Голем (джен)

На поле Гарри все-таки заглянул. Посмотрел на ребят, отрабатывающих подачи, но присоединиться к ним не захотелось. Он почти решил прийти как-нибудь в другой раз, но тут на середину поля выбежала Эмили, подняла голову и заорала в небо:

— Ву-у-уд! Спустись на минутку!

Уйти незамеченным у Гарри не вышло. Не только Вуд прервал тренировку и спустился к ним. Гарри как-то сразу оказался окружен толпой. Каждый из команды так и норовил хлопнуть его по плечу или потрепать по голове. Они что-то громко говорили, но Гарри не слушал. Голоса гудели, лица кружились вокруг, искажаясь и множась, а все силы уходили на то, чтобы сдержаться и не убежать, растолкав всех. Потом кто-то протянул метлу и Гарри схватился за нее, толком не понимая, что делает. Схватился, оседлал и взмыл в воздух, подальше от людей.

Ему потребовалось подняться достаточно высоко, чтобы ветер вытряс из головы гул чужих голосов и собственную панику. И тут Гарри с удивлением обнаружил, что больше не боится летать. Людей внизу и их прикосновений боится, а полетов — нет. Да и глупо это было — бояться ветра, когда он так надежен и каждое его намерение чувствуется буквально кожей. Метлы бояться было еще глупее — она отзывалась на мысли Гарри так легко, что и речи не могло быть ни о каком непослушании. Сломается? Ха! Да даже если метла переломится пополам, все равно будет слушаться. Гарри отчетливо это ощущал. Может быть, ей было стыдно, что позволила Квирреллу себя заколдовать, и она таким образом извинялась. Вряд ли это было действительно так, но эта мысль радовала.

Гарри сделал большой круг в небе и посмотрел вниз, на ребят. Они смеялись и махали ему руками. Вроде бы не обиделись, что он так сбежал, но поговорить все рано нужно было. Гарри вздохнул и начал постепенно снижаться. Приземлился он не в самую толпу и, когда ребята подбежали к нему, предупреждающе выставил вперед руку с метлой:

— Не нужно на меня бросаться.

Почему-то после полетов все казалось гораздо проще, чем раньше. Так всегда было: неприятности с учебой просто выветривались из головы, а насмешки переставали обижать и пугать. Вот и сейчас Гарри вдруг стало совсем не стыдно признаться, что все эти похлопывания по плечу ему неприятны. В конце концов, какое кому дело до того, что он любит и не любит? И какое дело Гарри до реакции других людей?

— Мы больше не будем, — поднял руки Фред. — Не пугайся.

— Но согласись, — добавил Джорж, — вышло действенно.

— Не могу с тобой не согласиться, братец, — Фред тут же состроил очень серьезное лицо. — Предлагаю запатентовать этот метод. Мы озолотимся.

— Точно-точно. Можно будет бросить школу, все равно от нее нет никакого толка.

— Как это никакого, братец? А веселье?

— Конечно, братец Фред, веселья здесь хоть отбавляй.

— А то что бы мы тут делали? — закончили близнецы хором.

Гарри ничего не понял. Это было нормально при общении с Фредом и Джорджем, но в этот раз он понял еще меньше, чем обычно.

— Вы о чем? — все-таки решил уточнить Гарри.

— Как это о чем?

— О новом методе избавления от страхов, конечно!

— Ты ведь нам благодарен?

— Ты теперь наш вечный должник?

— Просто кивни, больше тебе ничего не нужно делать.

— Да, кивни и будешь нашим должником. Исключительно…

— Из благодарности…

— И уважения к нашему непревзойденному…

— Пониманию человеческой натуры!

— Хватит! — вмешался непонятно откуда взявшийся Рон. — Заткнитесь уже и дайте Вуду нормально объяснить.

— О ужас, ты это видел, брат Джордж?

— А как же, брат Фред. Нам…

— Затыкают рты! И кто?

— Наш собственный младший брат. Но…

— Мы сегодня невероятно добры. И поэтому…

— Послушаемся его.

Стало тихо. Гарри даже вздрогнул от этой внезапной тишины и невольно крепче вцепился в метлу. Возможность в любой момент сбежать успокаивала.

— Гарри, — наконец сказал Вуд, — прости нас за это представление. Я не должен был идти на поводу у этих идиотов.

Фред за его спиной сделал возмущенное лицо и беззвучно, одними губами, произнес: «Но сработало же!»

Вуд не оборачиваясь двинул локтем, и Фред еле успел отскочить в сторону, а то вполне мог бы получить чувствительный удар в живот.

— Выгоню из команды, — пригрозил Вуд, но никто ему не поверил. — Так вот, Гарри, я должен перед тобой извиниться. Просто мы все очень переживали, что ты больше не сможешь летать. То происшествие с твоей метлой… Для игрока страшнее всего потерять уверенность в своей метле. История квиддича насчитывает немало таких случаев. Мы беспокоились за тебя. Понимаешь, такой талант никак нельзя зарывать в землю. Ты гениальный ловец. Я не преувеличиваю. А симптомы были пугающие. Я начал тревожиться, еще когда ты даже не попытался выяснить, запрещены ли тебе полеты, пока не пойман преступник. Но еще оставалась надежда, что ты успокоишься и все придет в норму. Но вот все разрешилось. Только не говори, — покачал он головой, — что не знал о профессоре Квиррелле. Мы сразу связали тот несчастный случай, произошедший с ним, и выкрутасы твоей метлы. И уточнили у профессора МакГонагалл. Полеты тебе разрешены. Но ты не приходил на поле. Совсем. Я боялся слишком давить, но сам понимаешь, в какой-то момент все могло стать бесполезным. Нельзя было упустить время.

Он замолчал, и Гарри очень невежливо спросил:

— Ну?

— Поэтому мы посовещались, что делать. Особых идей ни у кого не было. И тут Фред с Джорджем предложили этот вариант. Заманить тебя на поле, как следует напугать, а потом дать возможность сбежать на метле. Мы знаем, что ты не особенно любишь шумные компании. Поэтому… В общем, прости нас.

Гарри стоял и не знал, что сказать. Было… обидно. Очень. А еще стыдно. Оказывается, все знают, какой он жалкий. И не просто знают, а еще и пользуются этим. Гарри ненавидел такое. И сразу захотелось сделать им назло. Хотят, чтобы он летал? А Гарри сейчас бросит метлу и убежит. И больше никогда-никогда не поднимется в воздух. Пусть знают, что ни у кого не получится его использовать. Гарри не будет делать то, чего от него ждут всякие предатели. Но…

Лицо еще горело от ветра. И Гарри еще чувствовал отголосок той свободы, которая бывала только в небе. Никогда больше не летать? Он не сможет. Просто не сможет.

Гарри открыл рот, все еще не представляя, что будет говорить. Но тут вмешался Рон. Он стоял перед Вудом и обращался вроде бы к нему, но смотрел все равно на близнецов.

— Придурки! — Гарри не видел лица Рона, но заметил, что тот сжал руки в кулаки. А воздух вокруг звенел от его злости. — Я-то думал, что вы поговорить с ним хотите. Но разговаривать вы не умеете, да? Вам бы только над людьми издеваться. Гарри, — Рон резко обернулся, — я не знал, что они задумали, честно. Я просто думал, что тебе стоит пойти посмотреть на то, как другие летают. Еще думал, что они подстрахуют на всякий случай. Ну, что-то в этом роде. А не… такое.

— Да, — пискнула откуда-то сбоку Эмили, — я тоже не знала. Честно.

— А вы, — Рон снова повернулся к Вуду, — ничего вы не знаете. Неужели думали, что Гарри сможет не летать? Почему вы решили, что без обмана не обойтись? Придурки, — повторил он и замолчал.

А Гарри все еще стоял, сжимая в руках метлу. Если сначала ему хотелось назло всем бросить полеты, то теперь проснулось необъяснимое упрямство. Гарри будет летать, потому что это самое лучшее, что случалось с ним за всю жизнь. Никто никогда не сможет отобрать это у него. Ни близнецы Уизли, ни Квиррелл, ни даже Дурсли.

— Видеть вас не хочу, — наконец буркнул Гарри.

И не придумав, что еще сказать, просто сбежал. Взмыл в небо, точно зная, что его не догонят, даже если захотят. Все равно Гарри летал быстрее всех в команде.

Вверх, еще вверх, рвануться вбок. Быстрее, быстрее. Больше никого нет вокруг. Только Гарри и ветер. Можно подняться выше и резко упасть почти к самой земле. А потом выровняться и снова взмыть вверх. Можно зацепиться за метлу ногами и повиснуть вниз головой и даже немного помахать руками, раскачиваясь сильнее. Можно летать кругами или зигзагами. Быстрее и медленнее. Гарри даже не догадывался, как скучал по этому.

Он не поднимался в небо две недели. Всего две недели? Целых две недели! Хотя дело было не во времени. Просто Гарри уже успел решить, что больше не сможет летать. Из-за дурацкого случая с заколдованной метлой. Струсил. Только из-за того, что мог пострадать. Какая глупость. Теперь Гарри это понимал.

Он завис в воздухе и посмотрел на поле. Ребята все еще толпились там, о чем-то переговариваясь. Эмили размахивала руками, Рон просто стоял рядом.

На друзей Гарри не злился. Они действительно не знали. А остальные… Это было сложно. Одно Гарри знал точно: он хотел летать и не хотел, чтобы они считали это своей заслугой.

Он спустился и подошел к ребятам. Кивнул в ответ на неуверенную улыбку Эмили и посмотрел на близнецов.

— Я действительно не хотел больше летать, — сказал Гарри негромко, — тут вы правы. Но я не трус. Поэтому, с вашими придумками или без, я все равно бы поднялся в воздух. Хотя бы один раз. Вы все понимаете, что этого было бы достаточно. Так что, — он шагнул вперед и поднял голову, чтобы заглянуть в глаза Фреду, стоявшему ближе, — я не ваш должник. Поняли? А еще, вам очень повезло, что я слишком люблю полеты. Иначе вы могли бы даже не рассчитывать на то, что я стану ловцом в следующем году. И вообще, — Гарри обернулся к Вуду, — хороший капитан не извиняется за свою дурость. Потому что не делает того, за что нужно извиняться.

Наверное, это все было слишком, но никто не разозлился. Наоборот, воздух вокруг потеплел и даже стал немного искриться. Гарри удивленно прищурился: это было похоже на облегчение. Неужели, им всем было так важно, обидится на них Гарри или нет?

— Нам очень тебя не хватало, Гарри, — сказал Стивен. — Меня вот Вуд замучил совсем. Все ему не так. Я, не поверишь, даже рад, что со следующего года ловцом будешь ты. Может быть, хотя бы тогда Кубок будет наш.

— У нас впереди еще финальный матч, — оборвал его Вуд. — И если ты наконец начнешь нормально играть, то шанс у нас будет и в этом году. Гарри, а давайте-ка вы будете тренироваться в паре, как раньше. Пусть наш ловец поучится, как нужно летать.

Гарри не нравилось, что Вуд постоянно сравнивал Стивеном с ним. Но сам Стивен уже, похоже, смирился и не обижался, а в этот раз он еще и чувствовал себя виноватым за то, что упустил снитч в последнем матче.

Поэтому Гарри не стал ничего говорить Вуду, только пожал плечами:

— Полетать можно. Но Хаффлпафф вы ведь обыграли и без меня.

— Обыграли, — согласился Вуд. — Хаффлпафф любой дурак обыграть может. А вот Слизерину мы проиграли, а у них не такая уж сильная команда. Не сравнить с Рейвенкло. Так что тренировок с этого момента будет в два раза больше. И твоя помощь, Гарри, нам просто необходима. У Рейвенкло очень сильный ловец.

— Да, Гарри, — подключилась молчавшая до этого Анджелина, — просто полетай с нами. Не представляешь, насколько это вдохновляет.

Гарри, конечно же, ни на секунду не поверил, что кого-то там вдохновляет, но приходить на тренировки стал. Вуд будто сошел с ума, заставляя их отрабатывать все возможные ситуации, даже те, которые во время матча уж точно возникнуть не могли. Фред с Джорджем тихонько нашептывали Гарри, что Вуду на день рождения подарили сборник самых невероятных случаев из истории квиддича. И все, что сейчас отрабатывает команда, как раз можно найти в этом сборнике.

Было это правдой или нет, но матч с Рейвенкло они все-таки выиграли. А вот Кубок по квиддичу ушел к Слизерину, из-за чего Вуд горевал несколько дней.

Алисия тогда сказала не обращать на него внимания: Вуд всегда относился к квиддичу слишком серьезно. Остальная команда, наоборот, очень радовалась тому, что выиграла два из трех матчей. И все постоянно упоминали, что в следующем году Кубок точно будет у Гриффиндора, потому что в команде будет Гарри.

Он сам предпочитал отмалчиваться и старался сбежать побыстрее, как только кто-то начинал такие разговоры. Во-первых, квиддич Гарри не любил. Ему нравилось летать, а вот соревнования, победы, поражения и прочие особенности командных игр он терпеть не мог. А во-вторых, Гарри был совсем не уверен, действительно ли он будет так хорош, как все считают. Не привидится ли ему дядя Вернон прямо во время игры потому, что загонщик рядом замахнется битой? Не забудет ли он о снитче из-за того, что отвлечется на вопящие трибуны? Способов опозорится во время матча Гарри мог придумать много. А позориться не хотелось. С другой стороны, он понимал, что если не войдет в команду, то в следующем году ему уже никто не позволит просто приходить полетать. Так что отвертеться от матчей точно не получилось бы. Но разговоры об этом все равно не радовали.

Поэтому Гарри, как предложил Невилл, отговаривался подготовкой к экзаменам и уходил в библиотеку, где его тут же хватала Гермиона, в своем беспокойстве об успеваемости напоминавшая Вуда с его одержимостью квиддичем.

Проблем с учебой у Гарри не было, и из-за экзаменов он не слишком переживал. Гораздо неприятнее была мысль о том, что учебный год на самом деле заканчивается, а значит, совсем скоро нужно будет возвращаться на Тисовую. А Гарри уже отвык быть постоянно настороже, размяк, разнюнился и чуть что начинает лить слезы, прямо как Гермиона. Но ей-то можно — она девчонка, да и родители наверняка сразу бежали ее успокаивать. А у Гарри ситуация другая, ему реветь по пустякам нельзя. Да и не по пустякам тоже.

Нужно было как-то вспоминать забывшиеся за год правила поведения у Дурслей. Но вспоминать не хотелось. Хотелось сидеть в библиотеке и переписывать рецепты зелий. Потому что зельеварение все равно осталось интересным, пусть профессор Слагхорн и был гораздо хуже профессора Снейпа и вообще больше напоминал Гарри профессора Флитвика со своей фальшивой заботой. Еще хотелось летать на метле. Хотелось разглядывать живые портреты и ходить по движущимся лестницам. А вечером зажигать и гасить свет с помощью магии.

Все что угодно, лишь бы оно не было «нормальным». Лишь бы хорошо запомнить Хогвартс и не бояться летом, что весь этот год Гарри просто приснился.

Но думать о Дурслях все равно приходилось. Хотя бы потому, что теперь у Гарри были друзья, которые активно обсуждали планы на лето. Заводилой, как обычно, была Эмили. Она придумывала все новые и новые приключения, в которые можно было бы влипнуть всей компанией. Гермиона вздыхала и требовала исключить самые опасные, вроде посещения пещеры-людоеда втайне от родителей. Эмили же настаивала, что это самое интересное и без пещеры они никак не обойдутся. Рон тоже вздыхал, потому что тайком сбежать из Норы у него никак бы не получилось: там были специальные часы, которые показывали местоположение каждого члена семьи. Невилл молчал, делая вид, что повторяет гербологию. А Гарри дослушал до момента, когда обсуждение от грандиозных планов перешло на более реальные вещи, вроде того, как часто они будут встречаться и что лучше договариваться обо всем уже летом, в письмах, и сказал:

— На меня не рассчитывайте.

— Почему? — тут же подскочила Эмили.

— Потому. Не нужны мне эти приключения. И, — Гарри постарался, чтобы это прозвучало естественно, — никаких писем мне не присылайте. Вообще никаких. Понятно?

— А, — вспомнил Рон, — у тебя ведь тетя птиц боится? Но если мы попросим отдавать письмо только тебе лично, проблем ведь не будет?

Гарри представил, что случится, если дядя Вернон увидит на дереве сову, которая дожидается, пока можно будет передать письмо, и содрогнулся. Нет. Никаких сов на Тисовой.

— Лучше не надо, — сказал он. — Каникулы не такие уж длинные, можно и без писем обойтись.

— Как это? Целых два месяца без писем? — ахнула Эмили. — Нет, я так не согласна. Мы просто обязаны продолжать общаться.

— Не обязаны, — отрезал Гарри. — Сказал же, в школе наобщаемся.

Эмили помрачнела и ткнула Рона локтем. Тот только скривился:

— Я тоже так не согласен. Ладно общение. Действительно, обсудим все новости в сентябре. А вдруг случится чего? У тебя даже совы нет. Как сообщишь нам, что нужна помощь?

Гарри посмотрел на Рона и подумал, что тот не мог сказать это серьезно. Чем они смогут помочь? Зачем им вообще знать, случилось ли что-то с Гарри или нет?

— Вот-вот, — поддержала его Эмили. — Если регулярно обмениваться письмами, то сразу будет понятно, если кто-то попадет в беду. Например, если письма нет два дня, можно идти спасать. Надо бы еще тайный шифр придумать, чтобы никто не мог письмо подделать. Но это мы потом еще обсудим. И обязательно нужно обменяться адресами. Чтобы всегда найти друг друга, если что.

— Не нужно меня спасать, — возмутился Гарри. — И адрес я вам не дам. Только вас на Тисовой мне не хватало.

— Ага, — Эмили торжествующе подняла палец, — так и запишем, «Тисовая». А подробнее? Это улица? Или аллея? Или площадь? Какой город? Какой дом?

— Не скажу.

— Успокойтесь вы, — вмешалась Гермиона. — Вообще-то для общения можно использовать не только сов. Я могу понять, почему Рон и Невилл об этом не вспомнили, но вы, Гарри, Эмили. Вы же живете у маглов!

— Я не живу, — тут же возразила Эмили. — У меня только мама магла. Так что не считается.

— Очень даже считается. Неужели у тебя дома нет телефона?

Эмили застыла на несколько секунд, а потом хлопнула себя по лбу:

— Точно! Телефон же. Гарри, немедленно продиктуй мне свой номер, будем перезваниваться.

— Что такое телефон? — осторожно уточнил Невилл, и Эмили пояснила:

— Такая магловская штука для разговоров. Можно болтать, как по каминной связи. Нужно только знать номер, по которому звонить.

Телефоном Гарри практически не пользовался. Только смотрел, как тетя Петуния звонит подругам. Еще Дадли любил обсуждать с Пирсом комиксы, устроившись на стуле у телефонного столика и пиная ногой дверь в чулан Гарри. Сам Гарри никогда никому не звонил и сильно сомневался, что Дурсли разрешат ему что-то такое. Тем более, что телефон Гарри нужен был для общения с волшебниками. Да и номера он не знал. Но говорить про все это друзьям было нельзя, поэтому Гарри соврал:

— Не помню я свой номер. И вообще, может быть, я уеду куда-нибудь на лето.

— Кстати, — Гермиона хлопнула себя по лбу, точно так же, как Эмили до этого. — Я тоже уезжаю. Поедем с родителями во Францию. Я совсем забыла, потому что совы туда долетают и проблем с перепиской быть не должно.

— А с этим вашим тефоном проблемы будут? — спросил Рон.

— Телефоном, а не «тефоном», — поправила его Эмили. — Конечно, будут. Вот если ты во Францию уедешь, с тобой по камину разве смогут связаться?

— Понял, не дурак. Но зато я смогу оттуда с кем угодно связаться. Тогда Гарри нужно просто записать ваши номера и все будет в порядке. Я правильно говорю?

— Правильно, — важно кивнула Эмили. И с подозрением уставилась на Гарри: — А ты точно позвонишь, если я тебе дам свой номер?

Гарри пожал плечами:

— Если время будет. Но особо не ждите.

Эмили и Гермиона продиктовали ему телефонные номера и заставили записать, хотя Гарри и говорил, что запомнит.

Потом Рон переглянулся с Невиллом. Скорчил какую-то рожу, видимо, на что-то намекая. Невилл кивнул. Гарри все это ужасно не понравилось.

— Хотите еще что-то сказать? — мрачно спросил он.

— Э… — Рон еще пристальнее уставился на Невилла. — Мы просто…

— Хотели пригласить тебя в гости, — сказал Невилл. — На неделю ко мне, на неделю к Рону. Моя бабушка не против.

— И моя мама тоже.

— Только… — Невилл замялся, — нужно разрешение твоих опекунов. Бабушка бы забрала тебя прямо из твоего дома, заодно пообщалась бы с твоей тетей.

— А моей маме достаточно письма с разрешением, — добавил Рон. — И мы можем встретиться, например, у Дырявого котла, погулять, а потом уже отправиться ко мне. Как тебе идея?

Гарри позволил себе немного помечтать и представить, что действительно поедет на каникулы в гости к друзьям. Никаких Дурслей. Никакого Дадли. Не нужно будет отмывать дом, подстригать живую изгородь, пропалывать сад, готовить еду. Спать он будет на настоящей кровати, а не в чулане. А днем гулять и, может быть, даже летать. И еда будет, как в Хогвартсе.

Только вот это была всего лишь мечта. А на самом деле, у Рона — полный дом народа, обязательные пакости от Фреда и Джорджа и нотации от Перси. Мама у Рона вроде довольно добрая, а вот про отца ничего не известно. Даже если Гарри и разрешили провести в Норе неделю, это еще не значит, что ему там будут рады.

У Невилла — строгая бабушка, которая дружит с профессором МакГонагалл и ненавидит хулиганов. Скорее всего, Гарри там будет еще хуже, чем на Тисовой.

Да и бессмысленно было даже думать об этом, потому что Дурсли никогда бы не разрешили Гарри две недели гостить у волшебников. Вот если бы его пригласили на все лето и было бы достаточно просто письма от тети, как на рождественские каникулы, тогда еще могло бы что-то получиться, а так… Даже мечтать не стоило. Тем более что бабушка Невилла вообще хотела лично прийти на Тисовую. Во-первых, дядя Вернон ни за что бы такого не разрешил. А во-вторых, после этого визита Невиллу просто запретили бы с Гарри общаться даже в школе. Тетя Петуния хорошо умела убеждать.

Поэтому Гарри решительно помотал головой:

— Никаких гостей. Сказал уже, может, уеду на лето куда-нибудь. В общем, планы у меня. И вообще, Невилл, ты же говорил, что тебе бабушка запрещает со мной дружить.

Гарри сказал это и сразу же почувствовал себя отвратительно. Он же еще тогда, на Рождество, понял, что про бабушку Невилл соврал, чтобы убедить всех делать подарки своими руками. И это, между прочим, очень помогло Гарри не выставить себя придурком, который даже подарки друзьям купить не хочет. А сейчас он специально припомнил это Невиллу, чтобы отвлечь всех от того, что не хочет ехать в гости. Противно. Поэтому Гарри попытался исправить ситуацию и сказал смущенному Невиллу:

— Неужели передумала? Наверное, она очень добрая.

Получилось все равно как-то не очень, но Невилл хотя бы перестал молча открывать рот и пробормотал:

— Я… я просто объяснил, что ты… что мы друзья. И что ты хороший. Все нормально, бабушка будет тебе рада.

— Все равно лучше встретимся в школе, ладно? — Гарри все еще было неловко.

Невилл и Рон кивнули, а Эмили настойчиво добавила:

— Ты только бумажку с номерами не потеряй. И позвони обязательно. Мы будем ждать. Так уж и быть, спасательную операцию без твоего разрешения снаряжать не станем, но все равно лучше звони почаще.

Гарри неопределенно хмыкнул и притянул к себе учебник гербологии. Пусть летние каникулы и приближались стремительно и неотвратимо, но впереди было еще несколько экзаменов и почти две недели спокойной школьной жизни. И Гарри твердо решил наслаждаться ими.