На Плотве – сквозь огонь (джен)

Нардол был огромен.

Древняя каменоломня, из известняка которой в течение двух с лишним тысяч лет строили и достраивали Минас-Тирит, по площади — по чисто умозрительным прикидкам ведьмака — заняла бы четверть города. А может, и больше — её противоположный конец терялся в тумане. Туман окутывал известняковые глыбы на древних выработках, полусгнившие леса, брошенные в незапамятные времена тачки, белокаменные террасы, спускавшиеся к громадному озеру в центре Нардола.

— Отличное место для страховидлы, — подумал вслух Геральт. И страховидлы не заставили себя ждать.

Дхегун скакал по белокаменным откосам на четвереньках, как козёл, издавая отталкивающие звуки, напоминающие помесь лая с кашлем и рвотой. К счастью, на этот раз тварь действовала в одиночку, и когда она встала на задние лапы, готовясь обрушить на ведьмака удар когтистых передних, тот сумел быстро от неё отделаться, с удвоенной эликсирами силой нанеся колющий удар в брюхо. Плоть Безымянного, в отличие от орочьей или варгской, была крайне вязкой, и оружие словно норовило застрять в ней.

Геральт огляделся. Вдалеке среди камней бродили другие дхегуны, но пока они не обращали внимания на ведьмака и его спутника-друэдайн.

— Так где, как ты говоришь, их главное гнездо? Каменоломня большая, — спросил он Руд-пуло-Драта.

— Это должно быть налево. Перед тем, как полезли дхегуны и стали кидаться на людей гурдосы, тряслась земля. Самая сильная тряска была на западе нашей долины. С этой стороны в Нардоле большая яма в камне. Я ходил ко входу, но не пошёл туда. Там плохо. Там ужас, — Геральт впервые услышал неподдельный, животный, до поджилок пробирающий страх в голосе лешака. И краем глаза заметил, что и здесь, у входа в крупнейшие каменоломни Гондора, есть чего бояться.

— Берегись!!! — крикнул ведьмак, выставляя меч навстречу очередному дхегуну, прыгающему на добычу со скалы. Вскоре с ним было покончено, хотя он и успел цапнуть Геральта за руку.

— Даже сейчас не было такого ужаса, как у ямы, — тихо сказал Руд-пуло-Драт.

Они оба выдвинулись в указанном лешачьим богослужителем направлении, радуясь, что привязали Плотву в относительно безопасном месте. Дхегуны попадались по пути ещё дважды — и хотя Геральт из схваток с ними выходил победителем, он сомневался, надолго ли хватит серебряного меча и его самого и успеет ли он выбраться, пока действуют эликсиры.

Наконец ведьмак и лешак достигли нужного места — входа в довольно широкий и, похоже, глубокий штрек, расположенного под постепенно обваливающимися лесами. Оттуда действительно тянуло холодом и раздавались странные звуки, как будто чавкала и булькала в гигантском котле какая-то нечеловеческая, гадостная опара, кишащая чуждыми шевелящимися зародышами.

Внутри штрека на них почти сразу же набросился Безымянный, скрывавшийся за брошенной каменотёсами телегой. Но Руд-пуло-Драт, к удивлению ведьмака, несмотря на весь свой утробный страх, стал колотить ему каменным топором по безглазой и безносой морде с рогами-щупальцами, а Геральт докончил дело ударом клинка.

— То ли ещё будет, милсдарь Драт, — сказал ведьмак.

Дальше Геральт, с его ведьмачьей способностью видеть в темноте, продвигался первым, Руд-пуло-Драт следовал за ним. Штрек был местами замусорен обломками деревянных креплений и осыпавшимся камнем, местами по колено залит водой. Медальон ведьмака, который активно "сигналил" о приближении дхегунов, здесь и вовсе натягивал цепочку почти без перерыва — даже когда за отвалами никто не прятался.

Наконец они оба вошли в большой и холодный подземный зал, значительная часть которого была засыпана следами давнишнего обвала. В воздухе царила густая, явно органическая вонь, существенно отличавшаяся даже от тухлого духа Безымянных. Вскоре Руд-пуло-Драт дёрнул ведьмака за рукав:

— Это он. Это точно он. Ужас... — Геральт обернулся в указанную сторону, и у него само собой вырвалось:

— Ghoul y badraigh an cuach...

Меж камней в дальнем юго-западном углу зала, светясь холодным гнилушечьим светом, пульсировала некая причудливая и противоестественная поросль в жёлто-белых потёках, похожая на гигантский гнойный чирей. Именно она, верней всего, и была источником бульканья, чавканья и смрада, какого ведьмак не припомнил бы даже в канализации вольного Новиграда, не говоря уже о милых местечках Средиземья вроде Дар-Нарбугуда с его Хозяйкой Чумы.

— Если дхегуны и берутся, то точно отсюда. Гнилой цветок, дурной цветок. Его надо извести, — бормотал лешак. Геральт прикидывал, как это лучше сделать. Сказав "Прошу всех отойти", ведьмак попытался использовать против гноилища знак Игни. Поначалу Знак вызвал только слабый дымок, а от чавкающей субстанции уже начала отпочковываться какая-то хтоническая харя.

Второй Знак уже вызвал на дряни язычки пламени. Тем временем Геральт, прикрыв лицо от режущих глаза испарений тряпкой, осторожно подобрался к шкворчащей поросли с серебряным мечом и вдарил со всей силы, раз, другой, третий.

С чудовищным шипением мерзость лопнула так, что ведьмака и друадана ударной волной отбросило на отвал из каменной крошки. Рядом приземлилось что-то похожее на дхегуна — но это была оторванная верхняя половина тела, которое начало было выходить из гнойной субстанции. Все стены зала и обломки известняка были заляпаны белёсой пакостью.

— Зараза... Это всё, надеюсь? — стиснув зубы от ушибов и укусов дхегунов, сказал ведьмак, помогая подняться Руд-пуло-Драту. Но это было не всё.

На месте поросли зашевелился тёмный и явно угрожающий силуэт. Затем он встал во весь рост, испустив рёв и волну совершенно убийственного запаха из пасти. Перед ведьмаком предстала тварь, похожая на помесь врана, медведки, клеща, тролля, гнильца и куска дерьма. Огромными изогнутыми когтями она в слепой ярости крушила камни и балки, а в её рыке Геральту слышались слова — даже не на Чёрной Речи, а на некоем додревнем, утробно-жутком языке, который он тем не менее понимал:

Не смей угрожать Гу'утраку Прожорливому, ничтожество!

Ничтожество тем временем припомнило, как встречало подобных страховидл в заросших тлетворной грибницей ямах глубже самого дна Мории и что с ними нужно было делать. Подкатившись прямо под лапы демонической твари, ведьмак в невероятном рывке всадил серебряный меч в её подбрюшье почти по самую рукоять, повиснув у прожорливого Как-его-там ровнёхонько между ног.

"Хорошо, Ламберт не видит", — подумал Геральт, медленно проворачивая меч. Рёв Гу'утрака перешёл в оглушающий крик боли. Затем была вспышка — но словно бы вспышка тьмы, а не света, — громкий не то хлопок, не то пердёж, и ведьмак рухнул вниз.

— Ведь-Мак! Чудище ушло! Нет его больше! — вернул Геральта в реальность голос Руд-пуло-Драта.

Геральт встал и тщательно оттёр с себя тряпкой противоестественные ошмётки. Потом хотел эффектно поджечь тряпку Игни, но почувствовал, что у него уже не хватает сил на Знак. Не хватало у ведьмака и подмёток на сапогах — похоже, их засосало во вспышку тьмы при исчезновении Прожорливого.

— Пойдём отсюда, Ведь-Мак, — сказал одновременно устрашённый и восхищённый Руд-пуло-Драт. — Не должно никому видеть то, что здесь было.

— A dy'eabl aep arse, — ответил Геральт, разглядывая, что случилось с его серебряным мечом. Он словно бы частично оплавился в демонической туше Прожорливого, но при прикосновении был не горячим, а холодным, как лёд.

Ведьмаку и без того было нехорошо.

— Я знал, что ты друг дру, Ведь-Мак. Ни один чужак из тех, кому мы позволили прийти в Дру Бхута, не помогал нам так, как ты. Это добрый день, и народ дру будет помнить его, — Ган-бури-Ган снова со всей силы дал ведьмаку пять и утробно захохотал. Его поддержали другие старейшины лешаков.

— Дхегуны ещё остались в лесу. Но теперь им неоткуда будет брать подкрепление. Теперь-то, милсдарь вождь, ты покажешь мне дорогу в стан конников? — ослабшим голосом спросил Геральт. Всю дорогу из Нардола его колотило, передёргивало и выворачивало наизнанку — то ли от интоксикации эликсирами, то ли от гнойных испарений в подземельях. Пара глотков "Белого мёда" и незнакомые горьковатые ягоды, предложенные Руд-пуло-Дратом, позволили ему хотя бы не опорожниться в штаны.

— Конечно да. Но Ведь-Маку теперь плохо. Ему надо собраться с силами. Сейчас Руд-пуло-Драт будет провожать к предкам Бай-бури-Ган. Тебе лучше будет посидеть под Дгурхуд.

Геральт на с трудом гнущихся ногах не стал спорить.

Древо Крови, Дгурхуд, располагалось прямо над водопадом, на который открывался вид от хижины Ган-бури-Гана, окружённое огромными камнями с тысячами петроглифов. Несмотря на его грозное название, оно вполне миролюбиво свешивало свои ветви до самого обрыва, а ветви его шелестели нежно и ласково.

Тело Бай-бури-Гана — видимо, уже слегка подгулявшее, так как его перед погребением сильно окуривали — лежало у проёма между огромных узловатых корней Дгурхуда. Вокруг собрались расписанные мелом лешаки обоего пола, говорившие на своём языке, скорее всего, обыкновенные прощальные надгробные речи о добродетелях покойного сына вождя. Был здесь и Лютик, снявший берет и чуть раскачивавшийся в такт медленному и печальному бою барабанов.

— Геральт, — громко прошептал трубадур. -Элберет и Мелитэле! Да на тебе лица нет! Что там было?!

— Рассказать?! — процедил сквозь зубы ведьмак. Лютик, взглянув в его жёлтые глаза, увидел там нечто такое, что отбило у него охоту к дальнейшим расспросам.

Внезапно дикари прекратили прощание с молодым воином, отошли на почтительное расстояние и замерли в полупоклоне. Зашелестела листва. Древо Крови накрыло ветвями труп Бай-бури-Гана, убитого орками. А когда ветви и корни через минуту-другую расступились, ничего уже не было. Только на месте, где лежал покойник, пробились какие-то зелёные ростки.

"Как Старый вяз в лесу у границ страны низушек, — задумался Геральт. — Почти как Старый вяз, только дружелюбный".

Словно в ответ на размышления ведьмака, движущаяся ветвь Дгурхуда задела его листвой по голове. Веточки, запутавшись в волосах, слегка их проредили, но Геральт даже не поморщился. Он чувствовал, что ему наконец-то по настоящему легчает.

— Теперь ты всегда желанный гость для дру, — услышал он голос Ган-бури-Гана. — После того, как ты защитил нас от поганых из Нардола, Дгурхуд признал тебя своим.

— Я польщён, — вытягивая уставшие мозолистые ноги без подмёток, сказал ведьмак. — Может, раз я, похоже, иду тут на поправку, ты выделишь нам проводника к конникам? А то, пока я здесь гощу, горгуны оставят от каменного города одни обсосанные косточки.

Где-то час спустя Геральт и Лютик осторожно следовали верхом по чаще Друаданского леса за самим Ган-бури-Ганом, который решил принять личное участие в переговорах. Дорога в лагерь рохиррим пролегала почти по прямой — вдоль реки, которая, собственно, и вымыла в известняке Белых гор долину Дру Бхута.

— А там точно всё так серьёзно? — поинтересовался виконт де Леттенхоф у предводителя лешаков.

— Конников десять и ещё пять раз по сорок десятков. Горгун и плохих людей за горгун на дороге... — слегка замялся Ган-бури-ган, непривычный к таким большим числам, — десять раз по десять раз по десять десятков. Это больше, чем конники могут победить.

Вся троица спустилась наконец к подножию горы Эйленах с очередным сигнальным маяком, доминирующим над трактом между Гондором и Роханом. Здесь лес редел, а вдалеке меж деревьев виднелись огни костров, слышалась человеческая речь и запах жареного мяса.

— А вы уверены, милсдарь, что мы не заблудились, и что там не, с позволенья сказать, горгуны? — продолжал переживать Лютик.

— Дру не может заблудиться в своём лесу, — обиделся на недоверчивого барда Ган-бури-Ган. И он был прав. Вскоре Геральт и Ко наткнулись на первого патрульного — это был светловолосый и светлобородый всадник в кольчуге и красной котте воина альдора Хардинга. Ведьмаку его лицо показалось смутно знакомым.

— Стой! Кто идёт?! — скомандовал хриплым голосом воин, и Геральт окончательно его узнал:

— Ты уже говорил мне это, Видфара. Давным-давно, когда мы только-только приехали в Рохан. Я Геральт из Ривии, это Лютик, а это Ган-бури-Ган.

— Если это так... — задумался было Видфара. — Долгий же путь ты проделал из Восточной Марки, ведьмак! Я и не знал, что вы с менестрелем откликнетесь на призыв Теодена — но после ваших подвигов в Хельмовой пади вам тут все будут рады! А лешак с вами зачем?!

— Милсдарь Ган — парламентёр и проводник, он под нашей защитой и покровительством. Так что не советую проявлять к нему предубеждение, — сказал Лютик.

— Тогда ступайте за мной! — сказал роханец. — Сейчас мы все ждём, пока государь решит, как действовать дальше. Пока всадники ждут приказа Теодена, может, встретишься с ними? Уверен, многие воспрянут духом, увидев знаменитого ведьмака и услышав песнь Лютика!