Гости из зазеркалья (гет)

Оркестр заиграл какую-то красивую мелодию. Гарри увидел взгляд Касси, обращенный на танцующие пары и встал из-за стола, протягивая девушке руку. Миновав Невилла и его девушку, они вышли на свободное пространство и закружились в танце.

Слева раздавались вспышки колдокамеры. Колин Криви, проникший на Святочный бал с помощью Гарри, щелкал новые кадры со скоростью пулемета. Рядом, в каком-то футе от них, пронеслись Хагрид и мадам Максим, не замечавшие ничего вокруг. Неподалеку директор Хогвартса танцевала с Каркаровым, всем своим видом показывая, что делает это только из вежливости.

Мелодия сменилась на более медленную. Касси тесно прижалась к Гарри и смотрела прямо на него озорными глазами. Гарри наклонился к её манящим губам и...

Сон сменился. Он стал очень четким, неотличимым от яви. И — совершенно иным, чужим, холодным. Гарри шел по длинным пустым коридорам, безуспешно пытался открыть запертые двери и шел дальше.

С каждым мгновением Гарри погружался в сон все глубже. Чужие эмоции захлестывали. Страх. Снова все потерять, лишиться всего, как уже было когда-то и, забившись в нору, ждать милостей судьбы... Безысходность. Казалось, что он бьется над множеством сложнейших задач и никак не может найти их решения... Злость. По отношению к тем трусливым червям, что ползают у его ног, что бросили его при первой же возможности...

Гарри дернулся и сосредоточился, попытавшись выбраться оттуда. Он представил, как он выходит из коридора и запирает за собой дверь. Запирает на ключ, а потом на засовы гигантскую дверь, прилегающую к стене так, что нет ни единой щели. Дверь надежно отрезала его от того, что за ней. Оно надежно заперто — за огромной каменной стеной, в которой есть монолитная дверь... Далеко-далеко отсюда, за огромной каменной стеной... Ничего нет... Только пустота и на самом краю горизонта несколько дверей. Нечетких, бледных, ускользающих от взгляда. Но три — ясные, яркие. Из одной он только что вышел. Вторая... стоило только задержать на ней взгляд, как дверь открылась, приблизилась к Гарри и поглотила его.

Сон сменился на кошмар. Гарри узнал место — это было кладбище, на котором похоронен отец Волдеморта. Гарри лишь однажды видел это место наяву и много раз — в самых страшных снах. Но этот сон был необычным... В нем не было ни огромного котла, ни свертка, брошенного внутрь... ни яростного боя, когда братья Блэк на равных бились с Квирреллом, которому его хозяин словно передал часть своих сил. Не было луча Авады, пролетевшего в доле дюйма от головы Сириуса...

Нет, Гарри увидел иное. Он был в центре круга из людей в черных балахонах и масках. Прямо перед ним стоял кто-то со страшным, нечеловеческим лицом. Бледная кожа, обтягивающая лысый череп, какие-то щелочки вместо носа, полыхающие алым глаза. Монстр поднял палочку и произнес:

— Круцио!

Страшная боль пронзила все тело Гарри. Словно тысячи иголок впились в его кожу, словно раскаленный металл вместо крови потек по венам. Гарри закричал и... проснулся.

— Гарри! — раздался испуганный голос Касси, и от сильной пощечины его голова мотнулась в сторону. — Гарри! Очнись! Гарри!

Гарри перехватил руку Касси, собиравшейся нанести еще один удар. Бледная, как смерть, она облегченно вздохнула.

— Что с тобой произошло? Ты забился во сне, задергался... Я пыталась тебя разбудить, но не получалась. Я перепробовала все, все, Агуаменти, Эннервейт, Гальванос, Инсендио...

— Инсендио? — переспросил изумленный Гарри, и тут же почувствовал витавший в воздухе запах горелой плоти и легкую боль в левой руке, слабее комариного укуса.

— Я... — Касси смутилась и потупила взгляд. Гарри повернул голову, чтобы рассмотреть обгорелую руку, но Касси тут же наколдовала повязки, скрыв от него раны. — Не волнуйся, я наложила обезболивающее заклятье. Если натирать специальной мазью, за пару дней пройдет. Может быть... Просто я плохо разбираюсь в ожогах...

— Надеюсь, в следующий раз ты вместо будильника не кинешь Аваду...

— Круцио эффективнее, — возразила Касси, и Гарри вздрогнул, вспомнив видение. — Интересно, поможет ли Империо... Так что тебе снилось?

— Понимаешь... — Гарри отвел глаза и сжался, ожидая реакции Кассиопеи. — Я решил попробовать связаться с Гарри и перед сном снял все щиты с сознания...

— Идиот!!! — Касси вскочила с кровати. С её палочки сорвалось что-то вроде молнии, к счастью, ударившей лишь в её кровать. Раздался грохот, старинная кровать развалилась и вспыхнула. Через несколько минут, затушив пожар с помощью Агуаменти и убрав воду с пола, хмурая Касси повернулась к Гарри и спросила:

— А тебе не приходило в голову, что ты можешь связаться не с другим Гарри?!

— Нет. Риск исключен, я уже делал так в прошлом году. Мы с твоим отцом пробовали нащупать ниточки к другим крестражам... Крестражи не нашли, но и с Лордом не столкнулись...

— Это — другой мир. Тут может быть все, что угодно! Запомни это, заруби себе на носу! Ну и что ты увидел? Что пошло не так?

— Вначале был мой сон, самый обычный сон, — Гарри слегка порозовел и отодвинулся в тень, чтобы Кассиопея не заметила этого. — Потом внезапно провалился в чужой сон. Я решил... углубиться в сознание и пошел дальше. Это оказался сон Волдеморта, — пальцы Кассиопеи, сжимающие волшебную палочку, побелели. Гарри заметил, как напряглась Касси и... чуть сместилась в сторону. Чтобы держать его на прицеле палочки.

— В какой цвет близнецы Уизли покрасили миссис Норрис на Хэллоуин в девяносто четвертом году?

— В розовый. И не близнецы Уизли, а близнецы Блэк, — Гарри улыбнулся, вспоминая, как Джеймс и Ремус чуть не вылетели из школы. Просто они за два месяца не удосужились запомнить, как выглядит кошка Филча и немного перепутали... — Не миссис Норрис, а профессора МакГонагалл, и это было на следующий день после Хеллоуина девяносто третьего.

— Похоже, ты — это ты, — Кассиопея чуть расслабилась, когда Гарри правильно ответил на её вопрос, но палочку не убрала. — Никогда, слышишь меня, никогда больше так не делай! Ты можешь привлечь Его внимание, и он попытается завладеть тобой, можешь разбудить крестраж в себе, или же еще что-нибудь...

-Слушаюсь и повинуюсь, миледи, — Гарри отдал честь и изобразил самое подобострастное выражение лица, какое только смог. — Вернемся к нашим баранам. В смысле лордам. Волдеморт очень зол на своих слуг, он не может чего-то достичь, бьется над какой-то проблемой...

— Он пытается вернуться, — предположила Кассиопея. — А что было потом? Ты кричал, словно тебя пытают...

— Потом я оттуда вышел... Когда я погружался вместе с твоим отцом, передо мной было несколько... дверей. Нечетких, словно между нами туман. Я даже не смог сосчитать их.

— Крестражи?

— Наверное. Тут точно так же, но три двери словно подсвечены изнутри. Из одной я вышел. Вторая открылась... Я оказался во сне другого Гарри. Наверное. Мы были на кладбище, том самом кладбище, куда меня на первом курсе утащил Квиррелл. Но Квиррелла как раз не было, зато меня окружили Упивающиеся. Все в масках, кроме одного, у которого совершенно нечеловеческое лицо. Он наложил Круциатус и... ты меня разбудила.

— Может это был он? — спросила Кассиопея. — Темный Лорд?

— Вряд ли... Сон Лорда слишком странный, не похоже, что он возродился. Слишком много безысходности...

— Вероятно, Темный Лорд вернулся, но был тут же развоплощен. Три двери... странно. Другой живой крестраж? Или это твое сознание... Но почему двери четкие? Либо тут почему-то между вами немного иная связь, либо что-то другое... — Кассиопея вскочила с кровати и выбежала из комнаты. Впрочем, она тут же вернулась.

— Что случилось?

— Пошла в библиотеку, но наткнулась на часы. Оказывается, сейчас пять часов утра только, а светло как днем... Предлагаю еще поспать часиков шесть.

— Это можно... — Гарри зевнул. Кассиопея вызвала Кикимера и велела ему отремонтировать кровать и перестелить постель, с чем он справился за считанные минуты — магия домовиков ничуть не уступает человеческой. Гарри уже собирался было заснуть, как вспомнил, что видел ночью.

— Касс... ты спишь? — прошептал он.

— Нет.

— Помнишь святочный бал? Скажи... а если бы я тебя тогда пригласил, ты бы...

— Гарри... Я подошла к Невиллу только когда увидела, как ты приглашаешь Мишель... — тихо ответила Касси и отрезала. — Все. Я сплю.

* * *

— Она, несомненно, Блэк, — озвучила общее мнение Тонкс, когда все вынырнули из Омута памяти. Дамблдор кивнул и перелил воспоминания обратно в пузырек, который тут же спрятал в шкафчик. — По возрасту подходят Сириус и Беллатрикс.

— Хороший из тебя отец, Блэк, — выплюнул Снейп. — Даже не знаешь, что у тебя дочь растет. А крестный ты, как и отец...

Но вопреки ожиданию, Сириус ничего не ответил старому врагу. Он смотрел куда-то перед собой и молчал.

— Рег... Она держит палочку, как Регулус, — наконец произнес Сириус. — Сидит, как он... В ней много черт...

— Вполне возможно, что это его дочь. Регулус пропал летом 1979 года, а девушке на вид лет пятнадцать, — заключил Дамблдор. — Северус, ты не знаешь, ухаживал ли Регулус за кем-нибудь?

— Я никогда не общался с Блэком, — сказал Снейп таким тоном, будто его заподозрили в чем-то непристойном. — Но знаю, что Регулус принял метку вместе с учившейся со мной на одном курсе Ирмой Флинт, — при звуках этого имени Кингсли и Дамблдор помрачнели. Директор приставил к виску волшебную палочку, вытягивая из головы серебряные нити воспоминания, и опустил их в Омут. Над его гладью встала полупрозрачная фигурка миловидной темноволосой девушки со слизеринским значком. Она что-то жаром доказывала:

— Профессор, это несправедливо! Почему профессор МакГонагалл сняла с нас больше баллов, чем с гриффиндорцев? И это уже не первый раз!

Дамблдор взмахнул палочкой, и Ирма неподвижно застыла. Еще взмах и рядом с ней появился худощавый юноша, очень похожий на Сириуса, но не такой красивый и немного ниже его ростом. Третьей возникла неизвестная из Косого переулка. Повинуясь воле директора, изображения увеличились.

— Вылитый Регулус. На Ирму совсем не похожа, — заключила Тонкс, лучше всех разбирающаяся в чьей-либо внешности. — Но это ничего не значит. А где сейчас мисс Флинт?

— Умерла на допросе, — отрезал Кингсли, и Нимфадора вздрогнула. — При Крауче такое... бывало.

Дамблдор задумался, а потом добавил в Омут памяти еще одно воспоминание. Теперь рядом с неизвестной и Регулусом возникла фигурка ученицы Равенкло. Девушка расспрашивала директора о разведении фениксов.

— Элизабет Ральфс, выпуск 1980 года, — представил Дамблдор новую кандидатуру. — Регулус танцевал с ней на выпускном балу. Погибла во время налета Упивающихся смертью на Косой переулок в конце войны.

— Что-то общее есть... Но я не уверена... — нерешительно пробормотала Тонкс и глубоко задумалась. — Сириус, а у твоего брата могло что-нибудь быть с Беллатрикс? Я понимаю, это нелепо... Просто девочка довольно похожа на неё...

Сириус лишь пожал плечами. Если бы не Снейп, он бы сказал, что в благородном и гадливейшем семействе Блэков могло быть что угодно. Его родители, бывшие троюродными братом и сестрой, тому пример. Или Финеас, второй сын Финеаса Найджелуса, которого выжгли с семейного древа якобы за магглолюбские взгляды... Магглов-то он действительно любил в прямом смысле этого слова, но если б только это...

Со стороны окна раздался стук, как будто сова просила её впустить внутрь. Но там никого не было. Дамблдор чуть улыбнулся и взмахнул палочкой, снимая чары невидимости. На карнизе сидела миниатюрная птица. Сова склонила голову, недовольно посмотрела на собравшихся в кабинете и снова постучала клювом. Директор открыл окно и забрал у птицы письмо. Сняв пять хитроумных заклятий, он распечатал конверт.

— Аластор пишет, что Лжегарри и его подруга снова появились в Косом переулке. Теперь у них обоих замотана рука, но не в том месте, где метка Волдеморта, — при этом слове почти все собравшиеся, кроме Дамблдора и Сириуса, вздрогнули. — Аластор склонен искать в этом какой-нибудь тайный смысл... Потом они купили сову, пообедали в «Полной чаше» и заглянули в Лютный переулок.

— Зачем? — изумилась Тонкс.

— Они посетили «Горбин и Бэрк» и приобрели три книги о хроноворотах. Следящие чары слетели сразу после аппарации.

— Переместились на защищенную территорию, — высказала очевидное Тонкс. — Фиделиус, сильные родовые или защитные чары. Это проще, чем специально снимать с себя паучков.

— Лжегарри с подругой не стали аппарировать самостоятельно, а воспользовались домовиком...

— Зачем? — удивилась Тонкс. Похоже, она уже успела кое-что подзабыть из программы, хотя после окончания академии Авроров прошло чуть меньше года.

— Магию эльфов очень трудно отследить, — объяснил Кингсли молодой коллеге. — След от аппарации развеивается меньше чем за минуту... Возможно, Аластор прав, это профессионалы. Но пока не вижу смысла в их поступках.

— Машину восстановить не удалось, — прочитал Дамблдор в письме. — Противник очень надежно замел следы, теперь невозможно узнать, какие именно номера газет они копировали. Впрочем, одну ошибку они допустили. Их домовик очень старый, обычно эльфов усыпляют в более молодом возрасте. Его легко узнать на улице. Аластор установил, что этот домовик два дня назад заходил в «Полную чашу», брал завтрак. В последнее время он зачастил в продуктовые лавки. Судя по объему покупок, эльф кормит группу из четырех-шести человек

— Что он предлагает? — поинтересовался Сириус. — В следующий раз я могу проследить за ними. Псу это легче, чем человеку. Для безопасности можно изменить облик...

— Нет, Сириус. Это слишком рискованно. Аластор планирует отследить этого домовика и навесить на него мощные следящие чары. Захватывать и допрашивать эльфа, по его мнению, пока нецелесообразно.

* * *

— Северус-с-с... — прошипел Волдеморт, — останься.

— Да, мой Лорд, — чуть поклонился Снейп. Остальные Упивающиеся смертью встали из-за стола и покинули помещение. Кто-то торопился оказаться как можно дальше от горячо обожаемого господина, другие же задержались у дверей, чтобы послушать, что собирается сказать Темный Лорд этому выскочке.

— Северус, в Хогвартсе проходят балы? — задал неожиданный вопрос Волдеморт. Впрочем, Упивающимся смертью было не привыкать к странным словам и поступкам своего господина. Сам Волдеморт порой кощунственно заявлял, что «пути его неисповедимы». Но среди его слуг лишь единицы могли узнать цитату.

— Нет, мой Лорд. Ранее проводились выпускные балы, но в 1985 году Министерство урезало бюджет Хогвартса и от них пришлось отказаться.

— Святочный бал и Самайн тоже ушли в прошлое? Как некогда День Основателей?

— Да, мой Лорд. Еще когда я учился, в эти дни было только праздничное застолье. После 1985 года прошел только один бал, — при этих словах глаза Темного Лорда вдруг ярко блеснули, словно он увидел какую-то цель. — В честь Турнира Трех Волшебников.

— Воспоминания, — Волдеморт сотворил из воздуха колбу и протянул её Снейпу. Пока шпион извлекал серебристые нити воспоминаний, Темный Лорд призвал из своих покоев Омут памяти и установил его на стол.

— Ты первый, Северус-с... — приказал Волдеморт Снейпу, перелив внутрь Омута воспоминания и потом последовав за ним.

Они оказались посреди Большого зала Хогвартса, украшенного множеством гирлянд и фонариков. Стены казались сделанными из чистого серебра из-за инея, красиво покрывшего их. Длинные факультетские столы были убраны, вместо них поставили много маленьких.

Темный Лорд и Снейп проходили мимо учеников. Волдеморт смотрел по сторонам, тщательно вглядывался в лица. Пару раз он уточнял имена некоторых детей. Наконец ему это надоело, Темный лорд как-то по-особому взмахнул палочкой и сотворил невербальное заклятье. Время вокруг ускорило свой ход. Люди забегали с невероятной скоростью, расселись по столам, поели, встали, столы вдруг метнулись к стенам, освобождая место для танцев и... время замедлилось. Впрочем, уже через минуту Волдеморт опять ускорил просмотр воспоминания, но ненамного. Единственное что страдало от этого — музыка, превратившаяся в сплошной визг.

Темный Лорд снова прошелся по залу. Снейп заметил, что Волдеморт, хоть и постоянно оглядывает зал, внимательно следит за Поттером. При виде парадной мантии Рона Уизли губы Темного Лорда ненадолго расплылись в улыбке, как и при бешеном танце Хагрида и мадам Максим. Но вскоре улыбка исчезла. Лицо величайшего темного волшебника столетия приняло крайне задумчивый вид. Чем дальше, тем больше он хмурил лоб...

Наконец, просмотр воспоминаний завершился. Темный Лорд и его слуга вынырнули из Омута памяти. Волдеморт прошелся несколько раз из одного конца зала в другой и снова удивил Снейпа неожиданным вопросом:

— Почему никто не снимал бал?

— Мой лорд, Дамблдор не любит репортеров...

— Неужели ни у кого из учеников нет камеры? Барти просил разрешения устроить несчастный случай одному гриффиндорцу, гонявшемуся за ним с колдокамерой.

— Колин Криви, — всем своим видом Снейп изображал полное презрение ко всему роду Криви в частности и факультету Гриффиндор в целом, — не был на балу, он слишком юн. Он на третьем курсе, а пускали, начиная с четвертого. Вы, должно быть, не заметили, мой Лорд, но колдокамеры были как минимум у пяти учеников.

— Криви? Грязнокровка, пострадавший от Чудовища Слизерина? — переспросил Волдеморт и уставился своими глазами прямо на Снейпа. — Покажи его! Легилименс!

Снейп услужливо продемонстрировал Волдеморту несколько воспоминаний с участием Криви. Темный Лорд кивнул своим мыслям и изрек:

— Ничего особенного. Обычная посредственность...

— Вы правы, мой лорд.

— Я вижу, Хогвартс деградирует. Если раньше он был домом волшебников, объединял их во многом благодаря праздникам, то теперь он становится просто школой. В угоду грязнокровкам и напыщенным министерским бюрократам хоронятся старые волшебные традиции. Искусство танцев забыто новыми поколениями, еще немного, и волшебники, словно магглы, начнут нелепо дергаться под грубое подобие музыки. Мы забываем наши праздники, сводим их к банальным застольям, забываем нашу историю, теряем наши корни. Теряем корни, и теряем творческий потенциал. Яркий пример этому — то жалкое подобие праздника, которое попытался организовать Дамблдор. Когда я приду к власти, я наведу порядок в Хогвартсе, очищу замок от недостойных носить волшебную палочку и возрожу старые традиции... — Волдеморт еще около получаса засыпал Снейпа своими грандиозными планами по переустройству Хогвартса, Англии и всего мира. Потом он, наконец, отпустил своего слугу, на прощанье приказав узнать как можно подробнее о визите Гарри Поттера в Косой переулок и о том, кто был с ним.

Когда за Снейпом закрылась дверь, Волдеморт вернулся к позабытому на столе Омуту памяти, извлек из головы несколько воспоминаний и погрузился в них. Закончив просмотр, Темный лорд глубоко задумался. Ночью ему приснился странный сон, и чем больше он его пытался понять, тем больше возникало вопросов.