Черный Принц. Наперекор судьбе (джен)

— Северус! — маленький белокурый вихрь едва не сбил меня с ног. Азарика подпрыгнула и повисла у меня на шее, болтая в воздухе ногами. Опасаясь, как бы она, не удержавшись, не рухнула на пол, я не глядя положил ларец Гриндевальда на ближайшее кресло и подхватил ее на руки.

— Я соскучилась! Северус! Как хорошо, что ты пришел!

— Я тоже, маленькая моя, — только ощутив ее теплую тяжесть на руках, я осознал, как мне не хватало ее всю эту неделю. Несмотря на свалившиеся неприятности, отсутствие маленькой непоседы было самой большой проблемой. — Ну, как ты вела себя без меня? Хорошо?

— Не очень, — глядя на меня очень честными глазами, призналась Азарика и вздохнула. — Но дядя Вернон сказал, что уже не сердится.

— Так и сказал? И что же случилось? — я сел в кресло, не спуская ее с рук, и предложил: — Рассказывай. Яхта хоть целой осталась?

Азарика серьезно кивнула.

— Да ничего там страшного не было, — отозвался лежащий на диване Бродяга. До этого момента он тактично помалкивал, так что его присутствие я заметил только теперь. — Так, рыбу немного половили детишки. Вернон просто паникер. Да и царь этот морской поблизости ошивался, так что ничего страшного.

История с каждой минутой становилась все интереснее и интереснее. Не знаю, что можно было натворить, чтобы вывести Дурсля из себя, но явно не поймать пару рыбешек. В этом я был уверен.

Сириус легко поднялся с дивана и потянулся. Морские приключения ему явно пошли на пользу, он загорел дочерна и больше не выглядел насмерть уставшим существом, каким был сразу после освобождения. Это опять был все тот же Бродяга: яркий, язвительный, живой. Но он почему-то больше не вызывал во мне раздражения. Хотя... Подойдя к нам, он взъерошил Азарике волосы и покачал головой.

— Могла бы и не говорить. Дурсль же сказал, что вопрос исчерпан, значит, не сдаст. Зачем еще этого до инфаркта доводить?

От подобного заявления я просто потерял дар речи. И этому человеку я доверил приглядывать за моим ребенком? Уму непостижимо. Но не успел я возмутиться, как Азарика, серьезно посмотрев на лорда Блэка, произнесла:

— Северуса обманывать нельзя!

— Зануда. Сразу видно, чье воспитание, — не остался в долгу Сириус.

— А ты — легкомысленный! Вот! Дедушка вернется — тебе уши надерет. Правда, Северус? — обернулась за моей поддержкой Азарика.

— Конечно, — растерянно кивнул я, — напомните мне, пожалуйста, кто тут за кем присматривал?

— Кричер всегда поможет молодым хозяевам, Кричер всегда рядом, — надтреснутый голос из-под стола заставил меня вздрогнуть. Старый эльф как всегда расставил все точки над «i». Выбравшись из своего укрытия с половой щеткой в руках, он гордо выпрямился. И все сомнения о том, кто является нянькой в этом доме, отпали. Действительно, кто в доме главный — конечно, домовой эльф! Тут и вопросов быть не может!

Отсмеявшись, я поцеловал Азарику в лоб и предложил:

— Ну, рассказывай, как вы там над Верноном издевались?

— А ты обещаешь не сердиться?

— Обещаю.

История оказалось довольно забавной. До ужаса. Особенно если слушать ее, держа ребенка на руках и понимая, что все закончилось благополучно. Вот что бы я испытал, если бы в тот момент находился на яхте, даже не представляю. Во всяком случае, Вернону я точно не завидую. Рассказывали поочередно то Сириус, то Азарика. Иногда свои пять кнатов вставлял и Кричер, хотя его-то как раз на яхте и не было. Выглядело все примерно так:

На следующий день после моего отъезда на яхту наконец прибыло семейство Дурслей полным составом. Азарику мальчишки, разумеется, помнили, но вот Бродягу им пришлось представить. Как капитана яхты, по его категорическому требованию. Хотя в мореходстве он смыслил чуть больше, чем в вышивании крестиком. Но, в принципе, какая разница? Не знаю, как произошло его знакомство с Гарри, но уже через день мальчишки не отходили от него ни на шаг. Еще бы: веселый, взъерошенный Блэк, загорелый до черноты, да еще и в драной тельняшке и черной бандане, выглядел как настоящий пират Карибского моря. Для полного сходства ему не хватало только повязки на глазу и попугая на плече.

— Мерлин, Гарри такой любознательный, Сев! Мы с ним и Дадли и за устрицами ныряли, и парус ставили, и рыбу ловили. А как он на Джеймса похож, ты не представляешь! Даже больше, чем на фотографии!

— Вообще-то представляю. Что дальше-то было?

А дальше... Дальше во время очередного маневра неподалеку от острова, когда Дурсль и Бродяга были в капитанской рубке, а Петуния готовила ужин, вокруг яхты взлетел целый косяк летучей рыбы. Зрелище было настолько потрясающим, что дети буквально прилипли к носу судна. Рыбки, переливаясь на солнце, выскакивали из воды и, пролетев несколько метров, исчезали в глубине. Казалось, что они так близко, что можно поймать их рукой. Но, к сожалению, борта яхты были довольно высоки, и на палубу эта красота не падала. Кому из них пришла гениальная идея поймать рыбу при помощи сачка, история умалчивает. Но перед искушением не устоял даже благоразумный Дадли. Когда Вернон вышел на палубу, чтобы проверить, как там дети, его взору предстала ужасающая картина: свесившись по пояс за борт, Дадли и Гарри держали в руках сеть чуть более метра длиной. В сети, как золотая рыбка из сказки, висела Азарика. Сквозь наскоро проделанную дыру она просунула руки с подсаком и сосредоточенно пыталась поймать пролетавшую практически в паре сантиметров радужных рыбок.

— Чуть ниже опустите! Я не достану! — выкрикнула она, и мальчишки покорно наклонились еще дальше за борт. В следующий момент яхта качнулась, и перед Верноном мелькнули только ноги летящих в воду сыновей. Заорав, как гиппогриф во время гона — это по словам Бродяги, — он ринулся к ним и в последний момент ухватил Гарри за тонкую щиколотку и вытащил на палубу. Дадли и Азарика скрылись под водой. Дело усложнялось еще тем, что Азарика, а за ней и Дадли, запутались в сети. Так что угроза утонуть была нешуточной.

— Выскакиваю я на палубу, а Вернона уже нет, только брызги во все стороны, как будто с яхты кита выбросило, не меньше, — вступил в рассказ Сириус. — А Гарри сидит у борта и ревет. Смотрю я на воду, и знаешь, что там? Ни за что не поверишь! Наш бегемот умудрился прыгнуть аккурат на голову подплывавшего Элдея. Этому чуду морскому, видишь ли, скучно стало, и он решил с Азарикой поболтать, раз к другим детям его не пускают. К счастью, он не один был. Рей же с него глаз не спускает и правильно делает. Пока они с Верноном от удара отходили, Рей выловил детей и к яхте подплыл. Преподнес их выскочившей Петунии прямо как подарок, не вынимая из сети. Те даже испугаться, по-моему, не успели.

— Успели! — всхлипнула Азарика и прижалась к моей груди. — Я больше не буду, Северус, правда!

Я очень хотел в это верить, но не с нашим счастьем. В общем, история закончилась вполне благополучно. Не считая того, что Гарри с Дадли познакомились с русалками. Ведь нельзя же было не пригласить спасителей в гости. Так что пока виновники стояли по углам и думали над своим поведением, гости пили чай, Вернон с Петунией — валерьянку, а Сириус — ром. Он ему как-то больше от нервов помогал.

— Значит, Вернон ограничился углом? Повезло вам. За такие-то подвиги, — заключил я, а Азарика вздохнула:

— Он нас еще и шлепнул. Каждого. Один раз. А тетя Петуния плакала. Это еще хуже.

— Да. Это хуже.

Азарика еще раз вздохнула, но почти сразу же защебетала:

— А на следующий день Элдей нам грот показал. С кораллами и жемчужными раковинами. Ты не думай, дядя Вернон с нами плавал, мы в гидрокостюмах были, Сириус, правда, хотел головной пузырь наколдовать, но тетя запретила. Но так — даже лучше, — спохватившись, добавила она. — Я и тебе жемчужину привезла. Сейчас принесу.

Спрыгнув с моих колен, она стрелой умчалась в детскую. Воспользовавшись ее отсутствием, Бродяга спросил:

— А как тут дела? Как Люпин, Фенрир? Все по плану прошло?

— Не совсем. Но Ремуса уже выпустили.

Теперь настал черед Блэка бледнеть и выспрашивать подробности.

— Вот же падла! Учитель, мать его! Слава Мерлину, у Рема хватило ума не поддаться, а то все, амба нам всем. Покопался бы дедушка у него в черепушке, и накрыли бы всю нашу теплую компанию медным тазом.

— Не драматизируй. На нелегальное положение бы перешли. В Принц-мэноре он нас не достанет.

— Да? — Сириус скептически огляделся. — Насколько я знаю, Аврорат не один мэнор взял. Они защитные чары как орехи щелкают, можешь мне поверить.

Я не стал его разуверять, что мэнор моего рода несколько отличается от остальных. Зачем? Есть тайны, которые не стоит открывать без крайней необходимости.

— Северус, смотри! — вбежав в гостиную, Азарика положила на мою ладонь две довольно большие розовые жемчужины. — Правда, красивые? Одну я сама в ракушке нашла. Вот эту. А эту — мне Дадли подарил. Нам дядя Рей только чуть-чуть помог их найти.

— Удивительно красивые! — не стал отвергать очевидное я. — Давай чуть позже из них заколку тебе сделаем?

— Нет! Это будет булавка на галстук. Для тебя. И для дедушки. Он же скоро вернется?

— Хорошая идея. Думаю, что скоро.

Или никогда... так и хотелось добавить мне, но я, разумеется, промолчал.

— У меня тут еще ракушки. Я сейчас их по видам разложу, и ты посмотришь, ладно? Перонидия, мактра, корбикула и розовые гребешки. Я о них читала.

Она высыпала свои сокровища на журнальный столик. Воспользовавшись ее занятостью, Бродяга склонился ко мне и очень тихо переспросил:

— Я понимаю, это не мое дело. Но он умер, да? Может быть, лучше сказать ей правду? Зачем давать ребенку напрасные надежды? Потом будет еще больнее.

— Нет.

Я поднял голову и посмотрел ему в глаза. Он был абсолютно серьезным и непривычно задумчивым. Вертикальная морщина пересекла его лоб, делая лицо еще более сосредоточенным.

— Я знаю, детям это тяжело говорить. Но она все равно узнает. Когда умер отец, я уже покинул дом, разругавшись с ним и матерью, но все равно это было очень больно. А мама... — он помолчал и посмотрел на потолок, как будто пытаясь помешать подступившим слезам. — Она умерла, когда я был в Азкабане. И Рэг...

— Ты не понял, — я взял его за руку и сжал запястье, — он не умер. Не совсем умер...

— Как это? — с изумлением переспросил Бродяга.

По всему, сегодня был самый подходящий день для разговора с ним. Да и к чему откладывать? В любом случае попасть в Блэк Хаус без согласия хозяина было невозможно. Так что я уже открыл рот, чтобы сказать заготовленную фразу, как голос Азарики заставил меня обернуться и застыть от ужаса:

— А кто эта девушка, Северус? Смотри, она как живая!

Ракушки лежали на столе, а моя девочка, стоя на коленях перед креслом, с интересом рассматривала портрет молоденькой девушки, который она только что достала из шкатулки Гриндевальда.

* * *

Как? Ну как ей это удалось?!

Только уложив Азарику в постель, я наконец смог собраться с мыслями. Слава Мерлину, хоть Бродяга не задавал лишних вопросов. Вообще я заметил в нем редкую и от того еще более ценную черту: он всегда четко понимал, когда можно балагурить и валять дурака, а когда лучше помолчать. Вот и сегодня он спокойно проглотил мою наспех придуманную историю для Азарики про сестру ученика, портрет которой мне надо передать, затем мы покорно выслушали лекцию о видах подводных моллюсков, поужинали, и я отправился в детскую. Сириус же стал терпеливо ждать в гостиной моего возвращения.

— И что это было? Ты бы лицо свое видел — побелел как полотно, — с порога задал он явно не дававший ему покоя вопрос.

Я упал в кресло рядом и потер вески. По-хорошему, мне самому следовало отправляться в постель — время уже около полночи, а завтра занятия, но обсудить все с Бродягой было просто необходимо.

— Эта шкатулка — ларец Гриндевальда. Ее полтора месяца не могли открыть два не самых слабых мага Британии. Можешь представить мое состояние, когда она его открыла? Там же могло быть что угодно!

Сириус присвистнул и осторожно заглянул во все еще открытый ларец.

— Там больше ничего нет. Я сразу проверил, — заметив его жест, пояснил я. — Он хранил там только портрет. Знать бы еще зачем? Да и кто это такая.

Я взял в руки небольшую рамку и пригляделся. Девушка на портрете слегка отклонилась в сторону, но продолжала хранить молчание. Что-то мне подсказывало, что подобно многим зачарованным картинам она вполне умеет говорить, вот только не хочет почему-то. Или на нее наведены чары? Последнее можно было легко проверить. Подняв палочку, я наложил контрзаклятие. Ничего. Девушка просто не хотела с нами общаться.

Но кто же она? Никаких надписей на картине не было. Я постарался повнимательнее рассмотреть ее лицо. Она была совсем юной. Лет шестнадцати-семнадцати, не больше. Ее нельзя было назвать классической красавицей, но она была очень миловидной. Чуть выпуклый лоб, ясные голубые глаза, пухлые губы. Волосы темно-русые, чуть волнистые. Я определенно никогда ее не видел, но что-то в ее чертах было странно знакомым. Но что?

— Мордред меня подери! — вдруг воскликнул Сириус и вскочил на ноги. — Сев, ты знаешь, кто это?

Мне оставалось только покачать головой.

— Это же сестра Альбуса. Как же ее звали? Ну, та, что умерла совсем девочкой! Я видел ее изображение в кабинете, когда мы еще на третьем курсе были, директор хранил его в столе.

— Ариана Дамблдор, ты уверен?

— Да. Декан нас тогда отволокла к директору, уж и не помню, за что, а его не было. На столе лежал этот портрет. Минут через пять Дамблдор вышел из спальни и сразу спрятал в стол. А Джеймс возьми и ляпни: "А кто это, профессор?" Ну, он помялся и нехотя сказал, что сестра. Мне тогда показалось, что он не хочет о ней говорить. Знаешь, когда он портрет прятал, он еще по портрету пальцами провел и что-то прошептал, "солнышко" или что-то в этом роде, а потом нахмурился еще больше, как будто машинально это сделал и не хотел, чтобы кто-то это видел. Мне тогда показалось, что он вообще не доволен, что мы ее увидели. Это было так странно: ну, сестра, и что? Зачем ее скрывать? Много позже я узнал, что она умерла совсем юной.

Я кивнул. Это было похоже на директора: он не любил, когда кто-то подбирался слишком близко к нему. К его личным делам.

Значит, сомнений быть не могло, это была именно она. Несостоявшаяся невеста Гриндевальда. Глядя на портрет, я подумал, что Розье, судя по всему, не прав: брак был вовсе не по расчету. Но возможно ли предположить, что Геллерт действительно любил ее? Ведь не стал бы он так тщательно охранять портрет сестры своего врага, если бы она ничего для него не значила? Или здесь другая причина? Что-то я слабо верю в сентиментальность серийных убийц. Хотя кто я такой, чтобы судить?

— Но зачем ты с этим психом связался? Тебе своих проблем мало? — прерывая мои размышления, задал вполне логичный вопрос Бродяга.

Что ж. Он имел право знать.

— У меня нет другого выхода, Сириус. Все очень сложно. Мне нужна твоя помощь.