Леса, полные пророчеств (гет)

Очаровательный свет окутывал место церемонии и обрамлял каждый цветок мягким сиянием. Легкий ветер изредка волновал светлые шелковые ленты, и те развевались по стульям, запутываясь в букетах.

Гости уже гуляли на территории сада загородного отеля и постепенно заполняли пространство перед красивой аркой, где вскоре обещало свершиться таинство бракосочетания.

Как бы ни хотели того жених с невестой, они не смогли сделать свадьбу скромной вечеринкой для самых близких. Здесь присутствовали журналисты, коллеги Гарри из Аврората и другие чиновники во главе с министром. Кингсли Бруствер оказался душой компании и горячо приветствовал каждого гостя.

Среди прочих на торжество попал один-единственный магл: Дадли Дурсль откликнулся на приглашение кузена и теперь заинтересованно оглядывался по сторонам. Он с удивлением глядел на парящие в воздухе бокалы с шампанским, зачарованные свечи и со страхом посматривал на знакомого ему полувеликана, чьи волосы были зачесаны в низкий хвост в честь особого случая. Хагрид рассказывал что-то о приключениях Гарри со своенравным автомобилем марки «Форд» и огромными пауками, а Дадли лишь кивал, понимая: жизнь Гарри Поттера и впрямь оказалась полной чудес.

Гости рассаживались по местам, в предвкушении переговариваясь. Семья Уизли появилась, как всегда, с шумом и спешкой: Молли переживала, что ей не пришлось помогать с организацией свадьбы. Едва она успела воткнуть в распущенные кудри Джинни голубую заколку, как ее вытеснили две упрямые молодые ведьмы, возомнившие себя помощницами, и отправили Молли отдыхать к остальным гостям.

Сириус Блэк энергично передвигался между гостями, успевая уделить всем внимание, пока Флер гуляла вместе с Виктуар, рассматривая красивые украшения и ароматные цветы.

Школьные друзья и однокурсники общались большой компанией, обсуждая Хогвартс и любимый большинством квиддич. Молодые ребята активно приветствовали Минерву МакГонагалл и Филиуса Флитвика — те тоже присутствовали на свадьбе и смеялись вместе с двумя профессорами Защиты от темных искусств — настоящим и бывшим, Сириусом Блэком и Ремусом Люпином.

В теплом сентябрьском воздухе витал пряный аромат лилий: пространство вокруг украсили белоснежными цветами и яркой зеленью, а высокие букеты возле церемониальной арки привлекали к себе внимание и подчеркивали торжественность.

Волновались в этот день многие. Гарри едва не послал к Мерлиновой бабушке галстук, прежде чем сумел его завязать. Джинни, готовясь к выходу, выпила пару бокалов шампанского и выглядела намного спокойнее, чем ощущала себя на самом деле. Перед началом церемонии и жених, и невеста пытались унять дрожь в коленках, но вскоре поняли, что поможет успокоиться лишь одно: стать, наконец, мужем и женой. Вдвоем не страшно даже перед вспышками колдокамер и сотней гостей.

Когда мелодичная музыка стала чуть громче, перед гостями под аплодисменты появились жених с друзьями. Гарри казался серьезным и сосредоточенным: он с нетерпением ждал, когда выйдет Джинни. Рон Уизли улыбался всем, искренне радуясь за лучшего друга, а Невилл Лонгботтом, волнуясь, часто поглядывал на часы — словно в ожидании невесты стоял он, а не Поттер.

Минуту спустя к алтарю подошли подруги невесты: Гермиона Грейнджер и Луна Лавгуд. Обе с распущенными локонами, сцепленными заколками, в длинных летящих платьях серо-голубого оттенка, с легкими прозрачными рукавами. Разные, но прекрасные, Гермиона и Луна заняли место возле арки, улыбнувшись друзьям.

Гермиона крепко сжимала небольшой букет цветов в руках и пыталась скрыть волнение. Она переживала из-за большого количества гостей и старалась дышать ровно, слегка завидуя второй подружке невесты. Луна Лавгуд была совершенно счастлива за будущих молодоженов, поэтому улыбалась открыто и искренне.

В момент, когда вышел Артур Уизли под руку с дочерью, все, казалось, задержали дыхание. Джинни выглядела скромно и элегантно: образ был по-королевски утонченным, а кружева, спадающие с плеч, подчеркивали ее молодость и дерзость.

— Ты великолепна.

Гарри не удержался и шепнул Джинни слова поддержки, когда мистер Уизли бережно вложил ладонь единственной дочери в его руки. Взглянув в глаза будущему зятю, Артур кивнул ему и отошел к своему месту.

— Я так люблю тебя, — успел сказать Гарри перед тем, как священник начал церемониальную речь, и Джинни счастливо улыбнулась.

Они смотрели только друг на друга, словно остальных людей вокруг не существовало. Гарри и Джинни повторяли слова о любви и жизни, чувствуя, как их души в этот момент сплетаются воедино и создают новую историю.

Их «да» утонули в оглушительных аплодисментах.

— Ура! — раздавались восклицания с разных сторон.

Стоящие у алтаря молодожены и их друзья позировали перед колдокамерами: все немного расслабились и чувствовали себя намного комфортнее. Завораживающим оркестром играла легкая музыка, пока все поздравляли молодоженов.

— Я, наконец, сказал речь!

Сириус выглядел таким довольным, будто отправил новоиспеченных Поттеров в кругосветное путешествие за свой счет. Ремус усмехнулся.

— Какой ты молодец. Думаешь, они запомнят?

— Конечно.

Они стояли на веранде и смотрели на гостей, собиравшихся на ужин в просторном зале с выходом в сад. Блэк, помимо прочего, наблюдал за Ремусом. Он отмечал взгляды, направленные в сторону Гермионы: пару раз Сириусу хотелось одернуть друга, чтобы тот обратил внимание на жениха с невестой, а не на их подругу. Сириус пока ничего не говорил Люпину, а только мысленно подтверждал свои догадки и упивался раскрытой тайной.

— Они напоминают мне их. Внешняя схожесть и такое же абсолютное счастье в глазах, — Сириус вздохнул.

Ремус понимающе улыбнулся, признаваясь, что тоже думал о Джеймсе и Лили сегодня.

— Джинни очень красива сегодня. Как и Гермиона, правда? — Сириус не удержался от возможности подколоть друга.

Ремус согласился без особого энтузиазма, задумчиво глядя в сад, где остались пустые стулья и украшенная белоснежными цветами арка.

Свадебный вечер родителей Гарри даже по прошествии двадцати лет легко им вспоминался: это была тихая вечеринка в гораздо более скромной компании. Семейный ужин в доме у Поттеров окончился тем, что друзья гуляли половину ночи и танцевали в лондонском парке, заливая друг друга брызгами из фонтана. Сириус горланил песни о любви, а Лили едва успевала незаметно сушить с помощью заклинаний их одежду, чтобы все не простудились.

Люпин улыбнулся и похлопал Сириуса по плечу, зазывая в зал, где уже собрались почти все гости. На входе они встретились с Флер и отправились искать свои места.

Шумные поздравления, долгие речи и эмоциональные аплодисменты заполняли праздничный вечер, но когда начались танцы, торжество стало более расслабленным. Когда Гарри и Джинни впервые танцевали в качестве мужа и жены, из толпы раздались всхлипы. Молли Уизли не отнимала платок от глаз: она переживала не только за себя, но и за другую мать — ту, которой было не суждено попасть на свадьбу к единственному сыну.

Гермиона поправляла прическу после того, как от души протанцевала целых две веселых песни подряд. Умирая от жажды, она схватила бокал с шампанским с пролетающего мимо подноса, а затем ее взгляд переместился на приближающихся к ней Рона и Лаванду.

В начале вечера Гермиона застыла в крайней степени изумления, когда после церемонии Уизли подошел к Лаванде Браун и приобнял ту за талию. Она пару раз бросала взгляды в их сторону за ужином, и ее догадки подтверждались. Рон с Лавандой мило переговаривались и много улыбались друг другу, танцевали вместе и даже держались за руки, когда поздравляли Гарри и Джинни.

О Браун Гермиона ничего не слышала после того, как они закончили школу. Она никогда бы не подумала, что Рон снова станет встречаться с Лавандой, когда-то изводившей его своей влюбленностью, но друг ее удивил.

Гермионе не очень хотелось встречаться с ними лицом к лицу. Она старательно избегала прямого контакта с парочкой, но прятаться до полуночи было невозможно. Стоило слегка забыться — как они тут же оказались рядом. Гермиона вздохнула и приветственно улыбнулась Рону.

— Как все тут здорово, правда? — спросил он.

Лаванда молчала, смотря на Гермиону с улыбкой, будто опасалась вставить хоть слово в их беседу. Разговору Рона и Гермионы помешал Гарри, издалека подозвав друга к себе. Рон пожал плечами с улыбкой и отошел, быстро взглянув перед этим на Лаванду.

«Прекрасно!», — подумала Гермиона, проводив Рона взглядом.

Браун осталась стоять рядом и заметно приуныла. Гермиона встряхнула головой.

— Замечательно выглядишь, — решилась она поддержать Лаванду — та, вопреки школьным привычкам, была сегодня очень тихой.

— Спасибо, — она скромно улыбнулась в ответ, все еще не понимая, пойти ей за Роном или ждать его рядом с Гермионой.

— Чем занимаешься?

— Я — психолог.

— Ух ты!

Удивление Гермионы было совершенно искренним. Ей с трудом представлялась Лаванда Браун в роли доктора, но еще больше Гермиону удивило, как несколько месяцев назад они с Гарри обсуждали, что магического психотерапевта в Мунго очень не хватает.

— Все серьезно?

— Да, — Лаванда слегка улыбнулась. — Послевоенному миру нужен кто-то, кто поможет разобраться с душевными травмами.

— Ты совершенно права, — согласилась Гермиона, предпочтя умолчать о своем общении с психологом.

— Я училась в Лондоне два года. Теперь практикую в госпитале и открываю собственную практику.

— Здорово! — искренне подбодрила ее Гермиона.

Лаванда не ответила. Она слегка вытянулась, выглядывая, в какую сторону ушел Рон, а молчание между ней и Гермионой казалось более неловким с каждой минутой.

— Ты ведь не против, что мы с Роном решили попробовать снова быть вместе? — вдруг спросила Браун, когда Гермиона уже размышляла, под каким бы предлогом уйти.

Она покачала головой.

— Нет, конечно.

— Хорошо, — Лаванда едва улыбнулась и, вздохнув и коротко пожав плечами, тоже захотела уйти.

— Лаванда, — Гермиона отчего-то захотела сказать ей, что думает на самом деле. — Мне кажется, в этот раз у вас все получится.

— Да?

— Рон очень хочет семью, — Гермиона кивнула и постаралась улыбнуться. — Береги его.

Она постаралась высказаться коротко и ясно. Лаванда изменилась — Гермиона заметила это сразу. Еще во время битвы в Хогвартсе Браун пострадала и получила несколько ранений от кого-то из банды Фенрира Сивого. Тогда на нее напал волшебник, а не оборотень, и никаких последствий после ранений не осталось. Но Лаванда стала другой: ее взгляд, как и прежде, искрился радостью рядом с Роном, но стал более серьезным. Гермиона удивилась делу, которому решила посвятить себя Лаванда, но та была права: магическому миру до сих пор необходима помощь.

Пока Гермиона размышляла о бывшей сопернице, та уже отыскала Рона: они взялись за руки и вместе взглянули на Гермиону еще раз. Рон улыбнулся ей, и в душе Гермионы еще один пазл встал на место.

Она схватила очередной бокал шампанского, пролетающий мимо нее.

— Я, знаешь ли, тоже удивилась, — внезапно рядом появилась Джинни и посмотрела в сторону Рона и Лаванды. — Узнала об этом позавчера, представляешь? Рассадку пришлось менять...

Она вздрогнула, а Гермиона слегка усмехнулась.

— А они неплохо смотрятся вместе, как считаешь?

— Не знаю, — фыркнула жена Поттера. — пока не жажду общения с Лавандой — в школе хватило. Как тебе вечер?

— Идеально.

Джинни встряхнула распущенными волосами и расплылась в улыбке. Приобняв Гермиону, она тихо сказала:

— Я так счастлива!

— И я очень рада за вас, Джин.

Виновница торжества посмотрела на Гермиону:

— Я буду кидать букет влево от себя. Займешь правильное место, хорошо? — Джинни подмигнула подруге и, подхватив подол свадебного платья, устремилась на танцпол — ее позвал Гарри.

Гермиона выдохнула и медленными глотками осушила бокал.

За Рона она тоже порадовалась совершенно искренне. Семья Уизли стала для нее практически родной, и иногда она опасалась: кого же выберет Рон и сможет ли он быть счастлив? На удивление, его союз с Лавандой показался Гермионе гармоничным. Рон теперь смотрел на нее с вниманием и нежностью, а Лаванда, утратив прежнюю пылкость, вновь выглядела влюбленной.

«Отлично. Теперь все счастливы», — подумала Гермиона, а затем улыбнулась прекрасному сентябрьскому вечеру, соединившему ее лучших друзей в одну семью.

* * *

Почти все танцевали, и Ремус наблюдал издалека, чем занимается Гермиона. Он хотел пригласить ее, но пока не получалось: то отвлекал Сириус, то вокруг звучали очередные поздравления. Когда возвращались к танцам, он совсем терял ее из виду.

Заметив, как Джинни Поттер, легко чмокнув Гермиону, отошла в сторону, Люпин мысленно прочертил линию до той, с кем еще не успел обменяться даже парой фраз за сегодняшний вечер.

Пару часов назад, когда Ремус увидел Гермиону, медленной походкой идущей к арке, его сердце будто замерло. Она казалась ему воплощением красоты: невинной, спокойной и абсолютно захватывающей дух. Таким же взглядом Люпин иногда смотрел на луну — виновницу его болезни и искалеченной жизни. Иногда он любовался вечной спутницей Земли: совершенно круглый лунный диск всегда вызывал трепет отчаяния, восхищения и сильнейшей привязанности. Странно, но к Гермионе он испытывал похожие чувства: ему приходилось мириться с ними и полностью доверять им.

Едва Ремус задумался, как понял: момент поймать Гермиону и пригласить на танец вновь упущен. Он вздохнул и отвернулся, пытаясь отыскать взглядом Гарри и Джинни: они и впрямь сегодня напоминали Джеймса и Лили, вызывая в нем самые теплые воспоминания.

Гермиона тем временем подошла к Джорджу Уизли: тот стоял в одиночестве, вглядываясь куда-то в сторону. Она заметила, что Джордж загрустил, и решила пригласить его.

— Спасибо, что позвала, — сказал Джордж, когда слегка расслабился — спустя целую минуту после безмолвного нахождения рядом друг с другом.

— Это и твой праздник, — мягко улыбнулась она. — Как ты?

— Живу, — ответил Джордж, не желая усложнять ответ. — Следую за судьбой. Иногда тяжело, но я справляюсь.

— Я слышала про магазин. Ты предлагал Рону стать компаньоном?

— Да.

— Ты очень хорошо держишься. Все это время.

— Спасибо.

Они покружились в танце еще немного, смотря друг другу в глаза.

— Забавно, — вдруг сказал Джордж. — В нашей семье столько детей. Первым женился самый старший, а второй выходит замуж самая младшая.

— Интересное наблюдение, — она улыбнулась его проницательности, и тут Джордж отпустил ее.

— Спасибо за танец, Гермиона.

Джордж учтиво поклонился и отошел на пару шагов. Вслед за окончанием музыки Джинни решительно вышла вперед, чтобы осчастливить своим букетом кого-нибудь из одиноких подруг. Гермиона встала там, куда указала Джинни, но букет перед ее носом выхватила Парвати Патил: однокурсница так обрадовалась, и Гермиона тоже поневоле заулыбалась, не пожалев, что остаток вечера проведет без букета от невесты.

Затем Гарри и Джинни угощали всех десертом, а после опять началась музыка. Гермиона молчаливо тянула бокал шампанского, наблюдая, как на танцпол выходят пары: Гарри с Джинни кружились в центре, а неподалеку от них, утирая слезы, танцевали Молли и Артур. Гермиона заметила и Сириуса с Флер — те, как всегда, влюбленно смотрели друг на друга; Билл и Неда кружились вокруг с улыбками, а с краю скромно перекачивались из стороны в сторону Рон с Лавандой. Все были на своих местах, и Гермиона ощущала себя в окружении друзей очень счастливой, пока не вспомнила о...

— Может, потанцуем? — раздался вкрадчивый голос сзади, и она обернулась.

Ремус улыбнулся, и Гермиона удивилась: ее мимолетное желание сбылось слишком быстро. Она держала бокал с шампанским перед собой — Люпин, перехватив ее фужер, отставил его в сторону.

— Что скажешь?

Она вложила руку в предложенную ладонь и позволила увести себя на площадку. Едва они вышли к остальным и прикоснулись друг к другу, Гермиона облегченно вздохнула. Ощущение правильности, важности и счастья окутало ее всю, как только Люпин приобнял ее за талию и задал ритм медленного, спокойного танца.

— Помню, ты обещал пригласить меня на танец, — отметила Гермиона, скрывая усмешку.

— Всегда сдерживаю данные тебе обещания. Вот и пригласил.

— Два года спустя? — в ее глазах появился дразнящий огонек.

— Но это не значит, что я не хотел станцевать с тобой еще тогда, — ответил Ремус, улыбаясь.

Удивительно, что она вспомнила, как на свадьбе Сириуса он отказался с ней танцевать. Тогда Ремус не пожелал делить Гермиону с Роном и довольствоваться двумя минутами призрачного ощущения желанной женщины в своих руках. Теперь, как Люпин заметил сегодня, Рон был занят другой девушкой. Гермиона же манила его к себе еще сильнее: свободная, повзрослевшая и еще более прекрасная.

В нескольких метрах от них, тихо переговариваясь, танцевали Сириус и Флер. Они, смеясь, обсуждали что-то на смеси английского и французского: Блэк еще не терял надежды освоить второй язык.

— И все же больше всего за вечер меня удивила Трелони, — признался Сириус, и Флер захихикала.

Вечером прорицательница случайно столкнулась с ними после церемонии. Сивилла внимательно осмотрела Блэка и Флер в течение целой минуты, а затем выдала:

— Дорогой профессор, вы и ваша супруга — уникальная пара. Звезды вашего брака выстроились удивительным образом. Затмение, случившееся в тот день, дарует роду Блэков новую силу и многие годы благополучной жизни, — Трелони отсалютовала им бокалом с выпивкой, а потом пристальнее пригляделась к Флер: — Милочка, а ваше лицо мне кажется знакомым.

Улыбнувшись Сириусу, Сивилла опустила голову и растворилась среди других гостей, оставив удивленных Блэков смотреть ей вслед.

— В одном она точно права: мы будем жить долго и счастливо, — тихо ответила Флер и поцеловала Сириуса в уголок губ. Блэк растворился в довольной улыбке, а затем удивленно уставился на что-то впереди.

— Я сплю, или они, наконец, танцуют вместе?

Флер предусмотрительно не стала вертеть головой, а дождалась, пока они слегка повернутся. Она заметила Ремуса и Гермиону, медленно кружащихся неподалеку. Выглядела пара загадочно: переплетя пальцы, они, не отрываясь, смотрели друг на друга и, казалось, переговаривались с помощью мыслей.

— Passionnément⁽¹⁾, — коротко выразила свое мнение Флер, приблизившись к Сириусу еще ближе, чтобы никто ее не услышал.

— Да между ними такая химия, посмотри! — зашептал Блэк. — Я действительно был слеп.

Француженка рассмеялась, а затем потянулась к губам Сириуса.

— Они так хорошо выглядят вместе.

Танец полностью поглотил Ремуса и Гермиону. Они практически не говорили, наслаждаясь медленной музыкой и близостью, которую та им даровала. Люпин вдруг понял, что забрал бокал с шампанским из рук Гермионы совершенно не зря: она, казалось, уже слегка опьянела. Он мягко поддерживал Гермиону и вел танец, понимая — она доверяет ему. Ремус заметил: обычная властность, почти всегда присутствующая в ее поведении, сейчас была укрыта легкой вуалью — такое же, как ее летящее платье. Не обращая ни на кого внимания, Люпин старался запечатлеть каждое мгновение происходящего: бесценными минутами счастья он особенно дорожил.

Гермиона, положив голову на грудь Ремусу, с каждым новым вздохом погружалась в его ауру все больше. Иногда она смотрела ему в глаза и будто теряла контроль, понимая: важнее близости с ним сейчас ничего не существовало. Теряясь в собственных ощущениях, она послушно кружилась вслед за Люпином в танце, ловила его взгляд и даже иногда отвечала, когда его пальцы сжимались вокруг ее небольшой и прохладной ладошки.

Гермиона признавалась сама себе, что хотела бы остаться в объятиях Ремуса хоть до утра. Она слегка подняла голову и продолжила вдыхать его успокаивающий, согревающий запах. Гермиона даже не подозревала, что запускала по его телу тысячи мурашек: он чувствовал ее дыхание и едва ли сопротивлялся желанию прижать Гермиону к себе еще сильнее. А отпускать ее после окончания танца ему и вовсе не хотелось.

Люпин прислушался к себе: волк внутри него спал, как это обычно бывает спустя несколько дней после полнолуния. Ипостась оборотня не мешала наслаждаться ему близостью с женщиной, давно не дающей покоя его сердцу, и это делало его особенно счастливым. Когда мелодичная музыка стала стихать, мало кто ушел с танцпола сразу. Гермиона слегка подняла голову и отодвинулась от Ремуса на несколько сантиметров, все еще находясь в его руках.

— Ремус, — тихо позвала она его. — Я хочу с тобой поговорить. Сейчас.

Он тут же откликнулся, заметив ее задумчивость, и медленно выдохнул:

— Конечно.

Разорвав объятия, Люпин повел Гермиону из зала в сторону веранды. Нырнув через каменную арку, усыпанную мелкими белоснежными цветами и плющом, они оказались на балконе, откуда открывался вид на сад, где проходила церемония, и небольшое озеро неподалеку. Звезды мерцали под куполом неба, и они замерли в полутени, возле балконного парапета. Внизу раздался шум: судя по всему, Хагрид вышел в сад и завел нетрезвым голосом какую-то песню. Послышался голос мистера Уизли, помогающего Хагриду с исполнением, и Гермиона с Ремусом, переглянувшись, улыбнулись.

— Ты хотела поговорить, — напомнил он.

Ремус снял с себя пиджак и накинул на плечи Гермионе. Подсознание отметило знакомое сочетание серого и голубого, но Ремус не особенно удивился этому совпадению.

— Да. О моих... чувствах.

Секундная пауза возникла между ними, и затем — взгляд прямо в глаза:

— Чувства, значит?

— Чувства, — подтвердила Гермиона.

Ремус внимательно посмотрел на нее. Гермиона слегка замешкалась, придерживая на плечах его пиджак. Каждое слово ей отчего-то давалось с трудом.

— И если бы я знала, что они хоть немного взаимны, стало бы легче.

Отступать некуда — не только Гермионе, но и самому Люпину. Ремус, следуя внезапному порыву, наклонился к Гермионе и прикоснулся к ее щеке губами.

— Они взаимны.

Гермиона вздохнула, когда Ремус отстранился, заняв прежнее положение. Конечно, она волновалась — раньше ей не приходилось заводить столь откровенный разговор. Но когда она взглянула в глаза Ремусу и заметила в них доверие, то вдруг ощутила, что готова признаться.

— Ты мне нравишься, — сказала она с абсолютным спокойствием. — Не только как хороший друг, отличный коллега или бывший учитель...

Он старался не отвлекать Гермиону учащенным дыханием, будто боясь спугнуть нежность, которая ему открывалась.

— Кажется, я еще не уверена в том, чего хочу. Я не знаю, что с этим делать, Рем.

Она слегка улыбнулась и взглянула на него.

— Что это значит?

— То, что я пока не готова к отношениям. Наверное, — под его неопределенный вздох она отвела взгляд и осмотрелась вокруг в поисках подходящих слов. — Понимаешь, я не хочу испортить то, что между нами уже есть.

Ремус слегка нахмурился, наклонив голову. Он слушал Гермиону, но чем больше она пыталась объясниться, тем больше казалось: она запуталась. Поняв ход его мыслей, Гермиона поспешила исправиться.

— Я не хочу портить то, что между нами может быть. Только не с тобой.

Она приглушенно выдохнула и вдруг почувствовала, как трясутся коленки. Из сада повеяло холодом: если бы не пиджак на плечах, она давно бы замерзла и не смогла вести подобные беседы на свежем воздухе.

Ремус наблюдал за Гермионой, а затем слегка усмехнулся.

— Кажется, я тебя запутала.

— Немного, — ответил он с улыбкой.

Гермиона поставила ладони на холодный камень перил и посмотрела вперед.

— Я хочу чувствовать сердцем, что готова. Чтобы не навредить нам обоим. Ты важен для меня. И я не хочу ошибиться и испортить все по собственной глупости.

— Я понимаю, — Ремус остановил Гермиону, легко взяв ее за локоть. — Но что происходит с тобой сейчас?

— Я в порядке, — она пожала плечами. — Занимаюсь духовными практиками и медитациями.

— Это помогает... пережить то, что случилось во время войны?

— История войны для меня закрыта, я полагаю. Но вот родители...

— А что с ними? Ты встречалась с ними еще раз?

— Нет. Я до сих пор боюсь.

— Значит, ты недостаточно занимаешься духовными практиками и медитациями.

Он сказал это, стараясь сгладить неловкий момент. Гермиона улыбнулась шутке.

— И это надо решить, понимаешь?

Она имела в виду родителей — Ремус сразу догадался. И все же, его не покидала легкая задумчивость.

— Да. Я готов подождать. Тебе нужно разобраться с этим.

— Ты видишь, как много навалилось работы. Мы должны помочь Кингсли — сейчас очень ответственное время.

— Да, — вновь спокойно согласился Люпин.

— И я не хочу, чтобы все обсуждали наш служебный роман, — она взглянула на него украдкой, отслеживая реакцию. — Ты всего несколько дней назад вернулся из Франции. Возможно, стоит немного подождать.

Гермиона перевела дух и посмотрела на Ремуса. Возможно, на нее подействовало шампанское, или же взяли верх эмоции, которые бушевали после возвращения Люпина, но она высказала все сомнения. Решено: если он не сбежит прямо сейчас, то бояться уже нечего. Гермиона старалась скрыть свою реакцию, но все равно заметила, как задержала дыхание.

— Я уже ответил: я готов подождать.

Сердце вновь запустило ход.

— Да?

Люпин повернулся к ней и успокаивающим жестом взял ее за руки.

— Тебе нужно время, — сказал он и, ненадолго задумавшись, продолжил с сомнением. — Заодно обдумаешь, готова ли ты связаться со мной — небогатым, слишком старым для тебя, занудным...

Улыбка проступила на лице Гермионы: ведь он прекрасно знал, что для нее это не имело никакого значения.

— И опасным, — закончил мысль Ремус максимально строго. — Я был и остаюсь оборотнем, Гермиона.

— Все вышеперечисленное никогда не останавливало меня от общения с тобой.

Сейчас их мысли были противоположны: Люпин всегда знал, что он из себя представляет. Он уже не боялся собственной природы и переступил через комплексы, тревожившие его больше тридцати лет. Но Ремус не мог эгоистично втянуть в свою жизнь Гермиону — она была известной личностью, за чьей репутацией всегда наблюдали коллеги и журналисты.

— Это навсегда, — напомнил он. — Готова ли ты навлечь на себя столько внимания и осуждения? Оно неизбежно, если мы с тобой...

Он не договорил, попросту боясь озвучить то, чего желал уже очень долго. Вместо этого Ремус шумно вздохнул.

— Подумай об этом, хорошо?

Гермиона не ответила. Она лишь слегка улыбнулась Ремусу, а затем они встали рядом возле парапета. Бок о бок они вглядывались в ночную темноту, словно оценивая возможности будущего, желания и перспективы.

— Я даже почти протрезвела сейчас, — тихо засмеялась Гермиона, отвлекаясь от размышлений.

В самом деле, сейчас она воспринимала происходящее намного ярче, чем десять минут назад. Собственные чувства и слова Люпина, приоткрывшего тайну своего сердца, оказались для нее обескураживающими.

— Столько эмоций, — добавила она, слегка смутившись.

Они склонили головы, цепляясь взглядами за тепло и сияние в глазах друг друга. Ремус и Гермиона будто привыкали к новой близости, что появилась между ними — с примесью небывалой ранее откровенности и с признанием собственных чувств.

— Так бывает, — отвлеченно сказал Ремус.

Затем в одну секунду он приблизился к лицу Гермионы. Когда она от неожиданности распахнула глаза, он мягко дотронулся до уголка ее губ в секундном поцелуе.

— Когда целуешься с оборотнем.

Ремус закончил мысль и усмехнулся, слегка отодвигаясь. Гермиона повторила его движение и потянулась следом: отрываться от его губ ей категорически не хотелось, но он не дал Гермионе возможности вернуть поцелуй.

— Ремус! — она с улыбкой покачала головой, приходя в себя.

Люпин невинно оглянулся и посмотрел на сторонам и подмигнул Гермионе.

— Вернемся?

Счастливо улыбнувшись, он отстранился и, подав ей ладонь, потянул за собой. Они вернулись на праздник и даже успели к салюту. Гермиона с Ремусом присоединились к остальным гостям и сразу же взглянули наверх: праздничные залпы, ярко блеснув, озарили ночное небо.

Вглядываясь в разноцветные огни, Гермиона вдруг вспомнила, как они с Люпином уже наблюдали за еще одним фейерверком в первую ночь года. Тогда похожее ощущение близости окутывало их с головы до ног — сейчас же Гермиона вновь ощутила россыпь счастливых мурашек по телу.

Ремус слушал сердце, лихорадочно бившееся в груди, и понимал: когда-нибудь Гермиона припомнит ему этот украденный поцелуй. А пока он смотрел на блеск, отражающийся в ее темных глазах, и видел в них искренность: ему хотелось в ней утонуть.

---

1) Passionnément (фр.) — Страстно.

Вернуться к тексту