Маховик времени, или Новая история Гарри Поттера (джен)

Тридцатое июля. Месяц и два дня до Распределения

Тук. Тук. Тук.

Мерный, тихий, можно даже сказать, робкий стук в двери покоев декана Слизерина заставил Северуса напрячься. Он никого не ждал, а из тех, кто мог бы к нему вот так вот прийти без приглашения или без предупреждения, были только те люди, видеть которых он не сильно хотел. Хотя, говоря откровенно, он сейчас вообще не хотел никого впускать. Даже Люциуса, которого был рад видеть всегда. Однако открыть все-таки придется, иначе неожиданный ночной визитер доведет его до бешенства одним своим стуком, и потом нужно будет объясняться с аврорами, откуда около его покоев взялось мертвое тело.

Открыв двери, Северус опешил. На пороге его покоев оказалась Минерва Макгонагалл, декан факультета Гриффиндор, с которым у его студентов происходили постоянные конфликты. Однако сколько бы они ни пересекались, что бы ни происходило, она никогда не приходила к нему в покои, так что эта ситуация была одновременно и странной, и ожидаемой, так как разговор этот уж точно будет не о студентах и проводить его в учительской или Большом зале было бы глупостью.

— Минерва, — склонил он голову. — Чем обязан твоему вниманию?

— Северус, я… — МакГонагалл неосознанно оглянулась и открыла рот, чтобы что-то сказать, а потом внезапно замолчала и с силой сжала губы, отчего они немного даже побелели.

— Входи, — он вздохнул и посторонился, правильно интерпретировав ее замешательство, — этот разговор не для директорских ушей.

— Спасибо, — сказала МакГонагалл, как только за ней закрылась дверь. — Спасибо, — повторила она, опустила взгляд и как-то вся сжалась.

— Пустое, зелья у меня всегда с собой, специфика работы. На один флакон я не разорюсь. А то, что это было зелье сна без сновидений, а не успокоительное, так ты бы все равно не успокоилась от обычного, а модифицированное у меня как раз закончилось…

— Я не об этом, — поспешила она остановить коллегу, — хотя и за это тоже спасибо. Я об… отце, — на последнем слове ее голос дрогнул, а в уголках глаз показалась влага, но в полноценную слезу так и не оформилась.

— Оно все равно не помогло…

Снейп сделал безразличное каменное лицо и отвернулся к столу. То, что зелье не помогло, было неприятным открытием для него. Он в кои-то веки решил от чистого сердца помочь Минерве, но сделал только хуже — дал надежду без гарантии.

Ещё ни разу его зелья не давали осечек, если они, конечно, были закончены и несколько раз протестированы. А это зелье как раз таковым и было. Зелье для магглов, испытанное на них же. Благо дефицита в подопытном материале у него не было — выйди на улицу ночью в Кроуворте, и обязательно наткнешься на кого-то, кто решит тебя обчистить или проткнуть. Смертельно опасное Северус не тестировал, а если побочные эффекты и были — преступников не жалко. Именно это зелье было протестировано на серийном маньяке. Однажды, наткнувшись на него ночью в парке, Северус проверил на нем действие этих сердечных капель для магглов, которые оказались очень даже эффективными и, к сожалению, не имели побочных эффектов, а потом отправил его уже здорового под Империо прямо в руки к полисменам с признанием во всех прегрешениях. А после анонимно послал эти капли двум своим пожилым соседкам под видом обычного лекарства. Те были добры к маленькому бедному мальчику, которого бил отец и не любила мать. И он был благодарен им за это.

— Оно помогло, — как-то безжизненно проговорила Минерва. — Марианна Жорже, к большому удивлению врачей, пошла на поправку и уже неделю как покинула лечебницу. А завтра у нее свадьба.

— Я не знал.

— Он сам так решил.

— Мне жаль.

После этих слов они оба замолчали. Минерва никогда не слышала от него слов поддержки, пусть и таких своеобразных, а Северус никогда никого кроме слизеринцев не жалел. Да и тех лишь некоторых и редко. Не умел. Но сейчас ему и правда было жаль.

— Помоги мне, Северус, — Снейп вздрогнул и обернулся. В голосе Минервы чувствовался надрыв. — Помоги мне отомстить Дамблдору.

— За отца?

— За себя.

* * *

Альбус-много-имён Дамблдор сидел в кабинете и думал. Думал он о разном. Что-то из его мыслей было связано с Гарри Поттером, поступающим в школу в этом году, что-то с Квирреллом, который в последнее время вел себя довольно-таки странно, а что-то — с сошедшими внезапно с ума женщинами. Причем последние занимали его даже гораздо больше, чем герой магического мира или тронувшийся преподаватель. Дамы, чтоб им жилось хорошо и долго, вообще перестали его слушаться. Любые его слова игнорировались, любые поручения, даже переданные через третьих лиц, не выполнялись. Они целиком и полностью игнорировали сам факт его существования как директора. И это злило. Чтобы с ним — директором одной из лучших школ чародейства и волшебства, кавалером ордена Мерлина первой степени, верховным чародеем Визенгамота, президентом Международной конфедерации магов — и не считались?! И кто? Старые кошелки.

— Надо было и с ними полный контракт заключать, — горестно протянул он. — Как все скверно-то.

Так уж вышло, что контракт на имя Альбуса как директора подписывала только Минерва, когда вступала на должность заместителя директора. Помона, Ирма, Поппи и Филиус заключали контракты раньше, чем он стал директором, а с Северусом он сам ничего не заключал — мало ли как дальше ситуация сложится. Ну а простые преподаватели подписывали стандартный немагический контракт и кроме как «обучать детей» никаких обязанностей на себя не возлагали. Даже коридоры они не патрулировали без соответствующего оплачиваемого пункта в договоре. Скверно, но не смертельно.

— Звали, директор? — зычный голос Хагрида, которого сам Альбус позвал в кабинет четверть часа назад, прервал поток тяжелых дум и вернул его к действительности.

— Да, Харгид, проходи, — Дамблдор добродушно улыбнулся. — Ты чем-то сейчас занят?

— Дык это, детишки ж скоро приедут, надо тыквы, купустку, картошечку прополоть, чтоб этого, росли хорошо. Да и за отравой надо сходить. Средство нужно от этих… как их… плотоядных слизняков. Но это надо в Лютный идти. Тут у нас нет, в деревне тоже кончилась, а на Косой такой отравы нет, я искал. Эти паразиты не ровен час слопают у нас всю капусту с тыквой.

— Очень жаль, что ты занят, Хагрид, а то я хотел тебя попросить встретить нашего Гарри, провести его за покупками, показать наш мир, — Альбус тяжело вздохнул и потёр переносицу. — Наверное, придется просить Северуса, другие-то не смогут.

— Дык это как это Снейпа? — Хагрид аж со стула приподнялся от возмущения. — Не надо Снейпа, этот змей никогда папку его не любил, да и мальчонку точно задирать будет. Ну как он сделает чего или к себе мальчонку заберёт, чтобы против света настроить или дружкам своим сдать. Нельзя Снейпа, директор.

— Хагрид, не нужно быть таким категоричным, — мягко пожурил его Дамблдор. — Северус не такой, он так же, как и мы, предан делу света, пусть в начале своего пути и оступился. Тем более больше некому, ты же занят будешь…

— Нет, директор, я все-таки за отравой потом схожу, я лучше сейчас за Гарри сразу. Письмо-то у вас взять или профессора МакГонагалл искать?

— У меня, Хагрид, все-таки я тоже волнуюсь за Гарри. Если бы не важные дела в школе, я бы сам сопроводил туда нашего мальчика, а так… — Альбус снова печально вздохнул. — Дел столько, что я даже в Гринготтс сходить не успеваю. Кстати, вот тебе Гаррин ключ от сейфа, только не давай ему тратить много денег, все-таки наследство не бесконечное, а дети любят много тратить.

— Хорошо, директор. И этого, может, я могу вам с Гринготтсом-то помочь? Все одно ж там с Гарри буду. Я, конечно, тележки ихние не люблю, но если надо, я ж завсегда готов.

— Это было бы очень кстати, Хагрид, спасибо.

— Да не благодарите, директор, я ж сам вызвался-то, — пробасил Хагрид и махнул своей ручищей.

— Вот тебе два письма, — Дамблдор быстро написал что-то для банка и дал Хагриду сложенный конверт. — Одно для Гарри, а другое для гоблинов. В ячейке семьсот тринадцать находится философский камень. Ты, надеюсь, знаешь, как он важен?

— Дык, конечно, директор, не переживайте, все будет просто замечательно, я не подведу вас.

— Это хорошо. На этом все, Хагрид, ступай.

Двери директорского кабинета открылись и выпустили оттуда лесника, который медленно спустился с лестницы и пошел в сторону, совершенно противоположную выходу. В один момент он зашёл в заброшенный класс в коридоре, где не было ни одного портрета, а через несколько минут оттуда вышла уже высокая красивая дама со шляпкой с темной вуалью и направилась в библиотеку, к своей старой знакомой.

Тридцать первое июля. Месяц и один день до Распределения

В день одиннадцатилетия Кастора, Беллы и Антонина Блэки все-таки решились навестить банк, где уже давно нужно было разобраться со всеми делами, что скопились с момента перемещения старика Поттера в тело нынешнего лорда Блэка. Да и заключить новый договор с гоблинами не помешало бы.

Кто бы что ни думал, но наличие именно главы рода, а не регента, сильно влияло на процесс ведения дел гоблинами. Каждый новый глава рода заново заключал договор со своим поверенным, дабы быть точно уверенным в его адекватности, лояльности именно ему и отсутствии утечки информации. А так как Вальбурга для всех была только регентом при молодом наследнике, то пункт о конфиденциальности мог быть выполнен на усмотрение самого гоблина, а вести Кастора в банк, означало раскрыться раньше времени, так что регент рода Блэк ни разу не ходила за эти десять лет в банк, а вела все дела исключительно по переписке.

Когда же, наконец, все устаканилось — раскрытие все равно неизбежно произойдет, когда дети пойдут в школу, — то проблема похода в банк и официального фиксирования всех данных, которые «раньше были только внутри семьи» стала как никогда актуальной. Мало кто знал, но информацию, которая проходила через гоблинов, можно было отфильтровать. Для всех Вальбурга до совершеннолетия Кастора будет считаться регентом, а это значило, что их гоблин «сможет продавать конфиденциальную информацию о семье Блэк». На самом же деле, так как Кастор уже давно был лордом, то как только он заключит договор — сможет сам придумывать информацию о себе и своей семье для всех любопытствующих, которую как «достоверную» будет сливать всем желающим его поверенный.

Чинно и благородно ступать по косой Аллее в своём привычном образе чистокровных магов древнего рода они не решились, ведь раскрываться раньше времени не входило в их планы, но и не маскировались сильно. Вальбурге не сильно требовалось прятаться — ее-то все считали старухой, которая заперлась в доме наедине с эльфом, и в этой молодой и энергичной леди ее признать было трудно, да и Кастор уже давно не был похож на Джеймса Поттера, чтобы признать в нем сына гриффиндорца, но все-таки: «Постоянная бдительность»! Ведь знакомых они все-таки могли там встретить. О них знали все Малфои, включая их французских родственников, Медичи, Забини, Нотты, Розье как родственники Блэйза и Теодора, с которыми общались Блэки, ну и, конечно же, Пруэтты, общение с которыми Вальбурга восстановила как с родственниками мужа — с Лукрецией она всегда была дружна. Так что Косая Аллея в этот летний ясный день увидела, как молодая светловолосая женщина в неброской, но удобной одежде осторожными тихими шагами ступала по улице вместе со своим таким же светловолосым сыном.

Самым первым делом эти сын и мать зашли в Гринготтс, банк гоблинов, и направились к распорядителю, который был ответственным за то, чтобы сопроводить привилегированных клиентов банка к их поверенным. Никто из поверенных никогда не выходил наружу для того, чтобы лично встретить своего клиента, поэтому никто из других семей не знал, как выглядит гоблин того или иного рода, что сокращало возможности для подкупа, шантажа или выманивания данных определённой семьи у гоблинов. Более того, даже сами гоблины не знали, за какой род ответственен их друг, родственник, ребёнок или супруг. Конфиденциальность в банке была на уровне. Если же требовалось связаться с гоблином какого-либо рода, то ему оставляли письмо на стойке: «Для поверенного рода» и имя рода. Причем последнее благодаря чарам на стойке было видно только тому гоблину, которому оно предназначалось.

— Здравствуйте, уважаемый распорядитель, — мягко улыбнулась Вальбурга, что ни капли не вязалось у гоблинов с привычным видом чистокровных магов. — Я хотела бы пройти к поверенному рода Блэк.

— Здравствуйте, миледи, — слегка поклонился ей гоблин. — Вы имеете какое-то отношение к этому роду?

— Естественно, иначе бы я не просила, — гордо вздернула она носик и вместе с Кастором прошла в другой зал, оставив позади гоблина-распорядителя, тем самым показывая, что она обижена на его слова.

— Прошу простить меня, миледи. Право слово, я вас не признал, — извинился гоблин и повел их к нужному кабинету. Он до сих пор не знал, кого ведёт, но если они прошли в круглую комнату, то точно имели поверенного, а Блэка или нет, решится перед дверью.

— Прощаю, — мягко бросила Вальбурга и продолжила свой путь.

— Кабинет поверенного рода Блэк, — отрапортовал гоблин перед красивой позолоченной дверью, хотя это и не требовалось — леди шла впереди него и точно знала, где нужно остановиться.

— Благодарю вас, господин распорядитель, — ответила ему Вальбурга. — Дальше мы сами, — и повернулась, обращаясь уже к поверенному: — Добрый день, господин Грибкольт, мы хотели бы примерить кольцо лорда Блэка этому юному господину, — гоблин их рода ей никогда не нравился, так что Вальбурга решила без любезностей перейти сразу к делу.

— Здравствуйте, мадам, — достаточно холодно и с ноткой пренебрежения отозвался гоблин. — Для начала мне хотелось бы узнать ваши имена и положение в роду.

— Вы нас не узнали, дорогой поверенный? — в тон ему ответила Вальбурга. — Что же, на этот раз мы вас простим и скажем, но в дальнейшем такой некомпетентности с вашей стороны быть не должно. Это недопустимо.

— Ну естественно, — ядовито произнес гоблин.

— Позвольте представиться: Вальбурга Ирма Блэк, леди-регент рода Блэк, — она посмотрела на гоблина с присущим ей прошлой превосходством, в то время как с лица последнего медленно стали сходить краски. — А так же мой сын — Кастор Орион Блэк.

— Прошу простить меня, леди, просто это было крайне неожиданно. Мы не ожидали, что вы предостанете перед нами в такой прекрасной форме после всего того, что с вами произошло.

— А что со мной произошло? — как будто впервые услышала об этом Вальбурга.

— Ну, после того, как ваш старший сын попал в… — тут гоблин прервался и нахмурился, будто что-то вспоминая. — В род Шафик, — как само собой разумеющийся факт всплыла эта информация у него в голове, — вы лишились наследника, а после того, как погибли ваши супруг и племянница, после изгнания другой племянницы из рода — мы думали, что вы будете менее… эм, — затруднялся сказать он.

— Счастливой? — подсказала ему Вальбурга.

— Да, простите, — сконфузился гоблин.

— Ничего, мистер Грибкольт, все способны ошибаться. А насчёт племянницы вы не правы — Андромеда, ее супруг и дочь не изгнаны, они просто являются младшей ветвью Блэков. И носили они фамилию Тонкс только до того момента, пока Андромеда не забеременела — так было проще. Сейчас же Андромеда, Теодор и Дороти Блэк официально являются младшей ветвью Блэков и вскоре воссоздадут свой алтарный камень в поместье родителей моих племянниц.

— Это очень неожиданная информация для нас, леди Блэк, так как по нашим данным со времени гибели вашего супруга в роду Блэк не происходило никаких значительных изменений.

— Естественно у вас не было таковой информации, мы же не собирались вмешивать свою семью во что бы то ни было, ведь вокруг так много врагов! Мы с Орионом не хотели оставлять детей сиротами, как то случилось со многими другими.

— Ну хорошо, давайте проверим. Мы, конечно, вас уважаем, леди-регент, — недобро ухмыльнулся гоблин, — но поверить на слово не можем.

— Хорошо, — взял слово молчащий до того момента Кастор. — Я не против, — вроде бы и согласился, но глаза его полыхнули в тот момент такой злобой, что смотри на него сейчас гоблин вмиг бы передумал так себя вести.

Холодный кинжал из единорожьего рога аккуратно сделал тоненький надрез на белоснежной коже, и из того в глубокую чашу обильно полилась кровь. Ее было бы очень много, если бы Кастор не провел в какой-то момент над раной рукой и та мгновенно не затянулась. Крови в чаше было немного, но достаточно для того, чтобы на листке бумаги, куда ее вылили, начали проступать различные символы, значение которых знали только гоблины.

— Да, всё верно, леди Блэк. Мы свидетельствуем, что ваш сын является лордом, причем нескольких родов. Однако, кроме рода Блэк, остальные рода скрыты. Вы можете это прокомментировать мистер Блэк? — хитрый гоблин хотел получить хоть немного полезной для себя информации от, как он думал, порывистого юнца которому привалило счастье и титул.

— Боюсь, что остальные рода вас не касаются, — улыбнулась Вальбурга. — Тем более, что по закону, если наследник является лордом нескольких родов, он может не знакомить своих поверенных гоблинов друг с другом. Я права?

— Да, вы совершенно правы, — зло проскрипел гоблин. — Кольца нести?

— Естественно, — ответил Кастор, прервав Вальбургу, которая хотела отказаться.

— Сию минуту, — отозвался гоблин и вышел из кабинета.

— Кастор? — непонимающе посмотрела на него Вальбурга. — Что ты затеял?

— Все будет хорошо, — успокоил ее сын, улыбнувшись той своей улыбкой, после которой Вальбурга никогда с ним не спорила — знала, что проказу не отменить, за ней можно только наблюдать.

Гоблин вернулся буквально через минуту, неся с собой две коробочки — одну с кольцом лорда, другую — с кольцом наследника.

— Благодарю, — отозвался Кастор, когда тот поставил коробочки на стол перед ним. — Откроете? — попросил он, не отводя взгляда от гоблина.

— Конечно, — скривился тот и стал открывать коробочку лорда под немигающим взглядом Кастора.

Однако открыть ее оказалось не так просто. Сначала она просто не реагировала на манипуляции гоблина, потом словно старалась поскорее закрыться плотнее от взгляда лорда и иже с ним, а потом, когда гоблин все-таки смог ее открыть, заледенела, в то время как кольцо, находящееся в ней — загорелось. Гоблин испугался и попытался потушить огонь, однако это было Адское пламя и так просто его нельзя было потушить. Обжегшись пару раз, Грибкольт со страхом наблюдал за тем, как пламя с кольца перешло на стол. Коварный огненный змей хаотично ползал по столу, а потом резко погас, как будто его и не было вовсе, и оказалось, что не так уж он был и хаотичен. На столе тлела надпись, выжженная Адским пламенем:

«Memento mori»

Гоблин перевел огромные от страха глаза со стола на новоявленного лорда и пискнул от ужаса — тот с нежностью рассматривал алыми глазами кольцо лорда на своем пальце. Кольцо, которое только что сгорело в Адском пламени.

— В-вам п-помочь чем-то еще? — запинаясь через слово, пробормотал смертельно бледный гоблин.

— Да, — произнес Кастор, переводя взгляд алых как кровь глаз на гоблина. — Скажите, есть ли способ сменить поверенного, кроме его смерти?

— Конечно, — радостно вскочил гоблин со своего места, который так и слышал: «кроме как убить его». — Я сейчас же приведу вам другого поверенного! — и унесся что было мочи из кабинета, пока Блэк не решил пойти по пути наименьшего сопротивления и просто выполнить то, что подразумевалось.

«Так быстро гоблины банка не обслуживали никого уже минимум сотни три лет так точно»! — вспомнил Кастор горделивое высказывание Драко из той их жизни, когда они принимали свои рода.

«Уверен, Драко, что в этот раз они были куда быстрее», — усмехнулся он, глядя, как гоблин, который только пару минут назад привел сына своего давнего врага в кабинет, улепетывает из него, уже лишенный памяти о роде Блэк, но все еще ощущавший иррациональный страх по отношению к ее несовершеннолетнему представителю. И пусть даже эту встречу он через время забудет, но тлеющую надпись на столе и свой страх он не забудет никогда — уж Кастор постарался.

— И зачем это было нужно? — спросила его уже на выходе из кабинета Вальбурга.

— Затем, что я никогда и никому не позволю унижать близких мне людей, особенно, если они носят одну со мной фамилию, — жестко сказал Кастор и напавился в сторону выхода из банка.

А где-то на фоне шума снующих мимо них магов до слуха двух представителей семьи Блэк донесся зычный голос хранителя ключей:

— У меня тут письмо имеется... э-э... от профессора Дамблдора. Это насчет Вы-Знаете-Чего в сейфе семьсот тринадцать...