Острие лезвия, ветер и любовь (гет)

Лязг металла, крики солдат, команды военачальников и Сули, запинающаяся за тела павших. Перевести дух времени нет. Удар, ещё один, и лязг ятагана о каменную стену крепости. Отрубленная ладонь крепко сжимает оружие, а её бывший обладатель лишается головы. Девушка устала.

О Эру, как она устала.

В тех книгах, что воспитанница эльфов читала в детстве, рассказывалось о подвигах героев далёких лет, но никто никогда не писал, как сильно эти герои уставали. Ни на одной странице Сули не находила упоминания о ноющих мышцах и крови на рукояти из-за которой меч упрямо норовит выскочить из рук. Ей не говорили о том, как пот течёт градом по спине и лицу, застилая глаза.

— Семь! — кричит где-то совсем недалеко Гимли. Что в ответ кричит ему эльф, оборотня мало волнует.

Она едва успевает выставить перед собой меч, когда урук-хай, на голову выше того, что упал к её ногам минуту назад, наносит первый удар. Жаль те эльфийские клинки, что остались у врат Мории. Этот меч совсем негодный.

Враг замахивается снова и Сули кричит от боли, когда ятаган разрезает её руку от плеча и почти до самого локтя. Не успей темноволосая увернутся — осталось бы и вовсе без руки. Она наносит удар и (чтоб его!) урук-хай отбивает. Раскат грома оглушил на мгновение, а молния осветила, изуродованное злобным оскалом, лицо существа.

Девушка чуть не упала поскользнувшись. На крови?! Да чтоб вас всех! Она отступала, отражая удар за ударом. Рука нещадно болела, заливая кровью куртку. Зря не послушалась Арагорна; кольчугу ятаган не прорубил бы так легко.

Сулмендис проследила за полётом выбитого из её рук меча — этого только не хватало!

Свободной рукой Сули подхватила щит, поборовшись за него с мертвецом, а ятаган увяз в мягком дереве. Девушка отступала.

— Вниз! — донеслось до её ушей. Сули села, закрыв голову потрепанным щитом, но удара не последовало. Лишь грохот тяжелого мертвого тела в доспехах, — Всегда пожалуйста, — светловолосый парень поднял сестру на ноги и протянул меч, подобранный подле — не тот с которым оборотень вышла на битву, но искать свой времени не было.

Оружие блеснуло холодной сталью в руках Тейрана. Его меч был на порядок (а то и на два) лучше того, которым темноволосую одарили в местной кузне. Гномья работа. Брат всегда хвастался своим мечом, полученным когда-то в дар, от какого-то гнома, то ли короля, то ли принца. Сули в те годы ещё не родилась.

— Сражаешься как человек? — удивилась дочь вождя.

— Не хочу пугать людей и грызть орочьи кости, — фыркнул в ответ Тейран и унесся дальше по стене, рубя на своем пути врагов.

Не только урук-хаи были здесь. На стороне Сарумана выступили и горные народы — люди — рознь между ними и роханцами удалось распалить с прежней силой белому магу. Горцы сражались свирепо и отчаянно. С воинственным кличем, они бросались на своих врагов, разя коротким и зазубренным оружием.

Сулмендис сражалась сразу с двумя людьми из горных кланов. Они набросились, мигом окружили и стали теснить девушку к краю стены. Сталь короткого, изогнутого меча встретилась со сталью роханского одноручного. Темноволосая ударом ноги оттолкнула одного горца (тот будто бы сразу позабыл о ней, сцепившись с ристанским солдатом), посвящая все силы на борьбу со вторым. Меч был выбит из его рук, и безоружный горец бросился на оборотня с голыми руками. Сули растерялась от пронзительного вопля мужчины и попятилась назад, когда вдруг горец свалился замертво. Стрела торчала из его уха.

— Ты хоть одного врага убила сама? —воскликнул Ралис, подбирая валявшиеся тут и там стрелы, — Я ведь не могу всё время вокруг тебя кружить и отбивать нападки тех, кто хочет твоей смерти. Стань уже, наконец, самостоятельной.

— Ралис, — протянула девушка, качая головой. Рядом остановился Леголас. Он тоже, как и рыжий оборотень, собирал стрелы, — Здравствуй, эльф.

Ралис утробно зарычал и отвернулся в сторону.

— Всё в порядке? — царевич собрал дюжину стрел и воткнул их в опустевший колчан.

— Да, — ответил вместо подруги изганник-оборотень, — Всё как нельзя… — в его руке возник магический кинжал и тут же взмыл вверх, над самой головой, эльфийского принца. Раздался лязг металла и, напавший на Леголаса урук-хай, был повержен оборотнем, — …лучше, если ты начнёшь смотреть по сторонам.

— Ты спас меня, — больше удивленно, чем признательно произнес эльф. Он окинул взглядом тушу двухметрового чудища, лишившегося головы, и страшный чёрный ятаган лежащий подле, — Я обязан тебе жизнью.

Фыркнув, оборотень не ответил. Он развернулся, повернувшись спиной к подруге и её соулмейту и стреляя во врагов, пошёл вперёд.

— Я думал, он хочет моей смерти, — Леголас выстрелил куда-то за спину темноволосой и взглянул в её побледневшее от страха происходящего вокруг лицо.

— Больше не хочет, — неуверенно девушка улыбнулась и положила ладонь на щеку царевича. В его голубых, как безоблачное небо глазах мерцал свет огней, освещавших Хельмову падь, а кожа под пальцами темноволосой будто пылала от жара.

— Ты ранена!

— Лишь царапина, — она неловко поддалась вперёд и оказалась заключена в крепких объятьях мужчины.

— Сули, я…

— И я.

Она поднялась на носочки и запечатлела на его губах поцелуй. Такой короткий и быстрый, для этих двоих он длился век или два. Это был поцелуй полный отчаяния, страха смерти и надежды. Отстранившись Сули улыбнулась.

— Эй, голубки! — раздался голос Гимли, — Нашли время. Либо сражайтесь, либо хоть со стены уйдите пока обоих не пришибли.

Леголас нехотя разжал объятья, напоследок коснувшись губами виска оборотня.

* * *

Темно. Страшно. Разруха. Кругом тела поверженных врагов и собратьев.

Рохан. Рохан… Хельмова Падь.

Сули была даже немного рада вернуться сюда, в страну коневодов, ведь многие значимые для неё события случились именно здесь — первый побег из стаи с Ралисом, их первый поцелуй и первая проведённая вместе ночь. Теперь, видимо, и последнее событие случится здесь же — тут оборотень и умрёт. Судя по всему, очень даже скоро. Она изнеможена. Вымотана. Как Арагорн только может так долго сражаться?

Собратья Сули бились, кто в облике человека, а кто волка, бок о бок с людьми. Хелтай был где-то там, среди прочих, но воспитанница эльфов не видела его. Лишь когда молния освещала своим светом крепость, девушка могла различить тёмно-бурый — чёрный — мех огромного старого волка.

Замешкавшись, она ударила по ногам нападавшего на брата урук-хая, а Тейран сам его добил, свалив на каменную гладь стены безжизненное тело, оставшееся без головы. Набросать бы их побольше, — подумалось Сули, — прежде чем упасть самой. Она перепрыгнула через тело и наотмашь ударила следующего по спине. Существо прокричало что-то и упало. Рядом с братом и сестрой сражался Арагорн; все оборотни, как один, невольно скалились и уходили подальше от человека. Причиной тому был легендарный меч — сияющий во тьме Андрил. Даже сама Сули кое-как справлялась с желанием зарычать и убежать подальше от старого друга. Тейран же был удивительно сдержан.

— Береги голову, — помахал он сестре. Сули быстро кивнула и окинула взглядом сражающихся на стене.

— Я, пожалуй, вниз, — девушка махнула рукой туда, где урук-хаи, пройдя через разрушенную стену, сражались с роханцами, — Этих оставляю тебе.

— Вот уж спасибо, — фыркнул парень и атаковал напавшего горца. Тейран всегда сражался одной рукой, держа в ней свой двуручный меч.

Сбежав по лестнице вниз, девушка присоединилась к обороняющим крепость людям.

— Они прорываются!

Через разрушенную стену некогда неприступной твердыни, неудержимой рекой, урук-хаи мчались вперёд, разя на своем пути роханских воинов. То тут, то там, Сули видела сражающихся волков — они вставали на дыбы, рассекая врагов острыми когтями, вписались клыками в их плоть, дробили кости.

Сын Глоина первым бросился на врагов, тряся над головой секирой.

— Кхазад! — кричал он, — Кхазад!

Роханцы бросились следом за гномом, — Хельм! Хельм! Хельм! — доносилось со всех сторон.

— Рагнар! — услышала Сули. Так кричал Ралис, рассекая орды Сарумана в личине серого волка.

Перехватив меч в левой руке и поправив изрубленный щит в правой, Сулмендис бросилась в бой крича что есть мочи:

— Раздол!

* * *

Один из урук-хаев, завидев девушку среди воинов-мужчин, посчитал её легкой мишенью и с мерзкой ухмылкой на лице, тяжелой поступью направился к темноволосой, держа корявый ятаган перед собой. В паре метрах от Сули он замахнулся; девушка мысленно прикинула, что удар такой силы будет сложно отбить. Если вообще возможно.

Увернувшись, оборотень проскочила под тяжёлой рукой существа и всадила магический кинжал в его живот. Урук-хай зарычал, вскинув голову от боли, но всё ещё стоял на ногах. Широкая и сильная ладонь обхватила воительницу за шею. Существо оторвало Сули от земли, и она, хватая воздух широко распахнутым ртом, увидела ухмылку на мерзком лице и смех плещущийся к крохотных глазках. Играючи покрутив в руке ятаган, урук-хай прислонил его острием к ноге девушки чуть выше колена и надавил — не сильно, играючи. Сули закричала, пинаясь и вырываясь, но это ничуть не помогло, корявый ятаган сильнее впивался в плоть, двигаясь выше по бедру.

Изловчившись, Сулмендис попала ногой в кинжал, оставленный в боку урук-хая, вогнав его до самой рукояти, и от боли существо на секунду разжало пальцы. Этого хватило, и девушка упала на землю. Нащупав во тьме лежащий на земле меч, она подскочила на ноги и пронзила голову слуги Сарумана. Наглая ухмылка не исчезла с мертвого лица.

— Да чтоб вас всех! — закричала Сули и зажала рукой рану. Урук-хай оставил глубокий рваный порез (не в пример той царапинена руке) от колена и по бедру, из которого, не переставая, хлестала алая, как пламя рассвета, кровь с примесью чёрного — яда, которым был покрыт ятаган.

Голова закружилась, а в глазах помутнело. Сулмендис чувствовала что падает, но она не упала. Крепкие руки подхватили оборотня у самой земли.

— Хелтай…

* * *

Порез оказался достаточно глубоким и протяженным, а кровь не останавливалась. Хелтай внёс дочь в Хормбург и усадил на скамью в глубине зала, подальше от дверей, в которые вбегали выжившие, перепуганные и раненные люди. Среди немногочисленных солдат были и оборотни, кто в обличии волка, а кто как человек. Хелтай сел перед дочерью, обхватив побледневшее лицо девушки ладонями. Такая холодная. Он вздохнул и убрал руки.

— Дай посмотреть, — Сули зажимала рану, и её пальцы накрепко вцепились в ногу; оборотню-вождю пришлось разжимать их насильно. — Доигралась в воина. Не твоё это.

— И я тоже рада нашей встрече. Первой за последние десятилети… А! — Сули вскрикнула, когда грубая ладонь мужчины коснулась края её раны. Хелтай скривился. Кровь стала чёрной. — Ятаган был отравлен, это я уже поняла.

— Эй! — вождь остановил пробегавшего мимо солдата-роханца. — Дай мне свой пояс. Не смотри будто не понял что говорю, меча у тебя всё равно нет.

Негнущимися пальцами незнакомец снял пояс с прикрепленными к нему ножнами и бросил на пол перед оборотнем со шрамом, а сам помчался дальше.

Вождь туго перетянул ногу дочери, аккурат над порезом; кровь стала замедляться, но под лавкой теперь зияло яркое чёрное пятно. Оборотень утробно зарычал и посмотрел на темноволосую, так похожую на него внешне, девушку взглядом своих серых с золотом глаз. Сули тяжело дыша смотрела в ответ, не пытаясь смахнуть с лица растрёпанные волосы. Она уже знала, что отец скажет, а потому опередила:

— Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время, чтобы начинать нравоучать меня?

— Что в этом толку, если ты слушаешь только своих эльфов? — Хелтай тряхнул головой и отвернулся в сторону двери. Ворота были закрыты, и теперь солдаты пытались удержать их таковыми. Мужчина устало прикрыл глаза и провёл рукой по лицу, оставив на щеке чёрные полосы.

— Мне нужно идти. Стае нужен вождь…

— …Куда больше чем мне отец. Знаю я, — девушка нетерпеливо толкнула мужчину в плечо и облизала пересохшие губы. — Иди уже.

Её ладонь оказалась в цепком плену его жёстких и грубых пальцев.

— С каждым днём ты всё больше и больше становишься похожа на свою мать. Бодиль я тоже не мог удержать на месте, — Сули могла поклясться что увидела на лице отца отражение улыбки. — Не повторяй её ошибок.

Вождь отпустил руку дочери.

— Хочешь сказать, чтобы я не умирала, защищая, тех кого люблю? Ты это имел ввиду? — крикнула ему вслед девушка.

Хелтай ничего не сказал. Будто и не услышал слов дочери, прозвучавших позади. Сули вернула руку на рану и зажала её вновь, пусть кровь уже едва ли шла, она сделала это скорее не подумав, чем из надобности. Перед глазами было темно.

Рядом вдруг оказался Ралис. Он, кажется, говорил что-то, но Сули не слышала за шумом и звоном в ушах. Леголас, Гимли — она собрала всех вокруг себя.

— Здравствуй, эльф. Всё хорошо, я просто не так быстра, как думала, — она безразлично пожала плечами и уставилась на влажную от чёрной крови тряпицу, которой зажимала рану — откуда взялась эта тряпица девушка не понимала.

— Сули! — эльф дёрнулся, порываясь сделать что-то, но так и не решил, что именно стоит сейчас делать. Так и замер с выставленными перед собой руками. Девушка продолжила стирать кровь. А та, упрямая, продолжала капать на холодный каменный пол. Стекала по пальцам вниз, срываясь и падая.

— Леголас, этот поцелуй… — начала темноволосая, не смотря на эльфа, не обращая внимание на остальных. — Мы соулмейты, но это не значит ровным счетом ничего. Я… Мы… Мне так казалось… прежде. Теперь… хм…

Леголас не двинулся с места, лишь отвёл взгляд в сторону. Позади Гимли нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

— Я уже, кажется, сказал, — произнес царевич, — что не отступлюсь от тебя.

— Не время сейчас начинать тут беседы о любви, — проворчал гном и обернулся к держащимся на одном честном слове воротам. — Хотя нет. Сейчас самое время.

— Ты всегда был оптимистом, Гимли, — сдавленно засмеялась Сули. Глупо будет вот так сейчас умереть. В первой же своей настоящей битве. Всё-таки надо было послушаться друга-гнома и сражаться «по старинке».

В толпе Сулмендис заметила знакомую рыжую голову, встретилась взглядом с серо-голубыми с золотом у зрачка глазами.

Напуганные и растерянные глаза.

— Тебя нужно отнести в безопасное место, — Ралис подхватил подругу под спину одной рукой, а другую потянул к ногам, когда Сули несильно (как могла) стукнула его в плечо.

— Нашёл время на руках меня таскать, — фыркнула она. — Ты нужен Арагорну. Вы трое нужны. Так чего вы тут стоите? — Сули положила руку на плечо оборотня и, собрав в кулак все силы, оттолкнула, как Хелтая минутой ранее. — Иди!

— А как же ты?

И вновь эта необъяснимая для Сули вина в его голосе.

— Уходи. Обо мне есть, кому позаботиться.

Рыжеволосый молодой оборотень уже был рядом, встав на колени возле сидящей на скамье девушки. Он был растерян и даже не пытался это скрыть.

— Йорун, что случилось? — спросил он. Сули закатила глаза.

— О Илуватар, — простонала она, — ну хоть перед смертью не называй меня так. Идите, — махнула рукой эльфу, оборотню и гному. Парень быстро кивнул Ралису и подхватил Сули на руки. Они остались вдвоём. — Кто же так с отцом здоровается? — запоздало возмутилась воспитанница Элронда.

Но рыжеволосому не было дело до остроумных ответов. Он крепко прижимал ослабевшую мать к себе, выискивая место более безопасное, чем это.

— Некуда бежать нам, сынок, — голос Сули дрожал. Ладонь девушки легла на щеку сына. Её маленький мальчик. Когда-то, давным-давно, она вот так держала его на руках, гуляя по светлому и прекрасному Ривенделлу. Они были вдвоём; такие счастливые и беззаботные. Весь мир был у них в кармане, а будущее сулило счастье и море радости. — Я люблю тебя.

— Не вздумай начинать со мной прощаться, — упрекнул парень и тряхнул головой, сталкивая руку матери со своей щеки. Темноволосая тепло улыбнулась.

— Я люблю тебя.

Сули потеряла сознание.