вошедшему, Гриндевальд протянул ладонь вперёд.

Крауч был вынужден сделать несколько шагов к нему, чтобы скрепить рукопожатие. Ему пришлось наступить лакированным ботинком прямиком в образовавшуюся лужу.

— У вас что-то здесь случилось, герр Эйгенграу?

— Пожар, потоп, дверетрясение. Ничего необычного. Я удивлён, что вы прибыли камином. Слышал, в распоряжении вашей семьи есть замечательный эксминстерский ковёр, на котором умещаются двенадцать человек.

— В нашей стране ковры-самолёты уже год как запрещены.

— Неужели в британском Министерстве магии посчитали, что человек на метле вызывает у магглов меньше вопросов, чем человек на летающем ковре?

— Закон есть закон, — твёрдо произнёс Крауч.

— Безусловно, — смиренно согласился Гриндевальд, но Гермиона различила в его голосе торжествующие нотки.

— Я не привык ходить вокруг да около, господин Эйгенграу, — по тону Крауча стало понятно, что он начал терять терпение. — Я ценю в людях прямоту и не верю в совпадения. Селина больна. Драконья оспа подточила её здоровье, и это ни для кого не секрет. И вот пару дней назад из рук её школьной подруги мы получаем приглашение на званый вечер в вашем доме, на котором должен появиться зельевар Дагворт-Грейнджер с разработкой необходимого ей лекарства.

— Гектор — гений, — сказал Гриндевальд. — Вы с ним переговорили?

— Да. Я не разбираюсь в целебных травах и не умею читать ауру. Он сказал, что перенёсшие драконью оспу страдают от переизбытка огня в теле, поэтому лекарство должно состоять из растений «холодной» группы: примула, крассула, виноград… Кажется, Селина нашла с ним общий язык. Меня интересует другое. Скажите, зачем это вам? И не отрицайте! Это ваш человек — или, если точнее, ваше странное существо, в котором я подозреваю вампира, отыскало меня в зале и сообщило, что вам угодно переговорить со мной с глазу на глаз.

— Я хочу помочь вашей прекрасной супруге. Я питаю слабость к красивым женщинам. Если она поправится, ей будет легче перенести печальное известие о любимом сыне.

Гермиона затаила дыхание. Крауч оцепенел от возмущения. Уж не проклянёт ли он Гриндевальда на месте?

— Вы осмеливаетесь…

— Ваш сын несколько недель назад поклялся в верности тёмному волшебнику, имя которого в вашей стране боятся называть. Он служит Волдеморту.

— Ложь! — Крауч всё-таки направил палочку ему в лицо. — Барти никогда бы…

— Да! Идеальный мальчик. Он бы никогда не сделал ничего, что бы вызвало ваше неодобрение, — издевался Гриндевальд. — Я и сам удивляюсь, как получилось, что у главы отдела магического правопорядка сын — Пожиратель смерти.

— Нет, я не могу поверить!

— Вы можете проверить это сами. Просто попросите его показать левое предплечье.

На мгновение перед Гермионой возникла страшная картина: воздух в кабинете затрещал, подпалённые обрывки бумаги поднялись вверх, книжные шкафы закачались. Из палочки Крауча посыпались искры.

— Вы убеждены, что это правда?

— Абсолютно, — подтвердил Гриндевальд, и всё прекратилось.

Бартемиус Крауч опустил плечи, разом превратившись из «железного» чиновника в несчастного отца.

— Как он мог…

Это даже не было вопросом.

Гриндевальд помолчал с минуту, потом достал палочку и сказал:

— Давайте-ка вместе наведём порядок.

Разбитый свалившимися обухом новостями Крауч слабо кивнул. Магия танцевала вокруг него, возвращая кабинету исходный вид.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Гриндевальд, закончив уборку.

— Если Барти присоединился к Волдеморту, его ждёт Азкабан…

— Это не ответ.

Крауч вскинул глаза на человека в инвалидном кресле.

— Насколько я знаю, ваш сын не совершил ничего дурного. Чёрная метка сама по себе — не такое уж серьёзное преступление.

— Но мой законопроект, моя репутация, моя совесть…

— Поэтому я вижу наилучшим решением этой деликатной семейной проблемы… — как ни в чём не бывало продолжал Гриндевальд, — …отправить юного Барти в долгое и полезное для дела путешествие. Ах, у вас, бюрократов, есть для этого красивое словцо. Как же оно? Командировка! Смена обстановки пойдёт бунтарю на пользу, а новые знакомства породят в нём новые интересы.

По лицу Крауча заходили желваки.

— Зачем вы меня предупредили? Зачем рассказали? — глухо спросил он.

— Я вижу в вас будущего министра. Да, ваш сын оступился. Но зачем же хоронить столь великолепную карьеру из-за его ошибки молодости?

— Новым министром станет Миллисента Багнолд, — отрезал Крауч, взяв себя в руки. Он вскинул подбородок, и Гермионе пришлось на всякий случай спрятаться. — Это дело практически решено.

— Пусть так, но никто не знает, сколько она продержится в своём кресле в столь трудное время. Только не говорите, что сами об этом не думали.

— Сегодня вы помогли мне, герр Эйгенграу. Мне и моей жене. И моему сыну. У меня есть вопрос.

— Вы опять станете допытываться, для чего мне всё это?

— Нет, вы всё равно не скажете. Думаю, мне придётся набраться терпения, подождать, когда Том Тит Тот⁽⁷⁾ явится получить желаемое. Но я должен знать, как вам стало известно, что мой сын — Пожиратель смерти.

Гермиона тихонько застонала и снова заглянула в комнату.

— Понимаю. Очевидно, у меня есть свой человек среди приближённых Волдеморта. Я бы хотел, чтобы вы гарантировали ему свободу после того, как с Волдемортом будет покончено, — сказал Гриндевальд, протягивая Краучу какой-то конверт. — Я написал его имя. Передайте это также главе Аврората и больше никому. Мы не знаем, есть ли у противника свои люди в министерстве.

— Их не может не быть, — буркнул Крауч, убрав письмо в карман пиджака.

Хоть какие-то хорошие новости для Регулуса. Гермиона почувствовала, что улыбка сама по себе расцветает на губах. Вместе с тем солнце окончательно скрылось за горизонтом, и в вечерних сумерках начала просыпаться гаргулья. Вот она раззявила в зевке пасть, по-кошачьи вытянула задние лапы… Гермиона подошла чуть ближе.

— Просто дайте этой твари улететь.

Она чуть не грохнулась от неожиданно выглянувшего в окно Гриндевальда.

— Только посмотрите на себя. Вместо того чтобы наслаждаться праздничной атмосферой и слушать Моцарта, вы ползаете по грязному карнизу и ловите это жуткое существо. Бросьте. Забирайтесь внутрь и приведите себя в порядок.

Гермиона перебралась через подоконник в кабинет. Гриндевальд был так любезен, что подал ей руку.

— Мистер Крауч ушёл?

— Да, отправился чинить фундамент своего шатающегося дома. Вы подслушивали?

— И подглядывала.

Гриндевальд коротко рассмеялся.

— Где ваши туфли?

— Они в другой комнате.

Гермиона принялась очищать платье и коленки с помощью «Тергео». Её лодочки по волшебной команде сами пришли в кабинет.

— Вы когда-нибудь были в маггловском цирке? — спросил Гриндевальд, отстранённо наблюдая за её действиями. — Магглы не умеют аппарировать, поэтому у них особо ценятся фокусы с исчезновениями и внезапными появлениями. Фокусник использует для этого двойников. Я вдруг подумал: а ведь все аплодисменты всегда достаются только одному человеку — тому, кого видят на сцене.

— Мне жаль, что вы не смогли выйти к гостям.

— Пустое, — покривив душой, отозвался Гриндевальд. — Когда будете выходить, оставьте дверь чуть приоткрытой. Я давно не слышал живую музыку. Идите, — сказал он, посерьёзнев. — Наслаждайтесь вечером.

Гермиона заметила, что он то и дело поглядывал на камин.

— Вы ждёте кого-то ещё?

— Вы наблюдательны. Жду. Это самая важная встреча на сегодня. Хотите задержаться и подождать вместе?

Она ответила уверенным кивком и придвинула себе стул.

Так они остались в кабинете вдвоём, слушая доносившуюся из зала музыку. Гриндевальд скривился, заметив, что гаргулья облюбовала вершину фонтана.

— Что ещё сказал Альбус?

— Что вашему фонтану не хватает рыбок.

— Батильда хорошо выглядела?

— Прекрасно. Она была похожа на вдовствующую графиню из старинного романа.

— Надеюсь, Хуго не ляпнул ничего лишнего?

— Он справился с ролью блестяще.

— Суп из крольчатины не был пересолен?

— Я не ела его, но и жалоб не слышала.

Гриндевальд вздохнул. Ничто не мешало ему попробовать суп, но Гермиона осознавала, что предлагать его сейчас — глупость.

— Я хочу поблагодарить вас за заботу о Регулусе, — пробормотала она, смутившись.

— Не стоит, — прохладно откликнулся Гриндевальд.

Через четверть часа каминная труба загудела, оповещая о скором прибытии визитёра. Угли подпрыгнули, зелёный огонь облизал очаг, и в нём появился сгорбленный в поклоне человек.

— Горбин! — воскликнула Гермиона.

Владелец лавки тёмных артефактов резко выпрямился и ударился затылком о кладку стены.

— Не ожидал увидеть вас здесь, мисс.

Гермиона совсем растерялась. Очевидно, Горбину стало неловко, что она на него пялилась. Он вопросительно посмотрел на Гриндевальда.

— Всё хорошо. Мисс Грейнджер — моя помощница. Говорите свободно.

Итак, эти двое были достаточно знакомы, чтобы доверительно общаться друг с другом. Хуго однажды рассказывал ей, что прежний владелец магазина, мистер Бёрк, был одним из последователей Гриндевальда. «Горбин — мутный тип», — считал Хаппель.

— Ваш заказ, господин Эйгенграу, — сказал Горбин и вынул из холщовой сумки не менее невзрачную шкатулку.

Глаза Гриндевальда засияли. Он принял её так, словно в ней лежало бесценное сокровище.

«Мерлин, только бы он не отыскал свой хроноворот».

Гермиона подошла ближе, когда Гриндевальд открыл шкатулку.

— Точно как на снимке, — прошептал Горбин, пожирая глазами вещицу из жёлтого металла. — Пришлось потрудиться, чтобы найти сговорчивого гоблина-кузнеца.

— Не стоит набивать себе цену. Я вижу, что она хороша.

Гермиона не верила своим глазам. Перед ней лежала золотая чаша с выгравированным на боку барсуком.

1) Добывайки — крошечные человечки, живущие в домах обычных людей, герои сказок английской писательницы Мэри Нортон.

Вернуться к тексту

2) «Frau Holle» — сказка братьев Гримм о волшебнице из колодца, вознаградившей трудолюбивую девушку, пролив на неё чудесный дождь, так что её одежда стала золотой.

Вернуться к тексту

3) «И здесь на финик смокву променял» — цит. Альбериго — грешника, вмёрзшего в лёд Коцита с другими предателями. Примечателен тем, что его тело ещё живет на земле, а душа уже в Аду. («Божественная комедия»)

Вернуться к тексту

4) Испанский сапог — орудие пытки посредством сжатия коленного и голеностопного суставов, мышц и голени.

Вернуться к тексту

5) Лорелея — персонаж немецкого фольклора, дева Рейна. Она сидела на скалистом берегу и завлекала моряков. Потерявшие управление корабли разбивались о скалы.

Вернуться к тексту

6) «Der Hölle Rache kocht in meinem Herzen» («В моей душе пылает жажда мести») — ария из оперы Вольфганга Амадея Моцарта «Волшебная флейта».

Вернуться к тексту

7) Том Тит Тот — персонаж сказки, английский аналог Румпельштильцхена.

Вернуться к тексту