Свет в окне напротив (гет)

В реторте жемчужными оттенками переливалось зелье. Судя по приготовлениям, его ожидал процесс дистилляции. Профессор Снейп едва взглянул на меня и протянул пергамент с инструкцией. Всё как раньше. Будто не было карусели событий, завертевшейся в ночь на прошлое воскресенье. Нечитаемый холодный взгляд, чёрный сюртук, общение исключительно в рамках, зафиксированных контрактом. Разорванным контрактом! Никаких разговоров в библиотеке. Ни одного ответа на мои многочисленные вопросы. Впрочем, я больше не пыталась их задавать.

— Сегодня вы всё сделаете самостоятельно, — внезапно известил меня профессор.

— Хорошо, — отозвалась я. Собственный голос показался мне чужим и незнакомым. А всё потому, что практики общения в последнюю неделю было маловато.

После сумасшедшего ланча в "Дырявом котле" я попыталась убедить Джинни, что уже могу вернуться к себе домой. Та возмутилась и даже отправила Снейпу сову с жалобой. Но он неожиданно поддержал меня, потребовав лишь подключить мой дом к каминной сети. Что и было исполнено всё таким же взъерошенным и сердитым Гарри. Я вновь стала сама себе хозяйкой, и, как следствие, сама себе собеседницей.

— Начинайте.

Я подошла к рабочему месту и зажгла огонь под котлом с водой. Дистилляция — процесс тонкий. Нарушение температурного режима может повлиять на результат. Лишние мысли отвлекали, и я уже привычным усилием поставила внутренний щит окклюменции. В голове стало ясно, на душе пусто, а в горле — горько.

Профессор Снейп отошёл к окну и застыл тёмной неподвижной статуей, глядя то ли на меня, то ли сквозь меня.

Огонь горел ярко и ровно, капли перетекали по трубке в заготовленный сосуд. Мутная поначалу жидкость постепенно разделялась на два прозрачных слоя: воду и эссенцию. Вскоре я обнаружила, что наблюдение за этим действом вполне способно заменить процесс мышления.

Когда всё закончилось, я аккуратно слила воду в колбу. Хотя, конечно, «вода» — это неправильно. Правильно — «гидролат». Но противно. Парфюмеры, например, называют это эфирной или душистой водой.

Жидкость и правда удивила ярким букетом запахов. Пахло осенними листьями, горькими травами, крепким чаем, проливным дождём и страницами старой книги. Было в этом сочетании что-то знакомое, радостное, тревожащее и в то же время успокаивающее. Маслянистый бесцветный дистиллят подобных эмоций не вызывал. Только естественное чувство хорошо выполненной работы. Я посмотрела на профессора, но ответного взгляда не дождалась.

— Это всё, сэр?

— Скажите, мисс Грейнджер, почему вы решили, что целью работы является именно эссенция?

В голосе Снейпа мелькнула вкрадчивая нота, и я поняла, что допустила какую-то ошибку.

— Но ведь в инструкции…

— В инструкции описан процесс, но ничего не сказано о результате.

— Но… разве не логично было предположить, что целью процесса дистилляции…

— Мисс Грейнджер, логика вас подвела, — то, что Снейп выразился так корректно, насторожило меня сильнее всего. — И не в первый раз.

Сейчас он не походил ни на сердитого школьного учителя, ни на двойного шпиона, ни на того человека, которым стал для меня в последние месяцы. Полностью закрытый, сдержанный. Чужой.

— Я что-то испортила? Сделала то, чего нельзя исправить? — против воли фраза прозвучала вызывающе. — Если было необходимо просто освободить зелье от летучих фракций — вот оно, осталось в реторте. Значит, цель все же достигнута?

Снейп пожал плечами и заговорил размеренно и равнодушно.

— Вы делаете выводы, не имея достаточных фактов. Заметьте, выводы, а не предположения. А затем, не пытаясь проверить, выстраиваете на их основе линию поведения. И эту ошибку вы повторяете раз за разом.

Это странное умозаключение не показалось мне ни уместным, ни понятным. Каждый раз, когда я начинала забывать, что представляет собой профессор Снейп, он любезно напоминал мне об этом.

Аккуратно подбирая слова, я поинтересовалась:

— Возможно, вы сообщите мне, сэр, дальнейшие необходимые действия, чтобы я смогла правильно завершить свои обязанности на сегодня?

Профессор подошёл к столу и начал разбирать дистиллятор.

— Ваша работа на сегодня закончена,— сухо сообщил он.

Я кивнула, стараясь не выдать своего разочарования, и попыталась нашарить в сумке солонку-портал. Сейчас вернусь в квартиру, обвешанную защитными заклинаниями, как рождественская ёлка, и буду сидеть там, ожидая следующей смены. Вынужденный домашний арест меня угнетал. Конечно, в любой момент я могла отправиться на площадь Гриммо, но Гарри почти всё время был в рейдах, а от деятельной энергии Джинни я быстро уставала. За эту неделю я всего дважды была у Поттеров.

— И ещё кое-что, мисс Грейнджер, — образец безупречных линий поведения и кристально чистой логики наконец обратил на меня внимание.

— Да, сэр?

— Могу я взглянуть на вашу палочку?

Я протянула ему палочку-карандаш, гадая, что не так на этот раз.

Профессор направил на неё свою палочку и приказал:

— Приори инкантатем!

Струйка серебристого дыма нарисовала лист пергамента, парящий в воздухе.

— Левитация неодушевлённых предметов, — констатировал Снейп, возвращая мне палочку. — Вы помните, когда использовали это заклинание?

Я — помнила: это было в лавке Олливандера. Неделю назад. Но говорить об этом ужасно не хотелось. И я просто помотала головой.

— У вас появились новые проблемы с магией? — скучающим тоном поинтересовался Снейп, рассматривая стену где-то над уровнем моей макушки.

Джинни… Ябеда! Только она могла заметить.

— Просто привыкла обходиться без неё, — ответила я как можно убедительнее.

— Вы не умеете лгать, и окклюменция в этом не поможет.

Сказано было ещё скучнее и равнодушнее. Внутри медленно начало закипать раздражение.

— Это имеет отношение к моим обязанностям? — поинтересовалась я. — Кому-то от этого стало плохо? Разумеется, кроме миссис Поттер, которая предпочла поделиться своими сомнениями с вами, а не спросить у меня!

Мне даже понравилось, как по-снейповски это прозвучало. Но ответ профессора охладил мой пыл.

— А теперь, мисс Грейнджер, снимите эмоциональный блок и повторите последнюю фразу ещё раз.

Поколебавшись, я сняла внутренний щит и прислушалась к себе. И сразу жаркая волна прилила к коже, заставив полыхать щеки.

Снейп посмотрел на меня устало.

— Тотальная окклюменция — отнюдь не безобидный опыт. Чем чаще и интенсивнее вы её используете,тем больше она вас меняет. Подумайте на досуге, разумный ли это выбор. А пока вернёмся к вопросу о магии. Почему вы её избегаете?

Я повертела в руках палочку-карандаш и со вздохом протянула ее Снейпу.

— Лучше заберите её назад. Я не могу так. Чувствую себя воровкой.

* * *

Стоя у окна, я наблюдал за Грейнджер. Скверно. Очень скверно. За неделю она изменилась до неузнаваемости. Под глазами залегли огромные тени, пальцы стали почти прозрачными. Между бровей пролегла вертикальная морщинка. И это молчание… Письмо миссис Поттер подсказало догадку. Простую и нелепую.

Грейнджер посмотрела на песочные часы, затушила огонь и занялась разделением дистиллята. По личной инициативе, разумеется. Сколько раз я должен говорить ей о неукоснительном соблюдении инструкции?

— Это всё, сэр?

— Скажите, мисс Грейнджер, почему вы решили, что целью работы является именно эссенция?

— Но ведь в инструкции…

— В инструкции описан процесс, но ничего не сказано о результате.

— Но… разве не логично было предположить, что целью процесса дистилляции…

— Мисс Грейнджер, логика вас подвела. И не в первый раз.

— Я что-то испортила? Сделала то, чего нельзя исправить? Если было необходимо освободить зелье от летучих фракций — вот оно, осталось в реторте. Значит, цель все же достигнута?

Я пожал плечами. Испортить зелье я бы, конечно, не позволил. Но Грейнджер уже давно пора усвоить, что зельеварение не терпит импровизации. Кроме того, у неё опять слишком ровный голос. И застывшее лицо.

«Ваша хвалёная окклюменция — это же гадость! Она выжигает всё внутри, оставляя только боль и горечь. Мерзость! Просто мерзость!» Её слова. Но если она понимает последствия, к чему эта демонстрация?

— Вы делаете выводы, не имея достаточных фактов. Заметьте, выводы, а не предположения. А затем, не пытаясь проверить, выстраиваете на их основе линию поведения. И эту ошибку вы повторяете раз за разом.

Грейнджер одарила меня скептическим взглядом:

— Возможно, вы сообщите мне дальнейшие необходимые действия, сэр, чтобы я смогла правильно завершить свои обязанности на сегодня?

Сообщить можно, но вот готова ли мисс Грейнджер слушать? Надеюсь, хотя бы у себя дома она не практикует тотальную защиту сознания?

— Ваша работа на сегодня закончена, — сообщил я.

Зелье, освобожденное от эфирных масел, приобрело идеально матовый оттенок цвета слоновой кости. Я снял реторту со штатива, перелил еще горячую жидкость в колбу, закупорил и перенёс в шкаф. Дистиллят отправился туда же.

Грейнджер у двери сосредоточенно рылась в своей сумке, вероятно, в поисках портала. Вместо банального «Акцио»? Похоже, миссис Поттер права.

— И ещё кое-что, мисс Грейнджер.

— Да, сэр?

— Могу я взглянуть на вашу палочку?

Диагностика затруднений не вызвала. "Вингардиум Левиоса".

— Левитация неодушевлённых предметов, — я вернул Грейнджер палочку. — Вы помните, когда использовали это заклинание?

Она отрицательно покачала головой. Неумелая и бессмысленная ложь.

— У вас появились новые проблемы с магией?

— Просто привыкла обходиться без неё.

— Вы не умеете лгать, и окклюменция в этом не поможет.

Она взглянула на меня почти сердито, но ответила спокойным голосом:

— Это имеет отношение к моим обязанностям, сэр? Кому-то от этого стало плохо? Разумеется, кроме миссис Поттер, которая предпочла поделиться своими сомнениями с вами, а не спросить у меня!

«Миссис Поттер», значит?

Я отвернулся к столу и взял в руки реторту. Просто, чтобы обдумать ответ.

— А теперь, мисс Грейнджер, снимите эмоциональный блок и повторите последнюю фразу еще раз.

На ее лице последовательно отразились сомнение, задумчивость, неловкость… И, наконец, понимание. Она покраснела и опустила глаза.

— Тотальная окклюменция — отнюдь не безобидный опыт. Чем чаще и интенсивнее вы её используете,тем больше она вас меняет. Подумайте на досуге, разумный ли это выбор. А пока вернёмся к вопросу о магии. Почему вы её избегаете?

Грейнджер протянула мне палочку:

— Лучше заберите её назад. Я не могу так. Чувствую себя воровкой.

Я ожидал чего-то подобного. С того момента, как миссис Поттер известила меня, что «Гермиона, похоже, опять не может колдовать». Чужая магия — вещь неприятная. Особенно, если исходит от такого субъекта, как я. Но последние слова мисс Грейнджер окончательно сбили меня с толку.

— Что за чушь вы несёте? — поинтересовался я, с трудом сохраняя спокойствие.

Грейнджер положила палочку на край стола и отступила к двери.

— Когда Том Риддл захватил Министерство, Рита Скитер печатала в «Пророке» статьи о маглорождённых выродках и о том, что они воруют магию. Мистер Олливандер… он ведь, фактически, повторил то же самое. Ваша магия досталась мне по ошибке. Обманом. Это почти кража. Просто вы…

Сперва я услышал хруст, потом увидел упавшие на пол осколки и лишь после этого почувствовал боль от впившегося в ладонь стекла. Жаль. Это была хорошая реторта.

Грейнджер метнулась к полке с бадьяном. Запомнила. Мисс Отличная-Память-и-Тролль-по-Логике.

— Дайте руку!

Кажется, мне приказывают? Интересно. Не дождавшись моей реакции, она дёрнула меня за рукав, развернула руку ладонью вверх и охнула, увидев результат.

Я отобрал у неё флакон, и сам обработал порезы. Не страшно. Но глупо. Невыносимо глупо.

Несколькими движениями палочки я восстановил порядок. Обернулся к Грейнджер.

— Заберите палочку и ступайте в библиотеку.

Перед тем, как последовать за ней, я подошел к колбе с зельем для Люциуса и наложил на неё заклятие неразбиваемости. Катаклизмы в лаборатории стали входить в привычку.

* * *

Почему я подумала, что мне нельзя колдовать такой ценой? Может, потому что Снейп тогда молча исчез у крыльца дома на площади Гриммо, даже не попрощавшись? Или потому что на следующий день его взгляд опять стал холодным, пустым и равнодушным? А впрочем, решение пришло раньше, как только я услышала вердикт мастера Олливандера. Это логично. Брать то, что мне не принадлежит — нельзя. Конечно, я собиралась поговорить об этом с профессором, но так и не рискнула.

Реакция Снейпа меня напугала. Он часто злился, раздражался, язвил, но это не имело ничего общего с тем, что случилось в лаборатории, когда его побелевшие пальцы буквально раскрошили несчастную реторту. Кажется, физически это было просто невозможно. Выброс магии? Со снейповым самоконтролем тянет на уровень боевой ярости. Довела человека. Почему-то от этой мысли на сердце потеплело. Лечиться мне надо. В Мунго.

В библиотеке царила тишина и чистота. Никаких следов моего прошлого посещения. Я подошла к любимому креслу, но сесть в него так и не решилась. И даже не сразу поняла, когда Снейп бесшумно вошел в комнату.

— Кто вбил этот бред в вашу голову? — резко спросил он.

— Можете предложить другое объяснение, сэр?

— Сядьте.

Я присела на край кресла. Снейп остался стоять.

— Могу. Олливандер сказал неправду. Последовательность моих действий при заключении контракта не имела никакого значения. Я просто пожелал, чтобы палочка вас слушалась. И она выполнила приказ хозяина.

Я покачала головой.

— Палочка использует вашу магию. Это — другое.

— Вы так брезгливы, мисс Грейнджер? — голос Снейпа вновь стал холодным и ровным, а бровь проделала знакомое упражнение.

Мы разговариваем на разных языках?

— Вы прекрасно понимаете, что дело не в этом, сэр! Надо быть слепоглухим, чтобы не понять, как я вас… уважаю, и ценю, и вообще… Но вы не выносите любых личных отношений. Я просто представила, каково это для вас. К тому же, вы явно сердились на меня в последнее время, — закончила я совсем тихо.

— Типичная иллюстрация того, о чём я говорил раньше, — усмехнулся он. — Вы снова делаете выводы, не имея достаточных фактов. Я больше не желаю слышать эти дикие домыслы. Вы будете пользоваться этой палочкой столько, сколько я сочту нужным. И никаких истерик.

Из всего сказанного я поняла одно — он не сердится. И чтобы не нарушить момент — просто кивнула.

Снейп, наконец, сел и неодобрительно посмотрел в мою сторону.

— Мне не нравится ваше подавленное настроение, мисс Грейнджер. Я уже жалею, что разрешил вам вернуться домой с площади Гриммо. Под присмотром миссис Поттер…

— Нет-нет, сэр, — я испуганно перебила профессора и от этого испугалась ещё больше, — дело не в настроении, просто накопилось столько вопросов…

Снейп, похоже, не стал замечать вопиющего нарушения субординации.

— Вопросы? Я могу уменьшить их количество?

Этот подчёркнуто раздражённый тон я уже выучила. Он означал, что можно безнаказанно обнаглеть и, возможно, даже поспорить на не очень опасные темы.

— Можете, сэр! Примерно две трети списка — по вашей части.

— Кошмар. Один вопрос.

— Всего один? — я улыбнулась. — Тогда всё просто. Какая из полученных жидкостей была целью сегодняшней работы?

Снейп посмотрел на меня одобрительно.

— Каждая, мисс Грейнджер.

— То есть, все три? — уточнила я.

— Три? — впервые я услышала в голосе профессора что-то, похожее на удивление.

— Три. Кубовый остаток, эссенция и эфирная вода. После Вашего выговора, я подумала, что вода тоже имеет значение. У нее своеобразный запах, не связанный с сырьевой базой. Возможно, препарат каким-то образом воздействует на мышление и память. Образную память…

Ну, что я теперь сказала не так? Снейп впился в меня глазами так яростно, что я все силы бросила на борьбу с желанием зажмуриться. Но это не было легилименцией. Постепенно его взгляд смягчился, и он задумчиво проговорил:

— Разумеется, мисс Грейнджер. Вы абсолютно правы. Да. Все три.

* * *

— И всё-таки, Джинни, с твоей стороны это было форменным свинством.

Мы сидели на моей кухне, пили кофе и ели пирог, который испёк Кричер.

— У меня не было выбора! Снейп — единственный человек, к которому ты еще прислушиваешься.

— Неправда. Я прислушиваюсь к тебе…

— Я заметила!

— И к Гарри…

— Он тоже заметил!

Я виновато посмотрела на Джинни:

— Всё настолько плохо?

— Нет, все просто отлично! Теперь, когда я всё исправила!

— Ага. Ладно… Нет, что именно ты ему написала?

Джинни откусила кусок пирога и начала сосредоточенно его жевать, всем видом демонстрируя невозможность продолжения разговора. Я терпеливо ждала, не сводя с неё взгляд. Она вздохнула и, наконец, ответила:

— Написала, что ты игнорируешь палочку, всё делаешь ручками и жутко грустишь. А про то, как ты каждый вечер смотришь на его колдографию в рамочке, которая стоит у тебя на камине в спальне, я не писала.

Я засмеялась.

— Джинни, у меня в спальне нет камина. И в доме нет ни одной фотографии в рамочке.

— Да? А что у тебя вообще есть? Кстати, это невежливо! Я у тебя в первый раз в гостях, а мы сидим на кухне, вместо увлекательной экскурсии по дому.

Я кивнула. Конечно. Именно я виновата в том, что Джинни вломилась ко мне в жуткую рань с пакетами еды, которой хватило бы на неделю всем её «Гарпиям», затолкала меня на кухню и вот уже сорок минут под видом завтрака проводила допрос с пристрастием. Семейный талант, не иначе.

— Я с удовольствием тебе все покажу, но не рассчитывай на особые впечатления. Ни боггарта в шкафу, ни призрака в туалете здесь не водится. Даже упыря на чердаке нет. И чердака — тоже. Проверять будешь?

— Буду, — пообещала Джинни.

Через пять минут экскурсия закончилась. Заинтересовал Джинни только компьютер, да и то ненадолго («Вот уж не думала, что у тебя с Дадликом есть что-то общее»). Затем подруга открыла окно в спальне и по пояс высунулась наружу.

— Хороший район, да? — прокомментировала она.

— Пожалуй. Мне повезло.

Порыв холодного ветра с улицы заставил меня вздрогнуть. Джинни поёжилась и опустила раму.

— С соседями тоже повезло?

— Приличные люди. Слева — пожилая пара. Справа — семья со взрослыми детьми.

— А напротив?

— Не уверена, что там вообще кто-нибудь живёт. Ни разу никого там не видела.

— Ну, это ещё ни о чём не говорит, — глубокомысленно заметила Джинни.

— Думаешь, действуют охранные чары?

— Как вариант. А может, человек не пользуется парадной дверью. И жилые комнаты у него на той стороне дома.

— И он никогда не открывает окон и не включает свет? — подхватила я игру в детектив. — Джинни, а вдруг это Каркаров?

— Ага. Прикупил себе уютный домик в центре Лондона. А параллельно жил в магловской гостинице, откуда вылетел из-за нехватки денег. Что-то не так с логикой, не находишь? Вроде бы у него не было премии за спасение волшебного мира?

Зря я вспомнила о Каркарове. Мы продолжали шутить и смеяться, но чувство тревоги на краю сознания заныло как больной зуб. Похоже, что и Джинни занервничала. Она ещё раз посмотрела на зашторенные окна и прошептала, взмахнув палочкой:

— Хоменум ревелио!

Ничего не произошло. Джинни пожала плечами и подвела итог дискуссии:

— Я попрошу Гарри, чтобы он проверил подключение того дома к каминной сети. На всякий случай.

Я кивнула и уцепилась за возможность сменить тему:

— Гарри? Как он?

— Нормально. Наверное. Я скоро начну забывать, как он выглядит. Работа — пять дней в неделю. Суточное дежурство — через день, и «не жди меня к ужину, я задержусь» — в оставшиеся дни.

— Все из-за Каркарова?

— А то! Энтони уже растянул свое творение на двадцать шесть графств. Судя по тому, что юго-запад сделан весь — к подсказке Снейпа прислушались. Но Гарри... Он ведет себя как одержимый. Если я начинаю спрашивать о Каркарове — злится. Если речь заходит о Снейпе — звереет. Когда Гарри дома — камин всегда подключен к аврорату. Лучше бы он продолжал навещать нашего дорогого профессора по пятницам. Кстати, Рита подала жалобу на попытку легилименции. Со вчерашнего дня и до окончания расследования Снейпу официально запрещено вступать в контакт с Каркаровым и Скитер.

Новость задела меня сильнее ожидаемого.

— Постой, ведь это я разговорила Риту… Получается, что я опять подставила профессора?

— Да ладно тебе! Вы прекрасно поработали в тандеме. Можешь подать жалобу на Скитер за то, что она не подала жалобу и на тебя.

Пока я пыталась осмыслить эту словесную конструкцию, в окно постучалась крупная серая птица.

— О, ты стала выписывать «Пророк», — удивилась Джинни. — Хотя, понимаю. Ждёшь от навозницы ещё какой-нибудь пакости?

— Нет, — совершенно честно ответила я. — Пытаюсь найти сообщение для Каркарова.

Я расплатилась с совой и сразу стала просматривать последнюю страницу газеты.

Джинни недоуменно посмотрела на меня.

— Ты считаешь Риту Скитер настолько идиоткой?

— Если бы ты читала магловские детективы, Джинни, ты бы так не говорила. Представь, что он прячется в каком-нибудь смешанном поселении, скажем, в Корнуолле. Затесался среди местных воронов, таскает газетки у волшебников… Читает объявление: «Продам рояль». Значит — «срочно исчезай, аврорат на хвосте!»

Джинни хмыкнула.

— Если бы ты видела, как птицы относятся к чужакам на своей территории, то не строила бы странных теорий. К тому же, все волшебники Британии в курсе, что аврорат ищет беглого Пожирателя-анимага. Нет, Каркаров прячется в человечьем обличье, сидит тихо в защищённом месте, где никакая карта его не увидит, и не высовывается. А какой-нибудь магловский мальчик носит ему еду на болото. И никаких газет.

— Почему на болото? Джинни, ты что, читала «Собаку Баскервилей»?

— Звучит как: «Ты читала Риту Скитер?» — поддразнила меня Джинни. — Нет. Мне Гарри рассказывал. Только все это — ерунда. Захочет Рита что-то сообщить Каркарову — просто пошлёт Патронуса. Захочет заплатить — создаст портал или аппарирует в его пещеру. Без всяких магловских примочек.

Джинни отобрала у меня газету, бросила на стол и стала бегло пролистывать от последней страницы к первой.

Вот так. Отдохни, Грейнджер. За дело взялась жена аврора Поттера — самый лучший специалист по криминалистике и дедукции!

— Думаю, ты ошибаешься, — попыталась возразить я. — Каркаров долго жил среди маглов. Уж если он сделал пластическую операцию… Джинни, что с тобой?

Джинни оторвалась от изучения газеты и сидела, глядя в пространство. А на её лице медленно расплывалась улыбка. Та самая улыбка, после которой обычно наступало время для Летучемышиного сглаза.

— Раз уж мы играем в сыщиков, — задумчиво начала она, — скажи мне, Гермиона, почему профессор Лонгботтом оказался в рабочее время в самом конце семестра в Лондоне?

— Я думаю, что у Невилла с Ханной — роман, — отозвалась я, не понимая, куда Джинни клонит, — а Луна подтолкнула их к решительным действиям…

— Это понятно,— отмахнулась Джинни, — но в таком случае Ханна предпочла бы Хогсмид, директор Макгонагалл никуда не отпустила бы Невилла, а Луна тактично удалилась бы.

Да, сегодня явно не мой день.

— Хорошо, Джинни, сдаюсь! Порази меня своей дедукцией!

— Все трое — члены ОД. Из числа тех, кто, возможно, до сих пор носит при себе зачарованные галлеоны. Они собрались, чтобы штурмовать «Пророк», точно тебе говорю!

Мысль была любопытной. Только вот, где результаты штурма?

— Собрались, а потом передумали?

Джинни засмеялась и покачала головой.

— Ну уж нет! Собрались и захватили! Иначе с какого перепуга «Пророк» напечатал бы вот это? — спросила она, торжествующе ткнув пальцем в заголовок на странице газеты.