Голем (джен)

— Гарри, дорогой, как я скучала! — Тетя Петуния открыла дверь и тут же накинулась на Гарри с объятиями. Он напряженно замер, и тетя тут же отстранилась. — Как же я могла забыть, что ты уже взрослый и не выносишь этих детских сюсюканий? Проходи, дорогой. Профессор МакГонагалл, останетесь на чай? Мы вам стольким обязаны!

Профессор МакГонагалл кивнула и зашла в дом. А Гарри задержался, затаскивая свой сундук на крыльцо, и поймал предупреждающий взгляд тети Петунии. Это значило, что ему стоило бы повнимательнее следить за собой и не заставлять тетю на ходу придумывать оправдания странностям племянника.

Гарри вздохнул и вошел вслед за взрослыми. Тисовая совсем не изменилась с его отъезда. Ни сама улица с любопытными соседками, выглядывающими из окон, ни сияющий чистотой дом. Только на стене напротив двери прибавилось фотографий Дадли. Он, казалось, еще больше растолстел, и школьная форма была ему маловата. Фотография Гарри на стене была только одна: общий снимок из младшей школы, хотя и там больше всего места занимал Дадли. Тетя Петуния заметила его взгляд и улыбнулась:

— Что, теперь ты полюбил фотографироваться, и мне не придется гоняться за тобой с камерой по всему городу? Если это так, то Хогвартс — действительно волшебная школа. — Гарри помотал головой и пристроил сундук около двери в чулан. — Ну, нет так нет, — вздохнула тетя. — Проходите в гостиную, профессор МакГонагалл. Я сейчас сделаю чай. Этот ребенок, — она потрепала Гарри по волосам, и он даже смог не вздрогнуть, — ненавидит фотографии. Даже если я делаю снимок, Гарри ни за что не разрешает никому его показывать. С трудом удалось убедить его хотя бы на это фото. А то кажется, что в нашей семье только один сын. Так неловко перед соседями, вы не представляете.

Гарри осторожно присел на краешек дивана и сложил руки на коленях. Все-таки он отвык от жизни у Дурслей. Раньше почти всегда было понятно, чего именно ждет от него тетя, а теперь Гарри растерялся и постоянно совершал ошибки.

Тетя Петуния вернулась с подносом, на котором стояли три чашки, изящный чайник и вазочка с печеньем. Гарри показалось, что точно такое же печенье предлагала ему в Хогвартсе профессор МакГонагалл, но этого, конечно же, быть не могло: маги не покупают еду в магловских магазинах.

— Мистер Поттер, — строго сказала профессор МакГонагалл, — помогите своей тете с чаем.

Гарри подскочил, пробормотав извинения, и взял у тети поднос. Тот оказался тяжелым и едва не упал. Гарри уже успел представить, какой скандал будет, если он зальет чаем белый диван, но обошлось.

— Хогвартс — определенно волшебная школа, — улыбнулась тетя Петуния. — Раньше этот ребенок категорически отказывался помогать мне по дому. Что я только ни делала. Какая была драма, а, Гарри? Как будто я не цветы попросила полить, а заставила перекопать весь сад.

Это все было враньем: Гарри никогда не отказывался от работы. Да и возиться в саду ему даже нравилось. Очень захотелось возразить, сказать, что он не такой ленивый, как расписывает тетя, но Гарри еще не совсем сошел с ума, поэтому пробормотал только:

— Если нужно, могу полить цветы.

— Умница мой. — Тетя Петуния умиленно ущипнула его за щеку. — У вас прекрасная школа, профессор МакГонагалл. Признаться, я волновалась, когда отправляла туда Гарри. Вы понимаете, он… довольно сложный ребенок. Но вы сотворили настоящее чудо.

— Вы преувеличиваете, миссис Дурсль, — ответила профессор МакГонагалл, хотя было видно, что похвала ей приятна. — Гарри — хороший мальчик. Он прилежен в учебе и почти не нарушает школьные правила.

— Почти?

— Мелкие конфликты с другими детьми не в счет, — отмахнулась профессор. — Все дети такие. Гарри гораздо спокойнее некоторых своих однокурсников.

Тетя Петуния удивленно покачала головой:

— Как же вы справляетесь с такой оравой детей, если наш Гарри на их фоне кажется спокойным и беспроблемным ребенком? Меня всегда восхищало это в учителях. Когда ты сам ребенок, все кажется таким простым. Думаешь, что уж ты-то никогда не станешь скучным и противным взрослым. А потом появляются собственные дети, и оказывается, что воспитать их достойными людьми — та еще задачка. Умение находить к детям подход — это талант, которым я, к сожалению, не обладаю.

— Сколько у меня было учеников, которые мечтали о преподавательской карьере именно по этой причине. — Профессор МакГонагалл улыбнулась каким-то своим воспоминаниям. — Им казалось, что они гораздо лучше декана справятся с поддержанием дисциплины. И, конечно же, объяснят школьную программу интереснее и понятнее любого профессора. Я обычно назначаю таких детей старостами, чтобы попробовали воплотить в жизнь хотя бы одну свою гениальную идею.

— Полагаю, мало кто из них вернулся в Хогвартс в качестве преподавателя? — тихонько хихикнула тетя Петуния.

Профессор МакГонагалл кивнула.

— Практика показывает, что это очень быстро избавляет от излишних иллюзий.

— А может, и хорошо, что они считают себя умнее взрослых. — Тетя Петуния начала задумчиво постукивать пальцем по ручке чашки. — Пусть хотят сделать мир лучше и исправить ошибки, которые мы допустили когда-то. Дети по природе своей мечтатели. Вот мои мальчики: сегодня они хотят стать детективами, завтра — археологами, а через неделю планируют покорить космос. Гарри, — повернулась к нему тетя, — какая у тебя мечта на этот раз? Будешь великим волшебником? Или ты все еще верен космонавтике?

— Насколько я могу судить, — ответила за Гарри профессор МакГонагалл, — мистер Поттер грезит карьерой профессионального спортсмена. Он буквально сходит с ума от квиддича. И нужно признать, полеты на метле даются ему очень хорошо.

— Полеты? А это не опасно? То есть школа, разумеется, предпринимает все необходимые меры, но профессиональный спорт… там столько травм…

Она очень внимательно посмотрела на Гарри, и тот поспешил ответить:

— Не волнуйтесь, тетя Петуния. Я за целый год ни разу не травмировался. И учителя постоянно следят за нами. — Гарри замолчал, но потом вспомнил, как восторженно рассказывала о своих увлечениях Эмили, и подумал, что нормальные дети должны быть более разговорчивыми. Поэтому немного неуверенно добавил: — Летать очень-очень здорово. В следующем году меня обещали взять в команду, и тогда мы обязательно выиграем Кубок школы.

— Вижу, ты действительно очень увлечен этим, — одобрительно улыбнулась тетя Петуния. — Я рада. — И снова обернулась к профессору МакГонагалл: — Знаете, я даже не удивлена: Гарри большую часть времени проводит не на земле. Деревья, заборы, крыши… Нет ничего странного в том, что он в восторге от возможности летать по-настоящему. Только… — Она смущенно отвела взгляд. — Там точно невозможно упасть и сломать себе шею? Потому что я знаю своих мальчиков: им порой кажется безопасным то, от чего у меня волосы встают дыбом.

Профессор МакГонагалл заверила ее, что детям ничего не угрожает. А Гарри вспомнил Квиррелла, заколдовавшего его метлу, и некоторые рассказы ребят из команды об особенно напряженных матчах, но говорить ничего не стал. Вранье взрослых — не его дело.

С квиддича разговор свернул на проделки учеников и разные забавные случаи во время учебы. Тетя Петуния взамен поделилась несколькими историями из детства Гарри и Дадли. Слушать ее было противно: вроде бы тетя рассказывала почти правду, но как-то так, что Гарри получался отвратительно глупым и невоспитанным. Хотелось вскочить и закричать, что она все врет, но доказать это не вышло бы. Все равно никто не поверит, что на крыше школы Гарри оказался, потому что удирал от Дадли, а не из-за дурацкого спора с одноклассниками. И собак тети Мардж он не дразнил ни разу. А розы в саду вообще помял Дадли, свалившись с нового велосипеда.

Гарри вздохнул и покрутил в руках чашку, а потом подумал и взял из вазочки печенье. Лучше наедаться впрок, все равно тетя Петуния не станет ничего говорить, пока здесь профессор. А потом Гарри по-любому достанется.

— Обиделся? — заметила его вздох тетя. — Ну-ну, не нужно. Извини, дорогой. Мы больше не будем тебя обсуждать. Профессор МакГонагалл, вы говорили, что дети изучают гербологию. Она похожа на ботанику?

Про цветы тетя могла говорить бесконечно, даже если собеседник ничего в этом не смыслил. Гарри сунул за щеку третье печенье и решил, что впервые в жизни рад этому. Чем дольше профессор МакГонагалл сидела у них в гостиной, тем больше Гарри не хотелось, чтобы она уходила. Он даже представил, что сейчас встанет перед ней и расскажет, какие Дурсли на самом деле. И про тетю с ее враньем, и про Дадли, который все сваливает на Гарри, и даже про дядю Вернона. А профессор поверит, посмотрит на тетю Петунию с презрением и скажет, что Гарри не может оставаться в таком доме ни минутой дольше. И потом…

Тут воображение у Гарри дало сбой. В приют он не хотел. А в другую семью… Во-первых, тетя говорила, что ни одна семья не захочет взять себе такого ненормального, как он. Гарри ведь и среди волшебников считается странным с этой его эмпатией. А во-вторых, если все-таки такая семья найдется, будет ли там хоть немного лучше, чем у Дурслей?

Ладно, все равно это была только мечта. Поэтому Гарри представил, что профессор отводит его в новую семью. Почти такую же, как Дурсли, но немного получше. Пусть у них будет свой ребенок, тогда к Гарри не будут сильно лезть с заботой. Только этот ребенок будет гораздо спокойнее Дадли: пусть целыми днями читает в своей комнате, а потом ходит с родителями в зоопарк. Лучше всего, чтобы это вообще оказалась девочка, чтобы не приходилось с ней драться. Конечно, Гарри придется ее защищать от хулиганов, но за это ему выделят собственную комнату. А если семья будет волшебная, то даже разрешат переписываться с друзьями.

На этом моменте Гарри снова застрял, потому что идеальная кузина никак не хотела представляться. Все время получалась либо Гермиона с вечными нотациями, либо Эмили. А быть родственником Эмили означало постоянные неприятности. Нет, девочка Гарри не подходила.

Он стащил еще печенье и прислушался к разговору. Тетя закончила рассказывать про свой сад, и теперь они обсуждали теплицы Хогвартса. Если не девочка, то, может, тихий заучка-кузен? Или все-таки вообще без других детей? Просто пусть опекуны будут не слишком навязчивыми. Гарри бы в первой половине дня помогал по дому, а потом уходил гулять до самого вечера. Возвращался бы только к ужину, но не получал за это выговор. А вечером можно было бы читать в своей комнате. Идеально.

— Гарри! — укоризненно воскликнула тетя Петуния, и Гарри отдернул руку от печенья. — Мы планируем пообедать, как только вернутся твои дядя и брат, а ты объедаешься сладким. Опять ничего не съешь за обедом, а потом скажешь, что я готовлю невкусно?

— Прошу прощения, — пробормотал Гарри и на всякий случай спрятал руки за спину.

— Ваш муж скоро вернется, миссис Дурсль? — уточнила профессор МакГонагалл.

Тетя Петуния энергично кивнула:

— Да, он забирает нашего Дадли из школы. Это не Хогвартс, никакой поезд детей до Лондона не отвозит. Занятия у мальчиков закончились в один день, и я не знаю, что мы делали бы без вас, профессор! Муж забрал бы Дадли, а нам с Гарри пришлось бы ехать на автобусе с этим тяжелым сундуком. Признаться, я думала об этом с ужасом.

— Мы тоже ехали на автобусе, — сказал Гарри, поймав выразительный взгляд тети.

— Ох, — она всплеснула руками. — Какая я глупая! Думала, что раз тебя сопровождает профессор МакГонагалл, то и добираться будете с помощью магии. Прошу прощения, профессор. Мне все же нужно было встретить Гарри на вокзале. Я бы помогла с вещами хоть немного.

— Не стоит переживать об этом, миссис Дурсль. Да, аппарация — перемещение с помощью магии — слишком сложна и, не буду скрывать, вредна для детей. А общественных каминов в вашем районе нет. Поэтому мы воспользовались автобусом. Но по поводу тяжелых вещей можете не переживать: магия вполне способна сделать сундук легким. Нормальный вес я вернула ему уже недалеко от вашего дома, чтобы не вызвать вопросов у соседей.

— Поразительно! — Тетя Петуния улыбнулась. — Сколько раз я мечтала о такой способности при походе по магазинам. Раз, и сумки не оттягивают руки. Сказка! И отдельное спасибо вам за то, что подумали о наших соседях. Городок у нас маленький, сплетни и слухи разносятся со скоростью света. Подмечают буквально каждую мелочь.

— Прекрасно вас понимаю, миссис Дурсль, я сама выросла в таком маленьком городке и знаю, чем он живет. Что же, — профессор МакГонагалл встала, — не буду больше отвлекать вас от домашних дел. Благодарю за приятную беседу.

Гарри тоже встал и чуть было действительно не бросился к профессору МакГонагалл с просьбой не оставлять его у Дурслей. Но потом посмотрел, как тетя Петуния передает ей какие-то семена, и передумал. Все равно бесполезно, так что нечего и пытаться.

Поэтому он вместе с тетей проводил МакГонагалл, попрощался и с непонятным разочарованием ощутил, что она сразу исчезла. Наверное, как говорила раньше, аппарировала. Надеяться было глупо, но Гарри все равно ждал, что профессор задержится у дома еще ненадолго. Так иногда делали люди из службы опеки, если у тети не получалось полностью убедить их в благополучии Гарри.

— Она ушла, — сказал Гарри.

Тетя никогда не просила его об этом прямо, но после таких визитов следовало обязательно говорить, подслушивает ли гость около дома. Пару раз Гарри пытался притвориться, что кто-то все еще слушает их разговоры, и получал несколько часов спокойствия. Но потом тетя всегда узнавала, что он соврал, и Гарри оставался без ужина.

— Думала, что никогда от нее не избавлюсь, — процедила тетя Петуния. — А ты что стоишь? Тут прислуги нет, сам будешь убирать свой сундук. Подожди! — И Гарри, уже сделавший несколько шагов к чулану, резко остановился. — Выворачивай карманы. Живее!

Все вещи, которые Гарри надеялся спрятать в чулане, отправились в сундук: и запас шоколадных лягушек, и записка с номером телефона Тима, и — что было хуже всего — пузырек с зельем от синяков. Гарри бережно хранил это зелье весь год, даже ни разу не использовал. Специально, чтобы точно осталось на лето. Но теперь это оказалось бесполезно. Тетя отобрала абсолютно все, еще и заставила переодеться в рабочую одежду прямо при ней, чтобы точно убедиться, что ни одна волшебная вещь не останется в доме. А сундук тетя Петуния заперла на два больших замка, которые прикрутил прошлым летом дядя Вернон.

Потом Гарри потратил кучу времени, пытаясь под раздраженные комментарии тети запихнуть свои школьные вещи на чердак.

— Поживее там! — покрикивала она. — К тому моменту, как вернется твой дядя, в доме не должно быть ни намека на эту гадость. И если за лето с чердака донесется хоть один странный звук, можешь пенять на себя. Я не потерплю в своем доме никаких волшебных штучек, тебе понятно?

— Да, тетя, — пропыхтел Гарри, наконец справившись с сундуком. — Там нет ничего такого. Не волнуйтесь.

— Хорошо бы, если так. — Она недовольно поджала губы. — Что это было, скажи на милость? Тебе ясно сказали, что ни одна поганая сова не должна даже пролетать мимо нашего дома. И что? Специально решил в отместку завалить нас письмами? Разрешение ему надо было, тоже мне. В следующем году ты ничего от меня не дождешься. Как миленький приедешь на Рождество и будешь помогать по дому. Без этих своих штучек с письмами.

— Но о прибытии поезда тоже нужно сообщать письмом, — пробормотал Гарри.

— Значит, придумай что-нибудь, чтобы доставить письмо человеческим способом. Или можешь добираться от вокзала сам. Ты уже достаточно взрослый для этого, — отрезала тетя Петуния. — Чего ты застыл? Даже если в этой твоей школе на стол и накрывают волшебством, в нашем доме этого не будет. Живо иди на кухню! Десять лет терплю его лень, а этот мальчишка еще смеет в школе жаловаться, что обращаются с ним плохо. Вел бы себя, как полагается, не наказывали бы. Другие дети почему-то не жалуются постоянно, а этому бездельнику все не так. Придумал тоже, натравить на нас этих ненормальных. Если еще хоть один волшебник придет сюда, отправишься на все четыре стороны. Это понятно?

— Да, тетя Петуния, — вздохнул Гарри.

— Вздыхает он еще! Забыл в своей школе, как со взрослыми следует разговаривать? Твои ненормальные, может, и позволяют такое поведение, но в своем доме я хамства не потерплю. Ты понял?

— Да, тетя Петуния, — повторил Гарри и поплелся на кухню накрывать стол к приезду дяди Вернона с Дадли. Это лето обещало быть ужаснее, чем он себе представлял.

* * *

Северуса продержали в Мунго до конца июля, хотя в этом не было абсолютно никакой необходимости. Но на все его вялые возражения Северус получал только один ответ:

— Вы больше месяца были без сознания, а теперь хотите, чтобы мы сразу отпустили вас домой? Нет, молодой человек, это работает не так.

На этих словах целитель Оукман обычно качал головой и довольно улыбался. Он считал любые просьбы со стороны Северуса большим прогрессом и знаком, что лечение действует. Сам Северус не был в этом уверен, но с целителями не спорил.

В конце концов, после первого же визита Дамблдора Северус действительно почувствовал себя спокойнее. Это было странное чувство хорошо выполненного дела. Северус справился. Спас и Поттера, и остальных учеников. Темный Лорд был пойман и, пусть не убит, но надежно заточен в подвалах отдела тайн.

— Они были в восторге, — хитро прищурился Дамблдор. — Такая загадка: дух, который ни у кого не получается уничтожить. Но не беспокойся, в отделе тайн полно молодых энтузиастов, они обязательно докопаются до причины, и тогда мы сможем с уверенностью сказать, что мир навсегда избавлен от Волдеморта.

От этого имени Северуса передернуло. Захотелось в панике заорать, чтобы директор не смел называть Темного Лорда по имени, но удалось сдержаться. Дамблдор сделал вид, что ничего не заметил.

— Ваш план сработал, — наконец сказал Северус после длинной паузы.

Дамблдор почему-то перестал улыбаться.

— Не так хорошо, как мог бы. Но да, сработал. Мне жаль, что ты пострадал, Северус.

— Это было неизбежно.

— И теперь я это понимаю, — печально улыбнулся тот. — Но тогда… Ни один план никогда не идет так, как задумано изначально, не так ли? Ты жив, это главное. А я все еще остаюсь директором Хогвартса, хотя и не рассчитывал на это. Минерва не рассказывала тебе, какой скандал был в попечительском совете, когда им стали известны подробности этого дела?

— Нет. — Минерва вообще предпочитала не обсуждать эту ситуацию. — Но полагаю, что они посчитали ситуацию небезопасной для детей, — не сдержался Северус. Да, план Дамблдора сработал, Темный Лорд больше не был угрозой для магического мира, но Северус все еще не мог сказать, что распустить слух о том, что философский камень спрятан в школе, было хорошей идеей.

— Увы, они были в ужасе. Особенно, когда поняли, что человек, одержимый духом Волдеморта, почти целый год учил их детей. Я был готов к тому, что со следующего года директором школы станет Минерва. Но без поддержки Люциуса Малфоя остальные попечители не смогли ничего сделать. Признаться, этот мальчик меня удивил. Я считал его более… идейным. И, вероятно, более осторожным. А тут, посреди обличительной речи одной крайне неприятной дамы, Люциус вдруг встает и начинает говорить о том, какое значение имеет мой поступок для всей магической Британии. И как школа смогла обеспечить безопасность детей так, что никто из них не только не пострадал, но даже и не заподозрил, что происходит что-то странное. В общем, ты знаешь Люциуса, он всегда умел красиво говорить. Конечно, после такой речи возражения у остальных попечителей закончились сами собой. — Дамблдор немного помолчал и добавил: — Когда живешь достаточно долго, жизнь становится слишком предсказуемой. Прекрасно, что люди еще способны удивлять. Ты так не считаешь?

Северус пожал плечами. Была ли поддержка Малфоя чем-то удивительным? Возможно. Насколько Северус мог вспомнить, Люциус не был по-настоящему жестоким человеком. Трусливым? Да. Хотя все они в какой-то момент стали панически бояться за свою жизнь. А у Малфоя были жена и сын, поэтому тот имел право бояться в три раза сильнее. Именно поэтому ему и нельзя было доверять. В ход шла любая информация, оговорка, незначительный проступок — все, что могло отвлечь Темного Лорда от семьи Малфоев. Северус понимал это и просто учитывал при общении с Люциусом.

Поэтому то, что он так яростно поддержал Дамблдора, говорило только об одном: в данный момент Люциус считал Темного Лорда для себя неопасным. Скорее всего, получил какие-то сведения от своих людей в отделе тайн. Северус не сомневался, что такие люди у Люциуса были. И от этого становилось спокойнее. Похоже, как бы нелепо это ни звучало, Северус в этом вопросе доверял Люциусу больше, чем Дамблдору.

Говорить Северус ничего не стал: Дамблдор и так прекрасно знал Малфоя и все его мотивы. Спросил только:

— Значит ли это, что Пожиратели больше не являются угрозой для мальчика?

Дамблдор задумался, потом медленно кивнул:

— Полагаю, что сейчас это так. Люциус заверял меня в лояльности всех влиятельных Пожирателей, избежавших Азкабана. Мы, конечно же, знаем, что полностью доверять ему нельзя. — Он улыбнулся и подмигнул. — Но сейчас даже у самых преданных сторонников Волдеморта несколько иные проблемы. Так что да, по этому поводу можешь не беспокоиться. Что же касается Гарри Поттера, меня гораздо больше волнует его эмпатия. Мальчику должно быть невероятно трудно влиться в коллектив. Ты ведь присмотришь за ним в следующем году, Северус? Ах да, еще же квиддич! В прошлый раз ты прекрасно справился. Не думаю, что кто-то еще в школе смог бы сработать так профессионально. Гарри Поттер однозначно нуждается в тебе. Ты ведь это знаешь?

Северус кивнул и уточнил:

— Раз Пожиратели больше не представляют угрозы и не выследят Поттера через меня, могу ли я посетить его дом этим летом?

Дамблдор нахмурился:

— Северус, мы же уже неоднократно об этом говорили.

— Вы утверждали, что проблема в Пожирателях. Теперь этой проблемы нет.

— Но Минерва уже посещала дом Гарри по твоей просьбе, — не сдавался Дамблдор. — Она декан Гриффиндора, поэтому позволь ей выполнять ее обязанности.

Северус открыл было рот, чтобы возразить, что присматривать за мальчиком — именно его обязанность. К тому же Минерва была так восхищена опекунами Поттера, и это так мало сочеталось с его поведением, что не заподозрить какие-то странности было невозможно. Северус уже почти сказал это, но вдруг понял, что проблема с самого начала была не в Пожирателях, а именно в нем. Дамблдор ведь просто не хотел, чтобы сумасшедший вроде Северуса тревожил опекунов Поттера. И почему Северус не понимал этого раньше?

Привычное чувство вины снова подняло голову: он не был достоин доверия. Северус самим своим существованием приносил проблемы всем вокруг. Даже Поттеру. Было бы гораздо правильнее и логичнее доверить все нормальным людям. Дамблдору, Минерве… Да кому угодно. Только Северус все равно считал, что с Поттером что-то не так. И это что-то определенно было связано с его семьей.

— Если причина во мне, то могу вам гарантировать, что проблем не будет. Я зайду один раз, чтобы убедиться, что все в порядке. Ни маглам, ни Поттеру это проблем не доставит. В конце концов, — не удержался Северус, — вы считаете меня достаточно нормальным для преподавания, но слишком сумасшедшим для разговоров с родителями учеников? Я не совсем понимаю вашу логику.

Дамблдор вздохнул и, покачав головой, твердо сказал:

— Один раз, Северус. Только один раз. И не раньше, чем целитель Оукман позволит тебе покинуть больницу. Ты понял меня?

— Да, директор, — кивнул Северус.

На большее рассчитывать не приходилось. Поэтому Северус послушно оставался в Мунго, читал книги по эмпатии и ждал, пока целителям наконец надоест с ним возиться.