Бетти Снейп и Чужая Душа  (джен)

1998

Находись она сейчас в кабинете зельеварения во власти полного сил и пышущего презрением профессора Снейпа, ворох свитков непременно прилетел бы ей в лицо. Сейчас же, слабый и исхудавший до полупрозрачности, он докинул бумаги лишь до изножья кровати.

— Забирайте этот позор. Отчаянно надеюсь, что вы испробовали на практике знания, полученные из этой писанины, и ваши родители до сих пор находятся в добром здравии.

На прикроватной тумбе стояла пустая ваза тонкого стекла с мутноватой болотной жижей на дне. Склонившись над свитками, Гермиона украдкой покосилась на неё, что не укрылось от пытливого взгляда Снейпа.

— Здесь были цветы от госпожи Скитер, — он презрительно фыркнул. — Мне их доставили вместе с письмом, в котором она выражала надежду на эксклюзивное интервью. К сожалению, я не люблю ни Скитер, ни пионы, поэтому вынужден был отказаться.

Гермиона перевела взгляд на Снейпа, который, кажется, только что пошутил.

— Я принесу другие, если хотите.

Снейп скривился:

— Избавьте меня от этого, мисс Грейнджер. Я зельевар, растения представляют для меня только практическую ценность.

Стараясь действовать быстро, чтобы не раздражать Снейпа слишком долгим присутствием, Гермиона молча принялась собирать пергаменты. В пустой, гулкой палате их шорох резал по барабанным перепонкам.

— По поводу вашего прошлого визита. — внезапно выпалил Снейп, и Гермиона замерла, гадая, какую ещё провинность он ей вменит. — Сожалею, что вам пришлось это увидеть.

Гермиона не решилась поднять головы, чтобы Снейп не увидел её смущения.

— Главное, что сейчас вам лучше.

— Определённо, — невесело отозвался Снейп. — И это значит, что моё заключение здесь подходит к концу, уступая место новому.

Смысл сказанного дошёл до Гермионы не сразу, но вспомнив письмо из Министерства, она всё поняла.

— Вы так и не утвердили свидетеля защиты, сэр? — отложив свитки, она нерешительно опустилась на шаткий больничный табурет.

— В этом нет необходимости, мисс Грейнджер. Это лишь оттянет неизбежное.

Он говорил об этом так отчаянно просто, будто речь шла не о смертном приговоре, а об изменениях в уставе Международной Конфедерации Зельеваров. Гермиона жалостливо шмыгнула носом.

— Перестаньте, Грейнджер, моя смерть была лишь вопросом времени, — Снейп выглядел озадаченным: едва ли кто-то до неё сидел у его кровати и вот так вот оплакивал его тяжелую судьбу. — Я бы так или иначе умер: от палочки Тёмного Лорда, зубов Нагини, дементоров или оскорбительных ругательств Минервы.

Если бы Гермиона не знала своего бывшего профессора, то подумала бы, что он пытается её подбодрить. Или же просто хочет, чтобы она оставила его в покое.

— Но можно же попытаться что-нибудь сделать? Может, поговорить с Гарри?

— Смею надеяться, что хотя бы в следующей жизни фамилия «Поттер» никогда не коснётся моих ушей.

— Вы заслуживаете помощи, — упрямо гнула своё Гермиона. — Что бы вы ни делали на службе у Волдеморта…

— Лучше бы вам никогда не узнать, что я делал на службе у Тёмного Лорда, — вмиг ожесточившись, отрезал Снейп. — Забирайте эту макулатуру и проваливайте. Больше мне от вас ничего не нужно.

— Умение просить о помощи — признак храбрости, — после минутного молчания произнесла Гермиона и поднялась с места. — Мне казалось, что вы сильный.

* * *

Оказавшись на оживлённой улице Лондона, она обессиленно опустилась на ближайшую лавку и отложила пергаменты в сторону, чтобы подступающие слёзы не размыли чернила; стоило только подумать о том, что Снейпа ожидала скорая гибель, сердце болезненно сжималось.

Мимо неё сновали люди, бросая недоумённые взгляды на молодую девушку в старомодной мантии. Резкий порыв ветра подхватил сложенные пергаменты; взвившись в воздух, они беспорядочно рассыпались у её ног. Только сейчас Гермиона присмотрелась к ним внимательнее, и от увиденного перехватило дыхание: они были вдоль и поперёк исписаны комментариями и рекомендациями, не лишёнными обсценной лексики в адрес несчастного Горация Слизнорта.

В Нору она вернулась затемно и молча скрылась в своей комнатке, игнорируя возмущённые возгласы Рона. Не в силах больше держать себя в руках, она лежала на крошечной кровати и оплакивала родителей, Снейпа и всех умерших на этой ужасной войне, отголоски которой преследовали её по сей день.

Из горького забытия её вырвал кроткий стук в окно. Гермиона обернулась; снаружи на неё смотрели два жёлтых горящих глаза всё той же облезлой больничной совы. Записка, привязанная к её лапке, была крошечной: видимо, автор очень жалел на Гермиону чернила и пергамент.

«К чёрту вас, Грейнджер. Заседание через две недели, и не дай вам Мерлин приплести к этому Поттера.

С.С.».

2014

Бетти что есть мочи бежала в сторону дома, ежеминутно поглядывая на сжатый в руке телефон. Она так сильно увлеклась теорией знакомства их с Мэйсоном отцов, что абсолютно забыла и про домашний арест и про комендантский час, а опомнилась лишь когда на улице уже начало темнеть. Молясь, чтобы родителей каким-то чудом не оказалось дома, она взлетела на крыльцо, отточенным движением открыла дверь и ввалилась в дом, через верх вылезая из зашнурованных кед.

Свет в гостиной был выключен. Вздохнув с облегчением Бетти, беспорядочно разбросав обувь по сторонам, спокойно прошлепала в направлении выключателя, но свет загорелся прежде, чем она успела нажать на рычажок.

Отца на работе, к сожалению, не задержали.

Бетти как занесла руку над выключателем, так и замерла в оцепенении; отец, смерив её мутным взглядом, молча прошёл к дивану, двигаясь по не очень прямой траектории. Бетти тут же поняла: он пьян, причём, очень сильно. Его левая рука была перевязана бинтами, в другой он держал початую бутылку джина.

— Присаживайся.

Бетти, не смея перечить, примостилась с краешка ближайшего кресла. На полу возле ног лежали желтоватые осколки разбитой бутылки.

— Как дела в школе? — отец уселся на диван, едва не завалившись набок; содержимое бутылки щедро расплескалось по сторонам.

— Хорошо.

Бетти ожидала подвоха. Отец кивнул, скорее, самому себе, чем ей.

— Удивительное дело, — он оперся рукой о журнальный столик, чтобы легче было сфокусировать взгляд, — у всех всё хорошо, только вот почему-то всё постепенно катится ко всем чертям. Не знаешь из-за чего?

Бетти отрицательно мотнула головой, стараясь не смотреть на знак, красующийся на его вытянутой руке. Это без сомнений был тот самый череп, только на рисунке Мэйсона он выглядел куда менее зловеще. Он не был похож на обычную татуировку, которые она видела на фотографиях или у некоторых старшеклассников; он выглядел, как старый ожог. У неё самой был похожий, правда, маленький и на ноге; остался после того, как в детстве она случайно пролила на себя кипяток. И он, определённо, не имел форму черепа со змеёй.

Вновь наполнив стакан, отец замер буквально на секунду, рассматривая своё искажённое отражение в бутылочном стекле. Как ни старалась Бетти смотреть куда угодно, только не на татуировку, глаза упорно возвращались к ней. Отец этого, к счастью, не заметил: приложившись к горлышку, он отпил добрую треть и с громким звоном опустил бутылку на стол.

— Из-за меня, — провозгласил он — Всё катится к чертям из-за меня.

Он смотрел на свою тринадцатилетнюю дочь так, будто ждал от неё какого-то вменяемого ответа.

— Ты меня боишься.

Бетти не поняла, вопрос это был или утверждение, но сейчас она действительно боялась его до чёртиков. Отец ещё раз кивнул, будто убеждаясь в своей правоте, и резко встал, оттолкнувшись руками от коленей.

— Ничего, — он небрежно потрепал кудри на макушке дочери и направился в сторону лестницы, — недолго вам осталось меня терпеть.