Будни Уолдена МакНейра, Пожирателя смерти и ликвидатора опасных существ. Смеркуты (джен)

Разбудил МакНейра голос Робардса, требовательно звавший его по фамилии. Не по номеру! Так что пробуждение вышло, скорее, приятным, хотя выражение лица Робардса назвать радостным было нельзя.

— Тебя сюда не спать привели, — сказал он, стоя возле кровати. — Поднимайся.

МакНейр молча сел, потянувшись — суставы хрустнули, и он поймал себя на сладком ощущении свободы. Пусть, может быть, ему осталось жить совсем мало, зато умрёт он свободным.

— Я помню вчерашний разговор, — сказал МакНейр, вставая — он так и заснул по азкабанской привычке, не раздевшись, и сейчас это оказалось кстати. — Итак, смеркуты. Сколько?

— Кто их знает, — пожал Робардс плечами. — Тебе нужно отловить всех — и когда мы убедимся в этом…

— Вчера мы не договорились, — напомнил ему МакНейр. — И где министр?

— У него есть другие дела, — ответил Робардс, доставая из кармана пергамент. — Подпиши, если тебя всё устраивает.

МакНейр развернул его — и недоверчиво уставился на три длинных столбца подписей. Сосчитал их, пока не читая текста — пятьдесят. Опознать каждую было легко: под каждой стояла фамилия, большую часть из которых он знал. Как сильно изменился, однако, Визенгамот…

Сам текст контракта был короток — и, на первый взгляд, бесхитростен: МакНейр избавляется или ловит живыми всех «свободно перемещающихся по территории Британии смеркутов», и когда нападения прекратятся и можно будет с уверенностью утверждать, что новых не будет, он получит свободу «с некоторыми ограничениями».

— Что за ограничения? — спросил МакНейр, дочитав до этого места.

— Запрет на некоторые занятия и обязательное ношение следящих браслетов. Всегда, — Робардс позволил себе ухмыльнуться.

МакНейр задумался. В общем-то, не так плохо… От отслеживающих все творимые волшебником заклинания браслетов вреда никакого — если не считать отвратительного ощущения вечной слежки. Впрочем, жизнь длинная — и это куда лучше Азкабана. А просто так его всё равно не выпустят.

— Не всегда, — покачал он головой — затылок и шею непривычно холодило, и сама голова казалась неестественно лёгкой. — Десять лет — и вы снимите их при отсутствии нарушений.

— А Орден Мерлина тебе не дать? — хмыкнул Робардс. — И пенсию к нему галлеонов в триста?

— Ну зачем так много, — добродушно откликнулся МакНейр. — Вполне хватит сотни.

— Смешно, — сухо сказал Робардс. — Это неприемлемо.

— Патовая ситуация, — констатировал МакНейр. — У вас нет другой кандидатуры — а у меня другого шанса. Десять лет — хороший срок. Я не готов всю жизнь жить под слежкой. Не потому что собираюсь нарушать законы — а потому что жизнь длинная, и кто знает, кто сменит нынешнего министра. И что этот кто-то придумает для таких, как я.

— Таких, как ты, больше нет и не будет, — успокоил его Робардс, впрочем, осознававший, что МакНейр прав. Или, во всяком случае, понимающий его позицию.

— Не говори мне, что браслеты больше не используют, — усмехнулся МакНейр. — Тебе я доверился бы — но ты тоже не вечен. Но лет десять вы с Шеклболтом продержитесь, полагаю.

— Завтрак на столе, — сказал Робардс — и, забрав из рук МакНейра контракт, аппарировал.

Шеклболт его уже ждал — и по выражению лица понял, чем закончились переговоры. Вышел из-за своего письменного стола — большого, широкого, и заваленного папками и бумагами — и спросил полуутвердительно:

— Что, ты был прав?

— Почти, — сказал Робардс. — Он требует через десять лет снять браслеты.

— Значит, сойдёмся на двадцати, — вздохнул Шеклболт. — Мы оба знали, что он станет спорить.

— И времени на это нет, — хмуро сказал Робардс. — Сегодня пропала ещё одна женщина. И окна были закрыты.

— Значит, тварь пробралась в дом заранее, — мрачно проговорил Шеклболт.

— Ещё немного — и я сам предложу предать всё это огласке, — пробормотал Робардс.

— Возможно, у меня есть идея получше, — ответил ему Шеклболт. — Я всё думал, что может заставить людей держать окна и двери закрытыми — но при этом не слишком их напугает. Мы скажем об иностранных волшебниках-похитителях, — сказал он уверенно.

— Чего именно? — уточнил Робардс.

— Вообще, — туманно ответил Шеклболт. — Нельзя лгать слишком уж откровенно — мы не можем всем рассказать о нашествии каких-нибудь южноамериканских нюхлеров, потому что потом, когда правда вскроется, мы будем иметь крайне бледный вид. Но и правду сказать мы не можем. Иностранные волшебники-похитители — лучший вариант. Волна всё равно поднимется, но пусть лучше против чужаков — тем более, их не так уж и много сейчас. Люди всё ещё опасаются сюда ехать. Я постараюсь высказаться в том смысле, что Аврорат практически уверен, что… — с тем, чтобы потом можно было сдать назад. Если ты не против.

— Да что уж, — махнул Робардс рукой. — В первый раз, что ли.

— Вот именно, — согласился Шеклболт. — Поверят не все, вероятно, — но многие. Особенно люди простые — что и требуется. Тем более что до сих пор ни одного нападения на обитателей старых волшебных домов не было.

— Или мы их не зафиксировали, — поправил его Робардс. — И мне это не нравится.

— Я тоже думал о затаившихся сторонниках Волдеморта, — кивнул министр. — Но причина может быть куда проще: старые дома защищены чарами, не пускающими внутрь всякую нечисть. В Корнуолле нет никого подходящего, но в Девоне находится летний дом Фоули, и они сейчас там — а ты помнишь их позицию во времена Пия.

— Нападения в Девоне начались не так уж давно, — возразил Робардс. — Могли и не добраться пока.

— Могли, — согласился с ним Шеклболт.

— К тому же, — с нажимом продолжал Робардс, — Фоули в Визенгамоте и знают о том, что творится. Это скверный пример.

— Какой есть, — не стал спорить с ним Шеклболт. — Я всё же ставлю на чокнутого учёного — и надеюсь, что ты отыщешь его.

— О да, — пробормотал Робардс. — Я найду.

— Что до МакНейра, — вернулся к изначальной теме разговора министр, — то мы обсуждали это дело ещё раз сегодня утром — правда, неполным составом. И я бы не доводил до второго суда — есть ненулевой шанс, что ничем хорошим он не закончится.

— Поясни? — нахмурился Робардс.

— Визенгамот изменился, конечно, — ответил Шеклболт. — И это дело весьма его поляризировало. Этот суд может привести к противостоянию и даже расколу — и, что бы я сам ни думал про этого подонка, его дело того не стоит. Мы не можем сейчас позволить себе подобное — ты сам понимаешь. Страна едва приходит в себя и не вынесет сейчас очередного противостояния.

— Ничего не меняется, — пробормотал Робардс. — Ты министр — тебе с ним и договариваться, — он сунул ему контракт.

— Идём, — Шеклболт убрал пергамент в карман.

Не то чтобы он не ожидал того, что происходило этим утром в Визенгамоте — но всё же реакция некоторых его членов оказалась для него неожиданной. И то, о чём они, в итоге, договорились, до сих пор заставляло его скрипеть зубами — и надеяться, что это обсуждение не последнее.

Но пока следовало договориться с МакНейром — и, как справедливо заметил Робард, это было его задачей. Шеклболт сделал это, конечно — и после долгой торговли они с МакНейром сошлись на шестнадцати годах ношения браслетов и запрете на использование порталов и пересечении границ волшебной Британии без специального разрешения личного аврора-куратора. Плюс запрет на работу в министерстве. Пожизненный. Во всяком случае, без одобрения оной работы Визенгамотом.

— Куратором будет главный аврор — на данный момент это Робардс, — подытожил Шеклболт. — Если всё устраивает — я внесу условия в контракт, вы поставите свою подпись и приметесь за работу.

— Мне нужно попасть домой, — сказал МакНейр, вертя в пальцах перо.

— Зачем? — осведомился Шеклболт.

— Я бы предпочёл свои инструменты, — ответил МакНейр.

— Вам всё выдадут, — возразил министр.

— Я бы предпочёл свои, — упрямо повторил МакНейр.

— Полагаю, это можно устроить, — вмешался Робардс. — Проблема только в старом МакНейре, но это решаемо.

— Он поймёт, что в доме кто-то был и забрал вещи, — недовольно сказал Шеклболт.

— Не поймёт, — пообещал Робардс. — Мы пойдём вдвоём — и я сам оставлю трансфигурированные аналоги всего, что заберёт мистер МакНейр. И очень не советую пытаться оставить какой-либо знак, — добавил он с нажимом, глядя на Уолдена, но тот только кивнул и сказал:

— Вряд ли дед сейчас дома.

— Я это устрою, — с некоторым нетерпением проговорил Робардс. — Подписывай, наконец.

МакНейр ещё немного помедлил. Что-то очень смущало его в такой простой и ясной формулировке — но что, он так и не понимал. Никогда он не был хорошим переговорщиком, а уж находить всяческие лазейки и вовсе никогда не умел — так что следовало либо рискнуть, либо вернуться в Азкабан немедленно.

МакНейр обмакнул перо в парящую рядом чернильницу и решительно вывел на пергаменте свою подпись. Робардс указал палочкой на его запястья, и на них возникли два широких металлических браслета — МакНейр почувствовал твёрдость и холод металла, а потом они словно впитались в его кожу и пропали, не оставив ни следа, ни ощущения. Ничего — будто и не было.

— Пока ты не закончишь работу, — сообщил ему Робардс, — на всех твоих вещах будут сигнальные заклинания — и я лично буду проверять их при каждой встрече. Жить будешь здесь, еду тебе будут доставлять. Не делай глупостей, — предупредил он, — и не пытайся поймать, зажарить и съесть кого-то самостоятельно, по крайней мере, пока.

— Знаю, — МакНейр всё растирал запястья. На них не было ничего, но ему всё равно казалось, что он ощущает браслеты — пусть этого и не могло быть. Сообщение о следящих чарах он принял вполне равнодушно: оно не просто не удивило его, но даже показалось вполне разумным — естественно, его никто не оставит сейчас без присмотра.

— На это, — Робардс протянул ему ещё один браслет, на сей раз кожаный, — наложены Протеевы чары. Если понадобится помощь, потрёшь его — я приду или пришлю кого-то. Мало ли — ранят, к примеру. В Мунго не суйся и вообще в людных местах не мелькай.

— Я понимаю, — МакНейра вдруг охватило нервное возбуждение. Он свободен. Не до конца, да, и вообще пока временно — но свободен. Ни сейчас, ни назавтра он не вернётся в азкабанскую камеру — и, может быть, вообще туда не вернётся.

Может быть.

— Теперь это, — Робардс извлёк из кармана ещё один пергамент с очень знакомым МакНейру текстом. — Контракт о неразглашении — ну, ты сам знаешь.

Подписывать этот документ МакНейру было даже приятно, и он позволил себе пошутить:

— Словно снова на службе.

— Завтракай пока, — не поддержал шутку Робардс, забрав пергамент. — Можешь выйти из дома, но не заходи за границу — увидишь, не ошибёшься. Я вернусь за тобой, сходим к тебе за вещами — и вот, почитай пока, — он положил на кровать внушительного вида папку. — Здесь всё о нападениях. И карта, — он взмахнул палочкой, и на стене появились две карты — Великобритании в целом и четырёх графств (Корнуолла, Девона, Сомерсета и Дорсета), из которых лишь Сомерсет был свободен от светящихся красных точек, обозначающих места исчезновений.

— Палочка, — тихо проговорил МакНейр.

Робардс молча сунул руку за пазуху и извлёк оттуда тонкий узкий футляр — так хорошо знакомые Уолдену ножны. Достав из кармана не менее знакомую кобуру, он протянул всё это МакНейру и сообщил:

— На сей раз палочки заключённым не ломали. Надеюсь, она жива. Проверь.

МакНейр очень медленно взял в руки ножны и вытащил палочку. Пять лет. Он не колдовал целых пять лет. Говорят, это не критично, и за такой срок никакой волшебник не теряет связи ни с палочкой, ни с самим волшебством — но ему всё равно было страшно.

— Левиосы будет достаточно, — сказал министр, указывая на стул у кровати.

У Робардса в руках уже была его собственная палочка, которую он держал наизготовку, и МакНейра это почему-то развеселило. Они что, всерьёз полагают, что он сейчас на них нападёт?

Наведя на стул палочку, МакНейр взял её поудобнее, сосредоточился и прошептал на всякий случай вслух:

— Вингардиум Левиоса.

Стул легко оторвался от пола и, повинуясь движению палочки, поднялся и поплыл над кроватью, сперва плавно опустившись на неё, а затем вернувшись на место. Уолден замер, стараясь совладать с охватившими его чувствами — он всем телом ощущал, как течёт в нём разбуженная магия, как сладко зудят кончики пальцев, как ноют кисть и предплечье…

— Отлично, — сказал Шеклболт. — Тренируйтесь — но не перестарайтесь. Это вам от целителей, — он извлёк прямо из воздуха небольшой картонный ящик и опустил его на комод. — Они обещали вложить инструкцию. Я надеюсь, вы не будете тянуть время и к работе приступите завтра же.

— Скажешь, если помощь понадобится, — добавил Робардс. — Обсудим — и я дам людей. Сколько нужно. Люди гибнут — поторопись.

— Постараюсь, — МакНейр пока не мог заставить себя выпустить из рук палочку. Рука уже болела по-настоящему — он когда-то читал о таком, а потом, после того знаменитого побега, и наблюдал на других, как непросто бывает начать колдовать после долгого перерыва. Но пять лет — не тринадцать, да и Азкабан без дементоров — совсем другая тюрьма. Справится. Он со всем справится.