Мой домашний ягуар. Игра в танец (гет)

Морд-сит с юных лет учат уби­вать, по­беж­дать. Спо­соб­ность вы­живать у нас в кро­ви. Бла­года­ря этой спо­соб­ности я, по­жалуй, да­же смо­гу убить се­мерых, преж­де чем ос­тавши­еся трое ос­та­новят ме­ня.

Морд-сит учат и уми­рать. В лю­бой миг и лю­бой час я го­това при­нять смерть во имя сво­его лор­да. Но не се­год­ня. Мне нуж­но вы­жить, по­тому что я не уве­рена, что ту­пого­ловым д’ха­ри­ан­цам хва­тит пры­ти и моз­гов, что­бы удер­жать трик­сте­ра воз­ле се­бя.

Я дол­жна вы­жить.

Я на­падаю пер­вая, так хо­рошо, как умею. Как ме­ня учи­ли всю мою жизнь, прев­ра­щая мою ко­жу в мя­со. Прон­зая ме­чами, уда­ряя ду­бина­ми, ис­тя­зая эй­джи­лом. Тот, кто од­нажды про­шел все это, ни­ког­да не ста­нет бо­ять­ся куч­ки де­ревен­ских обор­ванцев с ме­чами. Да­же ес­ли я па­ду се­год­ня, стра­ха не бу­дет. Я бу­ду по­беди­телем до кон­ца. По­ка ды­шу.

Мои эй­джи­лы с жуж­жа­ни­ем впи­ва­ют­ся в шею од­но­го из муж­чин, в то вре­мя как но­гой я бью дру­гого. Они на­пада­ют все ра­зом. Наб­ра­сыва­ют­ся, пред­вку­шая ве­ликую сла­ву. Вот толь­ко они ве­ликие глуп­цы, а не ве­ликие во­ины. Их сла­ва бу­дет лишь в том, что им пос­час­тли­вилось ока­зать­ся здесь с чис­ленным пе­реве­сом. Я ус­пе­ваю увер­нуть­ся, и трое из них вре­за­ют­ся друг в дру­га. Один, ка­жет­ся, да­же по­ранил­ся об меч то­вари­ща. Иди­оты. По­жалуй, я ус­пею убить де­вяте­рых.

Бой ста­новит­ся жес­тче, ког­да сра­зу двое бь­ют с двух сто­рон. По­ка я от­би­ваю меч од­но­го сво­им эй­джи­лом, дру­гой ус­пе­ва­ет уда­рить ме­ня ру­ко­ятью по ли­цу. Я чувс­твую, как ло­па­ет­ся гу­ба, и ощу­щаю вкус собс­твен­ной кро­ви во рту. У «ге­роя» вы­рыва­ет­ся по­бедо­нос­ный рык, но мой эй­джил у его вис­ка ми­гом прек­ра­ща­ет его ли­кова­ние. Муж­чи­на па­да­ет к мо­им но­гам, а я мыс­ленно вы­читаю од­но­го. Ос­та­лось де­вять, один ра­нен, а один все еще не­уве­рен­но сто­ит на но­гах пос­ле мо­ей ата­ки. Я не даю ему шан­сов, за­кан­чи­вая то, что не ус­пе­ла сра­зу.

Во­семь. Да­же во­семь — это очень мно­го, при том, что кровь во рту ме­ша­ет ды­шать.

Я сно­ва уво­рачи­ва­юсь и сно­ва уда­ряю и, ка­жет­ся, я да­же уби­ваю еще од­но­го, ког­да ка­кой-то под­лец бро­са­ет мне пыль в гла­за. На миг при­ходит­ся заж­му­рить­ся, да­вая слез­ным про­токам де­лать свое де­ло, но это­го ми­га хва­та­ет мо­им ве­ролом­ным про­тив­ни­кам, что­бы прис­та­вить меч к мо­ей спи­не. Еще се­кун­да, и де­шевая сталь, мес­та­ми ржа­вая, пе­ребь­ет мой поз­во­ноч­ник, окан­чи­вая мой путь бес­слав­но и глу­по.

Я не го­това к по­доб­но­му по­воро­ту судь­бы, по­тому как дол­жна как ми­нимум убить еще шес­те­рых. Я по­да­юсь впе­ред, ус­коль­зая от ста­ли, ко­торая все же на­ходит мою спи­ну, но пра­вее, глу­боко про­резая бок, но ми­нуя поз­во­ноч­ник. Сол­дат, ко­торый уже мыс­ленно ви­дел мою смерть, ру­га­ет­ся.

Я от­ра­жаю удар еще дво­их, ста­ра­ясь не ду­мать о том, что мои внут­реннос­ти вот-вот вы­валят­ся че­рез от­кры­тую ра­ну. Приз­на­юсь, в пе­ри­од обу­чения и не та­кое бы­вало, так что я лишь сцеп­ляю зу­бы силь­нее и пре­под­но­шу в дар хра­ните­лю еще од­но­го прос­то­филю.

— Раз­вле­ка­ешь­ся?

Спо­кой­ный го­лос на миг при­водит в за­меша­тель­ство мо­их про­тив­ни­ков, и я при­кан­чи­ваю еще од­но­го его же ме­чом.

— Вро­де то­го, — рав­но­душ­но от­зы­ва­юсь я, ста­ра­ясь спря­тать боль да­леко вглубь се­бя.

Трик­стер де­ла­ет взмах ру­кой, и все сол­да­ты соп­ро­тив­ле­ния ис­че­за­ют, пе­рене­сен­ные ку­да-то по­даль­ше его ма­гичес­ким трю­ком. Ес­ли он ре­шил пе­ренес­ти их к мес­ту дис­ло­кации мо­его от­ря­да, то мои лю­ди здо­рово по­весе­лят­ся.

— Ты так не лю­бишь оди­ночес­тво? — трик­стер нес­пешно под­хо­дит ко мне и кла­дет ла­донь мне на по­яс­ни­цу. Ни­чего лич­но­го, он лишь за­жив­ля­ет мою ра­ну. Лорд Рал та­кое то­же де­лал. — Не ус­пе­ла ос­тать­ся од­на, уже наш­ла се­бе ком­па­нию.

— Да, ко­неч­но. Как же я без тво­его об­щес­тва… — мой го­лос так и со­чит­ся ядом. — Мне сра­зу за­хоте­лось чем-то скра­сить до­суг.

Трик­стер улы­ба­ет­ся и про­водит паль­цем по мо­ей ра­неной гу­бе. Боль­но, и я бью его лок­тем в жи­вот.

— Это ты во­об­ще ви­новат!

— Я? — он хму­рит­ся. — То есть, «спа­сибо» не бу­дет?

Вот еще, я не со­бира­юсь его бла­года­рить!

— Ра­зуме­ет­ся, не бу­дет! Из-за те­бя я по­тащи­лась в та­кую глушь од­на! — Я от­талки­ваю его ру­ку, не да­вая за­лечить мою гу­бу, са­жусь на ко­ня и бью его пят­ка­ми по бо­кам.

— Хоть кто-то в этом ми­ре ког­да-то бу­дет мной до­волен? — слы­шу я ком­мента­рий за спи­ной, и он вы­зыва­ет у ме­ня улыб­ку. Не знаю, о чем он го­ворит, и кто еще по­мимо ме­ня не­дово­лен им. Рис­кну пред­по­ложить, что весь оду­рачен­ный мир. Хо­тя, воз­можно от­вет кро­ет­ся глуб­же. По край­ней ме­ре, го­лос его дей­стви­тель­но раз­до­садо­ван­ный и ос­кор­блен­ный. Я же… я у­ез­жаю, не обер­нувшись.

* * *

Лорд Дар­кен Рал, ма­гистр Д’Ха­ры, сто­ял, ус­тре­мив свой взгляд в се­рые пе­рели­вы но­вого дня, наб­лю­дая, как звез­ды окон­ча­тель­но ка­питу­лиру­ют пе­ред све­том, тая, слов­но снег на теп­лой ла­дони. Он на­ходил­ся, как и обыч­но, в сво­ей баш­не, где ча­сами мог изу­чать древ­ние фо­ли­ан­ты, лис­тать кни­гу пу­ти или прак­ти­ковать­ся в ма­гии. Иног­да он пы­тал здесь лю­дей, но край­не ред­ко, по­тому что ма­рать лю­бимое прис­та­нище кровью вов­се не лю­бил. Пы­тать лю­дей ему так­же не нра­вилось, но он ви­дел в этом не­об­хо­димость, так как на­род, ве­ками на­ходя­щий­ся в заб­лужде­ни­ях ка­сатель­но доб­ра и спра­вед­ли­вос­ти, нуж­дался в не­кото­рой встряс­ке. Дар­кен Рал воз­ло­жил эту тя­желую и гряз­ную мис­сию на са­мого се­бя, за­щищая тем са­мым не­ок­репшие умы сво­их пос­ле­дова­телей, ог­раждая их от лиш­ней кро­ви и са­диз­ма. Он му­жес­твен­но при­нял свою до­лю, от­давшись ей без ос­татка. О, сколь­ких лю­дей он воз­вра­тил на путь ис­тинный, сколь­ким он дал по­нять, что глав­ное в ми­ре — гар­мо­ния и по­рядок. Он выт­ра­вил из них сму­ту ог­нем и кровью, и был со­бой до­волен.

Он час­то был со­бой до­волен, но так же час­то он уны­вал, что су­щес­тву­ет еще так мно­го неп­ри­ка­ян­ных душ, ко­торые сби­лись с пу­ти. Он ис­крен­не со­жалел, что Ис­ка­тель, гром­ко наз­вавший се­бя из­ба­вите­лем, не­сет сму­ту в сер­дца его на­рода. Унич­то­жа­ет все то, че­го он го­дами до­бивал­ся с та­ким усер­ди­ем и са­мо­от­да­чей.

Вол­шебник во­шел ти­хо, как мышь, при­со­еди­нив­шись к мол­ча­ливой фи­гуре сво­его гос­по­дина, гля­дяще­го в боль­шое ароч­ное ок­но, за­нима­ющее поч­ти всю сте­ну. Зи­мой это ок­но бы­ло скры­то стек­лом, но сей­час оно бы­ло от­кры­то для ми­ра, и от­ве­чало теп­лым ве­тер­ком, неж­но лас­ка­ющим ко­жу, и ше­лес­том лис­твы где-то да­леко вни­зу.

Баш­ня бы­ла очень вы­сокая, и Джил­лер не раз ви­дел, как плен­ные, чей ум без­воз­врат­но был уте­рян, ис­че­зали в бес­ко­неч­ности ми­ра за ок­ном. Вы­сота бы­ла та­кая, что в том, что ос­та­валось от них на зем­ле, уже не­воз­можно бы­ло уз­нать че­лове­ка.

— Мой лорд, — вол­шебник пе­рес­ту­пил с од­ной но­ги на дру­гую. — Есть вес­ти от во­рона. Трик­стер об­на­ружен и уже нап­равля­ет­ся к нам.

— Сле­дящее об­ла­ко, ко­торое я зак­ре­пил за Ка­рой, уже дав­но со­об­щи­ло мне об этом, — су­хо отоз­вался Рал, да­же не взгля­нув на вол­шебни­ка. — Да и в кни­ге пу­ти, ка­жет­ся, по­яви­лась но­вая за­пись. Не бы­ло вре­мени пос­мотреть.

Джил­лер кив­нул и про­шар­кал к пос­та­мен­ту, на ко­тором вы­силась кни­га.

— Ка­ра Мей­сон со­об­ща­ет, что взя­ла трик­сте­ра, — за­читал он.

— Вот ви­дишь, — Рал ед­ва за­мет­но улыб­нулся. — Ско­ро на на­шей сто­роне бу­дет из­гнан­ник Ас­гарда, и Сре­дин­ные Зем­ли па­дут под на­шим на­жимом. То есть, — быс­тро ис­пра­вил­ся он, — мои вер­но­под­данные на­конец осоз­на­ют, что за­кон и по­рядок — есть ос­но­ва все­го, и тог­да мир во­царит­ся на на­ших зем­лях.

— Ра­зуме­ет­ся, мой лорд, вы со­вер­шенно пра­вы, — про­лепе­тал Джил­лер сбив­шимся го­лосом. — Вы очень муд­ры и спра­вед­ли­вы.

Рал до­воль­но кив­нул, про­водив взгля­дом еще од­ну звез­ду, ко­торая ка­питу­лиро­вала пе­ред ата­кой сол­нца.

— Ес­ли те­бе боль­ше не­чего ска­зать, то я хо­тел бы нас­ла­дить­ся на­чалом но­вого дня в оди­ночес­тве…

Ма­гис­тру не нуж­но бы­ло пов­то­рять дваж­ды. Вол­шебник пос­пешно от­кла­нял­ся и уб­рался по­доб­ру-поз­до­рову. Гос­по­дин лю­бил по­рядок, это зна­ли все, и этот по­рядок ник­то не рис­ко­вал на­рушить.

* * *

— Ког­да ты приз­на­ешь, что я спас те­бе жизнь? — спра­шива­ет трик­стер пос­ле ча­са ез­ды в аб­со­лют­ном мол­ча­нии. Мои лю­ди, хоть и уди­вились кро­ви на мо­ей гу­бе, но пред­почли ни о чем не спра­шивать. Пра­виль­но сде­лали, по­лучи­ли бы эй­джи­лом не сла­бо.

— С мо­мен­та на­шего рас­ста­вания прош­ло не бо­лее пя­ти ми­нут, — пе­рево­жу я те­му, по­тому что вов­се не хо­чу ни­чего приз­на­вать. — Ког­да ты ус­пел вы­мыть­ся, одеть­ся и об­сохнуть?

Трик­стер под­во­дит ко­ня бли­же.

— Я же го­ворил, что ты за­ин­те­ресо­вана мо­ей пер­со­ной, — в его го­лосе столь­ко са­модо­воль­ства, что хо­чет­ся ему вре­зать. Но я не мо­гу, так как он здесь по сво­ей во­ле, и его во­ля дол­жна ос­та­вать­ся не­из­менной.

— Мо­жешь не от­ве­чать, — бур­чу я, пе­рехо­дя на рысь.

— Я бог ил­лю­зии, пом­нишь? Мне так же лег­ко одеть­ся и вы­сушить­ся, как и заш­то­пать твой бок без иг­лы и нит­ки.

— Бог ил­лю­зий, — я про­бую сло­ва на вкус. — То есть, то, что ты со­вер­ша­ешь — ил­лю­зия? На са­мом де­ле ты все еще мок­рый и го­лый, а я все еще ис­те­каю кровью? Так, что ли? Еще ска­жи, что мы все еще си­дим в та­вер­не.

Трик­стер сме­ет­ся. Он ста­ра­ет­ся не от­ста­вать от ме­ня, но я и са­ма, не за­метив то­го, сба­вила темп.

— Нет, это ра­бота­ет не сов­сем так. Я вла­дею ил­лю­зи­ей, и это мое пре­иму­щес­тво над обыч­ным вол­шебни­ком ва­шего ми­ра. Но при этом ма­гия при­раще­ния мне так­же из­вес­тна, и уме­ло со­четая оба этих уме­ния, я тво­рю чу­деса. Или ша­лос­ти.

Он щел­ка­ет паль­цем, и я вдруг по­нимаю, что си­жу не в сво­ем сед­ле, а пря­мо пе­ред ним. Ру­ка трик­сте­ра на мо­ей та­лии.

— Жи­во вер­ни ме­ня на мо­его ко­ня, не то я сбро­шу те­бя на­земь.

— Прос­то ска­жи «спа­сибо» за то, что спас те­бя.

Го­лос его ро­кочет по­доб­но ко­шачь­ему мур­лы­канью. Как же он ме­ня раз­дра­жа­ет! Сно­ва.

— Лад­но, трик­стер, мо­жем ехать на од­ной ло­шади.

Он фыр­ка­ет.

— Гос­по­жа Ка­ра, что за гру­бое об­ра­щение! Мы ведь с то­бой поч­ти что со­юз­ни­ки, ты ви­дела ме­ня го­лым, но про­дол­жа­ешь об­ра­щать­ся ко мне, как к ка­кому-то бро­дяге из под­во­рот­ни, ко­торый имел наг­лость про­сить у те­бя ми­лос­ты­ню. Да­вай так: я вер­ну те­бя в сед­ло, но впредь ты бу­дешь об­ра­щать­ся ко мне по име­ни. И не зас­та­вишь ме­ня звать те­бя гос­по­жой.

Что угод­но, лишь бы ока­зать­ся по­даль­ше от не­го и его на­пыщен­но­го са­модо­воль­ства. Я ки­ваю.

— Лад­но, Ла­фей­сон, ес­ли те­бе так бу­дет лег­че, то мо­жешь звать ме­ня прос­то Ка­рой.

Я сно­ва об­на­ружи­ваю се­бя вер­хом на сво­ем ко­не.

— До­гово­рились, Мей­сон, — ус­ме­ха­ет­ся он. — И все же, я знаю — од­нажды я дож­дусь от те­бя слов бла­годар­ности.

— И не меч­тай. — Я уда­ряю ко­ня по бо­кам и ос­тавляю трик­сте­ра в клу­бах пы­ли. Нет, не трик­сте­ра — Ла­фей­со­на. Нуж­но при­выкать. В прин­ци­пе, мне со­вер­шенно все рав­но, как об­ра­щать­ся к сво­ей зве­руш­ке, лишь бы та бы­ла пос­лушной. А с пос­лу­шани­ем у Ло­ки Ла­фей­со­на по­ка что проб­ле­мы.