Маховик времени, или Новая история Гарри Поттера (джен)

Конец июня 1991 г. Чуть больше двух месяцев до Распределения.

— Люциус, ты мог бы меня прерывать не так часто? Шестой раз за день, серьезно? — Северус осуждающе посмотрел на своего школьного друга и бывшего коллегу по пожирательскому делу, причем так, что даже несмотря на то, что каминная сеть не передавала эмоций, Люциус понял, что тот крайне раздражен. — Ты ведь предыдущие пять раз совершенно ничего мне не сказал! Что-то промямлил и пропал, — возмущение так и кипело внутри Снейпа, заставляя его распаляться все сильнее, хотя давным-давно он дал себе слово никогда не злиться на своего единственного друга, который еще ни разу его не предавал, более того, не раз спасал из передряг. —  Что случилось? Восстание гоблинов? Апокалипсис? Нарциссе опять сказали, что у тебя любовница? Что?

— Апак… что? А, неважно, Северус, прости, — Малфой прикрыл глаза. Он знал, что отвлекать друга от очередного его зельеварческого прорыва, который, к сожалению, останется так и не обнародованным, нежелательно, но и просто промолчать он никак не мог. — Метка…

После одного этого слова все раздражение Снейпа вмиг улетучилось, оставляя место только для тревожного ожидания.

— Она…

Северус напрягся, ведь Люциус никогда не обсуждал в ним тему меток, да и говорить так робко и тихо его другу было несвойственно, а значит, случилось что-то неординарное настолько, что выбило спесивого Малфоя из колеи.

— Она…

— Да что она, Люциус?

Северус нетерпеливо ерзал на коленях около камина, но Малфой молчал, пытаясь подобрать слова так, чтобы и правду сказать, и ложной надежды не дать. Однако с трагической тишиной он все-таки перегнул, так как, не выдержав гнетущего молчания друга, Снейп резво потянулся за дымолетным порошком и уже через мгновение вывалился из камина.

— Что с ней?

— Я смог избавиться от нее, — сказал Люциус, так и не найдя нужных слов, и оголил предплечье, где только вчера виднелось отвратительно клеймо сумасшедшего маньяка, бывшего много ранее харизматичным лидером.

— Как? — шокированно выдохнул Северус, глядя голодными глазами на свою ожившую мечту, пусть и осуществленную пока не у него.

— Вернее не я, а… один маг, — опустил глаза Люциус. — Его Вальбурга привела, сказала, что я пятнаю честное и благородное имя Блэков своим тавром. Ее детям еще в школу идти, и она не хочет, чтобы я их позорил.

Снейп стоял как мешком оглушенный. Всего парой фраз Малфой смог заинтересовать его, удивить, обрадовать, напугать и озадачить. То, что на свете есть волшебники, способные убрать метку, его заинтересовало, причем очень сильно, ведь ранее об этом никто и не задумывался. То, что Вальбурга смогла найти такого мага и притащила его к Люциусу, было удивительным, ведь леди Блэк всегда недолюбливала мужа своей племянницы, и об этом знали все, даже те, кому это не надо было знать. То, что метка все-таки исчезла, несмотря ни на что, обрадовало Снейпа, мечтающего о свободе, а вот дальнейшие слова заставили его забыть на несколько минут о метке и вернуться из своих сладких грез в реальность.

— Так, стоп. Объясни-ка мне, милый друг, что значит: «ее детям еще в школу идти»? У Блэков разве кроме Регулуса еще остались дети? — удивленно протянул Северус.

— Конечно, — не менее удивленно посмотрел на него Люциус. — И почему остались? Регулус, конечно, перестал быть наследником Блэк после того, как стал лордом Шафик, но не умер же, в самом деле. 

— Просто он не отвечал ни на вызовы Лорда, ни на мои письма, а после падения Лорда его же вроде вообще признали без вести пропавшим, — объяснил свое высказывание Снейп. — К тому же его, как и Вальбургу, никто не видел живыми или нет уже довольно-таки давно.

— Просто блэковская паранойя, не более, — подуспокоился Люциус, хотя в крови у него все еще бурлил целый коктейль разнообразных чувств. — Вальбурга прятала его от властей первое время в России, у крестного своего второго сына — Арктуруса, видимо, поэтому к нему не долетали твои письма. А после, когда она нашла того, кто избавил его от метки, Регулус стал лордом Шафик, женившись на молодой наследнице. Из-за особенностей в наследовании этого рода наследником Блэк стал Арктурус, а потом, когда умер его крестный — князь Орлов, он унаследовал его род, так как у того родственников не было, и наследником Блэков впоследствии стал уже Кастор.

— Да сколько этих Блэков-то? — выразил искреннее удивление Снейп.

— Много, друг мой, много, — усмехнулся Люциус. — Ты будешь учить как минимум пятерых. Трех первокурсников — Кастора, Альдерамина и Хатису, и двух семикурсников. Арктуруса из Колдотворца, и Дороти, которую ты знал ранее как мисс Тонкс.

— Занятно… — протянул Северус. — А чего это ты такой откровенный? — прищурился он, глядя на своего лучшего друга, и незаметно потянулся к палочке. — Не врешь ли ты мне, часом? И Люциус ли ты? — он на секунду замер, о чем-то думая, а потом вмиг стал серьезен и резко спросил: — Как к тебе за отчетом стал обращаться Долохов после первой же совместной пьянки?

— Да это все последствие ритуала. Я теперь добрый, откровенный и безотказный минимум на трое суток. И кстати, как ты прошел через камин? — удивленно посмотрел Малфой на своего друга, пытаясь перевести разговор и не отвечать на неприятный вопрос.

— Как к тебе стал обращаться Долохов после первой же совместной пьянки? — повторил свой вопрос Снейп, все еще крепко держа палочку.

— Северус, ну вот зачем? — выдохнул Люциус, прикрыл глаза и сказал: — «Спой, птичка, спой, рыбка!» Доволен? — раздраженно выдохнул он, а Северус после этих слов расслабился, улыбнулся и перестал тянуться к палочке. — А теперь ответишь мне на вопрос о камине? Как ты прошел, если его Нарси заблокировала, чтобы я ни к кому такой добрый и веселый не попал?

— Не знаю, я ничего не почувствовал, — отмахнулся от него успокоившийся Северус. — Меня больше интересует, как связаться с этим магом и сколько он потребует за это? — Снейп скосил глаза на чистое предплечье Люциуса, говоря последнее слово.

— Я не знаю, Северус, честно, — Люциус глядел на него глазами побитой собаки, хотя всего мгновение назад был весел и спокоен. А еще через мгновение улыбнулся и стал похож на Сириуса в его школьные годы, когда тот придумывал новую шалость: — Но я знаю, что мы сделаем…

* * *

Утро следующего дня. Поместье рода Малфой

Массивные двери белоснежного, как и его владельцы, дома чистокровного семейства со скрипом отворились и пропустили в просторный холл странно смотрящуюся вместе пару. Первым был высокий черноволосый старик с несколькими аккуратными прядями седых волос, смотрящимися очень гармонично, словно это сама Госпожа загробного мира прикоснулась к этой угольной шевелюре и оставила свой отпечаток, и яркими изумрудными глазами, в которых, кажется, можно было увидеть сияние. На лице у него хоть и было множество морщин, но это нисколько не умаляло его внутреннюю красоту, харизму и притягательность. Одет он был по манере аристократов начала ХХ века, в правой руке держал идеально черную трость, а левой придерживал за локоток молодую женщину, одетую со вкусом, но весьма скромно, как и полагается почтенной леди. Ее волосы были собраны в аккуратную прическу, а темные как сама ночь глаза хоть и казались строгими и холодными, на деле, если присмотреться, скрывали буйный нрав и горячую душу, готовую ради близких сместить планету с орбиты.

— У вас что-то случилось, лорд, что вы решили позвать нас? — голос у гостя был мягкий, звонкий, словно и не старик он совсем, а молодой мужчина, способный еще на подвиги. — Учтите, если это какая-то мелочь, я крайне расстроюсь, потому как мы с леди Блэк были заняты одним важным делом. 

На этих словах женщина улыбнулась краешком губ, а после взглянула на молодого человека, стоящего перед ней, насмешливо, но с долей предупреждения, словно говоря, что повод и правда должен быть серьезным, иначе она такое может придумать…

— К сожалению, это важно, — мягко обратился к вошедшему блондин, постаравшись проигнорировать взгляд Вальбурги и использовать все свое — и не совсем свое — обаяние и учтивость. — Метка Темного Лорда на моей руке выглядит крайне печально, и я хотел бы попросить вас справиться с ней, естественно за дополнительную плату, — поспешил он добавить, видя скептический взгляд собеседника.

— Вы уверены, лорд?

Хищная и пронзительная усмешка на лице мужчины заставила блондина слегка вздрогнуть, но он все же смог, не меняя выражения лица, ответить, глядя прямо в глаза тому, кто его откровенно пугал:

— Да, — и после этого короткого ответа аккуратно закатал рукав своей дорогой мантии и явил взору волшебника клеймо Волдеморта. — Как видите, метка на том самом месте, куда ее поставил Темный Лорд.

— Да, на том самом… — медленно протянул волшебник, подойдя вплотную к нему. — Даже удивительно… — ухмылка его стала кровожадной и слегка безумной, из-за чего блондин снова поежился. От такого мага можно было ожидать чего угодно, а отчетливая аура Смерти, что словно услужливая незаметная стража следовала за ним, указывала на то, что маг являлся некромантом. Не бояться такого было бы просто глупостью. Последней глупостью. И блондин очень надеялся, что не совершил сегодня именно эту свою последнюю глупость.

— С этим получится что-то сделать? — все-таки смог он выговорить сквозь подступающий к горлу страх. Каждая клеточка тела буквально вопила о том, что он совершает ошибку и нужно срочно все исправлять, пока они не перешагнули черту.

— Будет больно, — коротко бросил маг и резко, никого не предупреждая, схватился за предплечье блондина.

«Все таки перешагнули», — единственное, о чем успел подумать тот после того, как его рука оказалась в цепких пальчиках искусного мага и тело пронзила настолько сильная боль, что Круцио по сравнению с ней было довольно терпимым заклинанием.

— Хрх-х, — раздался по поместью отчаянный хрип человека, который даже под пытками Волдеморта не издавал ни звука.

Блондин извивался от боли, рефлекторно пытаясь вырвать свою конечность, но она словно приклеилась к рукам мага и не сдвигалась ни на сантиметр. От сдерживаемых криков и перенесенной боли из глаз у него брызнул фонтан слез, контроль над которыми был потерян в первую же секунду, а зрачки расширились настолько, что радужки не было видно совсем. Бледное лицо покраснело до невозможности, и казалось, что его голова вот-вот превратится в огромный беловолосый помидор. Ноги у него подкосились, и он упал на колени перед магом с вытянутой к нему левой рукой и судорожно прицепленной к ней правой. Ногти его впивались до крови в левую руку, будто он хотел ее оторвать, чтобы перестать чувствовать эту нестерпимую боль, а губы были настолько сильно сжаты, что практически пропали.

— Не терпи, кричи! — резко бросил маг, вместе с этим усиливая давление на организм блондина.

— А-а-а! — с этим уже полноценным криком из глаз того вместо слез стала течь очень густая черная жижа, она же стала просачиваться и из пор на коже, покрывая с ног до головы, захватывая даже волосы. — А-а-а! — всё его тело нестерпимо чесалось, будто кожа решила отделиться от него и найти себе другое место обитания. Со стороны казалось, что она волнами гуляет под этой липкой гадостью. Сил терпеть боль у блондина больше не оставалось, и как только маг отпустил его руку, он практически без чувств рухнул на мраморный пол поместья. Последнее, что он услышал перед окончательным провалом в небытие, были всего две фразы некроманта, что заставили его устыдиться и обрадоваться одновременно:

— Я снял с вас все метки, обещания, обеты и ограничения, Северус, так что теперь вы полностью свободны. Надеюсь, в следующий раз, когда мы с вами встретимся, вы все же будете со своим лицом, — улыбнулся мягкой хитрой улыбкой маг, а потом, уже неслышно для Снейпа, добавил: — Впрочем, как и я…

* * *

Как только сын и мать перешагнули порог камина в особняке Блэков, по поместью разнесся чистый и искренний смех последней. И пусть леди-регент Блэк в последнее время все чаще показывала свои искренние и неприкрытые эмоции, для ее старших сыновей это все еще было до боли странно слышать. Особенно для Арктуруса, который только привыкает к таким переменам в жизни и мировоззрении матери.

— Маменька, что у вас такое приключилось, что вызвало такой приступ неудержимого неаристократического смеха? — в каминную залу зашел Регулус и принял вид пожилого родителя, сетующего на невоспитанность нынешней молодежи.

— Сын мой, а видел ли ты когда нибудь нашего сиятельного блондина, мужа твоей кузины Нарциссы, лорда Малфоя, с черной ночной вазой на голове, в простыне с дырками, обвешанного паутиной и при этом прячущегося за абсолютно прозрачной портьерой?

— Нет, — с искренним удивлением произнес тот, медленно представляя себе эту картину.

— А я видела и смогла удержаться от смеха целый час, так что не принижай мой подвиг и пойдем еще раз посмотрим на это чудо…

* * *

Начало июля 1991 г. Чуть меньше двух месяцев до Распределения

— Северус! — Малфой бежал за своим другом вот уже три этажа менора, а тот и не собирался сбавлять темп, будто это и не он пролежал несколько дней в полной отключке.

— Северус, стой! — однако тот и не думал останавливаться. В его душе сейчас буйным цветом горел стыд перед тем некромантом, что, ни взяв ни кната, сделал то, о чем он сам так долго мечтал — он сделал его свободным, и перед Вальбургой, что видела его неприглядный поступок. — Северус, ну это же не ты стал посмешищем, в конце-то концов!

— Да, Люц, — Снейп остановился у самого камина и обернулся к своему запыхавшемуся другу, — посмешищем стал не я, а ты. Но ты подумай, чем мне может обернуться долг перед ним.

В глазах Люциуса отразилось непонимание, и он тут же поспешил успокоить друга.

— Но ведь Вальбурга написала, что это был его подарок!

— Люц, очнись! Ты еще от паров сонной одури не отошел? Какой подарок? Кому? Мне? — голос его приобретал истерические нотки — все-таки он еще не отошел от ритуала и был немного не в себе. — За какие такие заслуги я получил то, за что любой другой должен был бы отвалить не менее пары сотен миллионов? Он убрал абсолютно всё, что не давало мне стать лордом. И обеты, и проклятия, и метку. Да он даже смог разорвать ограничители, навешанные в детстве родственниками отца, и восстановить мою связь с родом, которому я не мог наследовать из-за решения моего покойного деда, который не знал, что мой отец был не простым маглом, а сквибом с очищенной кровью.

— Как он смог это сделать?

Удивление Люциуса было непонятно Снейпу. Как можно сомневаться в способностях истинного некроманта?

— Он же некромант, Люц, а они и не такое могут, — как само собой разумеющееся сказал Снейп, хотя никто доподлинно не знал, что именно могли, а что не могли некроманты. Для простой общественности они могли все! И пусть некроманты могли далеко не все — разубеждать они никого не спешили.

— Как некромант? — Люциус мгновенно побледнел, а его зрачки расширились от страха. — Да он не мог быть некромантом, Сев! — в его голосе отчетливо проступили нотки бешеной паники. — Ты же мог ошибиться? — как-то жалобно протянул он, медленно скатываясь по стене на пол.

— Нет, не мог, Люц, — Северус все никак не мог понять, как можно было не заметить эту пугающую ауру Смерти, что неотрывно находилась рядом с некромантом.

— Но это же катастрофа! Где Вальбурга его нашла?! И как я мог его не почувствовать? В своем-то меноре!

— А вот это мне тоже интересно, — протянул Северус. — Хотя… — что-то отчаянно скреблось у него в памяти, пытаясь подсказать ответ своему неразумному хозяину. Что-то, что он когда-то давно узнал, но по ненадобности не отметил, но все-таки запомнил. — Atrópa belladónna, Asphodelus и Leaping toadstool! Точно! Люц, я знаю, почему ты не почувствовал ауру некроманта! — на лице у Снейпа отразилось торжество.

— И почему, о великий зельевар? — ехидно поинтересовался у него Малфой, все еще сетуя на свою беспросветную тупость.

— Не ерничай, Люц. Когда я пришел, то в воздухе еще были слышны некие сладковато-приторные нотки. Я вначале подумал, что у Нарциссы новый парфюм, но нет, это был запах прыгающей поганки. А он хоть и приятный для некоторых, но крайне опасный, а с учетом того, что в гостиной к нему добавился запах белладонны, а в столовой асфоделя, да и в кабинете и спальне, я уверен, была еще парочка растений — я могу сделать вывод, что тебя специально одурманили, чтобы ты не заметил его ауру. Вел-то ты себя… — он немного помолчал, а потом добавил: — Как кретин. Причем для того, чтобы все эти разрозненные компоненты смешались в тебе, до этого тебе должны были споить еще одно зелье. И сделала это некто иная, как твоя разлюбезная супруга — Нарцисса. Больше некому. Это зелье терпит только женскую руку, а дочери у тебя нет. Хогвартс! — оставил Снейп своего друга теряться в догадках, а сам отправился через камин в школу.

* * *

Начало июля 1991 г. Чуть меньше двух месяцев до Распределения. Хогвартс.

— Дракклово зелье! И почему я не переместился сразу к себе? — Северус встал и отряхнулся. Общественный камин в Холле школы редко использовался, поэтому и редко чистился. — Слава Мерлину, что сейчас лето и никого нет. 

Сегодня он впервые за много лет вывалился из камина как мешок с навозом, и если бы рядом кто-то был, то он бы умер на месте. И это Снейп не о себе.

Идти по пустынной школе было привычно и даже приятно. Северус не любил компанию из-за постоянного чувства ненависти, что он вызывал в других. Да, казалось что он этого и добивается — чтобы его ненавидели, но все-таки цель у него была другая. Он хотел поддерживать жесткую дисциплину в этом мире анархии, что развело руководство школы в лице Дамблдора с Макгонагалл. Ситуации с Поттером, Блэком и Люпином ему хватило. Если бы Поттер тогда не оттащил его от оборотня, то, возможно, на его руках была бы кровь. Да, смешно сказать, но крови у него на руках не было. Собственно, как и у Малфоя. По крайней мере, напрямую. Северус на службе у Лорда варил зелья, яды, жидкие проклятия, а Люциус заведовал финансами, общался с гоблинами и вербовал сторонников из нейтралов. Да, они оба учились у Долохова с Лейстренджами бою и должны были в случае приказа выходить в рейды, но как-то не было у них тогда дефицита в более мелких сошках.

Так бы Снейп и дошел до своих покоев, если бы в задумчивости не зашел в пустынный тупиковый проход и не заметил сгорбленную трясущуюся фигуру в давно заброшенном классе.

— Минерва, — Северус незаметно подошел к ней со спины и с удивлением узнал декана Гриффиндора, но, разумеется, не показал этого. — Что вы тут…— прервался он на полуслове, заметив ее красные от слез глаза и опухший нос. Увидеть ее такую было странно, ведь в его памяти она ни разу не плакала — лишь хмурилась и злилась. — Что-то случилось? — да, вопрос был глупый, учитывая что она ревела в пустом классе, по виду пребывая в шаге от потери сознания.

— Нет, Северус, я… — она запнулась на мгновение и разрыдалась еще сильнее, уткнувшись лицом в ладони и падая на стоящий около нее стул.

— Что случилось? — еще раз, но уже настойчивее, спросил он.

Зачем ему ее успокаивать он не знал, ведь обида на ее безучастие в его судьбе все еще кипятила его душу, но что-то не давало развернуться и уйти.

— Мой отец… — пробормотала Минерва между всхлипами. — Он умирает. И я должна ему помочь. Но не могу. И все из-за Альбуса, — было видно, что она пыталась выровнять дыхание, но слезы против ее воли текли из глаз не переставая. — Он запретил покидать пределы школы. А я… Я и так его не вижу годами. Да и после смерти Абри я не могу потерять еще и отца, — после этой фразы она расплакалась еще сильнее.

Северус же не знал, что делать. Ревущих девиц он не любил, но успокоить мог, все-таки декан, а те постоянно ревели, но вот взрослых женщин он успокаивать не умел. Так что пришлось действовать так же, как и с детьми: приобнять и дать выплеснуть все свои слезы на его многострадальную рубашку.

— Ну что вы как маленькая, Минерва. Не плачьте, — рыдающая женщина навевала на него легкую панику. — Вот, — он отпустил ее и вытащил из кармана флакон, который всегда носил с собой, — это успокоительное. Выпейте и идите к себе, раз уж вам нельзя покидать Хогвартс. И если вы ничего не можете сделать, то и не стоит так убиваться, а то еще и вас откачивать придется, — недовольно проворчал он, глядя на пытающуюся возразить ему женщину. Пусть это и звучало бессердечно, но на секунду хотя бы заставило МакГонагалл прекратить фонтанировать слезами. — И не спорьте, пейте сами, а то волью силой!

Заплаканная и уставшая Минерва обессиленно опустилась обратно на стул, с которого вскочила, услышав его, открыла флакон и так быстро осушила его, что не заметила подвоха, на что Северус только усмехнулся.

«Никогда не бери зелье у незнакомцев. А особенно у знакомых!» — главное правило, которое вдолбил ему профессор Флерье, когда готовил к получению мастерства.