Леса, полные пророчеств (гет)

Рабочие будни Золотого трио в Министерстве Магии практически каждый день сопровождались шепотками за их спинами. Гарри не мог пройти незамеченным: где бы он ни появлялся, все сразу замечали Избранного, торопились поздороваться и пожелать хорошего дня. Поттер зачастую опаздывал — путь до рабочего места от камина в атриуме всегда занимал у него дольше времени, чем у рядовых сотрудников. Рону с Гермионой тоже приходилось непросто: сначала коллеги и простые прохожие сплетничали о скорой свадьбе героев войны, а затем стали активно обсуждать их расставание.

Каждый из них влился в министерскую жизнь: работа по восстановлению стабильного магического мира продолжалась. Гермиона уже заняла пост начальника отдела — увы, работы от этого не уменьшилось, а ответственности стало в несколько раз больше. Следить за каждым подразделением и многими видами магических существ было нелегко. Но каждый день она ложилась спать с мыслью, что делает что-то полезное — это помогало ей держаться и вставать утром на работу.

Часто к ней заглядывал Гарри. Если у нее было свободное время, Гермиона с радостью наливала другу чай и брала пятиминутный перерыв в работе, чтобы обсудить новости и выслушать очередные интересные истории.

Иногда она ждала его специально, чтобы передать документы в Аврорат или министру. Гермиона взглянула на календарь — уже конец февраля, и ей срочно предстояло доделать отчет о работе отдела за месяц. Заглянув в ежедневник, она вычеркнула из списка сегодняшних дел пару пунктов — успешное начало рабочего дня.

Гермиона прикрыла тетрадь и отодвинула ту в сторону, но задержалась взглядом на обложке. Рельефные узоры напомнили о дарителе — от Ремуса она ничего не слышала около месяца. Он написал ей однажды, что устроился в Париже и очень занят работой, Гермиона ответила и пожелала удачи — очередного письма от Люпина не последовало.

Она не желала навязываться и отвлекать Ремуса от дел, тем более, в ее собственной жизни особенных перемен не происходило. Обещания самой себе, данные в канун нового года, отошли на второй план, когда Гермиона взялась за работу на руководящей должности. Но она, наконец, начала общаться с друзьями: часто виделась с Гарри, иногда пересекалась с Роном и переписывалась с Джинни — та училась в Хогвартсе последний семестр. В ее жизнь вернулось что-то теплое и приятное, когда она вновь открыла сердце для друзей. Конечно, путь к самым дорогим ей людям пока еще был закрыт, но Гермиона надеялась — она что-нибудь придумает.

Мысленно она вернулась к Ремусу и вздохнула.

В первое утро наступившего года Гермиона проснулась рано и поторопилась выйти из спальни — хотела проверить, не ушел ли Люпин. Вдруг, ужин и горячий шоколад ей лишь померещились? Она выглянула из своей комнаты: диван оказался пустым, но к ее ногам подбежал Живоглот. Кот довольно мурлыкнул, словно его кто-то уже накормил, а затем погладился пушистым хвостом о хозяйку и мебель вокруг.

— Доброе утро, — услышала она со стороны кухни.

Она прошла чуть дальше и почувствовала аромат свежесваренного кофе. Казалось, она целую вечность благодарила Ремуса, пока они завтракали, и счастливо улыбалась под его рассказы о последних поездках. Гермиона несколько раз внимательно посмотрела ему в глаза и размышляла: почувствовал ли он что-нибудь вчера, когда она потянулась к нему с внезапной мыслью упасть в его объятия?

Они прощались недолго, но она искренне пожелала ему хорошей поездки и удачи в работе. Ремус, склонив в привычном жесте голову, своим ответом затронул дрожащие ниточки ее сердца:

— Твоя вера очень важна для меня. Она придавала сил даже в самые темные времена.

Гермиона слегка улыбнулась и поправила упавшую на лицо прядь волос.

— Береги себя, — тихо ответила она, взглянув ему в глаза. — И возвращайся.

Она хотела добавить, что будет ждать его, но Ремус уже ушел. Живоглот все еще крутился рядом, будто провожал Люпина, и Гермиона усмехнулась — кажется, его возвращения в Англию будет ждать не только она.

Удивительно, какое спокойствие сохранялось в ее душе после ухода Ремуса. Он не просто накормил ее вкусным завтраком в то утро. Он оставил в квартире ощущение присутствия сильного и заботливого мужчины, который может решить любые проблемы. И Гермиона позволяла себе иногда погрузиться в воспоминания о приятном вечере, проведенном вдвоем с ним. Думать о будущем она пока не решалась — слишком много событий могли произойти за те месяцы, что ей еще предстояло провести без Ремуса.

— Привет, — Гарри заглянул к ней в кабинет. — Ты говорила, есть бумаги на подпись министру?

Он сразу же прошел в кабинет. Пожалуй, даже Кингсли Бруствер обычно дожидался ее ответа, прежде чем войти, но Поттер знал: Гермиона всегда примет его.

— Да, еще минутку, — попросила она, кивнув в сторону кресла. — Как у тебя дела?

— Работы много, — Гарри сел и повертел голову в разные стороны, разминая шею. — И скучаю по Джинни.

— Да, я тоже, — Гермиона слегка улыбнулась. — Скоро суббота, и вы увидитесь.

Гарри кивнул, для убедительности посмотрев на небольшой настольный календарь.

— Скоро обед, ты планировал куда-нибудь выбраться? — спросила Гермиона, перебирая документы из папки с пометкой «Срочно».

Гарри замялся, но его смущение не длилось дольше пары секунд.

— Я договорился пообедать с Роном.

— О, ладно, — с равнодушием ответила она.

— Немного странно, — вдруг сказал Гарри, и Гермиона посмотрела на него. — Мне опять приходится разрываться между вами. Как в школе, помнишь? А казалось, мы уже выросли.

Взгляд Гермионы смягчился. На душе стало теплее от того, как Гарри переживал за нее и беспокоился, чтобы не задеть ее чувства.

— Успокойся. Школа, слава Мерлину, уже в прошлом, — посмеялась она. — Мы с Роном виделись недавно. Даже немного поговорили.

— Вот как?

— Да, — кивнула она и отложила ручку. — Мы с ним справимся. Ты верно подметил — мы взрослые люди.

Поттер вздохнул — Гермиона ясно уловила облегчение в его движениях.

— А как твои дела... Насчет родителей и всего пережитого?

Теперь очередь глубоко вздыхать настала для Гермионы.

— Пока нет на это времени.

— Но ты ведь хочешь разобраться с этим? Если простишь себя, новая поездка в Австралию не будет так пугать тебя.

Она подняла на него внимательный взгляд. Улыбки на лице друга Гермиона не заметила — он говорил серьезно.

— Ты предлагаешь мне помощь?

— Не знаю, возможно, — неопределенно ответил Гарри.

Гермиона продолжила сверлить его взглядом.

— Помнишь, я рассказывал, как ходил к психологу? Может, тебе тоже попробовать?

— К психологу, значит? — она выгнула бровь.

— Ну да, — пожал плечами Поттер, а затем прищурился, выражая понимание. — Я рассказывал о терапии только Джинни и тебе. Даже Рон не в курсе. Но, знаешь, после всего, что мы все пережили, попросить помощи — это нормально.

— Да уж, — Гермиона отложила ручку и снова вздохнула, пройдясь руками по волосам — по коже пробежали мурашки от легкого массажа. — Я удивлена, почему в магическом мире не востребованы психотерапевты. Послевоенный синдром сейчас у каждого второго.

Гарри кашлянул, усмехаясь.

— Чистокровные волшебники обречены, как считаешь? Мы хотя бы можем позволить себе сходить к магловским врачам, — задумчиво сказала Гермиона под смех Гарри. — К кому ты, говоришь, ходил?

— Доктор Ноулз.

— Доктор кто? — она не успела записать фамилию, потому что ручка откатилась от ее руки.

Поттер с улыбкой достал кошелек и вытащил оттуда визитку.

— Джеминио, — шепнул он и отдал Гермионе копию.

Она оценивающе взглянула на результат заклинания — ее взгляд просиял в мысленной похвале.

— Разве ты сам еще ходишь к нему? — уточнила она.

— Заглядываю иногда, — Гарри утвердительно кивнул. — А я вечно забываю номера телефонов — хорошо, что мы обходимся без них.

— Наступил новый век — глядишь, скоро записками прекратим пользоваться.

Они опять улыбнулись друг другу.

— Думаю, станет намного удобнее, — согласился Гарри. — Но патронусы — это так красиво. Особенно когда целая стая сияющих зверей носится по этажам в поисках адресатов.

Вдоволь насмеявшись, Гермиона вложила в руки Гарри стопку с документами.

— Передай министру привет. Я загляну к нему завтра.

— Слушаюсь, мисс, — усмехнулся Гарри, открывая дверь.

Гермиона помахала рукой:

— Увидимся в Хогсмиде!

С улыбкой она продолжила перебирать бумаги на столе — за отчет садиться пока не было настроения. Взглянула на визитку, оставленную Гарри, и задумчиво покрутила ту между пальцами.

— Надеюсь, доктор не удивится еще одному странному пациенту.

* * *

Французская весна ошеломляла его.

Ремус Люпин словно попал в совершенно другой мир, когда оказался в Париже.

Он иногда замечал подобную суету в Лондоне — туристов было достаточно в обеих столицах. Но Франция оказалась намного интереснее: любое изменение погоды здесь порождало новые настроения улиц. Шум толпы вокруг Эйфелевой башни был слышен издалека, а стаи голубей так часто попадались Люпину на пути, что вскоре он даже перестал раздражаться при виде назойливых птиц и вообще обращать на них внимание.

Цветение здесь началось намного раньше, чем в Англии — в целом, климат был намного мягче и благосклоннее. Наблюдать за преображением зимнего города с обнаженными ветками деревьев и тусклой землей было очень приятно. Природа оживала — Ремуса это чертовски радовало.

Работа в Министерстве заняла большинство времени, и первые недели он едва успевал осмотреться и понять: судьба предоставила ему шанс. Ремус постепенно привыкал к новой жизни в другой стране и сразу же начал исследовать город, его культуру и особенности. Париж казался незнакомцем, но изучение нового всегда тяготило его и подстегивало интерес.

По вечерам он гулял, рассматривая улицы, достопримечательности и людей. Его не смущало нахождение в толпе маглов: в Париже он казался самым обычным человеком, и эта отстраненность ему нравилась. Лишь единицы были в курсе, что он являлся оборотнем — непосредственное начальство и несколько чиновников из аппарата Министерства.

Взаимопонимание, достигнутое на предыдущих этапах совместной работы, дало о себе знать. Как наблюдал Ремус, к нему больше не испытывали отвращения — как на конференции больше года назад. Да, коллеги относились к новенькому прохладно и с подчеркнутым уважением, но Ремус не торопился с кем-то сближаться: у него были другие цели.

Впрочем, некоторые молодые ведьмы из административного отдела заинтересовались Люпином: в неизменном твидовом костюме, в очках с прямоугольной оправой, которые он иногда носил, со стаканом кофе Ремус выглядел типичным англичанином. Девушки, пересекаясь с ним по утрам, всегда улыбались и приветствовали его, уточняя, нравится ли ему Министерство и как он устроился в Париже.

Ремус удивлялся подобному вниманию: он думал прежде всего о работе и лишь вежливо отвечал симпатичным француженкам, не давая повода для сплетен.

Он изучал множество буклетов и книг, желая не пропустить что-нибудь интересное из культурной жизни Парижа, пока находился во Франции. Тихие вечерние часы в его арендованной квартире он проводил за чаем, любовался видом с балкона и составлял расписание, какие места ему следовало посетить. Обязательно сверялся с лунным календарем, чтобы исключить нахождение в толпе несколько дней вокруг полнолуния. Люпин контролировал свои волчьи инстинкты без особого труда, но не отрицал, что в такие моменты становился менее сдержанным, более раздражительным и опасным. Навлекать на себя неприятности в чужой стране было бы абсолютным безрассудством.

Трансформацию он проводил в подвалах французского Министерства Магии. Решение этого вопроса сделали приоритетным, как только он приехал в Париж: его начальник, посоветовавшись с министром, отказал Ремусу в предоставлении портключа в Великобританию каждый месяц. Ремус расстроился, но тут же согласился на одну из специально оборудованных комнат. Соображения безопасности были для него важнее, чем желание появляться дома раз в месяц. Запасы волчьего противоядия у него также имелись: Ремус не доверял местным производителям и пополнял запасы, заказывая зелье из мастерской в Лондоне, где он уже стал постоянным клиентом.

Обращения проходили неплохо, и единственное, за что Ремус упрекал себя — неспособность прийти к началу рабочего дня после трансформации. До обеда он оставался дома, экстренно восстанавливаясь и борясь с головной болью, а потом торопился обратно в Министерство. Ему прощали эту вольность — работа от одного опоздания не страдала.

В Париже он заметил ухудшение одной из привычек — он любил сладкое, и с обилием всевозможных чарующих ароматов на улицах почти не противостоял этой страсти. За пару месяцев пребывания во Франции он, кажется, успел ограбить уже несколько лавок и маленьких кофеен. Запасы шоколада, леденцов и ирисок таяли слишком быстро, и Ремусу приходилось останавливать себя, чтобы не выглядеть расшалившимся ребенком, а позднее — очень располневшим расшалившимся ребенком.

Однажды в одном из магазинов он обнаружил витрины с какао-бобами, маслом и другими принадлежностями для приготовления шоколада. Возникла мысль самому научиться делать шоколад и не тратиться на приобретение готовых плиток, таких соблазнительных и вкусных, манящих его ароматом всякий раз, когда Ремус с беззащитным видом замирал перед витриной со сладостями.

— Интересуетесь?

Люпин обернулся: его окликнула продавщица — симпатичная девушка с медными волосами и карими глазами. Он привык видеть покой и легкую игривость во взгляде французов — в противовес постоянному сдержанному равнодушию британцев. Взгляд девушки был полон тепла.

— Я провожу мастер-классы по приготовлению шоколада. Отличная возможность отдохнуть или пригласить кого-нибудь на свидание.

Она кивнула в сторону стены, где Люпин заметил афишу с объявлением мероприятия.

— Спасибо. Возможно, это поможет мне не увлекаться сладким так часто, — выдохнул Ремус с улыбкой.

— Это бесполезно, поверьте, — сказала она еще мягче и махнула рукой.

— Разве это не мешает продажам?

Ремус положил на прилавок пару плиток горького шоколада. С какао-бобами он решил притормозить: мастер-класс отлично впишется в его программу развлечений.

— Ученики продолжают закупаться сырьем для шоколада у меня, — пояснила продавщица, легко стуча по клавишам на кассовом аппарате. — А если у них не получается, они вновь возвращаются ко мне.

— Остроумно, — оценил Ремус.

Ему вдруг стало весело — вызов принят, он посетит мастер-класс. Оставалось лишь проверить лунный календарь.

— Это же бизнес, — усмехнулась она.

— Вы, кажется, хороши в своем деле. Я имею в виду магазин, конечно, — уточнил Ремус, чтобы избежать двусмысленности — тень смущения промелькнула на его лице. — Надеюсь, у меня получится прийти, — поспешно добавил он.

— Буду ждать, — она подмигнула, а затем, оглядев его профиль, когда Ремус развернулся, уточнила: — Турист?

— Командировка, — он подумал лишь пару секунд, прежде чем ответить. — Я из Англии.

— О, понятно.

Она продолжила заниматься обычными делами: отбила чек и выбросила его в маленькую корзинку, обернулась вокруг себя, поправив ценники на ближайших витринах, а затем снова встретилась взглядом с Ремусом, не торопящимся выйти на улицу. Вновь — улыбка на ее лице.

В считанные минуты незнакомая девушка, владелица чудного магазинчика сладостей, отчего-то напомнила ему Нимфадору Тонкс. Похожая легкость, расслабленный взгляд и абсолютная естественность: такой была Тонкс на заданиях — эта девушка также органично смотрелась среди стоек с шоколадом.

— Меня зовут Фэйт, — пытаясь сдержать улыбку, заявила она.

Люпин удивился. Видимо, некая растерянность появилась на его лице, отчего девушка тихо рассмеялась.

— Что вас так поразило?

Ремус вздохнул.

— Мою мать звали Хоуп, — вдруг сказал он. — Когда я услышал ваше имя, то задумался — это показалось мне интересным.

Она вздернула подбородок и вновь рассмеялась.

— Пожалуй, соглашусь: я и впрямь очень интересная.

Их некоторое молчание после этого вновь прервала Фэйт:

— Встретимся на мастер-классе, да? Человек, чью мать зовут Хоуп.

— Прости?

— Ты не сказал свое имя, — нараспев сказала она и вновь улыбнулась.

— Ох, да, извини, — опомнился он, сжимая шуршащий сверток с шоколадом в руках. — Ремус.

— Тоже неплохо. Приходи, Ремус — можно и до мастер-класса. Я угощу тебя кофе или горячим шоколадом. Французская классика!

— Это слишком хорошее предложение.

Его взгляд вновь смягчился. Ремус будто сам стал немного похож на шоколад — он подтаял от того, как бережно симпатичная девушка завязала с ним неожиданное знакомство.

— Я знаю. До встречи.

В Люпине, кажется, тоже поселилась частица французской беззаботности, и он принимал ее, охотно вписывая в свою жизнь. Он уже не шарахался от девушек, что смотрели ему вслед и ненавязчиво упоминали о погоде. Ремус даже уговорил себя сходить на несколько свиданий с Фэйт. Как выяснилось, он весьма умело обращался с шоколадом под ее руководством.

Раз в пару недель он общался с Сириусом: огонь в камине квартиры был слабоват, но для небольшого разговора хватало.

— Значит, стал ловеласом? — ехидно спросил Блэк, слушая рассказы Ремуса.

— Это просто пара свиданий.

Тем не менее, Люпин радовался, что друг не может видеть его покрасневшего от смущения лица.

— Француженки могут быть очень привлекательными, если захотят. Я ведь не просто так женился на Флер.

Ремус поперхнулся от неожиданной откровенности друга, но затем залился довольным хохотом.

— Умоляю, Бродяга, избавь меня от подробностей.

— Нет, Ремус, я даже завидую тебе — оказаться холостяком в Париже, просто сказка! С твоей стороны не закрутить с кем-нибудь роман будет величайшей глупостью.

Люпин продолжил смеяться — после разговоров с Сириусом у него всегда было хорошее настроение, несмотря на приближающееся полнолуние.

— Утром я прочитал письмо от Гарри. Они с Джинни уже планируют свадьбу? — спросил Ремус, заметив на журнальном столике свернутый лист бумаги.

— Да, представляешь, — воскликнул Сириус. — Она даже школу еще не закончила! Молли, когда узнала, ходила мрачнее тучи несколько дней.

Люпин усмехнулся.

— Разве у них есть повод торопиться?

— Помолвка состоится летом, после выпускного Джинни, — охотно пояснил Сириус, шумно втянув воздух, и Ремус понял, что Блэк опять курит трубку. — Думаю, Гарри вышлет тебе отдельное приглашение.

— Потрясающе. Я думаю, они молодцы.

— Согласен, — отреагировал Сириус.

Он быстро отвлекся, чтобы рассказать Люпину забавную историю о Виктуар — ей недавно исполнилось два года. Ремус очень скучал по малышке и каждый раз передавал ей большой привет. Он переживал, что уже долгое время не виделся с ней: оставалось надеяться, что Виктуар не забудет, какими друзьями они с ней были прежде.

— Кстати, ты обещал вырваться к нам в гости, — напомнил Сириус, и в его голосе послышался легкий упрек. — Неужели в Париже все так серьезно, что не хотят отпустить тебя на уикэнд?

— Да, серьезно. Но они задолжали мне выходной, — на этих словах Ремус усмехнулся. — Воспользуюсь этой возможностью и обязательно заеду к вам.

— Мои девочки будут счастливы, — заверил его Сириус.

— А ты, Бродяга? — спросил Люпин, ехидно ухмыляясь.

Закончив с улыбкой разговор с Блэком, Ремус в задумчивости уставился на открытку, выпавшую из конверта с письмом Гарри Поттера. Они иногда переписывались, но Ремус понимал: с появлением Сириуса в жизни Гарри их общение не имело шансов перерасти в теплую дружбу. Иногда Люпину этого хотелось, когда он и Гарри сблизились во время уроков в Хогвартсе. Затем Блэк с детской радостью делился деталями общения с Гарри, а Ремус зачастую лишь передавал привет Поттеру в письмах Сириуса. Вечера, когда Гарри присылал записки на площадь Гриммо, поднимали настроение обоим Мародерам. Иногда Ремус жалел, что сам не завязал с Гарри тесную переписку, но прекрасно понимал — у того и собственных забот хватает.

Он взглянул на текст письма от Гарри и потрогал первые буквы имен будущих жениха и невесты, витиеватым шрифтом нарисованных на небольшой открытке. Они образовали знакомые ему инициалы — «HG», отчего где-то в глубине души шевельнулись ростки чего-то живого и прекрасного. Ростки будто слегка потянулись вверх, желая вырваться наружу, но затем опять припали к земле, говоря: еще слишком рано. Ремус вздохнул.

Он взглянул на часы, а в голову закралась мысль постучаться через камин в дом Гермионы Грейнджер. Они уже общались подобным образом — несколько недель назад получилось настроить камины и провести недолгую беседу, где Ремус вдохновленно рассказал о том, как он устроился.

Взбодрившись от этой мысли и не откладывая звонок до последнего, Ремус решительно бросил немного пороха в камин и назвал адрес квартиры Гермионы и пароль. Он полагал: у него в Париже — поздний вечер, а значит, Гермиона должна быть дома. Но она не отвечала.

Через несколько минут он махнул волшебной палочкой, заставляя остатки пороха сгореть в пламени. Ремус слегка нахмурился, в задумчивости прикусив губу. Ему не должно было быть дела, почему Гермиона задерживалась. Возможно, ему следовало попытаться еще раз, чуточку позднее.

Но Люпин покачал головой и встал, планируя почитать книгу. Перед ним лежал сборник стихов персидского поэта — занятная рекомендация от женщины, которой Ремус нравился почти как шоколад. Во всяком случае, именно так она ему и сказала.

Часть его все еще тосковала по Гермионе, но он позволил себе увлечься атмосферой и духом Парижа — города, где все становилось чуточку прекраснее. Даже оборотень, прибывший на французскую землю из хмурой Великобритании.

Ремус не знал, что Гермиона опоздала всего лишь на несколько секунд. Она зашла в квартиру, когда последние искорки в ее камине только что потухли, и не заметила, что кто-то пытался выйти с ней на связь.

Гермиона прошла в гостиную, упала на диван и тут же подтянула ноги к себе. Живоглот тут же запрыгнул к ней и стал тереться мохнатой мордой о лицо хозяйки, вытирая ее слезы.

Очередной вечерний сеанс у психотерапевта выдался непростым.