На Плотве – сквозь огонь (джен)

Примечания:

Да, автор снова нагло юзает избранные цитаты Ган-бури-Гана из "Возвращения короля".

Лагерь рохиррим вытянулся на добрых полстае вдоль дороги под Эйленахом — северные соседи Гондора не желали углубляться в Друаданский лес. Но сейчас немалая часть его населения собралась у костра Герубранда, рива Каменных Балок, и его наследника Герефары. Там неожиданно объявился хорошо знакомый многим роханским воинам ведьмак с севера, отличившийся в Вильдерморе, под Торсбери и Хельмовой падью.

Повстречаться с Геральтом из Ривии и его напарником менестрелем Лютиком собрались многие рохиррим — знатные и не очень, с которыми эти двое сражались в прошлом бок о бок, а кому-то и вовсе спасли жизнь. У шатра Герубранда в ту ночь — или уже утро? — можно было встретить и Тримма Рыжебородого из Вильдермора, и Фастреда из Сноуборна, и героя Изенских Бродов Гримбольда. Только вот Дунгер из Дунхарроу отлучился — поехал докладывать королю.

Вдосталь нахлопав ведьмака и трубадура по плечу, надивившись Ган-бури-Гану и навспоминав минувшие дни, милсдари рохиррим пустились в спор о том, как им далее продвигаться на Минас-Тирит или, по рохански, Мундбург.

— Теоден велел остановиться после того, как разведчики сообщили, что орки и варьяги из Кханда перегородили тракт. Он опасается, что лишние стычки по дороге нас ослабят. Но меня беспокоит и иное — что пока мы здесь провозимся, обходя орков через бурелом, Мундбург уже будет занят и загажен мародёрами из Мордора. Время — наш главный враг в этом походе, — рассуждал Гримбольд.

— Но есть и другой риск — что после того, как мы прорвёмся через орочий заслон, нас станет уже так мало, что для исхода битвы никакого значения мы иметь не будем. Да и потом, вспомните про орду вастаков, которая орудует к северу от Энтавы! — резонно возражал Герубранд.

— Да никто там уже не орудует! — сказал, как кулаком по столу грохнул, Тримм Рыжебородый, победитель ледяного Нурзума. — В деле под Харвиком вастаков размазали в блин с вареньем, и знаете, кто это сделал? Те самые живые деревья из Фангорна, в которых никто из нас не верил и над которыми мы все смеялись! Впрочем... Герубранд всё равно прав. Нужно беречь людей для Мундбурга, для основных сил врага.

Тут меж палаток на фоне чёрно-красного неба в отсветах костра показалась фигура всадника.

— Дунгер едет! — разнеслось в толпе.

— Ипат Дунгер? — переспросил Лютик и поёжился. — Милсдари, я ведь ему сейчас объективно не нужен...

Но оказалось, что всё-таки нужен:

— Геральт из Ривии, Юлиан... Альфред... Лютик и Ган-бури Ган, повелитель лешаков! Король Рохана Теоден желает вас видеть! — торжественно объявил тан Дунхарроу.

— Где здесь есть отец конников? — спросил Ган-бури-Ган.

— Он расположился к юго-западу отсюда, — подсказал ему Гримбольд.

По дороге Дунгер, подъехав поближе к профессору элоквенции, зловеще прошипел сквозь зубы:

— Твоё счастье, менестрель, что на время похода любые поединки чести воспрещены особым указом. Но когда мы вернёмся в Рохан, то выясним всё.

Шатёр Теодена, сына Тенгела, расположился на другом конце сего своеобразного лагеря. Роханский монарх как раз вёл очередной мозговой штурм вкупе с Эомером и Эльфхельмом, пытаясь выпутать войско из тупика, когда Дунгер объявил о прибытии ведьмака, лешака и барда. Только скоя'таэля не хватало — он остался в Минас-Тирите.

— Рад видеть тебя снова в нашем стане, Геральт из Ривии, — сказал Теоден. — Возможно, как раз тебя и твоих спутников нам и не хватало.

— Ваше величество, Ган-бури-Ган, предводитель лесных лешаков, как раз может разрешить ваши затруднения. Его народ знает каждую тропу в этом небезопасном лесу, — сказал ведьмак.

И Ган-бури-Ган повёл с Теоденом речь о дороге через Нардол. Друадан говорил так убеждённо, что Геральт забеспокоился — ведь в каменоломнях наверняка остались не один и не два дхегуна, а он лишился серебряного меча и почти исчерпал запасы эликсиров. Но тут ведьмак вспомнил про эльфский клинок, подаренный ему в Пеларгире, и решил, что настало время испытать его как заменитель серебряного в деле.

— Мы ещё в Ост Риммоне слышали, что в Нардоле водятся чудовища... — встрял было в разговор недоверчивый Эомер.

— Ведь-Мак ходил в Нардол. Теперь там много меньше чудовищ, — настоял на своём Ган-бури-Ган. — Конников много, конников десять раз и ещё пять раз по сорок десятков. Чудовищ много меньше. Дорога бежит по горе и за горой, где трава, где деревья, за Нардол, за Дин, и потом опять на Дорогу Всадников, дру покажут. Ты убьешь горгун, разрубишь ночь светлым железом. Потом дру будут спать спокойно в лесу

Эомер обменялся с королем несколькими словами по-рохански. Потом Теоден обратился к Ган-бури-Гану:

— Мы принимаем твои услуги. Правда, мы, таким образом, оставим позади крупные силы врага, но это уже не имеет значения. Сослужишь верную службу, Ган-бури-Ган, — обещаю тебе большую награду и дружбу Рохана навеки.

— Мертвый не бывает друг живых и не может давать дары, — ответил вождь лешаков. — Если будешь живой, когда Тьма уйдет, оставь дру в лесу и запрети своим людям, когда они выпьют живой воды, убивать их, как зверей. Ган-бури-Ган ведет тебя не в западню. Он сам пойдет рядом, и если плохо поведет, можно его убить.

— Я ручаюсь, что милсдарь Ган поведёт хорошо, государь, — добавил свои гарантии Геральт. Теоден поразмыслил и сказал:

— Ты поставил на кон свою жизнь, поэтому я склонен верить тебе, Ган-бури-Ган. Ты будешь следовать рядом со мной и третьим маршалом.

— И если окажется, что это какая-то вражья уловка, то мы не станем колебаться... — грозно добавил Эомер, но осёкся: — Что это? Там кто-то подслушивает?

За шатром действительно послышалось шуршание.

— Эорлинги уже ловили на Эйленахе нескольких орочьих лазутчиков, — сказал Теоден. — Проверь на всякий случай, ведьмак, кто там.

"Лазутчика" Геральту долго искать не пришлось. Меж шатров и повозок он обнаружил спрятавшегося за пнём... Нет, не орка, не гоблина и даже не друадана-ренегата. Это был низушек. И ведьмак готов был поклясться всем пойлом с виноградников Туссента, что уже видел его раньше.

— Кого я вижу! Сам милсдарь Мериадок Брендибак, — усмехнулся Геральт при виде "шпиона".

— О, Геральт?! Привет-привет, — засуетился опешивший Мерри. — Наконец со мной тут хоть кто-то поговорит. Моя единственная компания здесь — это мастер Дернхельм, но он не слишком многословен. Я вообще здесь в некотором роде... как это... нелегально, но надеюсь, что король не прогонит меня.

— То есть ты не остался в относительно безопасном Дунхарроу, где я тебя покинул, и подпольно просочился в войска, чтобы, скорее всего, быть утыканным стрелами и изрубленным саблями. Не по-низушьи как-то. На моём месте Теоден бы точно заподозрил шпионство, — сказал ведьмак.

— Не мог же потомок Брендибаков стоять в стороне, когда остальные отправились навстречу опасности, — обиделся Мерри. — В этом деле мы, хоббиты, почти с самого начала. Фродо, и Сэм, и Пиппин — все разошлись и смотрят в лицо угрозам в чужих краях. А я что же? Спасибо Дернхельму, что он взял меня с собой. Надеюсь, что не буду слишком большой обузой в дороге... или в битве.

— Так уж и быть, я тебя не видел, — сказал Геральт и пожал низушку руку. — Привет тебе от Тука-болвана, Брендибак. Он теперь — важная персона в Гондоре, и смотри, как бы по нашем возвращении тебе бы не пришлось толочься у него в приёмной!

... — Кто там у тебя? — по возвращении спросил Теоден у ведьмака.

— Лисы шныряют, ищут припасы людей вашего величества. Зверь в Друадане непуганый, — соврал Геральт, и Ган-бури-Ган — наверное, на всякий случай — покачал головой в знак согласия.

— Отлично. Раз орков вокруг нас нет, приказываю: в течение получаса всем собраться у поворота на Нардол!

Дорога, извиваясь по известняковым скалам, поднималась меж них так, что верхушки деревьев, заслонявшие небо, оказались теперь ниже копыт Плотвы. Ведьмак увидел, что чёрно-красные небеса постепенно превращаются в серо-красные, а в просветах и вовсе виднеются бледно-синие клочки. Дело шло к утру.

Геральт проехал мимо слегка искрошившегося от выветривания пукель-мена — или Окво-курьо — и сделал знак рукой Теодену, Эомеру и Ган-бури-Гану, что дорога точно свободна.

Ответвление гондорского тракта вывело войско рохиррим прямо к маяку Нардол — громадной, украшенной воинственными барельефами башне. У подножия сигнального маяка лежал труп орка, у которого из-под ребра торчали две роханские стрелы. Видя, что Плотва выезжает прямо на него, Геральт не стал сворачивать.

Затем обходной путь снова покатился вниз, под сучья друаданских сосен. Ведьмак напрягся — ведь эта дорога должна была снова провести их через Нардол, и держал руку на рукояти эльфского клинка. Наконец впереди показался узкий проход в белокаменных откосах, на вершине которого были проложены полусгнившие деревянные мостки.

Роханский авангард вместе с королём, третьим маршалом марки и вождём лешаков преодолел каменоломни почти без происшествий, хотя в тумане и шныряли кое-где известные уже Геральту тени. Но когда голова колонны конников готовилась выехать на заброшенный тракт до Критоста, позади послышался незабываемый дхегунский вой и лязг мечей.

— Зараза... — выдохнул ведьмак.

— Это и есть те чудовища, которых вы с лешаками якобы перебили?! — разгневанно спросил Теоден. — Так ступай и добей их сейчас!

Отправившись в хвост колонны, ведьмак вскоре увидел, что несколько рохиррим бьются здесь с тремя дхегунами. Одного из них конники уже сами отправили к его хтоническим праотцам, едва Геральт прибыл на выручку. Ведьмак, обнажив эльфский меч, бросился на ближайшего и убедился, что подарок Арагорна не вязнет в противоестественной плоти, а проходит через неё как нож Лавра Наркисса сквозь масло. Сначала одна, а потом и вторая страховидла с чудовищным визгом и писком издохли.

— В такие уж времена живём — нет полностью безопасных путей, — сказал роханец постарше, и ведьмак узнал в нём рива Ингберта из Иворта:

— Рад приветствовать милсдаря комеса.

— Взаимно, ведьмак. Мы уж думали, что ты сгинул, а ты и твой Лютик снова с нами — и даже разжились эльфийским мечом, как в сказках!

— Хорн с вами? — спросил Геральт.

— Ещё бы! Похоже, война с дунландцами Сарумана вправила ему мозги, и он оставил свою дикарку где-то в Балках, где ей самое место. По крайней мере, если меня убьют, я уйду на тот свет со спокойной душой, — с искренней отцовской гордостью молвил Ингберт. Хорн, тщательно оттиравший с клинка плохо пахнущую кровь Безымянных, поморщился — еле заметно.

Когда они оба чуть поотстали от Ингберта, старинный приятель ведьмака дал ему понять, что на самом деле его отец несколько преувеличивает.

— Видишь ли, Геральт... Когда я поделился с Ноной радостной новостью, что нас будет уже трое, она пыталась уговорить меня, чтобы я оставил службу Теодена и убрался с ней из Рохана куда-нибудь подальше — лучше всего в её родной Энедвайт, где нас не достанут ни короли, ни волшебники с их кровожадной волей. И поначалу я готов был уступить её уговорам, — рассказывал Хорн.

— И что потом? Явился Ингберт во плоти и во славе с сыромятной плетью и доказал обратное? — спросил Геральт воина-менестреля.

— Обошлось и без Ингберта. Я постарался рассуждать, как сказал бы мастер Гэндальф, логически. Если победит Саурон и все его присные, то меня, Нону и нашего ребёнка и в Энедвайте ждёт самый мрачный конец. А если одолеем мы и гондорцы... То моя женщина и моя кровь будут в безопасности, даже если я и, как говорит старая курица Хильдегарда, буду лежать на земле с разбитым щитом и уже не восстану. Мой выбор был единственно правильным — хотя Ноне этого не объяснишь, и она провожала меня цветистыми дунландскими проклятьями.

— Что ж, — сказал ведьмак. — Удачи на большаке благородному Хорну! А мне надо догонять остальных!

Когда средние ряды рохиррим проехали мост, выводящий из Нардола на восток, ведьмак обогнал их по обочине, стремясь поравняться с Теоденом и Эомером. Дорога через Друаданский лес оказалась спокойной — даже гурдосы не решились высунуться из чащи, пока из-под придорожных Окво-курьо грохотали барабаны. Похоже, что, потеряв нечистую подпитку из неведомых преисподних Арды, дхегуны уже не рисковали вылезать из каменоломни, как и рассчитывали лешаки.

Ведьмак нагнал предводителей рохиррим, когда лес уже начал редеть, а над головами воинов явственно виднелось кровавое мордорское зарево — но уже не повсюду. Далеко на юге оно уже обрывалось, и видно было, что там начинается обычное рассветное небо, усеянное уже нормальными, не магическими облаками.

"Ветер меняется", подумал Геральт.

Ган-бури-Ган о чём-то толковал с группой воинов Druedain, среди которых ведьмак разглядел и Кор-бури-Гана. Наконец он передал рохиррим то, что успел узнать от своих:

— Никого нет от нас до новой стены Каменный Город. Там, где стены, большая война. Стены уже не стоят. Горгуны их разбивал подземным огнем. Там бревна из черного железа. Горгуны ничего не видят, не оглядываются. Думают, их воины хорошо стерегут все дороги, — со злорадным удовлетворением в голосе рассказывал высокопоставленный лешак.

— Благодарю тебя, славный Ган-бури-Ган. Теперь мы, похоже, пройдём до Мундбурга без опаски. Объявите всем — общий сбор назначаю на северном Раммасе! А потом — в атаку! И пусть под стенами Мундбурга прольётся второй Лангфлуд из орочьей крови! — повелел Теоден.

Так и было. И немалая часть той крови осела на лезвиях мечей Геральта из Ривии и командира скоя'таэлей Иорвета.

Но это уже совсем другая история.