Большая ошибка Шерлока Холмса (джен)

В этот раз Мориарти выступил с масштабом — на всю страну. В одно утро он умудрился взломать Банк Англии, тюрьму Пентонвилль и сокровищницу Тауэра — после чего благополучно сдался в руки полиции.

Шерлок был вне себя не то от восторга, не то от ужаса, но чтобы понять главное, не требовалось обладать интеллектом Шерлока. Даже Джон отлично осознавал: Мориарти попал в тюрьму потому и только потому что захотел этого.

— И что теперь? — спросил Джон, когда Шерлок наконец-то выключил телевизор, где по всем каналам передавали новости о поимке Джима Мориарти.

— Теперь… — Шерлок потер руки, — мы будем играть в его игру, а параллельно — вести свою.

Шерлок и правда не забывал о Мориарти ни на секунду — одна из стен уже давно была завешена стикерами, фотографиями и записями, посвященными преступной сети Мориарти.

Джон в этом деле чувствовал себя слегка бесполезным, зато в тот же день взял ноутбук Криви и понес его в сервис ремонта компьютеров.

Молодой парень сказал, что работа займет пару дней, и Джон почти поставил подпись на бланке, как вдруг резко передумал и почти бегом покинул мастерскую. Идиот! Он боялся, что файлы увидит Шерлок — а если их увидит этот парень из сервиса? Джон не знал, что именно хранил у себя Колин Криви, но боялся, что это может быть информация о волшебном мире. Нет, отдавать ноутбук посторонним нельзя.

За день до судебного заседания по делу Джима Мориарти, на которое главным свидетелем обвинения вызвали Шерлока, Гермиона прислала через галеон сообщение: «Сегодня в три часа после полудня в моем кабинете». Вырваться сейчас с Бейкер-стрит было не проще, чем сбежать из плена: Шерлок не отпускал Джона ни на мгновение. Но услышав о срочном вызове из клиники, сказал:

— Поторопись только, — и проводил долгим внимательным взглядом, от которого Джон поморщился. Он давно уже не испытывал на себе проницательности друга — по-настоящему, а не просто в виде шутливых замечаний о невыпитом кофе, неудачном дне в клинике, новой девушке или встрече с коллегами в пабе.

Когда Шерлок смотрел на кого-то так: пристально, холодно, — это значило, что что-то его заинтересовало в человеке. Что-то показалось необычным. И, черт возьми, это было очень не кстати.

Понадеявшись, что Мориарти в достаточной мере занимает ум Шерлока, чтобы тот не отвлекался на размышления о своем друге и блогере, Джон вышел из дома и аппарировал ко входу в Министерство, прошел стандартную проверку и направился прямиком к кабинету Гермионы.

До назначенного времени оставалось еще полчаса. Гермиона была напряжена и немногословна — только показала Джону, где лучше сесть, чтобы не помешать и остаться незаментным. И чуть дрогнувшим голосом предложила чаю. Джон отказался и скрылся под мантией.

Малфоя привели двое крепких авроров. Он был без наручников и выглядел весьма лощеным — арест явно никак на него не повлиял. Только лицо было злое.

За прошедшие годы Малфой превратился почти в точную копию своего отца, и это еще больше убедило Джона в том, что в этой истории он замешан. Иррационально, да, Шерлок бы высмеял за такой вывод, но Джон чувствовал, что не ошибается.

— Мадам глава департамента магического правопорядка, — растягивая гласные, произнес Малфой, — польщен вниманием к моей скромной персоне.

Тон, однако, был отнюдь не вежливый и не почтительный.

— Мистер Малфой, — Гермиона расположилась за своим столом, а Малфою указала на стул для посетителей, — садитесь.

Он сел как на трон.

Авроры отошли к дверям, но держали палочки наготове. Да и Джон вытащил свою палочку из кармана, чтобы обезвредить Малфоя, вздумай тот дернуться.

— Вы знаете, почему вы были вызваны в мой кабинет, причем поспешно?

— Теряюсь в догадках… миссис Уизли, — эта фамилия прозвучала как оскорбление.

— Грейнджер-Уизли, мистер Малфой.

— О, прошу прощения, Грейнджер-Уизли, — его губы растянулись в гадкой ухмылке. — Тем не менее, я понятия не имею, зачем вы меня вызвали. Разве что, по обыкновению, хотите меня в чем-то обвинить.

— Вас пока никто не обвиняет, мистер Малфой. Однако есть подозрения, что вы участвовали в грубом нарушении Статута о Секретности. Эпизоды имели место… — и Гермиона перечислила даты всех нападений.

— Нарушении Статута? — Малфой посмотрел на Гермиону как на сумасшедшую. — Я не приближаюсь к магглам, можете не сомневаться. Что до ваших дат… Позвольте вспомнить…

Джон достал блокнот и начал записывать, благо, под мантией было просторно. Гермиона и вовсе поставила на лист Прытко Пишущее Перо, и только следила взглядом за тем, как оно фиксирует показания Малфоя. «Был дома с семьей», «находился за границей», «встречался с друзьями, кажется», «не помню точно, это было год назад! Впрочем, учитывая время, должен был находиться на собрании акционеров. А вы разве не знали, что Малфоям принадлежит крупнейшая винодельня магической Франции?»

Джон, перестав в какой-то момент записывать эти отмазки, крепко сжал руки в кулаки. Для Малфоя врать — что дышать. И нет сомнений, что семья, друзья и даже акционеры подтвердят его показания — потому что, если он и правда взялся воскрешать Волдеморта, то у него должны быть сообщники.

— Мистер Малфой, — проговорила Гермиона прохладно, когда закончила перечислять даты, — у меня нет оснований для вашего дальнейшего задержания. Благодарю за разъяснения. Ваши показания зафиксированы, специалисты их проверят. Напоминаю, что в сложившихся обстоятельствах у моего департамента есть право использовать «Веритасерум».

— В сложившихся обстоятельствах, мадам Уизли-Грейнджер, — улыбка Малфоя стала еще шире. — Могу я уточнить, в каких же? Я не нарушил ни одного закона. Я проживаю на территории другого государства. И я не имею никаких дел с магглами, в отличие… — он остановился, его ноздри раздулись от едва сдерживаемого отвращения, — от других волшебников. Если у вас нет конкретного обвинения, а его у вас, то никакие допросы с сывороткой правды проводить вы не имеете права. Спасибо за беседу, — он ернически поклонился и вышел, не встречая сопротивления. Гермиона дала знак аврорам его не задерживать, но проводить до выхода, а Джон, едва за аврорами закрылась дверь, скинул мантию и рявкнул:

— Какого черта?!

— Гарри! — Гермиона вскочила и обернулась к нему. — Ничего я ему больше не могу предъявить, он прав!

— Организуй за ним наблюдение! Постоянное. Пусть клятву даст какую-нибудь…

Гермиона опустила голову.

— Прости, Гарри. Я не могу. Это незаконно, и…

Джон вышел из кабинета. Он был просто в ярости. Да, он понимал Гермиону, но… черт, речь шла даже не о бытовом преступлении! Малфой готов был вот-вот воскресить Темного лорда, и тогда всем уж точно станет не до предписаний и регламентов.

Как назло, Малфой из атриума Министерства сразу же переместился куда-то камином, и догнать его было невозможно — Джон только проводил взглядом его фигуру, уносящуюся прочь в языках зеленого пламени.

Но сидеть без дела он был не намерен.

Обратиться за помощью к Рону?

Сразу представилось, как некогда лучший друг качает головой, разводит руками и говорит: «Прости, Гарри, но за такую слежку Гермиона меня убьет». Если бы только можно было все рассказать Шерлоку, проблема бы решилась мгновенно. Уж кто-кто, а он сумел бы придумать, как выследить Малфоя и доказать его виновность.

Так и не решив, что делать, Джон тоже подошел к каминам, зачерпнул летучего пороха, шагнул в огонь и сказал:

— Косая аллея.

Его закружило, пару раз стукнуло о чьи-то каминные решетки и мягко вытолкнуло в «Дырявом котле». Он только начал отряхиваться, как заметил вперед знакомые белые патлы.

Волшебная, почти немыслимая удача — Малфой тоже решил заглянуть на Косую аллею, и сейчас выходил из паба во дворик, ведущий в торговые кварталы.

Скрывшись от любопытных глаз за каминной трубой, Джон накинул мантию-невидимку и, стараясь не попасться никому под ноги (мантия делала его невидимым, а не бесплотным, в конце концов), поспешил следом за Малфоем.

К счастью, было затишье — до начала ажиотажа перед первым сентября оставалось еще добрых полтора месяца, и возле лавок бродили только немногочисленные домохозяйки.

Малфой не таился — шел строго посреди улицы с такой прямой спиной, словно проглотил шест, и время от времени водил головой из стороны в сторону: наверняка при этом брезгливо кривился.

Джон прибавил шагу и догнал его, после чего отстал на пять шагов — так, чтобы не привлечь внимания, но и не потерять из виду. Было достаточно легко предположить, что Малфой идет в Лютный переулок — именно там можно купить любую дрянь для темномагического ритуала. Но он миновал поворот в Лютный, даже не глянув туда, вместо этого остановился возле небольшого, но очень дорого отделанного магазина: «Волшебное кольцо». В витрине действительно были выставлены кольца: серебряные, золотые, из каких-то мерцающих металлов, с драгоценными камнями или без.

Малфой вошел внутрь, и Джону пришлось исхитриться, чтобы не остаться снаружи. Он замер возле одной из витрин, а Малфой уверенно подошел к немолодой женщине-хозяйке, учтиво поздоровался, сказал пару слов о погоде, а потом попросил:

— Посоветуйте что-нибудь изящное, дорогое, но чтобы не напоминало фамильную драгоценность. Что-то более современное… Подвеску или серьги, только не кольцо.

— Для юной леди? — переспросила хозяйка. Джон нахмурился, пытаясь понять, что происходит. А на лице Малфоя появилась очень нехарактерная для него улыбка, совершенно лишенная обычной брезгливости или насмешки.

— Для очень юной. Моей дочери исполнится девять на следующей неделе.

Пока Малфой и хозяйка ювелирного салона выбирали для девочки кулон, Джон стоял, не двигаясь. Да, он мог обвинить Малфоя в чем угодно. Мог следить за ним хоть сутки напролет. Вот только человек, у которого есть любимая дочь, не станет возрождать Темного Лорда — потому что знает, на что ее этим обречет. Он не повторит ошибки своего отца. А значит, версия, в которой Джон был так уверен, оказалась ложной — кто бы ни пытался вернуть к жизни Волдеморта, это не младший Малфой. Или теперь его надо называть «средний»?