Взаимовыгодное предложение (гет)

Когда умеренные восторги поутихли, и все расположились в гостиной с чашками грога в руках, мистер Снейп наконец поведал, что же заставило его так поспешить.

Безусловно, все догадывались, что дело в преступнике, который решил перейти к активным действиям, но никто не предполагал, что это произойдет так скоро. Записка, так спешно переданная Гермионой, лишь укрепила подозрения как инспектора Грюма, так и мистера Снейпа. Этим и объяснялась крайняя поспешность полковника, который, вскочив на коня, понесся к дому преподобного Альбуса, а Шелдон за инспектором.

Преподобный Альбус в силу своих духовных стремлений был настоящим стихийным благом, что причинялось всем и всюду независимо от чина и желания облагодетельствованного. В этом и крылся корень всех проблем, что повлекли всего лишь одно неосторожное слово и побуждение сделать все лучше и совершеннее. Картина представала донельзя банальная и столь драматичная, что не верилось, насколько случайное стечение обстоятельств сможет привести к роковым последствиям. Однако, обо всем по порядку.

Положившись на честность Хагрида, а также на отношение тетки к самому Мондею, несколько лицемерное и презрительное, Снейп в своем расследовании догадывался, что мистер Риверс и мистер Мондей — это один и тот же человек. Ему было известно, что мистер Мондей некогда состоял на службе в Индии, ведь именно это обстоятельство помогло ему получить в первый раз пост губернатора. Инспектор Грюм, используя свои служебные возможности, сделал запрос в архивы, и там был найден неопровержимо-достоверный факт: вскоре после службы в Индии мистер Риверс сменил свою фамилию на Мондей и перебрался в Спайдершир, где, как оказалось, была его вотчина. Единственный, кто знал о прошлом мистера Мондея, была миссис Шоу, которая не спешила открывать этой тайны, что и сохраняло ей жизнь до поры до времени.

Мистер Снейп, направившись к дому преподобного, намеревался застать его раньше преступника, и удача улыбнулась ему. Преподобный сам встретил его на пороге с облегченно-радостной улыбкой. В этот раз Альбус не таился, рассказав все честно и без обиняков, и даже по-старчески покаялся в своем грехе благодеяния. Северусу было не до моральных сентенций, и потому он попросил преподобного устроить все так, чтобы не было видно следов его присутствия. Явившийся спустя некоторое время Шелдон передал, что инспектор Грюм обещал прибыть как можно раньше, и изъявил готовность помочь во всем. Этот факт придал Снейпу достаточно хладнокровия. Преподобный и его немногочисленная челядь скрыла следы их присутствия.

Прибывший настолько спешил, что не заметил ни забытого случайно стека, ни даже суетливого взгляда преподобного, обращавшегося то и дело к алькову, за занавесом которого находились Снейп со слугой. Разговор был осторожный, полный аллюзий и сентенций, о коих стоит поведать отдельно.

— Отрадно видеть вас в добром здравии, преподобный Альбус.

— Взаимно, мистер Мондей. Чаю?

— Пожалуй.

После недолгой паузы голос преподобного звучал вкрадчиво и совершенно нейтрально, как на исповеди.

— Славная нынче погода, мистер Мондей.

— Хорошая зима — добрый урожай, как говорят крестьяне.

Последовали жидкие смешки.

— У вас отличный чай, преподобный Альбус, но… не хватает остроты.

— М-м-м… может быть, не хватает некой пряности, мистер Мондей, — покладисто согласился Альбус. — Пожалуй, херес не помешал бы. Вы не против?

— О, преподобный Альбус! А как же пост?

— Порой в таких вопросах строгими правилами можно пренебречь, — в голосе Альбуса так и слышалось лукавство.

Послышались удаляющиеся шаркающие шаги, наступила тишина. Вот звякнула крышка чайника, стукнулось неосторожно стекло о край фарфоровой чашки в нервически дрогнувшей руке.

Вновь послышавшиеся старческие шаги сменили натужное кряхтение и скрип кресла.

— О, Moscatel! — раздалось одобрительное цоканье. — Давненько я не пробовал его.

— Остатки роскоши, мистер Мондей, — более бодро ответил Альбус, беря чашку и делая глоток. — Церковный винный погреб почти пуст, увы.

— И даже вино для причастия заканчивается?

— О, для него всегда есть достаточное количество воды, — преподобный окончательно взял себя в руки и вернул голосу самообладание, как и своей манере поведения.

Мондей звучно хохотнул и взял в руки бутылку. Но прежде чем пробка успела покинуть горлышко, преподобный Альбус пошел в наступление.

— Так в чем же цель вашего визита, господин губернатор?

Выдержанная пауза была полна осязаемой настороженности.

— Э-э… я пока не губернатор, преподобный Альбус.

— Ах да… я и забыл, что выборы еще предстоят, — якобы спохватился преподобный. — Что ж, я буду молиться за вашу победу.

— Кстати, о молитвах, преподобный, — всякая вежливость сошла с мистера Мондея. — Я бы предпочел молчание.

— Право, не понимаю, о чем вы…

— Вы ведь помните наш разговор пару месяцев назад? — спокойно спросил мистер Мондей, ставя херес на стол.

— Может быть, — призадумался Альбус. — Не напомните, какой это был день?

— Накануне Рождества.

— Ах да, третьего дня. Но, помилуйте, я не помню, о чем мы говорили!

— Может… это поможет прояснить вашу память? — Мондей вытащил из кармана темный флакон.

Альбус какое-то время молчал, прежде чем спокойно осведомиться, что же это значит.

— Это значит, что «Поцелуй Шивы», добавленный ранее в вашу чашку, уже начал действовать, и у вас не более пяти минут, — холодно улыбнулся мистер Мондей. — А противоядие у меня в руках сохранит вам жизнь… в обмен на ваш рассказ и молчание, конечно.

Но лицо преподобного оставалось невозмутимым, ничто не омрачало его спокойной, даже безмятежной святости борца за справедливость.

— Давайте я подскажу, с чего вам надо начать рассказ, — великодушно предложил мистер Мондей. — Вы призывали меня сознаться в грехах.

— Но это же моя обязанность блюсти чистоту чужих душ и нравов…

— И вы настолько в этом преуспели, что теперь знаете больше положенного.

— Мне и положено знать, сэр. Ведь я творю тайну исповеди, — преподобный так просто не сдавался.

— Я тоже об этом. Что вам поведала миссис Шоу?

— Я не имею права это разглашать…

— У вас не так много времени на раздумья, преподобный Альбус, — напомнил мистер Мондей, вновь демонстрируя флакон. — Достаточно пары предложений.

Преподобный опустил взгляд и грустно улыбнулся.

— Что же… перед порогом смерти надобно быть честным не только перед Господом, но и людьми, — кивнул он. — Миссис Шоу была достаточно честна, чтобы поведать о своих горестях и радостях, а еще…

Мистер Мондей весь подобрался в кресле от нетерпения.

— А еще о том, насколько вы все-таки бесчестный человек, мистер Мондей.

Губернатор с показным сочувствием развел руками.

— О, так устроена наша беспросветная жизнь, где лучшую долю приходится выгрызать зубами! Итак… — Мондей отбросил всякую наигранность, — что знает об этом ее племянник?

Альбус помолчал, а потом смиренно сложил руки на груди.

— Право, я мог бы ответить на этот вопрос, откровенно, но… не чувствую достаточно желания.

— Это все? — Мондей спрятал противоядие и встал.

Вместо ответа преподобный схватился за сердце, издав мученический стон.

— Я бы сказал, что мне жаль, преподобный, но, откровенно, не чувствую достаточно желания.

Поняв, что настал решающий момент, Северус откинул в сторону занавес, явив свое присутствие. После мгновения замешательства Мондей предпринял попытку сбежать, но Снейп совсем не по-джентльменски схватил его за шиворот. В отчаянии Мондей выхватил револьвер, но не успел ничего сделать — практически сразу же оружие оказалось выбито из его рук. В завязавшейся схватке Снейп был куда удачливее и сноровистее — серию выпадов в свою сторону он успешно отразил и даже нанес пару метких ударов по телу Мондея. Но все решил Шелдон, который невозмутимо обрушил на затылок преступника так и не откупоренную бутылку с хересом.

К приезду инспектора Грюма с полицейскими преступник был крепко связан и посажен в кресло, дабы не было никакого удобства для бегства. Преподобный Альбус был бледен как полотно, но стойко отказывался от скорейшей помощи врача, объяснив, что делал лишь вид, будто пил отравленный чай. Шелдон все же был послан за доктором Люпином, который прибыл вместе с полицейскими почти одновременно. Обменявшись приветствиями, принятыми при знакомстве джентльменов, каждый занялся своей работой. Доктор Люпин преподобным, инспектор Грюм преступником.

Мондей все еще был без сознания, и джентльмены, приняв терапевтическую дозу виски по рекомендации Люпина, облили преступника холодной водой, дабы привести в чувство. Очнувшийся мистер Мондей обнаружил себя в крайне щекотливом положении и все же сумел ровно спросить, что это значит.

Заговорил с ним инспектор Грюм как полномочный представитель закона.

— Итак, мистер Мондей… или все-таки Риверс? — уточнил он для начала.

— Мистер Мондей, инспектор.

Северус равнодушно глядел на убийцу своей тетки, уже состарившегося и растерянного. Когда-то мистер Мондей был обаятельным молодым человеком, который все же умел нравиться дамам, несмотря на свое явное презрение к ним. При незавидной родословной он смог добиться немалых высот (не совсем честным путем, конечно), но ослепленному властью всегда мало. Его злодеяния могли кануть в Лету со смертью мистера Шоу, но кто знал, что вдова мистера Шоу будет настолько осведомленной, настолько гордой, чтобы противиться его кандидатуре, зная ее подлость и двуличность.

Инспектор откашлялся.

— Что ж… мистер Мондей, вам предъявляются следующие обвинения в присутствии свидетелей, коими являются мистер Люпин, мистер Снейп и преподобный Альбус Дамблдор…

Оглашая список обвинений, Грюм произносил каждое слово с чувством и с расстановкой, делая ударение в значимых местах, словно давая понять, насколько бедственное положение у несостоявшегося губернатора.

— …и за сим вам надлежит последовать за мной для выяснения дальнейших обстоятельств.

Как и следовало ожидать, преступнику совсем не хотелось нести ответственность перед законом, что и вылилось в гневную тираду с перечислением всех его достоинств, а также связей и прочая, прочая. Когда же мистера Мондея-Риверса вывели из дома преподобного, джентльмены вздохнули спокойно и приняли еще одну дозу лечебного виски успокоения для. Преподобный Альбус на радостях после своего чудесного спасения сердечно всех благословил и даже пригласил на праздничный ужин, который должен был состояться через пару дней. Джентльмены приглашение приняли, а после оставили преподобного, которому по настоянию доктора Люпина нужен был покой после пережитого приключения.

Миссис Снейп выслушала все с замиранием сердца. На бледном лице особенно выделялись широко распахнутые глаза, в которых плескались и восхищение, и страх, и даже присутствовали проблески обожания, направленные именно на фигуру мистера Снейпа, который и был героем сегодняшнего дня.

— Слава богу, что все так закончилось, — улыбнулась Нимфадора Люпин. — От всей души вас поздравляю, мистер Снейп! Я рада, что наконец справедливость восторжествовала!

Северус с вежливой улыбкой кивнул миссис Люпин, умолчав о начинавшейся борьбе за справедливость, исход которой мог не принести желанного удовлетворения, или того хуже — случилось бы поражение. Миссис Снейп же поняла его настроение, но приличия обязывали ее оставаться в своем кресле. Посему она решила отложить важный разговор до ночи, когда они будут одни.

Вскоре Люпины засобирались домой, отказавшись от ужина, гостеприимно предложенного миссис Снейп. Джентльмены пожали крепко друг другу руки на прощание, леди же позволили себе несколько вольные и эмоциональные прощальные объятия.

После ужина, который был хоть и без излишеств, но имел весомое приложение в виде красного вина десятилетней выдержки из запасов миссис Шоу, супруги вместе удалились наверх. Уже в спальне миссис Снейп позволила себе вольность — попросту порывисто обняла супруга и даже позволила пустить себе радостно-облегченную слезу.

— Я так переживала… как хорошо, что все закончилось! — прошептала она.

Северус не сразу нашелся с ответом, осторожно обняв ее в ответ и пригладив пушистые волосы.

— Все уже позади, миссис Снейп, — мягко сказал он. — Все уже прошло.

Гермиона кивнула, так и не отстранившись. Какое-то время в комнате висело молчание, при котором все слова мира не смогут выразить и сотой доли того, что сейчас было на сердце. Она чувствовала это уверенное поглаживание теплых пальцев по своим волосам и невольно подмечала не свойственное ей желание — чтобы эта простая ласка не заканчивалась. И все же… некоторые вопросы так и остались открытыми.

— Теперь будет суд? — миссис Снейп с тревогой глянула в лицо мужа.

Сегодня она поняла, насколько Северус ей дорог; все предыдущие желания расстаться, жить в одиночестве теперь казались чем-то неразумным, а в свете произошедших событий — пугающим. Гермиона внезапно осознала, что фигура полковника Снейпа в ее жизни приобрела такую же важность и ценность, как и родительские. Супруг стал ей своеобразной опорой, ступенькой, исчезновение которой повлекло бы падение и горькую боль. Гермиона еще не признала это перед собой, но была на пути к тому, что без Северуса ее жизнь уже не имела такого смысла, как раньше.

Полковник Снейп какое-то время молчал, а после ответил довольно честно:

— Все зависит от связей и богатства самого мистера Мондея.

Конечно, ему хватило бы силы убеждения сказать нечто наподобие, мол, не забивайте голову этим, но миссис Снейп была не такова. Северус сумел по достоинству оценить стойкий характер жены, ее смелость и здравый взгляд на вещи. Не одну ночь они провели в этой холодной спальне, обсуждая текущее положение дел и происходящее, и каждый раз миссис Снейп перед сном считала своим долгом подбодрить его, обнадежить в успехе этого опасного дела. И пусть между ними лежала грелка, ее слова и присутствие в этот момент были куда важнее, чем плотская близость.

— Но обвинения серьезные! — уверенно заявила Гермиона. — Да и покушение было совершено практически при свидетелях.

Северус счел ее в этот момент умной, но все же наивной женщиной.

— Обвинения достаточно серьезные, но военные преступления могут не рассматриваться, ведь это работа другого ведомства, — терпеливо пояснил он. — Чтобы доказать идентичность ядов из чашек миссис Шоу и преподобного Альбуса, надо добиться проведения экспертизы, чему может препятствовать адвокат, на оплату которого явно не поскупятся. Без экспертизы все наши слова будут лишь… словами, — Снейп помолчал. — А нападение с оружием тот же адвокат может трактовать как самозащиту.

— Но…

— Повторюсь, все зависит от связей мистера Мондея и порядочности судьи, — снова повторил он.

В его голосе Гермионе почудилась какая-то печаль, некий фатализм человека, который слишком долго борется с могущественным злом, лицо которого суть система, а ее никто не в силах сокрушить единолично.

— А если… к процессу добавится и резонанс в прессе, чтобы… чтобы мистер Мондей потерял свою репутацию?

Северус невольно улыбнулся — неисправимая оптимистка. Так яро поддерживает в нем надежду на лучшее, хотя сама наверняка сомневается.

— Ну что вы на меня так смотрите? — поникла миссис Снейп. — Это же разумные доводы. Ведь если он попадет под следствие, то могут вскрыться другие обстоятельства и имена… страх будет руководить его знакомыми, и… они быстро откажутся от него.

— Все так, миссис Снейп. Все так, — Северус целомудренно коснулся губами ее волос. — Вы абсолютно правы.

— Все так и будет, вот увидите! — горячо прошептала Гермиона.

Ответом ей была едва заметная улыбка и более крепкие объятия. Уже после того, как миссис Снейп уснула, по обыкновению устроившись у него под боком, Северус снова принялся анализировать сложившееся положение.

Он не стал расстраивать супругу и другими доводами, где злодей мог выйти сухим из воды. Во многих военных преступлениях Мондей был посредником, инициатором, но никак не исполнителем. Мистер Шоу так и не смог поймать его с поличным. Северус понимал, что яд — это весомая улика, как и попытка отравить преподобного. Оставалось надеяться на то, что структура совпадет, и тогда пункты обвинения лишь будут расти. Мистер Снейп не исключал и того, что рассмотрение дела затянется, а там… мало ли что случится с уликами и материалами дела, верно? Люди бывают порой беспечны и слишком алчны, чтобы случайно что-то забыть, что-то потерять… И тогда за неимением доказательств вины злодей избежит наказания.

В этот момент Северус беспокоился больше всего о репутации Гермионы. Если все обернется против него, то двери общества закроются и для миссис Снейп. Никто не захочет иметь знакомство с женой скандалиста и сутяжника, посмевшего очернить доброе имя мистера Мондея. Но удалить ее от себя он не мог, не теперь, когда они стали так близки. А развод — дело медленное и затратное, да и преподобный Альбус первым воспротивится этому, а Гермиона не поймет. Он просто не знал, как ей сказать, как объяснить, что тень его репутации в случае неудачи падет и на нее, сделает несчастной и навеки запрёт в его доме… И тогда миссис Снейп его возненавидит, но прежде всего он сам себя возненавидит за то, что не смог сделать ее счастливой.

Северус вздохнул, глядя в темный потолок. С Грейнджерами можно было бы поговорить, но… не хотелось впутывать в это и их. Да и со стороны это могло быть принято превратно — в семье Снейпов большие неурядицы, коль миссис Снейп вернулась в отчий дом. И опять страдало доброе имя Гермионы, которая превращалась в брошенную жену. Может, не стоило вообще затевать этой женитьбы? Но… себя не обманешь, хотелось покоя и семьи, а мисс Грейнджер была той самой особой, которая по его разумению могла создать этот покой и безупречную семью…

А получилось, что Снейп просто сломал Гермионе Грейнджер жизнь.