Гости из зазеркалья (гет)

— Незнакомый потолок, — мелькнула мысль в голове Гарольда.

Действительно, этот потолок он не видел никогда раньше. Слегка округлые своды, белая облупившаяся штукатурка с какими-то разводами. В Хогвартсе и на Гриммо совсем иные потолки, и в Мунго… Или в Мунго есть такие палаты?

В голове немного шумело, каждый вздох отзывался болью во всем теле — даже оглушающие проклятья не проходят бесследно, если их «проглотить» слишком много. По-видимому, авроры не ограничились одним проклятьем и добавили еще несколько, для гарантии. На теле расползалось несколько больших синяков — в бою он не раз обо что-то ударялся, но не замечал этого в пылу схватки.

Гарольд ждал недолго. Откуда-то сбоку раздался металлический скрежет, будто кто-то открыл ржавый замок, а затем визгливый голос:

— Петрификус тоталус! — Заклятье парализации сковало Гарольда, и все, что ему оставалось, лишь смотреть на потолок.

Снова загрохотало, но гораздо сильнее, чем раньше, заскрипели давно не смазанные петли, и над Гарольдом склонилось трое волшебников. Двое горилл, не обезображенные печатью интеллекта, наверняка какие-то родственники Крэбба и Гойла, а еще один — щуплый волшебник в мантии колдмедика. Он быстро осмотрел Гарольда, наложил на него лечебных заклинаний, влил в глотку вонючее и гадкое на вкус зелье и вышел.

— Фините!

Гарольд наконец смог сесть. Зелье сработало — шум в голове исчез, исчезла и боль, его переполняла энергия, и ему казалось, что он может сейчас с легкостью выиграть квиддичный матч, сдать любой экзамен и даже доплыть до Франции. Но… он был в камере. Чем же еще может быть такая комната? Шагов пятнадцать в длину и десять в ширину, высокий потолок. Кровать, привинченная к полу, торчащий из стены столик и рядом с ним — табурет, который, несмотря на все усилия, не удалось оторвать от пола.

Над столиком висел небольшой светильник, скупо освещающий камеру. Окон не было, совсем. Дверь железная, похожая на те, что в сейфах Гринготтса. В ней Гарольд заметил широкое отверстие, прикрытое заслонкой — как он понял, через него его и поразили Петрификусом. Вероятно, с помощью каких-то чар узнали, что он пришел в себя, и направили целителя.

При внимательном исследовании камеры в одном из углов обнаружилось маленькое отверстие, убранное решеткой, и душ высоко над головой. В другом углу Гарольд нашел вмурованное в пол ведро с облезлой надписью:

«Здесь исчезают нечистоты».

Над ним кто-то выцарапал на стене «как будто можно ошибиться». Действительно, ведро слегка пованивало.

Рядом с дверью Гарольд отыскал табличку, на которой были выгравированы «правила пребывания в камере аврората для особо опасных преступников №6».

— Что же, я особо опасен… есть чем гордиться, — сказал сам себе Гарольд. Он попробовал постучать в дверь — и вправду, как и обещали в правилах, никто не отозвался. Толстые стены и наверняка заглушающие чары не давали ни шанса пообщаться с тюремщиками или обитателями соседних камер.

— В чем обвиняют, куда посадили, насколько — неясно! — произнес Гарольд и выругался. — Ни адвоката, ни списка обвинений… идиотизм! Что еще ожидать от министерства? Дементоров нет — уже хорошо. Хоть бы у Касси было все в порядке!

Делать было совершенно нечего. Вмурованная в столик миска была пуста, время обеда еще не настало. Гарольд прошелся несколько раз по комнате, потом устал — мышцы немного побаливали. Гарольд уселся на кровать и стал ждать, когда за ним придут. Это было очень непросто — сидеть и ждать, что же произойдет, думать, что придет в голову Фаджу, поможет ли Орден Феникса, как там Кассиопея, не пострадала ли она…

— Зря мы полезли в министерство, — сказал Гарольд, в очередной раз оглядев камеру. — Зато пророчество уничтожили… Скорей бы суд, попробуем отбрехаться.

Мысли в голове у Гарольда были самые невеселые. Проникновение в Отдел Тайн, погром там, драка с аврорами. В любое другое время их бы, наверное, наградили — за борьбу с Упивающимися смертью. Сейчас же министр настроен против них, и шансов угодить в Азкабан было немало. А тут еще и убийство. Гарольд твердо решил взять вину на себе. Главное, чтобы Касси не заартачилась, она может возмутиться, что он отбирает у неё преступление.

— Касси-Касси… хоть бы с тобой было все в порядке…

Мысли о грядущем суде были самые нерадостные. Незаконное проникновение в министерство, погром в некоторых кабинетах сами по себе являлись тяжкими преступлениями, а если тело Эйвери не успели унести, то авроры живо установят, кто именно его убил. Это несложно. Подобные чары оставляют след, авроры определят, что применила Касси, а потом проверят палочки.

Единственный шанс — доказать суду, что они бились с Упивающимися Смертью. Но удастся ли? Если будет нормальный процесс, с защитником, с тщательным допросом свидетелей и обвиняемых — то, несомненно, да.

Только вот кроме обычного рассмотрения дел существовало еще и упрощённое, причем в нескольких вариантах. Регулус Блэк читал детям лекции об устройстве Визенгамота и судах, но, увы, Гарольду это было неинтересно, и он почти все позабыл. Он совершенно не помнил, в чем разница между разными вариантами упрощенного суда и что они из себя представляют.

Он даже не знал, как именно Сириус попал в Азкабан — впрочем, крёстный не любил об этом рассказывать. Гарольд помнил лишь, что суда не было, а Сириус оказался в тюрьме.

Сейчас официально нет войны, и вместо жесткого Крауча департамент правопорядка возглавляет строгая, но справедливая Боунс, и ни он, ни Касси не повторят судьбу Сириуса. Впрочем, они могут столкнуться и с другим вариантом. Гарольд видел воспоминания о нескольких процессах над Упивающимися смертью, и там обвиняемых вызывали в зал лишь для оглашения приговора, решив все прочие вопросы без их присутствия. И такие перспективы не радовали Гарольда.

Гарольд ждал довольно долго, время тянулось невероятно медленно, тем более что у него не было часов. Он успел два раза вздремнуть, десять раз произнести оправдательную речь перед полным собранием Визенгамота и потерять счет отжиманиям от пола.

На одной из стен он с большим трудом выцарапал черенком ложки:

«Гарри Джеймс Поттер 20.12.1995».

Если приглядеться к стене, можно было найти другие царапины от прежних обитателей камеры. Надписей было с полсотни, кое-какие имена оказались знакомыми — Каркаров, Долохов, Морфин Гонт... Нашелся даже Персиваль Дамблдор, судя по дате, это был отец Альбуса Дамблдора.

— А его-то за что?

Гарольд, разумеется, строил планы побега, но так и ничего не придумал. Он слышал рассказы Сириуса, читал «Графа Монте-Кристо», но, увы, Гарольд не был анимагом, и у него не было в запасе нескольких лет, чтобы вырыть тоннель в соседнюю камеру. Единственное, что пришло в голову — это напасть на тюремщика, завладеть его оружием и попытаться вырваться. Кажется, Эдмону Дантесу приходило нечто подобное в голову. Но, вспомнив, как ему давали лекарства, Гарольд отбросил эту мысль — тюремщики слишком осторожные для этого. Да и будь такая возможность, Гарольд бы не рискнул — он достаточно хорошо представлял себе свои возможности и перспективы вырваться из здания, наверняка полного авроров.

Всему приходит конец, пришел конец и ожиданию. Вначале Гарольд почувствовал холод, могильный холод, потом залязгал замок, и дверь со скрипом отворилась, впуская две огромные фигуры в рваных черных балахонах. Дементоров.

— Я требую адвоката! — прокричал Гарольд, возводя в голове щиты от воздействия стражей Азкабана.

Дементоры действуют на разум, окклюменция — наука о защите разума, и должна была помочь. Она и помогла — первые несколько секунд Гарольд почти не ощущал воздействие этих тварей.

Но потом он понял, почему во всех книгах по окклюменции он ни разу не встречал упоминания, что с её помощью можно защищаться от дементоров. С каждой секундой Гарольд чувствовал их воздействие все сильнее, дементоры давили на его разум, проходя насквозь его защиту. Все его навыки, которыми он так гордился, все разученные приемы окклюменции оказались ничем, дементоры словно не замечали его стараний.

Вначале пришла тоска и отчаяние, потом из глубин памяти стали всплывать наихудшие воспоминания. Первыми всякие мелочи. Ссоры, конфликты... моменты, когда его ловили во время очередной проделки, наказания, придирки со стороны некоторых учителей...

Дементоры подошли к нему, один слева, а второй справа, и схватили за предплечья. Гарольда передернуло от отвращения, когда его коснулись ледяные, склизкие руки этих тварей. Дементоры вывели его из камеры и потащили куда-то по темному коридору.

— Я требую адвоката! — прокричал Гарольд аврору, стоявшему у двери с ключами и отгораживающемуся от стражей Азкабана патронусом. — Я требую…

Но его проигнорировали.

Дементоры давили все сильнее. Перед глазами Гарольда стояли самые ужасные моменты его жизни. Касси падает, получив в грудь несколько заклятий. Сириус и Регулус рассказывают, что он связан пророчеством с Волдемортом, и более того, его хоркрукс. Квирелл, вся история с похищением и страшный бой на кладбище Литтл-Хэнглтона… И, как венец всего — крики…

— Лили, хватай Гарри и беги!

— Только не Гарри! Убейте меня вместо него!

Гарольд не замечал ничего, пока его вели из камеры, совершенно ничего, утопая в отчаянии, безысходности и в наихудших воспоминаниях детства. Он пришел в себя, лишь когда его руки опутали цепи.

Неожиданно Гарольд осознал, что дементоры уже ушли, что с ними ушел и могильный холод и туман, и что он сидит в кресле в огромном амфитеатре, а руки его скованны цепями. Приглядевшись, Гарольд понял, что знает это место. Министерство магии, зал суда номер десять. Здесь судили самых отъявленных преступников. Он видел этот зал в Омуте памяти, изучая процессы над Упивающимися смертью. Был и вживую — на процессе над подонками, похитившими Кассиопею.

Касси была рядом. Гарольд не мог повернуться, чтобы увидеть её, но слышал голос Касси, она тихо шептала что-то совсем невразумительное — про какой-то жезл и посох, успокаивающие её. Только бы она не сошла с ума!

Но главное — она здесь. Она жива. Заклятья авроров не принесли ей существенного вреда. Только бы она не сошла с ума!

— Гарри Джеймс Поттер, — раздался громкий голос Фаджа. Гарольд не сразу понял, что обращаются к нему — настолько он успел отвыкнуть от этого имени. — Родившийся тридцать первого июля тысяча девятьсот восьмидесятого года?

— Да, я.

— И Кассиопея Мелания Тонкс, родившаяся… хм… десятого февраля тысяча девятьсот восемьдесят первого года?

— Это я, — раздался удивительно спокойный голос Касси, и Гарольд облегченно вздохнул — она сохранила рассудок.

— Вам предъявлено обвинение в распространении панических слухов о якобы возвращении Того-кого-нельзя-называть, о незаконном проникновении в Министерство магии...

Гарольд поднял голову. В зале собралось, наверное, около сотни волшебников в мантиях Визенгамота. Были и журналисты, уже несколько раз заставлявшие Гарольда жмуриться от вспышки колдокамеры. Он узнал среди авроров хмурого Кингсли, пытавшегося ему что-то объяснить жестами.

Министр в парадной мантии стоял на трибуне и торжественно зачитывал список:

— …в попытке кражи ценной информации из Отдела Тайн, уничтожение ценного имущества министерства, убийстве Декстера Эйвери, пытавшегося им помешать, сопротивлении при аресте и нанесение травм аврорам!

Фадж выдохнул, торжествующим взглядом обвел зал и посмотрел на обвиняемых.

— Начнем допрос. Влейте им сыворотку правду!

Гарольд с ужасом смотрел на двинувшегося к ним аврора с пузырьком. Умелый маг может с помощью окклюменции врать даже под сывороткой правды, но он никогда не пробовал и даже не пытался! Его способностей недостаточно, чтобы скрыть от допроса что-либо, и он расскажет все, что у него спросят. Он поведает суду состав Ордена Феникса, то, что все они общались с «преступником» Сириусом Блэком и не донесли… Или то, кто он на самом деле.

— Протестую! — раздался громкий и властный голос мадам Боунс. Аврор с пузырьком замер, не дойдя несколько шагов. — Они несовершеннолетние, к ним запрещено применять сыворотку правды без разрешения опекуна.

— Согласно регламенту восемнадцать-В… — начал было Фадж, но мадам Боунс не дала ему договорить:

— Данный регламент касается исключительно совершеннолетних.

— Протест принят, — буркнул недовольный Фадж, и аврор вернулся на свое место. — Итак, господа заседатели, господа обвиняемые. В отсутствие подсудимых мы заслушали многочисленных свидетелей, предъявивших бесспорные доказательства того, что оба обвиняемых проникли этой ночью в Министерство, в том числе на закрытые для доступа уровни, что именно они нанесли материальный ущерб. Мы заслушали авроров, установивших, что смерть Декстера Эйвери наступила от заклинания, выпущенного палочкой Кассиопеи Тонкс. Мы выслушали авроров, с которыми обвиняемый Гарри Поттер вступил в бой в министерстве, и заслушали показания целителя из Святого Мунго о полученных ими травмах. Гарри Поттер, Кассиопея Тонкс, вы признаете свою вину по предъявленным обвинениям?

— Мы дрались с Упивающимися Смертью! — воскликнул Гарольд.

Фадж засмеялся, и из разных углов зала донеслось несколько смешков.

— Все, что вы можете сказать, это глупые бредни?

— Допросите тех авроров, что нас арестовали! Они должны были видеть…

— Их уже допросили, — отрезал Фадж. — В повторном допросе нет нужды. Вы признаете свою вину?

— Согласно Хартии о правах подсудимого мы имеем право на защиту! — Гарольд был счастлив услышать звонкий голос Касси. Она в порядке! — Мы имеем право вызывать свидетелей, мы имеем право пользоваться услугами защитника, мы имеем право…

— Ваши деяния классифицируются как особо опасное преступление против государственного порядка, а они, согласно декрету номер восемнадцать от тридцатого января семьдесят девятого, рассматриваются в упрощенном порядке.

— Проверьте наши волшебные палочки, очевидно же, что мы выпустили все эти чары в нескольких людей! — снова воскликнула Кассиопея. — Заклятий слишком много, чтобы…

— Выдержки из протоколов досмотра палочек уже приведены. Вы признаете свою вину?

— Но…

— Вы признаете свою вину?

— Я проник в Министерство магии, чтобы сразиться с Упивающимися смертью и не дать им похитить пророчество из Отдела Тайн, касающееся меня и Волдеморта, — твердо сказал Гарольд, глядя прямо в глаза министра магии.

— Свидетельствую. Мы столкнулись с Упивающимися смертью, нас отрезали от выхода, и мы были вынуждены отступить…

— У меня нет желания выслушивать эти бредни! — воскликнул Корнелиус Фадж. — Итак, вы признали проникновение в министерство. Скажите, мисс Тонкс, Декстер Эйвери был Упивающимся смертью?

— Да, — тихо ответила Касси. Но Фадж услышал.

— И вы дрались с ним?

— Он хотел нас убить!

— Итак, господа члены Визенгамота. Как вы видите, подсудимые частично признают свою вину! — Фадж лучился счастьем, словно получил новый орден Мерлина. — Из-за юного возраста преступников максимальная кара для них — пятнадцать лет заключения в Азкабане. Вина подсудимых очевидна! Они, несмотря на свою молодость, совершили тяжкие преступления! Но будем милосердными! Принимая во внимание прошлые заслуги обвиняемого, я считаю справедливым наказанием для Гарри Поттера заключение в Азкабан на десять лет.

Гарольд вздрогнул. Десять лет — это же целая вечность! Особенно с дементорами… нет, это все дурной сон, все ему только снится… Нет! Нет, их оправдают! Их должны выслушать! Они расскажут, как было дело, они оправдаются!

— Вина Кассиопеи Тонкс намного больше! Трудно поверить, что эта хрупкая на вид девушка способна на убийство невинного! Я считаю, что она заслужила максимальный срок заключения в Азкабане, возможный для несовершеннолетней — пятнадцать лет. Я прошу тех членов Визенгамота, что считают справедливым такие наказания для подсудимых, поднять палочки.

— Что?! — громко воскликнул Гарри. — Вы не дадите нам и слово сказать в оправдание?!

— У нас нет времени слушать ваши бессмысленные бредни! — воскликнул Фадж и ударил кулаком по трибуне. — Объявляю голосование! Те, кто за приговор — поднимите палочки!

Министр резко вздернул к потолку палочку. И тут же вырос целый лес палочек. Сердце Гарольда ухнуло вниз. Неужели… Неужели он попадет в Азкабан?! А Касси?! Она пойдет в тюрьму, к дементорам?! Нет! В голове Гарольда царила пустота, он пытался найти способ избежать Азкабана или спасти хотя бы Касси, но не находил.

— Те, кто против!

Амелия Боунс и два десятка человек вокруг неё. Еще пятеро в другом углу зала. Трое посередине. Пятеро у прохода, несколько в общей толпе, двое у выхода… Во лбу Гарольда что-то кольнуло, когда он посмотрел на сидящего около входа пожилого мужчину, голосующего за него.

Слишком мало… Гарольда пронзил ужас. Нет! Нет! Только не снова к дементорам! И Касси. Только не она!.. Нет! Их вытащат! Сириус, остальные — их вытащат!

— Обвиняемые признаны виновными по всем предъявленным обвинениям. Гарри Джеймс Поттер приговаривается к десяти годам заключения в Азкабане. Кассиопея Мелания Тонкс приговаривается к пятнадцати годам заключения в Азкабан! — произнес с мрачным торжеством министр. — Приказом директора Хогвартса Долорес Джейн Амбридж от сегодняшнего числа вы отчисляетесь из школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, и ваши палочки подлежат уничтожению.

Фадж поднял над головой руки, в которых были зажаты две палочки. Министр напрягся. Но палочки не поддавались. Он покраснел от натуги…

Гарольд закрыл глаза. В мертвой тишине раздался глухой треск, и министр швырнул обломки палочек к ногам подсудимых. Гарольд с ужасом посмотрел на свою верную палочку, разломанную пополам… Остролист и перо феникса, она почти стала частью его самого, но сейчас, поверженная, лежала на каменных плитах. Нет!

— Увести их!

Гарольда коснулся ледяной ветерок. Приближались дементоры. Нет! Только не они! Нет! Цепи сползли с рук, Кассиопея встала со своего кресла, и Гарольд наконец увидел её. Лицо Касси было мраморно-белое, без единой кровинки, но она стояла, гордо выпрямившись, словно сейчас происходило награждение каким-то орденом.

— Мы уходим в Азкабан невинными! — громко и с каким-то торжеством и величием произнесла она. — Вы можете бросить нас в тюрьму, но Волдеморт вернулся! И вы это скоро увидите!

— Скорее! — завизжал Фадж. — Уведите их!

— Однажды судьба покарает всех, кто участвовал в этой пародии на правосудие! Всех до единого! Придет день — и падут стены Азкабана, и невинные будут отомщены! — изрекла Кассиопея.

Большинство встретили её слова улыбками, с разных концов зала донесся смех, пара оскорблений… Кто-то выразил надежду, что «дементоры прочистят им мозги». Лишь старый волшебник около входа встал и захлопал в ладоши, но его не поддержал никто. Кассиопея повернулась к Гарольду и сказала гораздо тише, почти шепотом. — Пойдем. Нас ждут. Ничего не бойся…

— Я не боюсь. Это ты ничего не бойся, — тихо шепнул ей Гарри, вставая на ноги. — Мы выберемся, обещаю. Не сожрут нас дементоры, подавятся!

— Подавятся. И отравятся.

— Береги себя!

Касси улыбнулась и сделала шаг к Гарри, на мгновение ему показалось, что она хочет его обнять. Но дементоры уже подошли к ним и протянули свои мерзкие руки.

— Я сам! — возмутился Гарри и пошел, старательно отгораживаясь от стражей Азкабана барьерами в разуме — и снова безрезультатно. Холод пробирал до самых костей, было трудно идти, в голове раздавался какой-то шум. Гарри не видел ничего, кроме рваной мантии идущего впереди дементора. Только бы не упасть, только бы выйти из зала суду самому — чтобы не показать тварям из Визенгамота свою слабость… Только бы выйти самому! Сзади шла Касси, и он слышал её голос, бормочущий что-то, похожее на стих:

— Если пойду я долиною смертной тени…

«Только бы дойти… вот, двери рядом… еще чуть-чуть, несколько шагов, и можно упасть…»

— Не убоюсь я зла, потому что ты со мной…

— Не бойся, Касси, мы вместе, с нами ничего не случится. Мы выберемся… выберемся, обещаю! Они подавятся! Подавятся! Подавятся! — прошептал Гарри и, переступив через порог зала суда, рухнул на пол. Его сознание заволок туман, вдали послышались крики… и наступила спасительная темнота.