Бетти Снейп и Чужая Душа  (джен)

1999

Гермиона шумно втянула носом тяжелый пыльный воздух вечернего Лондона и торопливо засеменила через переполненную машинами скоростную магистраль. Стараясь не смотреть по сторонам, она поправила капюшон так, чтобы он полностью закрывал лицо, и еще раз сверилась с адресом, указанным на клочке тетрадного листа. При виде аккуратно выведенных витиеватых букв и цифр, по спине пробежал неприятный холодок: меньше всего она ожидала, что целитель из Мунго назначит местом встречи один из самых фешенебельных районов столицы.

Аппарировав в самую приближенную к пункту назначения из известных ей точек города, Гермиона принялась за поиски указанного дома, следуя лишь за указателями и собственной интуицией: вероятность оказаться замеченной была крайне мала, но она решила не рисковать, памятуя недавний штурм Норы, который устроили журналисты мелких волшебных газет, или очередную эксклюзивную статью от Риты Скитер, которая свалилась на неё этим утром, как снег на голову. Ничего нового Рита не написала, но приятного в её излияниях на тему совращения юной студенткой немолодого уголовника-профессора было мало.

После очередного поворота, перед её взором выросло огромное здание, верхушкой упирающееся в темный небосклон. Миновав белоснежную мраморную лестницу и зеркальные двери фойе, любезно открывшиеся прямо перед ней, Гермиона зашла внутрь ярко освещенного помещения и быстрым движением стянула с головы капюшон. Консьерж за стойкой приветливо улыбался и всем своим лучезарным обликом излучал безудержную услужливость.

— Простите, — хрипловато начала Гермиона, приветливо улыбнувшись, — как я могу попасть в квартиру номер триста сорок семь?

— Извините, мэм, — консьерж с едва уловимым проблеском презрения во взгляде осмотрел её фигуру с головы до ног, — но вход в комплекс разрешен только по приглашению или при личном присутствии хозяина апартаментов, в противном случае, я не имею права вас впустить.

— Но у меня назначено. Видите ли, я, — Гермиона запнулась, подбирая подходящее слово, — коллега одного из жильцов.

Консьерж, по всей видимости, принял её за умалишённую, и продолжил уже куда менее приветливым тоном:

— А я — Королева Елизавета. Повторяю, мисс: я вас не впущу. Жители нашего комплекса очень трепетно относятся к сохранности своего личного спокойствия, и мы делаем всё возможное, чтобы поддержать их в этом. Покиньте, пожалуйста, помещение.

От злости путаясь в длинных рукавах, Гермиона пошарила по карманам тяжёлой шерстяной мантии и выложила на стойку клочок бумаги, полученный этим утром.

— Вот.

Консьерж ещё раз с недоверием взглянул на неё, но бумажку всё-таки пододвинул. Бегло прочитав сообщение, он неуверенно потянулся к телефонной трубке.

— Хорошо. Но если ваши слова не подтвердятся, учтите: мне придётся вызвать полицию.

— Будьте так любезны.

Консьерж набрал короткий номер и принялся ждать. Спустя несколько длинных гудков, на той стороне провода раздался зычный мужской голос.

— Мистер Ховард, — с преувеличенной вежливостью начал консьерж, — здесь какая-то женщина настойчиво требует, чтобы её впустили. Я пытался выставить её вон, но…

Он резко умолк. Гермиона, увлечённо разглядывающая висящий над его головой горшок с декоративным плющом, злорадно хмыкнула.

— Да, сэр. — на побледневшем лбу мужчины выступили капельки пота. — Конечно, сэр.

Он положил трубку так быстро, будто та грозилась превратиться в соплохвоста и откусить ему ухо. Вряд ли консьерж знал, кто такие соплохвосты, но совершенно точно не хотел навлекать на себя гнев хозяина апартаментов номер триста сорок семь.

— За вами спустятся. — консьерж низко опустил голову, и теперь Гермионе была видна лишь его покрытая испариной лысеющая макушка.

— Благодарю.

Несколько минут ожидания прошли в полной тишине. Огромная хрустальная люстра под потолком причудливо переливалась, отбрасывая на пол ажурные тени. За неимением других занятий, Гермиона рассматривала их витиеватые сплетения, пока тонкий звон колокольчика не оповестил о приходе лифта.

— Мисс Грейнджер! — в фойе ступил мужчина в расшитом халате и мягких фиолетовых тапочках. — Я предупреждал Адама о вашем прибытии, но он, видимо, не распознал в вас глубокоуважаемую гостью.

Мистер Ховард — или профессор Шарп — недобро зыркнул в сторону мужчины за стойкой, и взяв Гермиону за руку, невесомо коснулся её пальцев сухими губами.

— Спасибо, что согласились на встречу, мистер Ховард, — зардевшись, Гермиона чудом вспомнила, как обращался к нему консьерж. —Я вас не задержу.

— Ну что вы! — с преувеличенным радушием проворковал Шарп, нажал кнопку вызова лифта и вальяжно махнул в сторону открывшейся двери. — Я только рад вашему визиту!

Гермиона скупо улыбнулась и шагнула в богато украшенный лифт. Наткнувшись на свое отражение в зеркале, она нехотя признала, что сомнения консьержа были вполне оправданы: на почетную гостью она никак не тянула. Скорее, на городскую сумасшедшую.

— Благодарю, что не раскрыли мое инкогнито перед Адамом, — Шарп по обыкновению своему игриво подмигнул ей и нажал кнопку нужного этажа, — видите ли, здесь я известен как человек несколько иной сферы деятельности.

Выйдя на нужном этаже, Гермиона позволила себе поглазеть по сторонам на диковинный декор коридора. Изящная лепнина, обитые бархатом стены и красная ковровая дорожка свидетельствовали о том, что проживали в этом доме люди исключительно непростые.

— Вы здесь живете, сэр? — её взгляд задержался на симпатичном гипсовом купидончике, чья стрела была направлена аккурат ей в лоб. Глядя на адрес, указанный в записке, она подумала, что встреча будет проходить в каком-нибудь помпезном ресторане, но никак не в элитных апартаментах, которые внезапно обнаружились у скромного целителя из Больницы Святого Мунго.

— Да, мисс Грейнджер, я здесь живу — Шарп бархатисто засмеялся и остановился возле двери в самом конце коридора. — Сожалею, что развеял миф о несчастных лекарях, которые денно и нощно спасают больных и убогих, спят на кушетках и питаются подножным кормом. Увы, я предпочитаю комфорт. Вы ведь простите мне эту маленькую слабость?

Зайдя в аппартаменты вслед за Шарпом, Гермиона подумала, что «маленькая слабость» — это слишком мягко сказано: представшая её взору просторная гостиная разительно отличалась от увиденного ею в коридоре. Лаконичная обстановка, белоснежная мебель, электрический камин с внушительных размеров абстрактной картиной над ним, длинная барная стойка с поблескивающими бокалами и приборами, а в панорамном окне от пола до потолка — потрясающий вид ночного Лондона, от которого захватывало дух.

— Восхитительно, не правда ли? — самодовольно поинтересовался Шарп. — Знаете, этот дом подкупил меня именно этим видом. Пейзажи, разворачивающиеся под окнами больницы, оставляют желать лучшего, а иногда так хочется смены обстановки… однако, где же мои манеры? Прошу, присаживайтесь!

Гермиона, уставшая с дороги, охотно опустилась в предложенное кресло. Еденные-перееденные молью кресла из Норы или чудо авангардного искусства из гостиной Снейпа не шли с ним ни в какое сравнение. Шарп ненадолго отошел к стойке, чтобы спустя минуту вернуться с двумя бокалами и бутылкой вина: судя по всему, очень-очень старой.

— Надеюсь, на этот раз вы составите мне компанию? — учтиво спросил он, разливая жидкость по бокалам, и, наткнувшись на протестующее выражение на лице гостьи, добавил: — Не переживайте, его мне подарил мне один очень старый гоблин из верхушек Гринготтса: я спас его внучку от страшного проклятия, хотя, по моему личному мнению, под его воздействием она выглядела куда симпатичнее.

Гермиона совершенно не понимала, как себя вести: её крайне смущал этот человек, в частности, его дурацкий халат, вольготное поведение и светский тон, которым он разглагольствовал на абсолютно бестолковые темы, хотя совершенно точно знал, что пришла она не за этим.

— Нет, спасибо, сэр. Простите, но у меня очень мало времени.

— В таком случае, перейдем к делу. — Шарп опустился на диван и закинул ногу на ногу, покачивая тапком на жилистой старческой ступне. — Слушаю вас.

— Он знает, — после короткой паузы произнесла Гермиона, уткнувшись взглядом в собственные колени, — вернее, не знает, но абсолютно точно догадывается, что с ним что-то не так. Точнее, с его магией.

— Ну, разумеется, догадывается, — вопреки её ожиданиям, целитель сохранял непоколебимое спокойствие. — Северус не идиот. Он прекрасный аналитик, хотя, чтобы сложить два и два, не требуется особенного склада ума.

— Я не могу продолжать делать вид, что всё под контролем, — Гермиона взглянула на Шарпа: тот увлечённо вращал жидкость в бокале, будто думал о чём-то своём. — Не могу игнорировать вопросы, которые он задает.

— Почему нет? — искренне удивился Шарп. — Мне казалось, что вы личность характера исключительно твердого.

— Это непорядочно, — настойчиво возразила Гермиона, недвусмысленно обозначая свою позицию.

— Помилуйте, дорогая моя, в нашем деле главное не порядочность, а эффективность.

Гермиона отметила это новое панибратское обращение, и ей оно не очень-то понравилось.

— Даже если бы это было так, лечение не приносит результатов!

Шарп пристально посмотрел на неё поверх кромки бокала.

— Я думал, что вы и без лишних объяснений догадаетесь, что выздоровление Северуса не входит в наши планы.

Гермиона уставилась на целителя, некрасиво приоткрыв рот.

— Что это значит?

— Мне обязательно нужно повторять? — со скукой произнёс Шарп. — Неужели вы думали, что парочкой зелий можно уничтожить темнейшее проклятие?

— Я думала мы пытаемся его спасти!

— Очевидно, вы не думали, — недобро осклабился Шарп, — а просто плыли по течению, веря в выдуманную вами же сказочку о великом спасении. Ответьте мне, Гермиона: как вы считаете, что ждет Северуса после того, как его болезнь каким-то чудом отступит? Что произойдет после того, как ваше участие в его жизни перестанет быть необходимым? Вы задумывались об этом?

В ушах зазвенело. Гермиона тряхнула головой, чтобы избавиться от противного ощущения, но слова Шарпа набатом стучали у неё в голове.

— Его ждет Азкабан, — целитель встал и начал в привычной своей манере медленно расхаживать по комнате. — И вот тогда уже никто не вспомнит его регалий, заслуг и смягчающих обстоятельств. Его просто закроют до конца дней в сырой камере, а все из-за того, что сердобольная мисс Грейнджер решила «облегчить его страдания».

— Мы не можем насильно сдерживать его магию, — возразила Гермиона, понимая, что ходит по очень тонкому льду, — это чревато.

— Мне кажется, или вы пытаетесь оспорить мою компетентность, мисс Грейнджер? — Шарп остановился, проходя мимо кресла, и высокомерно посмотрел на неё сверху вниз. — Северус сможет наколдовать себе стакан воды при необходимости, но не более того. Те силы, что сейчас заключены в нём, даже он, при всем его стоицизме и железном самоконтроле, контролировать не сможет. Другой разговор, что ему запрещено даже помышлять о сотворении волшебства.

От его напускного радушия и величественности не осталось и следа: перед Гермионой вновь стоял тот грубоватый, острый на язык целитель, которого она знала.

— Все это время я думала, что помогаю ему. — от волнения она не сразу поняла, что нервно вгрызается в собственный ноготь и поспешно отняла руку ото рта. — А сейчас вы спокойно заявляете, что это не входило в ваши планы.

— Как бы это не выглядело в ваших глазах, мы действительно помогаем ему, и вы, девочка моя, прекрасно с этим справляетесь. Вы правильно сделали, что сообщили мне о случившемся. Возможно, я пересмотрю состав зелья и внесу кое-какие правки: физических страданий это не облегчит, но значительно упростит вам жизнь хотя бы отсутствием внезапных выбросов.

— Он мучается. — Гермиона выпрямилась в кресле, глядя прямо в холодные, бесстрастные глаза целителя. — Неужели вы этого не понимаете?

— Он мучается всю свою сознательную жизнь, — с выражением полного равнодушия на морщинистом лице произнес Шарп. — Уверяю вас, для него это состояние абсолютно естественно.

— Как вы можете? — Гермиона презрительно сощурилась. — Называете его своим другом, а сами и пальцем пошевелить не хотите, чтобы обеспечить ему спокойную, полноценную жизнь!

— У вас ещё нос не дорос, разговаривать со мной о таких вещах, как дружба, мисс Грейнджер, — целитель подошёл угрожающе близко, и Гермионе пришлось вжаться в кресло, чтобы хоть немного отдалиться от вмиг опротивевшего ей человека. — Не забывайтесь.

— А вы не смейте разговаривать со мной, как с одной из ваших медсестричек! Если бы не профессор Снейп, я бы в жизни…

Шарп резко склонился над ней, упираясь руками в подлокотники. Гермиона почувствовала на коже его дыхание и брезгливо отпрянула, продолжая с вызовом смотреть ему в лицо.

— Забавно, что вы так печётесь о нем, мисс Грейнджер, — тихо произнёс Шарп, по очереди всматриваясь в её расширенные от гнева зрачки. — Это прямо-таки очень трогательно, скажу я вам.

Он замолчал, ввинчиваясь в неё взглядом, и Гермиона почувствовала ни с чем не сравнимое жжение в области затылка.

— Вы копаетесь у меня в голове.

— И делаю это весьма искусно, — кивнул Шарп, ни капли не смутившись, — многие этого даже не замечают. Но вы, по всей видимости, особенная. Полагаю, поэтому Северус вас и выбрал.

— Не заговаривайте мне зубы, — повелительно прошипела Гермиона, прервав зрительный контакт, — Меня никто не выбирал — я сама вызвалась помочь ему.

— Говорите, что хотите, но он добровольно впустил вас на свою территорию. И под этим словам я подразумеваю вовсе не чёртову хибару в богом забытой деревне. Думаю, вам пора.

2014

В этот день Бетти вернулась домой вовремя, как и планировала. К тому моменту, как из гостиной показалась мама, она уже сидела на полу в прихожей и сосредоточенно расшнуровывала кроссовки.

— Привет, — Бетти постаралась сделать вид, что не может справиться с узлами, лишь бы не смотреть матери в глаза. — Ты почему не на работе?

— Пришлось взять отгул, — коротко ответила мама, передёрнув плечами, покрытыми тонким кружевным платком.

Бетти не хотела затевать это разговор: первоначальным её планом было незаметно проскользнуть в свою комнату и тихонько отсиживаться там, по крайней мере, до ужина. Но глядя на маму, на её обескровленные губы и нежно-салатовый оттенок кожи, она просто не могла остаться безучастной.

— Всё в порядке?

— Всё хорошо, — Гермиона слабо улыбнулась. — Просто побочное действие лекарства. К завтрашнему дню пройдёт.

Бетти знать не знала, что мама тоже принимает какие-то лекарства, но решила ни о чём больше не спрашивать: достаточно было того, что она нарушила данный самой себе обет молчания на сегодняшний вечер.

— Ладно. Я к себе.

— Ты голодная?

Бетти отрицательно мотнула головой.

— Тебе нужно больше отдыхать.

— Скоро экзамены, — Бетти потёрлась носом о собственное плечо. — Приходится засиживаться.

— Если хочешь, можешь остаться внизу. Отца дома нет.

В голосе мамы звучала робкая надежда. Бетти на миг притормозила на нижней ступеньке лестницы.

— Он ведь в любой момент может вернуться. — стараясь не встречаться с ней взглядом, Бетти устало помяла пальцами острое плечо. — Я вчера ему гадостей наговорила. Будет лучше, если я отсижусь в комнате, пока он не перестанет злиться.

— Он не станет цепляться без причины, — произнесла Гермиона, но заметив скепсис на лице дочери, добавила: — Я знаю, что тебе трудно в это поверить, но он сожалеет о случившемся. И я не допущу, чтобы нечто подобное случилось ещё раз.

Бетти подняла взгляд. В её глазах было столько беззлобного неверия, что у Гермионы защемило сердце.

— Я всё равно лучше пойду. Завтра важный тест, хочу успеть подготовиться.

Бетти удивилась, как легко ей далась эта ложь. На деле, она просто хотела побыть наедине с собой, а не слушать очередную мамину песню про отца и его сожаления.

— Конечно, — мама опечаленно кивнула, — но, пожалуйста, хорошенько отдохни сначала. И не забудь выпить лекарство.

Сердце пропустило удар. Бетти совершенно забыла, что день приёма треклятого лекарства уже наступил.

— Ладно. Сейчас выпью.

Проскользнув мимо матери на кухню, она принялась шарить в ящике: заполненными оказались лишь несколько пузырьков. Она достала флакончик, откупорила его и замерла над раковиной.

Мама всегда говорила, что пропускать прием лекарства ни в коем случае нельзя, но никогда не говорила, почему. Обещала дать ответы на все вопросы, когда придёт время, но так ничего и не объяснила. После событий минувшей недели, а особенно вчерашнего дня, Бетти уже с трудом верила её словам, а значит, пришло время выяснить все самой.

Прислушиваясь к тихим шагам в гостиной, она быстро выдернула пробку и выплеснула содержимое в слив раковины. На всякий случай, погремев графином, она смыла следы преступления водой и, поставив пустой флакон на место, взяла в руки следующий.

Назад дороги не было.

1999

Гермиона молча смотрела в полную тарелку. Её тошнило от одного только вида праздничного торта, не говоря уже о предполагаемом вкусе, поэтому она просто продолжила потихонечку цедить сквозь зубы тыквенный сок, украдкой глядя на присутствующих.

Несмотря на старания Уизли и причастных, день рождения Рона получился слишком уж натужно-торжественным. Все ходили с широкими улыбками, как и прежде, даже пытались шутить и веселиться, да только у самой Гермионы на душе кошки скребли.

Разговор с Шарпом не шёл из головы. Гермиона всё еще пребывала в шоке от услышанного ею абсолютно бесчеловечного плана, которому целитель собирался следовать. Она была категорически с ним не согласна и теперь намеревалась самостоятельно довести лечение профессора до победного конца.

Только вот как?

Гермиона отставила бокал и вновь задумчиво принялась ковырять вилкой раздербаненный кусок торта, чем невольно привлекла внимание Рона.

— Ты чего такая кислая? — он радостно поправил на голове праздничный колпак и потянул её за руку. — Пошли танцевать!

— Нет, Рон, не хочу, — она выдернула пальцы из его ладони, но тут же устыдилась собственной резкости. — Извини. Развлекайся.

Рональд глянул через плечо на членов семьи, играющих в магический аналог магловского карточного «дурака» и, пододвинув стул, уселся рядом с ней.

— Ну, что случилось? — он неуклюже, почти по-киношному, подцепил её подбородок пальцем и повернул к себе. — Ты который день сама не своя.

— Все в порядке, Рон, — Гермиона, постаравшись придать голосу максимально ласковый тон, аккуратно поправила рыжий вихор у него на лбу, — просто устала. Веселись, а я посижу.

— Что у вас тут? — поинтересовался подошедший Гарри и одним махом закинул в рот несколько эклеров. — Хермифона офять уфла в сефя?

— Не смешно, Гарри, — пожурила она, глядя на друга с напускным недовольством, — я, между прочим, занимаюсь важной исследовательской деятельностью, в отличие от вас двоих, чемпионы по скоростному поеданию пирожных.

Рон рассмеялся, а Гарри лишь хмыкнул, пытаясь проглотить нажёванное.

— Но все равно, — Уизли приобнял Гермиону за плечи, — тебе не мешало бы расслабиться. Совсем уже себя запустила с этими уроками и чертовым инвалидом Снейпом.

— Он не «чёртов-инвалид-Снейп», Рональд, — огрызнулась Гермиона, выныривая из-под его руки, — когда ты уже поймешь, что мне неприятно, когда ты говоришь о нём в таком тоне?

— А почему это тебе неприятно? — лицо Рона вмиг пошло красными пятнами. — Ты постоянно где-то витаешь, со мной почти не разговариваешь, зато стоит мне только слово дурное о нём сказать — сразу взвинчиваешься! Думаешь, мне приятно, что ты большую часть времени проводишь не со мной, а в компании этого сального ублюдка?

Гарри во все глаза смотрел на друзей, чувствуя, как обстановка стремительно накаляется.

— Эй, ребята, хватит…

— Нет, Гарри, не хватит! — голос Гермионы был твёрдым, но в глазах уже плясали гневные огоньки. — А знаешь что мне неприятно, Рон? Что ты восемьдесят процентов времени проводишь в обнимку со своей чертовой метлой! Ты сам кроме квиддича ничего вокруг не видишь, так ещё ставишь мне в упрёк попытки помочь человеку, которому мы все обязаны жизнью? Гарри, а ты чего молчишь?

Гарри, которого полминуты назад заткнули, не дав высказаться, поперхнулся и попробовал порассуждать:

— Ну, с одной стороны, Рон не прав, что называет Снейпа сальным засранцем, но с другой стороны, Гермиона, ты и правда как-то слишком о нем печешься: стоит слово плохое сказать — тут же начинаешь беситься…

Судя по свирепому лицу подруги, рассуждения не получились, и Гарри вновь занялся эклерами.

— Я одного не могу понять, — Гермиона перевела негодующий взгляд с Поттера на Уизли и обратно: — неужели вам настолько наплевать?

Гарри хотел что-то возразить, но его перебил раздражённый рёв Рона:

— Настолько! Потому что ты живешь в моем доме, ешь с нами за одним столом, а всех разговоров у тебя только о Снейпе!

— Ах, так вот что тебя смущает? Что я живу в твоём доме и при этом не хожу за тобой хвостом и не заглядываю в глазки, выслушивая очередную дурацкую историю про квиддич? В таком случае, простите, мистер Рональд Уизли, — Гермиона оскороблённо вздернула подбородок, — что злоупотребила вашим гостеприимством. Через десять минут ноги моей здесь не будет.

— Гермиона, погоди…

Гарри привстал из-за стола, пытаясь остановить подругу, но та стремительно выбежала из комнаты, давя подступающие слёзы. Шумное празднество поглотила гнетущая тишина; миссис Уизли сокрушённо покачала головой.