Восемнадцать - четырнадцать (гет)

Это лето выдалось солнечным, но холодным. Очередной закат окрасил стены замка в прощальный багрянец, бросая блики на окна, обещая навестить снова. Хогвартс прощался со своими учениками, чтобы через два месяца принять их снова, и все же часть из них была в этом месте в свой последний раз. Для них этот закат был финальной точкой в этом дивном семилетнем свидании. Для выпускников все было готово к их прощальному путешествию домой — экзамены сданы, рекомендации от преподавателей и деканов получены, дальнейшие планы намечены. Радость и нескрываемая грусть возвращалась в эти стены вновь и вновь, сопровождая во взрослую жизнь все новых членов магического общества.

Она стояла у окна спальни и смотрела на открывающийся из башни алый пейзаж. Солнце медленно уходило за горизонт, проигрывая надвигающейся тьме, и тоже самое творилось у выпускницы на душе. Странное чувство печали, грусти, благодарности и тоски заполнили разум Гермионы Грейнджер. Она не могла сдвинуться с места, будучи прикованной тем фактом, что больше ее здесь никогда не будет. Нет, она не нарушила школьных правил, и сама она не изъявляла желания прощаться со школой. Все было проще — Гермионе следовало двигаться вперед.

"Вот и все, да? — она положила ладонь на оконную раму. Как она и ожидала, та была холодной. — Ну надо же."

Девушка ощутила гнетущее одиночество. Сколько бы времени она здесь не провела, ей всегда казалось, что ее школьная жизнь будет самым значимым явлением в ее жизни. Так и случилось, но, вопреки ее ожиданиям, это не пошло ей на пользу. Не такого Гермиона хотела, и не только она. Этот выпуск все же был особенным, и не в хорошем смысле.

Сзади послышались чуть шаркающие шаги вкупе с постукиванием трости. Гермионе не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто пришел за ней. Человек, что за все это время иссох морально и физически, который видел все со стороны и не мог ничего с этим поделать.

— Не задерживайтесь, мисс Грейнджер, — тихий и строгий голос донесся до ее ушей, и она повернулась к профессору МакГонагалл. — Выпускной курс уже спустился, не опоздайте на поезд.

Преподаватель трансфигурации явно старалась держаться молодцом, но пережитый шок и его последствия наложили на нее неизгладимый отпечаток. Женщина сильно состарилась, ослабла, из-за чего ей пришлось пользоваться тростью как дополнительной опорой. Ее разум так же ослаб — не было более того грозного декана Гриффиндора, ее место заняла разбитая и смирившаяся женщина. Гермиона могла ее понять, как и все остальные студенты. Они все видели, что произошло "тогда", все до сих пор хранят те самые воспоминания в своих мыслях, но в этом плане Минерва МакГонагалл пошла куда дальше.

— Да, — она кивнула ей и чуть улыбнулась, — просто не могу поверить, что больше не вернусь сюда.

— Вы прошли этот этап в своей жизни, пора уступить другим детям это право, — профессор подошла к ней и мягко прикоснулась к плечу. — Вы были замечательной ученицей, и я рада, что была вашим деканом, — как только она произнесла эти слова, ее лицо помрачнело, — в общем... береги себя, пожалуйста.

Это не были слова преподавателя, но слова встревоженного и мрачного очевидца. Они посмотрели друг другу в глаза, и Гермиона даже без каких-либо чар поняла, о чем та подумала. МакГонагалл хотела таким образом проводить в путь их всех, их троицу. Теперь же этому быть не суждено.

— Вы тоже берегите себя, — она взялась за ручку сумки у ее ног, — до скорой встречи. И спасибо за рекомендацию.

— Да, надеюсь на это, — профессор проводила ее взглядом, и когда комната опустела, она села на край кровати и схватилась за голову. Стресс сделал свое дело, стерев "ее" без остатка.

Того Хогвартса, что был ранее, больше не существовало. Многие студенты заметили это, раз за разом наблюдая в коридорах школы министерских служащих, лицезрев их во время лекций и экзаменов. Кругом царил полный контроль, что не придавал ощущения спокойствия и безопасности. И всему виной был один день, всего лишь один очень долгий и кошмарный день, что поделил их мир на до и после. Как по щелчку пальцев сценарий их мирной и относительно неплохой жизни был попросту забыт, последствия же этого когтями впивались в сердца каждого мага день ото дня. Всё изменилось.

Гермиона неторопливо спускалась вниз, где были все остальные студенты. Она жадно всматривалась в каждый висящий портрет, в каждое привидение, в каждый орнамент замка. Она хотела запечатлеть это место в своей памяти настолько крепко, насколько это возможно. Гермиона ощущала, как от нее отделялась часть ее жизни, ее души, и на нее это не походило. Привыкшая мыслить трезво и относиться ко всему скептически, она по итогу расклеилась. Эмоции бушевали в ней едва сдерживаемым потоком, и как назло, спустившись вниз, она увидела плачущих выпускниц.

"Ох, только не сейчас, — девушка ощутила, как к горлу подошел ком, и она поспешно от них отвернулась, — черт..."

— Долго ты провозилась, — она увидела, как к ней подошел Рон, — ничего не забыла?

Она замотала головой и посмотрела на него. Шок от потери друга, напряжение внутри семьи из-за разбирательств Министерства, а так же ощущение полного бессилия побудили Рона повзрослеть гораздо быстрее положенного. Уже не было того долговязого, нескладного и глуповатого юнца, каким он был ДО. Рядом с Гермионой стоял хмурый, колючий и немногословный парень, на его фоне даже она начала ощущать себя незрелой, по крайней мере, морально.

— Извини, такое со мной редко происходит, — она вместе с Роном прошла к выходу из замка вместе с остальными студентами, — даже не верится.

— Не хочешь покидать Хогвартс? — он глянул на нее искоса. Вероятно, он решил озвучить то, что у самого крутилось в голове, и Гермиона догадалась об этом.

— Была бы возможность, я бы осталась, — она оглянулась на замок, — но...

— Но Перси тебя уже в клещи схватил, да, — Рон понимающе покачал головой. — Ну и работенку ты выбрала.

— Ты же знаешь, не особо-то я выбирала. Это все профессор МакГонагалл.

Что правда, то правда. Для нее выпускной год был самым настоящим кошмаром — помимо подготовки к ЖАБА, ее декан внезапно решила сделать для нее прощальный подарок, а именно направила письмо со свой рекомендацией в Отдел Международного сотрудничества Министерства магии. Сказать, что Гермиона в тот момент удивилась, значит не сказать ничего, однако удивление довольно быстро сменилось паникой от огромного количества необходимой документации. Вторую половину седьмого курса Гермиона проводила около камина на удаленном практикуме с Перси. Тот несказанно ее удивил, так как она думала, что по количеству нагрузки и длительности лекций МакГонагалл не будет равных, но, как оказалось, она заблуждалась. Перси заваливал ее работой так, как будто в последний раз, и не то чтобы ей это было в диковинку, взять ту же МакГонагалл, однако двойная нагрузка повлияла на нее более чем. Недосып, загруженная голова и факт того, что каждый день за завтраком в Большом зале студентам постоянно прилетали совы с Ежедневным пророком, все это подкосило ее. Эти три года были настоящим адом, тревогу, зависшую над Хогвартсом, можно было резать ножом. Ежедневный Пророк удивлял и беспокоил с каждым новым выпуском — смерть Крама, исчезновение Гарри и Флер, обвинение последней в убийстве, выпотрошенный Питер Петтигрю, которого в принципе быть не могло, и, наконец, отставка Фаджа. Гермиона прекрасно понимала, что все к этому и шло — Министерство под его руководством просто не справлялось с внезапными напастями, к тому же она отчетливо помнила, что произошло буквально на следующий день после происшествия. Она никогда ранее не видела сразу трех Министров из разных стран в одном месте, причем прибывших не для распития чая. Воздух вокруг них в тот день чуть ли не искрил от напряжения и злости.

— Ох, черт...

— Хм? — Гермиона встрепенулась и посмотрела на хмурого Рона. — Что такое?

— Хагрид.

Они вместе с остальными студентами уже успели добраться до Хогсмида и направлялись в сторону вокзала, когда Рон увидел впереди исполинскую фигуру. Сердце Гермионы екнуло. Она сразу поняла, почему Рон так отреагировал, и была с ним солидарна. Труднее всего им двоим было видеть Хагрида, который из добродушного простоватого великана превратился в мрачную, осунувшуюся и потрепанную фигуру. Исчезновение Гарри подкосило и его тоже, причем настолько, что Гермиона всерьез опасалось, как бы он чего не натворил. Когда они подошли к нему ближе, он повернул к ним голову и поспешно сменил выражение лица.

— Вы посмотрите, кто тут у нас? — он замахал им огромной лапищей и натянуто улыбнулся, хотя его глаза сквозили печалью. — Хе-хе-ей, Рон, Гермиона!

Они отошли чуть поодаль, не мешая остальным студентам идти к вокзалу. Как и всегда, Хагрид возвышался над ними гигантом, и это вызвало у Гермионы нестерпимое чувство ностальгии. Несмотря на то, что она выросла и набралась знаний, рядом с Хагридом она по-прежнему ощущала себя все той же мелкой первокурсницей. Рон, судя по его грустному лицу, явно испытал похожее. Хагрид потрепал их двоих по макушке своей огромной лапищей и хмыкнул.

— Ого вы какие большие уже! — он положил руки им на плечи. — Ну что, ребятки, последняя поездка, хм?

— Это точно, — Гермиона из солидарности к нему терпела тяжесть на своем хрупком плече, испытывая, тем не менее, детскую радость, — а ты остаешься?

— Ну а как еще, я же, это, преподаватель! — он с гордостью выпятил грудь. — Моя жизнь и Хогвартс неразделимы.

— Ты бы поберег себя, — заметил Рон, глядя на его обожженную руку, — я знаю, ты любишь, э-э-э... интересных созданий, но все-таки будь поаккуратнее.

— Ой, да брось, это все пустяки! — Хагрид самодовольно улыбнулся. — Не, ну вы точно выросли. Прям взрослые, я не могу. Особенно ты, — он глянул на Рона, — вон как вымахал!

— Скоро стану почти как ты.

— Н-у-у, эт дело времени, авось и меня перегонишь, Уизли.

Он резко замолчал и помрачнел. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — их компания была неполной. Гермиона отчетливо различила боль и тоску в его глазах. Хагрид явно хотел проводить в последний путь их всех, всю троицу, как и МакГонагалл. Гарри как-то рассказал им, что именно Хагрид был тем, кто сообщил ему о том, что он волшебник, именно он помог ему купить все необходимое для первого курса в Косом переулке, и именно Хагрид стал для него первым настоящим другом. Неудивительно, что тот хотел проводить Гарри как положено, но судьба распорядилась иначе. Она стерла его, оставив после себя пустоту и боль.

— Хагрид, все в порядке? — Гермиона мягко прикоснулась к его руке. Она уже знала ответ, ибо задавала этот вопрос себе все эти три года, и три года ответом на него было одно и то же.

— Да коли уж там... — он помотал головой и чуть отвернулся, — совсем не в порядке.

Оба поняли, что он не выдержал. Не так они представляли свое прощание с Хогвартсом. Оставшиеся курсы, СОВ, а затем и ЖАБА прошли под гнетом неизвестного будущего и пугающего прошлого. Кто-то выстоял против этого, а кто-то, вроде Хагрида, в конце концов не смог смириться.

— Его найдут, — Гермиона обняла его, вернее, попыталась, ибо охвата ее рук попросту не хватило. — Уверяю тебя, его ищут, все Министерство занято этим. Думай о хорошем, ладно?

Опять же, те же слова, что говорила сама себе все это время. Чем дольше были поиски, тем отчаяннее она нуждалась в этих словах и тем слабее в них верила. Возможно, именно это и побудила ее сменить свою точку зрения и перестать быть лишь безвольным наблюдателем. Она хотела того же и для всех ее близких, но не могла. Хагрид мягко погладил ее по голове.

— Я знаю, Гермиона, он отыщется. Ну не может же он без происшествий! Он всегда попадал в передряги и выходил из них победителем! Просто... просто в этот раз его приключение затянулось, верно?

— Хагрид, — подал голос Рон, — не говори так, пожалуйста. Мы не прощаемся с Гарри, как и с тобой. Ты ведь в курсе? Фредж и Джордж открыли свой магазинчик в Косом переулке, так что приходи, я там буду все лето.

— Эти пройдохи все еще занимаются своими штучками-свистелками? — великан хохотнул. — Не, то, что они так стараются, это здорово, но...

— Сейчас людям это нужно, — ответила ему Гермиона, — они пытаются дать всем то, что так не хватает.

Где-то вдали раздался рев гудка паровоза.

— Ох, ребят, вам же на поезд надо, — спохватился Хагрид, — вот я дурная башка!

— Эй, да брось! — Рон улыбнулся. — Мы же навсегда покидаем Хогвартс, нам простительно.

— Не, Уизли, ты точно родичь своих близнецов, — тот расхохотался и чуть подтолкнул их в сторону вокзала, — ну, бывайте, ребятки! Увидимся в Косом переулке!

Рон и Гремиона взяли свои сумки и быстрым шагом направились к вокзалу. Гермиона на ходу обернулась и глянула на Хагрида в последний раз. Исполин стоял и одиноко махал им вслед, и эта картина вызвала у нее настолько сильное чувство тоски и грусти, что она не выдержала и расплакалась. Рон, видя это, тактично промолчал, ибо на душе у него творилось такая же картина. За всей этой суматохой, учебой, экзаменами, они частенько забывали один очевидный факт — это был их последний курс, и больше они сюда никогда не приедут.

* * *

Когда поезд тронулся с места, Рон плюхнулся на сиденье и взъерошил волосы.

— Вот и все. Странно, да? — он посмотрел на свою подругу, которая тщетно пыталась уместить свой багаж на верхней полке. Подождав немного, он решил сжалиться. — Тебе уже семнадцать, магия тебе на что?

— Колдовать вне стен... ох... — она замерла и, ощутив себя полной дурой, повернула к нему голову. — Просто не слов. Немыслимо!

— Давай я помогу, — Рон ловким движением руки достал палочку из рукава куртки и невербально наколдовал чары Левитации. — Помнишь? "Надо говорить Левио-о-оса, а не Левиоса-а-а".

— И когда ты стал таким умным? — она с благодарностью ему улыбнулась и села напротив.

— Экзамены сыграли свою роль, — он хмыкнул, — хотя мне куда больше по душе полеты на метле.

— От Оливера пришел ответ?

Их судьбы уже начали расходиться. Гермиона метила в Министерство, что уже дало ей свои результаты, Рон же мечтал о квиддиче. Он тоже разрывался между двух дел, видимо, его сподвигла смерть Крама. Неудивительно, ведь он боготворил Виктора и всячески ему подражал. Неоднократно она приходила за Роном к игровому полю, где тот до посинения оттачивал финты и виражи. Рон частенько нарушал правила и оставался тренироваться после отбоя, что добавляло МакГонагалл лишней головной боли. Теперь же, когда экзамены оказались позади, ее друг отправил Оливеру Вуду письмо с просьбой разузнать о командах, есть ли свободное место. Рон был согласен и на роль запасного игрока, главное, что у него появилась цель в жизни, и Гермиона была рада за него.

— Пока нет, ты же знаешь, он тоже не расслабляется, — он помрачнел, — хотя уверен, Гарри бы смог добиться результатов куда быстрее.

— Да, ты прав, наверное, — Гермиона посмотрела в окно. — Не могу видеть Хагрида таким. Это ужасно.

— Для него мы всегда были вместе. Ну ты знаешь, втроем. Интересно, где он сейчас? Кстати, слышно что из Министерства?

Более чем, подумала Гермиона. Она еще не была там лично, однако, судя по рассказам Перси, дела обстоят крайне плачевно.

— По уши в неприятностях, — она достала резинку и начала заплетать волосы в косу. — Скримджер едва справляется с обязанностями, хотя твой брат так не думает.

— Больно надо выслушивать этого напыщенного индюка, — Рон хмыкнул с досадой. — Отец уже устал слушать его бредни, хоть он тоже министерский служащий.

— Нелестно ты о нем, — заметила она, на что тот с раздражением цокнул языком.

— Так ведь он первый, кто начал, ну... ты поняла.

Она поняла. Помимо исчезновения Гарри и целой череды неудач, Министерство столкнулось с еще одной проблемой. Наличие тела Питера Петтигрю у входа в лабиринт три года назад так же сыграло свою роль в окружающей их действительности. Фадж до последнего отрицал существование Хвоста, но против фактов сделать тот ничего не мог. На лицо была явная некомпетентность и халатность следователей, авроров и Визенгамота в целом. Тот факт, что Крауч в далеком прошлом посадил за решетку невиновного, не добавило у населения доверия к аппарату власти, скорее наоборот. Люди из Министерства три года назад разделились на две группы. Первая группа сразу захотела возобновить дело Сириуса Блэка, попытаться разобраться во всем и выявить правдивую картину. Эти люди оперировали наличием тела Петтигрю, слабостью влияния Фаджа и желанием сменить руководителя. Вторая же группа резонно противопоставила первой тем, что помимо выявления Петтигрю Министерству нужно еще было разбираться с новыми напастями. По итогу выиграли и проиграли обе стороны. К власти пришел Скримджер, который начал делать все то же самое, что и Фадж, но уже в более жесткой форме. По итогу Блэк все еще беглый преступник, а Министерство и по сей день расхлебывает последствия абсолютно провального Турнира Трех Волшебников, из-за которого отношения между Францией и Болгарией рухнули ниже некуда.

Точно так же и с магическим сообществом. Если раньше люди всецело доверяли Министерству и его действиям, то теперь их мнение пошатнулось. Люди были в недоумении, ибо публично поиски Гарри Поттера и Флер Делакур никак не афишировались, если не считать расклеенных повсюду колдографий с их изображениями. По мнению большинства это было малоэффективным.

— И ведь рассказать ему я ничего не могу, он ведь тут же донесет Министру, — Рон с досадой поморщился, — мы-то знаем всю правду.

— Не надо, — резко одернула его Гермиона. — Это может быть опасно, ты прав. Я изредка общаюсь с Сириусом, он постоянно в бегах. Он сказал, что его начали искать еще усерднее, и мне кажется, не для того, чтобы помиловать.

— Внутри Министерства разлад, — Рон посмотрел в окно на мелькающий пейзаж. — Вот если бы ты стала министром, ты бы быстро со всем разобралась.

— Ты мне льстишь, — Гермиона смущенно улыбнулась краем рта и тоже посмотрела в окно, — но спасибо, что так думаешь.

— Всегда пожалуйста.

Ландшафт сменялся один за другим, небо помрачнело тучами, и скоро по окнам поезда забарабанил мелкий колючий дождь. Раньше они бы не стали обращать на это внимания, однако теперь их последняя поездка открыла перед ними скрытые доселе детали. Гермиона и не помнила предыдущие поездки в Хогвартс и обратно, ну, если не считать ту самую на третьем курсе. Поди тут забудь, когда вместе со студентами пассажирами оказались аж дементоры. Гермиона бросила косой взгляд на сиденье напротив и мыслями перенеслась в то время. Рон сидел рядом с ней, но тогда он был не таким взрослым и умным. Оконное стекло было сплошь покрыто инеем, и Гарри, весь бледный и вспотевший, рухнул без сознания на сиденье. Если бы не профессор Люпин, отогнавший обнаглевшего дементора, кто знает, чем бы это закончилось.

В остальном же все воспоминания были в ее голове смазанными, нечеткими. Гермиона будто не придавала этому значение и воспринимала как само собой разумеющееся.

— Как странно, — она первой нарушила тишину, — вроде бы очередная поездка, а такое ощущение, будто это путь в никуда.

— Скорее во взрослую жизнь, — вторил ей Рон, рисуя на запотевшем стекле фигуры. Гермиона, видя это, вспомнила одну крайне интересную деталь из его школьной жизни, и это невольно заставило ее улыбнуться. Рон это увидел и недоуменно вскинул бровь. — Ты чего?

— А ты, я смотрю, вовсю мчишься к ней, да? — с огоньком в голосе спросила она. Тот мгновенно понял, к чему она вела, и его уши запунцовели, как и его лицо в целом. — К своей "взрослой жизни". Она, поди, дождаться тебя не может. "Она".

— Не понимаю, о чем ты, — хотя его выражение лица отчетливо показывало, что это не так. Гермиона прыснула.

— Ой, хорош уже, ты единственный, кто все еще "не понимает", — она хихикнула в ладонь, наблюдая за столь милой реакцией своего друга. — Весь факультет давно был в курсе твоих ночных стихотворений, посвященных Цзинь.

— Ах, вот как? — Рон, ощущая на себе давление со стороны заинтересованной Гермионы, сдался. — Ладно, ты подловила меня, молодец, проехали.

— Эй, ты чего? — она заискивающе вгляделась ему в лицо. — Да брось, рассказал бы уже.

— Нечего тут рассказывать, — буркнул Рон. — А тебе, я посмотрю, нравятся подобные темы.

— Ну я же девушка, в конце концов, — она хихикнула. — Ну? Когда женишься?

Гермиона просто хотела ненадолго сбежать из этой реальности. Ее голова и сердце истосковались по подобным моментам, где все вокруг не столь пагубно. Близких подруг в Хогвартсе у нее не было вовсе, только Рон и Гарри, но они, естественно, не могли дать ей тех самых сокровенных девичьих разговорчиков. Поэтому, когда Рон вдумчиво вгляделся в нее, она ощутила странное волнение в области живота.

— Ну, мы помолвились, так что через год, думаю.

Гермиона вытаращила на него глаза и приоткрыла рот. Ей показалось, что она ослышалась, но покрасневший от смущения Рон давал ей понять, что это было правдой. Она чуть помотала головой и подалась вперед, едва сдерживая вопросы.

— Стоп, погоди, я ведь пошутила, но... серьезно? Серьезно?! Рон, ты женишься? На Сяо?! НА СЯО?! Как?! Нет, постой, мне надо переварить эту информацию... Нет, я не могу! Как это произошло?! Вы же только переписывались!

— Успокойся, ради бога, — тот закатил глаза. — Вот именно поэтому я никому в школе не говорил. Опасался стать всеобщим объектом интереса. Так что можешь гордиться, ты первая, кто узнала, если не считать всех моих родных. Кстати, я удивлен, что они не разболтали, — он сокрушенно выдохнул, видя, как Гермиона жадно пожирала его взглядом, поэтому решил немного приоткрыть свою душу. — Слушай, в этом нет ничего странного. Мы с ней знакомы уже три года или даже больше.

— Но вы ведь только дружили? И потом, это же... Сяо, — в ее голове мелькнул фрагмент из памяти, где бойкая китаянка ударом ноги вырубила Крэбба. — Она и ты... Как... как это вообще возможно?

— Говоришь так, будто я ее не достоин, — обиженно огрызнулся Рон. — Да, поначалу мы дружили, если переписку из разных стран можно назвать дружбой. Просто в конце шестого курса мне захотелось увидеть ее, и я предложил ей побыть у нас и... вот.

— Воу, — Гермиона откинулась на спинку сиденья, не веря своим ушам, — а она что?

— Да ничего. Ответила мне, согласилась погостить, приехала. Была все такой же замкнутой в себе и молчаливой. Не знаю почему, но у меня тогда это вызвало сильное раздражение, — на лице Рона и сейчас промелькнуло это чувство, — вот я и решился. Жаль, что только мама меня за этим застукала.

— Не ожидала от тебя такого, — она чуть ли не прыгала на месте от возбуждения. — Ну? Вы поцеловались, и вас застукали, а что было дальше? Ну же, не томи!

Однако Рон внезапно замолк и стал уходить от ее взгляда. Он старательно всмотрелся в проносящиеся пейзажи за окном, однако маловероятно, что его интересовали открывшиеся перед ним виды. Гермиона заметила, что его руки задрожали от волнения, затем она перевела взгляд на его бордовые уши, всмотрелась в беспомощное, стыдливое и смущенное лицо своего друга и от неожиданности пискнула. Казалось очень странным, что подобное простое действие, как поцелуй могло вызвать у него такую реакцию, стало быть, это было не оно. Она медленно округлила глаза, к ее груди подкатила волна, и она стала ловить губами воздух. Ответ напрашивался сам собой, а учитывая характера Рона и Сяо, то, о чем она подумала, было за гранью фантастики. Гермиона ощутила, как к ее лицу прилила краска.

— Вы... нет, но, — ее губы сами собой расплылись в широкой улыбке, но она тут же спохватилась, — это же... вы что, пересп...

— Зря я вообще начал тебе рассказывать! — гаркнул Рон, не в силах сдержать смущение и стыд. — Вот зачем ты так?!

Повисла крайне неловкая тишина. Гермиона поняла, что полезла туда, куда не стоило, и посему ощущала вину, однако она не могла усидеть на месте от того, что узнала. Рон же нахмурился и старательно избегал возможности посмотреть на нее. Они редко вот так запросто рассказывали другу другу о себе, учеба и экзамены не давали такой возможности, и затронутая ими тема была слишком ошеломляющей для них обоих. Гермиона смотрела себе на колени, сцепив пальцы в замок. Пока Рон мыслями был где-то далеко, она пыталась справиться с фактом того, что сидящий напротив нее друг, которого она знала все эти годы, который был для нее как на ладони со всеми его глупыми выходками, неуклюжими попытками казаться взрослее, стал куда старше ее. Причем старшее как раз в этом самом плане.

— Ей пришлось пережить кошмар, — молвил Рон тихо, — она всю свою жизнь отвергала себя и как личность и как девушку. Сяо в письмах рассказала мне о ее "семье" и о том, что она не ощущала себя человеком. Лишь бездумная ходячая машина без настоящих эмоций. Я просто хотел поддержать ее, но... нас обоих понесло.

— Прости, я не думала, когда расспрашивала, — она виновато взглянула на него, на что тот покачал головой, — нет, правда.

— Ну, как бы то ни было, мама устроила мне тогда нагоняй будь здоров, — он оперся подбородком на ладонь и хмыкнул, — мне и Цзинь. Хотя мне почему-то показалось, что она сделала это чисто формально, ведь она прекрасно знала, что все к этому и шло. Черт... все-то они знают, эти родители.

— На то они и родители. Как они, кстати?

— Плохо, — коротко ответил Рон, и в этом слове было сказано очень многое. Гермионе с ее фантазией сразу стало все понятно. Его семья души не чаяла в Гарри, и его скандальное исчезновение повлияло и на них. — Все изменилось, Гермиона, это ощущается повсюду.

— После исчезновения Гарри?

— И Флер тоже, — он закрыл глаза, — мне до сих пор кажется, что я сплю.

— Ты прав, — ответила она с тяжестью на сердце. — До сих пор не могу выбросить из головы то, что увидела...

Тот день по праву стал для нее самым кошмарным за всю ее жизнь. Она стала свидетельницей того, что можно было назвать олицетворением хаоса. Никто ничего не понимал, все были напуганы, шокированы, потрясены, от студентов до директоров. Крики и стоны до сих пор остались в ее памяти как напоминание о том, что все может рухнуть в один миг. Один день, всего лишь один кошмарный день...

Гермиона уже не помнила, сколько бессонных ночей она провела вместе с Роном, пытаясь собраться с мыслями и понять, какого черта вообще произошло. Они вдвоем от недосыпа ловили галлюцинации и падали на ровном месте, пока Дамблдор не вызвал их в свой кабинет. Тот кричал на них, и это стало еще одним неприятным сюрпризом, хотя Гермиона могла его понять. Прямо на его глазах в его школе творилось настоящее мракобесие, и каким бы он волевым и сильным человеком не был, сложившаяся ситуация подкосила и его.

— Как и все остальные. Все тоже помнят этот день, — Рон откинулся на спинку, — особенно младшие курсы. Мы-то ладно, выпустились и хорошо, а вот детям еще учиться в Хогвартсе с мыслями о том, что школа отнюдь не такое безопасное место, о чем Дамблдор постоянно говорил.

— Да, — Гермиона вспомнила еще кое-кого из того дня, — ты прав.

Авелин Д`анджело. Она с ней не особо часто контактировала, просто знала, что она близкая подруга Флер и, соответственно, стала близкой к Гарри. То, что сейчас озвучил Рон, говорила и она три года назад, и совсем не в такой манере. Пылкая француженка не стала церемониться и высказала Дамблдору все, о чем она думала, она даже намеревалась влепить ему пощечину, если бы не мадам Максим. Гермиона помнила ту ярость и боль в ее голосе, когда Авелин кричала своей директрисе на родном языке напротив преподавательского стола в Большом зале. Даже без перевода смысл был понятен. Не только Хогвартс понес потери, все три школы в конечном итоге проиграли. Дурмстранг лишился Крама, и их директор вместе со своей делегацией и телом Виктора покинули замок, не дождавшись окончания учебного года. Шармбатон после Турнира покинул школу тихо, молча, его студенты давились слезами, дожидаясь отправления. Исключением была та же Авелин, которая попыталась саботировать отправку домой. Она рвала и метала до самого конца, и что-то подсказывало Гермионе, что это был не конец.

— Как там Седрик? — Рон решил сменить тему ей на радость. — Слышал, что ему из призовых сделали какие-то навороченные глаза.

— Я если честно, не в курсе, но Перси сказал, что он стал помощником следователя. Его приставили к Грюму.

— Старая гвардия рвется в бой, а?

— Мне кажется, что на него надавили, — ответила Гермиона. — Министерству сейчас нужны такие люди, как он. Чудовищно сильные опытные параноики, не доверяющие своей собственной тени.

— Оба глазастые, ха? — Рон вздрогнул, вспомнив кое-что. — То, что он сказал, как думаешь, это правда?

Седрика Диггори в конце концов вызволили из лабиринта. Тот тогда был на грани гибели с глубокой раной в боку и вытекшими от порезов на лице глазами. Стало ясно, что увечье на лице было вызвано не магией — кто-то полоснул по нему когтистой лапой. На допросе Седрик без устали твердил, что это сделала сошедшая с ума Флер, как и убила Крама, но мадам Максим все яростно отрицала, как и весь Шармбатон в целом. Он настаивал на том, что Чемпионкой Шармбатона манипулировали, и эти слова взяли на перо министерские служащие. Что было дальше — все осталось внутри следственного отдела.

— Не знаю, Рон, я уже ничему не могу верить, — перед ней всплыло лицо преподавателя зельеварения.

Ее начало клонить в сон. Эмоциональная усталость и укачивание поезда стали тянуть ее в объятья Морфея. Гермиона легла на сиденье и прикрыла глаза.

— Рон, если ты не против.

— Тогда я схожу к Невиллу в вагон, — он встал, мягко потрепал ее по голове и тихонько вышел, аккуратно прикрыв дверцу.

"Возможно, я была неправа насчет него, но... бог ты мой, он и Сяо".

Она глубоко вздохнула и начала погружаться в сон, помолившись перед этим не видеть более одного и того же кошмара. Кошмара, что мучал ее, Рона, всех ее одногруппников и всю школу. День, когда это случилось.

* * *

Вокзал. Десять вечера. Платформа девять и три четверти. Толпа народу. Взволнованный гомон. Суета. Крики встречающих. Толкающиеся друг с другом тележки. Уханье сов в клетках. Свисток машиниста. Объятья и смех. Чей-то детский плач.

— Ничего не меняется, — проворчала Гермиона, волоча за собой чемодан на колесиках в одной руке и клетку с Живоглотом в другой. — Ей богу, день сурка.

— День сурка? О чем это ты? — рядом с ней пыхтел Рон, умудряясь толкать вперед тележку с багажом, зажав по мышкой свою метлу. — Это какое-то магическое явление?

— Если бы это было так, ты бы об этом давно знал, — она хмыкнула, выискивая глазами своих родителей. — Нет, это один из магловских фильмов. Это означает одни и те же события, происходящие каждый день. В нашем же случае каждый год.

— Тогда правильнее сказать год сурка, — Рон нечаянно толкнул кого-то плечом и поспешно извинился.

— И когда ты стал таким занудой?

— У тебя, блин, научился!

Вот уж точно, общение заразно, подумала она. Как Рон понахватался ее привычек, так и она так же. С каждым годом разница в их характерах становилась все расплывчатее, и это порой было даже забавно. Гермиона порой могла залипнуть взглядом в стену, абсолютно не понимая, что она делает, а Рон, в свою очередь, спускал ее с небес на землю, хотя раньше все было как раз наоборот. Это означало ровно одно — они повзрослели. Быть взрослым означало принимать других с одной стороны и становиться более скрытным с другой. Их юношеский максимализм ввиду сложившихся обстоятельств пропал довольно быстро, как и этап подросткового бунтарства, и не потому, что с ними двумя было что-то не так. Что-то не так было с окружающим их миром, и Гермиона это чувствовала. Ее тоннельное мышление привело ее к полнейшему тупику, к осознанию того, что в попытках казаться взрослой, стараться быть умной и показывать всем это, в итоге делало ее еще большим ребенком, чем Рон или Гарри. Первый рос в многодетной семье без какого-либо крупного достатка и под давлением родителей и старших братьев. Второму же пришлось настолько нелегко, что Гермиона порой дивилась, как он вообще смог пережить столько несчастий и остаться собой. Из этой троицы выделялась лишь она — выросшая в любящей семье, проблем грязнокровок она не ведала, да и ее собственноручно сооруженная клетка, куда она себя поместила, не могла и рядом стоять с теми трудностями, что были у ее друзей. Жизнь — не книга, прочесть ее от корки до корки и все узнать не получится, и потому Гермиона с неприятным удивлением обнаружила, что она не знала, что делать ей дальше. Вернее, знала, но долгое время страшилась таких кардинальных перемен, и от этого она даже порой завидовала Рону. Тот особо не задумывался, он просто выбрал то, к чему лежала его душа, но к чему лежала ее собственная?

"И опять я себя накручиваю, — подумала она с досадой, — еще и панических атак не хватало. Ох, ради бога!"

Вместо чувство спокойствия и радости при виде своих родных на перроне, она скептически вздернула бровь. Ее посетило чувство дежа вю, ведь представшая перед ней картина смутно напоминала ей ее каникулы между первым и вторым курсом. Родители Гермионы увлеченно разговаривали с каким-то мужчиной, и как только Рон обратил на это внимание, его реакцией стало то, как отреагировала его подруга ранее.

— О боже, опять...

— Слушай, я не против, — с небольшой неуверенностью в голосе сказала Гермиона, — но мне кажется, что твой отец как-то уж слишком, э-э-э, заинтересован.

Заинтересован было явно не то слово, каким можно было описать едва ли не выпрыгивающего из штанов человека. Глядя на эту картину, она даже немного посочувствовала миссис Уизли. Рон же тяжело вздохнул и направился прямиком к отцу.

— Простите, что прерываю вашу беседу, но, — он оттащил мистера Уизли и несильно встряхнул, — пап, мы, вообще-то, прибыли.

— Ох, сын, ты стал таким сильным, — мистер Уизли поправил очки и заулыбался, — не подумай, что твоя семья о тебе забыла, просто...

— Просто не каждый день удается поговорить с человеком из моего мира, — продолжила за него Гермиона, подойдя ближе, — но вы бы поаккуратнее.

— Ох, милая, мы не против, — ее мама ласково ее обняла и погладила по голове, в то время, как отец взял ее ношу и отправился в сторону парковки, — поздравляю с выпуском, солнце мое. Не устала с дороги?

— Вот, па, смотри, — Рон надул губы, — видал?

— То ли еще будет, — тихо пробормотал мистер Уизли, заглядывая себе за спину, — а вот и все остальные.

И действительно, к ним навстречу неслось рыжее торнадо. Оно было на волосок от того, чтобы посшибать всех и вся на своем пути, благо сотрудник магловской полиции своим укоризненным взглядом малость поубавил прыти миссис Уизли. Подбежав в их группе, она крепко-крепко обняла своего сына и растрепала волосы.

— Ох, Рон, я и не думала, что этот день настанет, — она отстранилась и с гордостью осмотрела его с головы до пят. — Ну? Что чувствуешь?

— Чувствую, что нам бы пора по домам, — Рон расслышал отдаленные смешки очевидцев и побагровел, — ма, я ведь уже не маленький!

— Для меня ты всегда будешь маленьким Ронни!

— Слыхал, маленький Ронни? — позади него стояла Джинни и насмешливо смотрела на сие действо. — Мам, привет.

— Ох, Джинни, радость, — настало очередь ей испытать на себе чрезмерную заботу. Гермиона прыснула в кулак, посмотрев на то, как Рон обреченно возвел взгляд к небу.

— Какая интересная у них семья, — ее мама, напротив, с большим любопытством смотрела на такое беззаботное проявление любви. — У волшебников так принято?

— Нет, мам. Нет, ни разу, — она помотала головой и показала большой палец Джинни, — эта семья особенная, но именно этим они и отличаются ото всех.

— Ясно, — миссис Грейнджер улыбнулась и приобняла дочь, — рада это слышать. Подумать только, семь лет назад я и подумать не могла, что существует мир магов, и что ты будешь ее частью. Просто удивительно.

— Говоришь так, будто ты не рада.

— Как я могу быть не рада? Просто я боюсь, что этот мир заберет тебя у нас...

Эти слова ужалили Гермиону прямо в сердце. Иной раз она бы яростно все отрицала, доказывала бы обратное, но сейчас на ее душе скребли кошки. Правда в том, что ее мама невольно попала в цель, и от этого ей стало не по себе. Гермиона четко дала себе понять, что это необратимо, и что ее жизнь напрямую будет прикована к тем местам, куда ее родителям путь заказан. Однако как бы она не крепилась, по итогу страх и тоска уже сейчас начали ее изводить.

— Мам, — она обняла ее крепко-крепко, — я люблю тебя.

— Ох, солнце, я тебя тоже, — с удивлением ответила миссис Грейнджер, гладя ту по спине, — соскучилась небось?

— Да, очень сильно.

— Ну, в таком случае, добро пожаловать обратно.

У них было еще немного времени чтобы поболтать. Две семьи, такие разные во всех смыслах, поддерживали общую беседу, рассуждали насчет дальнейших планов, и все это время Гермиона ловила себя на мысли, что та связь, что произошла между ней и Роном с его семьей, начала постепенно таять. Семь лет дружбы и пережитых радостей и бед, все это плавно переходило в горько-сладкие воспоминания, от которых в будущем будет больно и приятно. Гермиона считала их троицу нечто нерушимым, само собой разумеющимся, они втроем никогда не задумывались о том, что же будет в будущем, будучи подростками, они просто плыли по течению. Но теперь первые намеки на жестокую взрослую реальность прокрались и в их судьбы — Гарри пропал, органы власти потихоньку опускают руки в его поиске, Рон пойдет своей дорогой, ну а она своей. Она бы хотела остаться тут со всеми хотя бы чуточку дольше, поэтому она засияла от радости, когда миссис Уизли внезапно не предложила:

— А вы не против, если Гермиона побудет немного у нас? — Молли и Артур посмотрели на ее родных. Те переглянулись, на их лицах было легкое сомнение. — Ох, не подумайте, я прекрасно понимаю, что вы, возможно, хотите сами отпраздновать, но...

— Я могу заскочить к вам завтра, — на радостях выпалила та и добавила, — я знаю ваш адрес, так что смогу аппарировать. Можно, мам? Пап?

— Только если ты настаиваешь, — ответили те, и на том порешили.

Гермиона не хотела ставить точку в их отношениях с Роном в частности и с ее мечтой в целом. Было столько всего того, что она запланировала, что волей неволей приходилось эту самую точку превращать в запятую.

* * *

Давно забытый запах родного дома, вкусной маминой готовки, а так же открытой бутылки вина спустя пару мгновений крайне неприятных ощущений резко сменился на свежесть и прохладу летнего вечера. Гермионе пришлось немало повозиться с вещами и Живоглотом (тот ухитрился сгрызть уголок от футляра волшебной палочки), поэтому вместо обещанного завтра прибыть в Нору она смогла лишь через три дня. Сейчас она стояла неподалеку от дома, откуда со всех окон горел свет и шла легкая музыка.

— Затянули они, конечно, — она улыбнулась краем рта и посмотрела на сверток в своей руке. Не бог есть что, подумала Гермиона, однако посчитала, что гостинец, сделанный своими руками, всегда ценнее покупного.

Она успела сделать всего пару шагов, как из дома вышел Рон. Едва взглянув на него, та сразу поняла — тот был не совсем трезв. Для нее такое было в диковинку, в Хогвартсе у них не было возможности притронуться к алкоголю, но, видимо, старт взрослой жизни ее друг решил начать именно с подобного, отчего ей стало малость не по себе. Все же она замаскировала тихую тревогу в улыбке.

— Смотрю, вовсю празднуешь.

— Привет. А-а-а, это отец предложил, так-то я не особо это люблю, — однако судя по его выражению лица Рон был совсем не против.

— Ну, раз ты так говоришь... все дома?

— Ага, — он кивнул в сторону входа, — идем? К нам приехали Фред с Джорджем, так что не соскучишься.

Но она уже. Возможности за эти три года повидать их попросту не было. Гермиона была с ног до головы нагружена учебой и сторонними делами, которые, к сожалению, были неотложными. Идя ко входу в Нору, она испытывала детское волнение и тепло. В последний раз она была здесь совсем по другой причине, и тогда весь дом был окутан тревогой и ужасом, поэтому возвращаться сюда с более менее легкой головой было приятно.

— Проходи, проходи, — Рон приоткрыл ей дверь, а когда они вошли внутрь, он обошел Гермиону и крикнул, — ма-ам, па-а-ап, у нас гости!

— О боже, уже?! Я же сказал Грюму подожда... ох, — к ним вышел встревоженный мистер Уизли, однако он тут же успокоился как только увидел прибывшего человека, — прости меня за такое. Здравствуй, проходи на кухню, там уже все собрались.

— Спасибо, — Рон повел ее вперед, — слушай, а что это такое было?

— Ах, ты об этом, — тот мигом помрачнел, — сегодня должны прибыть Грюм и Седрик. Отец сказал, что это по поручению Отдела международного сотрудничества.

— Что? — Гермиона недоуменно воззрилась на него, но тот покачал головой и приложил палец к губам.

— Прости, я тебе позже все объясню.

И это было вовремя. Когда они зашли на кухню, то несколько пар глаз сразу устремили свои взгляды на нее. Миссис Уизли колдовала на плите, и из-за шума плиты и содержимого кастрюль и сковород она не расслышала Рона. Джинни сидела ближе к центру стола, она поджала ногу и старательно красила ногти на ноге, высунув кончик языка. Двое очевидцев напротив нее сидели и с глумливым любопытством наблюдали за потугами своей младшей сестры. Оба одинаковые настолько, что это даже пугало. Они синхронно кряхтели от смешков, синхронно повернули к Гермионе головы и синхронно подмигнули ей.

— Привет, Гермиона!

— Привет, Гермиона!

— А вы все не меняетесь, — она невольно улыбнулась подобному зрелищу, — миссис Уизли.

— Ох! — та встрепенулась и повернулась в ней. — Прости, дорогуша, немного заработалась. Давно прибыла?

— Только что. Вам чем-нибудь помочь?

— Ага, щас. Как будто мама отдаст кому-то такое важное дело, — пробубнела Джинни с недовольным лицом. Лак ложился из рук вон плохо, что раздражало девушку. — К тому же ты гость. Садись.

— Джинни, ну что ты такое говоришь, — миссис Уизли с укором покачала головой, — ну да ладно. Артур наверное еще возится в своем сарае, так что подойдет попозже.

— А...

Гермиона знала, что в этом доме был еще один человек. Тот, которого по всей логике не должно было быть, но все же. Человек настолько непохожий на семейство Уизли, что могло вызвать в мозгу диссонанс. Близнецы, видя ее обескураженное лицо, ухмыльнулись.

— Ясно-ясно, — Фред подмигнул Рону, — наша восточная барышня помогает отцу.

— Точно-точно, — Джордж вторил брату, — поди в вашей семье она будет мужем, Ронни.

— Ой, да заткнитесь, — тот огрызнулся, но по нему трудно было сказать, переживал ли он по этому поводу или нет, — она вас двоих уделает одной левой.

— А тебя УЖЕ уделала, братец, — хихикнула Джинни и тут же с ужасом завизжала, — это что еще за чертовщина?!

Близнецы ой как недаром сели напротив нее и неприкрыто буравили флакон с лаком взглядами. Даже повзрослев, те не утратили свой пыл — ногти на ногах Джини стали отрастать прямо-таки с чудовищной скоростью, загибаясь вовнутрь.

— Опять?! Фред, Джордж, я вас предупреждала, — с угрозой в голосе сказала миссис Уизли, — вы можете приезжать в гости сколько вам душе угодно, но только без ваших выкрутасов!

— Что скажешь, Дред?

— Даже не знаю, Фордж.

Оба захохотали. Гермиона, видя всю эту картину, даже позабыла ненадолго все тяготы жизни, что нависли над ними нестерпимым грузом. Ей так этого не хватало, этого тепла, суматохи, хаотичного веселья и дружественной атмосферы. Она даже позавидовала немного, что была единственным ребенком.

Позади она расслышала чьи-то голоса и обернулась. Она увидела, как мистер Уизли шел и успокаивающе говорил что-то своей собеседнице, и когда двое вошли в дом, у Гермионы едва не выпала челюсть. Все ее представления о Сяо застопорились где-то в прошлом, где та была эдакой маленькой боевой машинкой в брюках. Стоявшая в коридоре девушка была, пожалуй, женственнее и опрятнее нее. На Сяо, несомненно, повлияла женская часть семьи Уизли, которые вряд ли были рады ее отношению к себе и своей привлекательности. Сейчас Сяо была, скажем, на пике своей красоты. Гермиона с изумлением смотрела на нее и в особенности на ее волосы. Имея вечно спутанные непослушные локоны, она просто поверить не могла, как волосы Цзинь могли быть настолько блестящими и ухоженными. Те доходили ей до бедер, сплетенные в одну длинную толстую косу. На Цзинь был легкий макияж, и на безымянном пальце правой руки поблескивало кольцо. Не было и намека на ту насупленную и тревожную Сяо, что прибыла в Хогвартс три года назад. Однако все же кое-что осталось неизменным — ее колкий и твердый взгляд, поставленная осанка и крайне крепкая хватка при рукопожатии. В последнем она убедилась самолично, когда та по своей обычной манере протянула ей руку.

— Здравствуй. Очень давно не виделись, — Сяо легко улыбнулась, — все хорошо?

— Ох, да, все отлично, — Гермиона отметила, что ее английский стал гораздо лучше, — у тебя как дела?

— Думаю, мы сможем обсудить то за столом, — Рон подошел к Цзинь и взял за руку, что вызвало у близнецов и Джинни одинаковые раздраженные реакции, — мам, мы садимся?

— Нашим голубкам уже не терпится, — хохотнул Фред, убирая уродство с ноги Джинни, — даже завидно, а, Джордж?

— И не говори.

— Вам, балбесам, стоило у него поучиться, — миссис Уизли взмахом палочки направила котелки и тарелки в сторону стола, — мне порой тревожно, женю ли я вас.

— У Фреда роман с Анджелиной, а Джордж познакомился с какой-то иностранкой, — Рон присел рядом с Джинни, — хотя даже имени нам не назвал.

— Все же лучше, что ты вытворил, — Джордж незаметно подмигнул Сяо, и та смущенно потупила взгляд. Джинни такая фамильярность сразу не понравилась, она недовольно нахмурилась.

— Слышь, братец, давай-ка без этого, хорошо? Цзинь вообще-то помогает как может. Вы двое и в подметки ей не гонитесь в поимке гномов.

— Это точно, — мистер Уизли сел во главе стола и дождался свою жену, — но мы все-таки до сих пор удивлены.

— Хм, — миссис Уизли на его слова скептически изогнула бровь, — думаю, эти разговоры можно опустить. Ну что же, налетайте пока горячее!

Такие моменты Гермионе были не в привычку. Видеть их всех радостных и счастливых давало радости и ей, и все же было ощущение, что напряженность никуда не делась. Это походило на хорошо отрепетированный и сыгранный спектакль, где каждый четко знал свою роль, но каким бы замечательным не было представление, оно шло вразрез с окружающей действительностью. Гермиона неоднократно подмечала тревожное выражение лица миссис Уизли, ее косые взгляды на Цзинь и на настенные часы. Появление Сяо в их жизни вряд ли принесло им одни лишь плюсы, а учитывая то, что стояло за спиной китаянки, это давало лишний повод нервничать. Понятное дело, что любая мать хочет счастья своему сыну, и что выбор Рона касался только его самого, но совсем другое дело, когда этот самый выбор привел за собой пугающий факт — их семья стала частью крайне неприятной истории. Гермиона была уверена, что Цзинь по любому старалась не втягивать семейство Уизли в свои дела, однако многозначительные взгляды мистера Уизли говорили об обратном. Ужин проходил неспешно, спокойно, темы разговоров сменялись один за другим, и когда миссис Уизли убрала посуду со стола, Рон, Сяо и Гермиона пошли на второй этаж, получив от Молли наставление разложить, наконец-таки, вещи из чемоданов. Близнецы попрощались с родней и через камин умчались в Косой переулок разгребать свои проблемы, Джинни ушла в свою комнату и больше оттуда не высовывалась. Троица зашла в комнату Рона, и Сяо прикрыла дверь.

— Ты прости уж, — тот плюхнулся на кровать, — мама старается не показывать виду, но она сильно встревожена. Не перестает думать о Гарри.

— От отца есть новости? — Гермиона вместе с Цзинь уселись на полу. — Хоть что-нибудь.

— Да куда там. К тому же его работа дает мало возможности контактировать с кем-то из сотрудников других отделов.

— Мистера Уизли повысили, — пояснила Сяо не понимающей Гермионе, — хотя из-за этого мы все под наблюдением. Особенно я.

— Это как?

— Отец теперь работает на невыразимцев, — ответил Рон с явным неудовольствием, — хотя полноценным работником Отдела Тайн он, слава богу, не стал. Невозможность иметь семью, быть под постоянным надзором у Министерства, когда каждый твой шаг должен быть задекларирован, приятного мало.

Это Гермиона знала уже очень давно. Сама суть Отдела Тайн заключалась в том, что каким бы ты не был талантливым волшебником, малейший сомнительный факт из твоей биографии и биографии родственников — и ты в пролете. К тому же отправить резюме невыразимцам не получится, ведь никто не знает, кто они. Они не носят своих имен, все невыразимцы работают исключительно под действием Оборотного зелья и Непреложного обета, шаг в сторону, и человек попросту исчезал. Кандидатов в сотрудники они находят сами, невзирая на то, что у человека уже могла быть постоянная работа. Такая секретность была необходима не просто так — исследования и материалы Отдела Тайн могли пошатнуть все мироздание, попади они не в те руки. Что именно хранилось в нем, никто не знал и никто никогда не узнает. Поэтому неудивительно, что Рон был явно недоволен выбором профессии своего отца — даже будучи помощником, на него сто процентов наложили серьезные ограничения.

— Его, разумеется, все устраивает, но вот маму, — тот закатил глаза, — ты просто представить себе не можешь, какой она закатила скандал, едва она узнала об этом.

— Миссис Уизли очень эмоциональный человек, — произнесла Сяо, теребя в руке кончик косы, — но она хорошая.

— Уж спасибо, что так думаешь.

— Кстати, как поживает Хлыст? — Гермиона, смотря на нее, вспомнила о ее вечном напарнике. Цзинь чуть призадумалась.

— Он сейчас летает, не знаю, сколько времени это займет, но он вернется, когда ему надоест.

— Твой дракон тоже здесь?

— Не могу я его оставить. Нам, по сути, некуда было идти.

Данная тема явно завернула не туда. Даже если Сяо всеми силами пыталась избавиться от своего прошлого, само прошлое намертво приросло к ее личности, изводя и пытая ее душу. Ее лицо окаменело, и она отвела взгляд в сторону. Рон, видя это, вскочил с кровати и поспешно сел с ней рядом.

— Эй, я же всегда говорил тебе, что ты можешь остаться здесь, — он мягко ее обнял, — мои родители ведь приняли тебя, хотя... были кое-какие моменты.

Сяо покраснела.

— Не будь таким беспечным, — она с благодарностью выдохнула и положила голову ему на плечо. — Я, вероятно, самая худшая невестка из всех.

Гермиона почувствовала, что постепенно начинала сдавать позиции. Выдержать такую концентрацию милоты и нежности казалось крайне сложным, и вдвойне сложным было уместить в голове факт того, что отношения этой парочки в Хогвартсе и сейчас поменялись настолько резко и скрытно ото всех.

— А вы, я смотрю, спелись, — сказала она, когда те отстранились друг от друга. Тут же всплыл факт того, что они уже успели узнать друг друга "получше", и это смутило ее.

— Ну, мы уже давно знаем друг друга, так что можно так сказать, — Рон, видимо, понял, о чем та подумала и смутился в ответ.

— И все равно это удивительно.

Сяо встала с пола и подошла к прикроватной тумбочке. Она достала свернутый в трубку пергамент, и когда она уселась обратно, то перед ними предстала одна из тех колдографий, что пестрели на каждом углу. На них смотрели двое — невысокий черноволосый юноша в круглых очках и со шрамом в виде молнии на лбу, а так же невероятной красоты беловолосая девушка. Под ними располагалась сводка и просьба предоставления любой информации касательно их двоих.

— Папа сказал, что их ищут, но не как пропавших, а как подозреваемых, — Рон сжал руки в кулаки, — особенно рьяно ищут Флер. Судя по показаниям Седрика, ей точно светит Азкабан или что еще похуже. Насчет Гарри все не так однозначно.

— Ты об особняке Реддлов? — Гермиона всматривалась в портрет юноши с тяжестью на душе.

— Да. Кубок был заколдован, и следователи подтвердили его присутствие на кладбище, — он стиснул губы, — они нашли его отсеченную руку и очки.

Безумие Турнира в целом и лабиринта в частности перевернуло с ног на голову их представление об опасности. Их троица и раньше сталкивалась с ситуациями, выйти из которых и взрослому-то было ой как непросто, однако конец четвертого курса выходил за рамки "ситуаций". Сейчас все понимали одно — Гарри либо мертв, либо натворил таких дел, что следователи до сих пор стараются разложить все события по полочкам. На месте происшествия не было найдено следов пребывания Флер, однако Седрик в своих показаниях был тверд — Чемпионка Шармбатона не могла не быть вместе с Гарри. Отсюда следовал третий вывод, крайне нелицеприятный.

— Флер ведь хотят признать виновной и к возможной смерти Гарри, так ведь? — Гермиона неотрывно смотрела на колдографию, где была изображена Делакур. На снимке она мягко улыбалась и игралась с волосами. Она подумала, что будь Гарри сейчас рядом с ними, тот бы все отрицал, и это было дополнительным поводом для сомнений касательно ее невиновности. Гермиона знала и то, что в особняке Реддлов были найдены обугленные останки некогда Пожирателей смерти. Кому как не сумасшедшей вейле учинить такое, особенно если держать в голове задокументированный факт из их биологии. Вейлы на пике своей силы могли плавить металл лишь к нему прикоснувшись, так что неудивительно, что французское Министерство постоянно не выпускает их из виду.

— Может быть, однако факт остается фактом, Гарри тогда попал прямо в руки к Пожирателям.

— Волдеморт? — они взглянули друг другу в глаза.

Пускай Каркаров и покинул в спешке Хогвартс, следователи добрались и до него. Что именно они у него выпытывали, Пророк не оповестил, однако подтверждением к возвращению Волдеморта стало нападение Северуса Снейпа на Дамблдора, а так же наличие самих Пожирателей в качестве убитых в особняке Реддлов. Если Снейп заколдовал Кубок, с чем его и обвиняют в первую очередь, а затем напал на директора Хогвартса, следовательно, он мог спланировать пребывание Гарри на кладбище, где его ждали приспешники Волдеморта. То, с какой прытью удалилась делегация Дурмстранга после появления мертвого Хвоста у начала лабиринта могло указать на то, что план по возвращению Темного Лорда провалился.

— Неудивительно, что в газетах ничего про это не пишут, — Рон язвительно скривился, — Фадж тогда знатно облажался, а если рассматривать вариант с возвращением Волдеморта, то облажался вдвойне. А насчет Флер... Мне кажется, что тут замешана политика. Как наше Министерство не желает принимать факт того, что это мог сделать Гарри, так и французы наотрез отказываются признавать вину Флер, хотя бы в возможно учиненной ей резне на кладбище. Французам и так непросто, Болгария точит на них зуб за Крама, как и на нас, впрочем.

— Все обвиняют друг друга, но только не себя...

Вот и вся реальность взрослого мира. Вместо совместного решения такой обширной проблемы и принятия горькой правды, политики попросту перекладывали вину на чужие плечи. Виноваты оказались все — Францию обвиняли в том, что Делакур напала на Чемпионов других школ и, возможно, убила не только одного, но двоих, Болгарию помыкали тем, что Каркаров мог быть причастен к Пожирателям, ибо он сам им был, а также тем, что он со Снейпом подстроил всю эту кутерьму, Англии же напоминают о том, что их Мальчик-который-выжил мог сам, сойдя с ума после стольких лет мучений, устроить кровавую баню, да к тому же на фоне возрождения опаснейшего мага за последнее время.

"Неудивительно, что виновных так и не нашли, — Гермиона стиснула зубы в бессильной злобе. — Все заняты поддержанием хрупкого мира, но мир ли это? Направив друг на друга волшебные палочки с готовностью атаковать — хороша политика."

— Быть может, лабиринт так на нее повлиял? — Рон посмотрел на то, как Флер улыбнулась ему и помахала рукой. — Помнится, Бэгмен говорил, что люди в Турнирах порой сходили с ума.

— Но это не одно и то же, — возразила гермиона, — к тому же тело Петтигрю... и почему Министерство настолько медлительно в таких моментах?

— Скорее некомпетентное, чем медлительное. Уже не помню, сколько раз я ругался с Перси по этому поводу, но ему вообще все равно что говорить. Цзинь?

Все это время их собеседница сидела рядом, не проронив и слова. Оба вздрогнули и настороженностью посмотрели на ее окаменевшее лицо. Сяо, очевидица своих кошмарных событий, смотрела на колдографию Гарри с обреченным и скорбным лицом.

— ?

— Простите, просто... — она приложила ладонь к плакату, — для меня любой, кто связан с Хогвартсом, напоминает мне о нем. Не в обиду, Рон, — она тут же поправила себя, на что тот лишь покачал головой.

— Не извиняйся. Мы ощущаем то же самое. Он, как и ты, потерял свой дом, и ты видела в нем себя.

— Я... прости меня.

— Говорил же тебе, не стоит.

— Но я буду! — Цзинь резко повысила голос и сжала плакат в руке. — Почему? Почему все так произошло? Почему ваш символ надежды пропал, и спустя три года ничего не поменялось? Где отряды волонтеров? Где привлечение магловской полиции? Почему в Пророке перестали об этом писать? Неужели это не столь важно?!

— Это важно, — Гермиона положила руку на ее крепкое плечо, — это очень важно, и я уверена, что его ищут.

— Я была так же уверена насчет Драконьего языка, однако дело закрыли, и все же меня до сих пор допрашивают. Рон, правда, прости меня, не стоило мне перебираться сюда.

— Даже не думай говорить такое! — он схватил ее за плечи и встряхнул. — Мы справимся, мы найдем Гарри! Тебе же нужна поддержка, нужно место, куда ты всегда можешь вернуться!

— Как что? Как Хогвартс? — в ее голосе прозвучала издевка. — Дамблдор тоже говорил мне подобное, когда я только прибыла в вашу школу, и я искренне этому верила, пока не услышала кое-какие интересные рассказы касаемо самой сути Хогвартса. Касаемо Гарри!

— Но здесь такого не будет, — Рон нахмурился, проигнорировав беспомощное выражение лица Гермионы. — Ты думаешь, что я связался с тобой и пригласил сюда из жалости?

— Но ты же видел, как тогда отреагировали твои родные...

— Да кому какая разница? — он яростно замотал головой. — Но если тебе это действительно важно, в таком случае мы съедем отсюда.

— Ребят, — Гермиона робко подняла руку, — простите, но по-моему, сейчас стоит держаться вместе. Понимаю, что у вас впереди свадьба, и что нужно уже думать о независимой жизни, но сейчас надо обдумать насчет этого, — она ткнула пальцем в скомканный пергамент, — можем ли мы что-то предпринять.

Но далее их дискуссия так и не пошла, ибо на первом этаже хлопнула дверь, и послышались чужие голоса. Сяо задрожала.

— Это они, — Рон вскочил с места и направился к выходу, — ну почему все так не вовремя?

— Следователи? — Цзинь коротко кивнула и покорно последовала за своим женихом. — Могу ли я...

— Нет, Гермиона, не можешь, — тихо ответила та с нахмуренным выражением лица. — Знаю, ты стажируешься в Министерство, но тут ты ничего сделать не сможешь. Смирись, как это сделала я.

Но она так не думала. Она видела, насколько Сяо была взвинчена, и подумала, насколько же сильно нужно было извести человека, чтобы окончательно выбить его из равновесия одним лишь присутствием служащих. Гермиона понимала, что ей лучше бы не вникать во всю ситуацию, но кое-что очень важное не позволяло ей этого сделать. Бессилие и разочарование в магическом мире побудили ее спуститься вниз вслед за Роном и Сяо и увидеть прибывших. Нору посетили двое.

Она не видела Грюма три года, однако тот совсем не изменился, оставаясь таким же израненным, наблюдательным и подозревающим всё и вся. Пока он разговаривал с мистером Уизли его волшебный глаз вращался в глазнице как сумасшедший, отчего Гермионе стало понятно, что Грюм прознал о ее пребывании здесь с самого начала. Что касается его напарника, то в отличие от Аластора, эти три года его изменили, причем кардинально. Седрик стоял позади своего ментора с дорожным плащом в руке и внимательно слушал собеседников перед ним. Шрамы, как известно, украшали мужчину, но только не в случае Грюма и Седрика, и если первый человек таким образом невольно выставлял напоказ свой опыт и срок службы, то шрамы Диггори говорили о непомерной цене и тому, что поспособствовало этому. Вдоль линии глаз на его лице простирались глубокие широкие полосы от когтей, пропоров кожу настолько глубоко, что без вмешательства целителей из святого Мунго Седрик остался бы слепым навеки. Рон оказался прав, ему действительно сделали операцию, благодаря которой вместо его родных глаз тот созерцал убранство Норы искусственными. Они не были столь топорными и очевидными, как глаз Грюма, и все же их вид вводил в тревогу. Искусственные синие глаза никак не вписывались в природу человеческого лица, и уж тем более шрамы вокруг них, но Седрик, видимо, был рад и этому. Когда Гермиона спустилась вниз, он повернул к ней голову и кивнул в знак приветствия.

— Рад тебя видеть.

— Я тебя тоже, — ей стало малость некомфортно от его взгляда, но она пересилила себя, — как поживаешь?

— Стараюсь как могу. Кстати, поздравляю с выпуском. Слышал, ты скоро устроишься к нам?

Ее передернула от этого слова "нам". Пусть скоро они и будут под одним крылом, Гермиона и Седрик пошли разными путями. Она не имела ничего против него и его выбора, однако у нее было очень много вопросов к самой структуре Аврората и следственного отдела.

— Было бы здорово, — она улыбнулась ему. — А ты, я смотрю, делаешь успехи.

— Хех, этот парень даст прикурить офисным старперам из отдела расследований, — Грюм хлопнул парня по спине, — все о нем только и говорят, так что далеко пойдет. Интуиции ему не занимать.

— Постоянная бдительность! — ответили Гермиона и Седрик хором. Из их памяти еще е исчезли его "уроки" во время пребывания в Хогвартсе, но Грюм, видимо, не понял намека.

— Вот-вот, особенно сейчас. Ладно, хватит обмениваться любезностями, Диггори, мы не на чаепитие пришли. Где она?

— В гостиной, — Артуру не понравилось такое обращение, пусть он и знал Аластора долгое время и понимал, что тот ничего против девушки не имел, — с ней мой сын. Ничего, если он побудет рядом?

— Она что, сахарная? Не растает, — он посмотрел на карманные часы, — нам нужна девчонка, а не твой сын. Диггори, за мной, приготовь свои записи. Артур, мы ненадолго.

Когда двое следователей отправились на допрос, мистер Уизли устало снял очки и протер глаза.

— Это уже четвертый раз...

— Все настолько серьезно? — Гермиона посмотрела на то, как Рон в гневе выскочил из гостиной, оставив свою невесту на растерзание. — Даже если ее дело закрыли?

— Его хотят вновь открыть. Англия сейчас сотрудничает с Китаем, так что сюда приходят то наши люди, то их. Ты же знаешь, что у подобных преступлений нет срока давности и завершения, — мистер Уизли пригласил ее сесть за стол. — Хоть Рон и злится, но Гарри действительно ищут, так же как и пытаются разобраться в происшествии с Драконьим языком. Слишком много неточностей и несостыковок.

— А что насчет Снейпа?

— Также ищут, но он как в воду канул. Ты же знаешь его, такого человека ой как непросто поймать за руку, уж слишком он изворотливый, — Артур положил очки на стол и откинулся на спинку стула. — Три года пытаемся найти хотя бы малейшие зацепки и все без толку. Министерство в тупике, из-под носа ускользнуло столько важных зацепок, что следователи не знают как подступиться.

Гермиона вспомнила Дамблдора в последние три года ее обучения. От того добродушного, мудрого и понимающего директора не осталось и следа, старик был сух, зол и страшен. Неудивительно, ведь на него навалилось столько критики не без участия Риты Скитер. По сути эти три года школой руководила профессор МакГонагалл, которой это не особо понравилось, учитывая ее не законченную преподавательскую деятельность. В итоге Дамблдора таскали по судам и допросам, а Минерва разрывалась меж двух огней, выгорев окончательно.

— Могу ли я чем-то помочь?

Артур долго и задумчиво вгляделся в нее, и той стало не по себе. Работа на невыразимцев изменила его, и это дало свои плоды. Сейчас он по проницательности взгляда мог посоперничать даже с Дамблдором.

— Гермиона, как взрослый человек и отец большого семейства я хотел бы дать тебе совет, — он сощурил глаза, — пожалуйста, живи так, как тебе хочется. Я прекрасно могу тебя понять, пропал твой лучший друг, и мы все в тревоге. Особенно мы, министерские. На нас постоянно давит общество, порицает за то, что наш следственный отдел так его и не нашел, но к тебе это не относится. Дело о его пропаже передали невыразимцам, — добавил он после небольшой паузы.

— Что? Как?! — такую информацию она услышала впервые. — Подождите, Отдел Тайн? Но почему?

— Что ты вообще знаешь о произошедшем?

Она знала ровно то, что и остальные. Буквально на следующий день после инцидента у лабиринта поступила информация о сгоревшем особняке, принадлежавший старой семье Реддлов. Показания Дамблдора подтвердили, что данный дом принадлежал предкам Волдеморта по отцовской линии. На месте происшествия магловская полиция и следователи Мнистерства обнаружили обугленные и расчлененные тела тех, кто был когда-то Пожирателями Смерти. Далее посыпалась целая россыпь статей из Пророка не без помощи Скитер, в которых говорилось о связи Гарри Поттера со сгоревшим особняком. После этого дело передали следствию Министерства. Никаких публичных заявлений, никаких интервью по этому поводу — пусто. Все требования общественности оповестить хоть как-то о случившимся были проигнорированы, и это стало последней каплей — под гнетом зарубежных Министерств и давления общества Фадж сложил с себя полномочия.

— Судя по твоей реакции, ты мало чего знаешь, — Артур смотрел на то, как Гермиона не знала, что на это ответить, и продолжил, — и думала наверняка, что это дело не сдвинулось с мертвой точки, однако это не так. Меня тогда только повысили и приставили к отряду невыразимцев. Из особняка изъяли чье-то тело, но чье — мне неизвестно. Учитывая, что Снейп заколдовал Кубок, остается лишь два варианта.

— Либо Волдеморт, либо Гарри? А как же Флер?

Гермиона понимала, к чему все шло. Следствию, несмотря на печальную ситуацию внутри Министерства, стало ясно, что планировалось возрождение Волдеморта, однако потом начались несостыковки в версиях событий. Продвинуться дальше теперь не давал Отдел Тайн, засекретив большую часть расследования. Такое поведение казалось настолько странным, насколько и пугающим. Чтобы невыразимцы обращали свой взор на что-либо, кроме своих исследований, это было сродни дурному знамению.

— Прости, Гермиона, но я знаю не больше, чем кто-либо еще. Следствие думает, что Волдеморт был возрожден, Каркаров и действия Снейпа подтвердили это, — Артур протер очки рукавом рубашки и нацепил их обратно. — Было предположение, что Делакур действовала с Пожирателями сообща, ибо Каркаров сказал, что его Метка, будучи активной, вернулась обратно в спокойное состояние. Это, кстати, подтверждает поведение девушки в лабиринте, она могла расчищать себе путь.

— Если Флер была заодно с Пожирателями, она не могла устроить массовое убийство, — Гермиона стала лихорадочно соображать, борясь с наплывом мыслей. — Ее тела не было найдено, а быть изъятым невыразимцами она быть не могла, ибо даже у Отдела Тайн нет таких полномочий. Стало быть, телом может быть либо Гарри, либо Волдеморт, но я сомневаюсь в том, что Флер способна убить Гарри или позволить другим сделать это. Если только ей кто-то не управлял.

— Тебе бы в отдел расследований, — от таких умозаключений мистер Уизли несказанно удивился и даже приоткрыл рот. — Ты озвучила ровно то, что говорили следователи ранее, но есть один нюанс. Олимпию Максим и семью Делакур допросили. Они полностью чисты и доказали невиновность Флер касаемо кладбища.

— Их... допросили?

Ее теория затрещала по швам. Гермиона сконфузившись стала кусать свои губы. Цепочка домыслов разбилась об очевидную стену. Разумеется, близких людей Флер допросили, и немудрено, что с особой тщательностью, ведь прямо сейчас в Норе находился живой пример ее вины. Немудрено, что подозрения следствия насчет Флер пали и на событие на кладбище, но...

— Под Сывороткой Правды. Именно поэтому показания Седрика посчитали плодом его больного воображения. Так что все свелось к тому, что Флер просто тронулась умом из-за ужаса, поэтому начала действовать агрессивно. А то, что сказал Седрик насчет того, что они вместе взялись за Кубок, — мистер Уизли покрутил пальцами свое обручальное кольцо и спросил, — напомни, кем Гарри и Флер были друг другу?

— Связанными узами, — прошептала Гермиона.

У нее всегда были дурные предчувствия насчет тесной связи Гарри с вейлой. Сколько бы учебников она не прочла, везде указывалось на то, что вейлы крайне, крайне опасные создания, пусть и кажутся невинными. Даже из благих побуждений они нередко насылали на своих партнеров беды и лишения, и случай в лабиринте стал подтверждением.

"Зачем ты выбрал именно ее?"

— Вероятно, девушка просто хотела вернуться из лабиринта вместе с ним, но из-за тронутого ума не совсем понимала, что делает. Вместо этого их стараниями Снейпа перенесло на кладбище, — подытожил мистер Уизли.

"Вот оно что, — Гермиона опустила голову и чуть прикрыла глаза. — Флер попросту исчезла, а трупом в Отделе Тайн мог быть как Гарри, так и Волдеморт. Если это Гарри, то и тот не мог быть в живых, так как Метка Каркарова вернулась в обычное состояние. Убить Волдеморта Флер не могла, ибо той сперва нужно было дождаться его возрождения, а это было бы возможно только если она была в сговоре с Пожирателями. Так как она невиновна, ее бы попросту убили Пожиратели, но тела ее нет. Остается лишь один вариант — в Отделе Тайн тело Волдеморта, и массовое убийство учинил Гарри. Все это смутно понимают, и именно поэтому никто не торопится его искать, так как это вызовет скандал."

— Мир таков, какой он есть, — Артур покачал головой. — Наши люди пытались допросить родителей Делакур, но французские следователи сделали это за нас. После Турнира отношения Франции, Болгарии и Англии ухудшились настолько, насколько это вообще возможно.

Она помнила это. Тот же Ежедневный Пророк параллельно с происшествием с особняком Реддлов пестрел крышесносными статьями, где Министерство Британии поливала грязью французов, а те, в свою очередь, не стеснялись возвращать с процентами. Не отставала и Болгария — после гибели Крама они потребовали отставки Фаджа едва ли не самые первые, что и произошло в дальнейшем. Отголоски тех событий доходят и сегодня.

— Простите, мистер Уизли, я, наверное, пойду, — Гермиона с гудевшей головой встала из-за стола, — родители будут волноваться.

— И ты прости, что стала свидетельницей, — тот кивнул в сторону гостиной, — так или иначе, увидимся в Министерстве?

— Конечно, — она улыбнулась и, собравшись, вышла из Норы вместе с Артуром. На улице вовсю царствовала ночь. — Позаботьтесь о Сяо, она в этом явно нуждается.

— Думаю, это можно возложить на Молли, — он отошел вместе с ней подальше от дома и осмотрелся, после чего тихо спросил. — Тебя ведь МакГонагалл направила на стажировку?

— Что...

— Как я и думал, — он покачал головой, наблюдая за растерянной реакцией Гермионы, — она явно хочет того же, что и ты. Уверен, что на твоем выпуске было немало талантливых ребят, но она выбрала именно тебя. Прошу тебя, пожалуйста, береги себя, особенно после того, что услышала. Я верю, что ты сделаешь правильное решение и не станешь ввязываться во все это. У меня дурное предчувствие.

Гермиона в ответ лишь кивнула, ибо было ясно и без слов, что они оба испытывали подобное. Тучи сгущались, и все понимали, что рано или поздно грянет первый гром, что сметет прочь относительно мирное время. Оставался лишь вопрос, когда. Гермиона в последний раз глянула на Нору, мистера Уизли и скрепя сердце представила в своей голове ее конечный маршрут, о котором знала лишь она. Грянул хлопок аппарации, и Гермиона перенеслась куда-то очень далеко.

* * *

— Вы как всегда оригинальны, Эфеб.

Двое волшебников стояли посреди каменистой пустоши, там и сям покрытой мхом. Эти двое не походили друг на друга ничем вообще, ни возрастом, ни телосложением, ни суждением об окружающем их мире. Первый был высоким, худым, с годами высушенным, что, разумеется, не убавило прыти и сноровки. Длинная седая борода трепыхалась от порывов колючего холодного ветра. Да, это лето выдалось на редкость холодным, однако место, куда он перенесся со своим ментором, даже во время знойной жары в Британии оставалось неприветливым и диким. Альбус Дамблдор посмотрел на великолепных видов каменистые нагорья и водопады. Здесь, на территории Исландии, ему ранее пришлось побывать лишь единожды, и не то чтобы он был рад своему возвращению сюда. Его спутник, напротив, был рад и возбужден. Дамблдор знал причину такого поведения, и ему стало жутко.

Что раньше, что сейчас Эфеб оставался для него непостижимой сущностью. Альбус не смог бы описать его как нормального человека, равно как и ненормального. Рассматривая его со стороны косым взглядом, он понимал, что чем дольше он его разглядывал, тем менее человечным тот казался. Эфеб был одет в серые брюки, рубашку и жилетку, поверх белоснежной рубашки на плечи было небрежно накинуто столь же серое пальто. Вообще тот питал странную тягу к этому цвету, заставив своих подчиненных принять его дресс-код. Альбус был исключением, к счастью или нет. Эфеб взирал на мелочный с его точки зрения мир через прямоугольные очки, хотя ему вряд ли нужна была искусственная помощь со зрением. Его лиловые глаза всегда горели пламенем, которое ничто не могло потушить, напротив. Его исключительная злопамятность распаляла в нем жажду наказания, и именно поэтому они очутились здесь. Кое-кто сошел с тропы.

— Сочту за комплимент, — Эфеб выставил вперед руку, защищая лицо от порыва ветра. — Ну? Как обстоят дела в Азкабане? Все Пожиратели уже перецелованы?

— Почти, — они вдвоем двинулись навстречу одинокой хижине вдали, — осталась лишь Лестрейндж, но ее считают ценным источником информации.

— Или дерьмеца, тут как посмотреть, Альбус, — тот понимающе хмыкнул и поправил очки, — но я могу понять чинуш из Министерства. Так облажаться за короткий промежуток времени, это надо было умудриться.

— Говорите так, будто не приложили к этому руку.

— О-о, приложил, сразу обе, — Эфеб содрогнулся от холодного воздуха и одел пальто как надо, разве что не застегнувшись, — и потом, для меня эти три года что мгновение. Для тебя тоже, нет?

— Это как подумать, — Дамблдор вспомнил свою сестру из лабораторной колбы. Тот, видимо, понял его сомнения и хмыкнул.

— Когда ты живешь так долго, летящее вперед время уже не кажется столь устрашающим. Особенно для бессмертного. Реддл обзавидовался бы.

— Кстати, что насчет Реддла?

— Это уже морока Отдела Тайн.

— То есть ваша, — они остановились на полпути и посмотрели друг на друга. Дамблдор понимал, что для Эфеба столь важная деталь масштабного паззла, как гибель Волдеморта была лишь пылью, однако сам он так не считал. Кому, как не ему заботиться о подобном, учитывая, сколько сил он приложил на поиски крестражей. Глумливая улыбка стала тому подтверждением.

— Не слишком ли ты заморачиваешься над поджаренным тельцем бывшего ученика? — Эфеб недоуменно изогнул бровь. — Его убрали с места происшествия чтобы не мутить и без того неспокойную воду. Лучше скажи, как дела в Хогвартсе?

— Серо, пресно, уныло, достали авроры в коридорах, — Альбус поморщился, — Эфеб, не могли бы вы...

— Нет, не могу, — тот обрубил его на полуслове, — таковы правила. Повлияй я на Аврорат, стало бы слишком подозрительно. Представь на секунду — после всего, что произошло, Министерство не станет уделять повышенного внимания к детишкам. Я осторожен, но не глуп, так что придется тебе смириться с их присутствием. К тому же кое-что идет не так, как я планировал.

— Вы о Гарри? — они двинулись дальше.

— Именно. Его с девчушкой следы обрываются в южной части Англии, но дальше — пусто. Полгода назад он пропал с моего поля зрения, и это меня раздражает. Поди мальчишка выбился из-под контроля.

— А что говорят пророчества Кассандры?

— Об этом ни слова, и это меня интригует, — хотя его абсолютно спокойное выражение лица говорило об обратном.

— Вы не выглядите встревоженным, — заметил Дамблдор.

— С чего вдруг? Самое важное я для себя узнал, остальное лишь мелочи. А ты стал излишне сентиментальным. Уж ли не из-за того, что твоя Ариана идет на поправку?

Тот был отчасти прав. Маяк надежды вспыхнул вновь после того, как Альбус увидел ее живой и невредимой. На нормальное состояние это не походило, но то, что его сестра могла обходиться без защитного кристалла, давало ему силы двигаться дальше. Дамблдор был на финишной прямой, поэтому он заранее начал холить и лелеять время, что он будет проводить с ней. Для Эфеба, впрочем, это и было тем, что он называл сентиментальностью, хотя на него тоже порой накатывало нечто похожее. Альбус давно отметил, что их цели схожи, его начальник тоже хотел вернуть свою семью, но кем она была для него и что представляла, не знал никто вообще.

— Ну что, идем? — он демонстративно посмотрел на циферблат карманных часов. — Нам надо найти одного нехорошего сотрудника, который имел глупость разболтать кое-что... личное о Мун.

Их цель находилась прямо напротив них. С первых секунд после аппарации Альбус предположил, что они перенеслись на побережье, и оказался прав. Одиноко стоящая хижина с примыкающим пирсом обдувалась северным морским ветром не один десяток лет, судя по ее внешнему виду. Часть деревянных досок уже успели покрыться плесенью и гнилью, не добавляя комфорта проживанию в столь убогом месте.

— Наш предатель думал, что сможет скрыться здесь, но увы и ах, — Эфеб смело двинулся ко входу и повернул к Дамблдору голову, — кстати, я бы на твоем месте отошел подальше. Еще задену ненароком.

Если тот говорил подобное, значит, то было обоснованно, поэтому Альбус сделал несколько шагов назад и приготовил волшебную палочку. Он уже успел понаблюдать за Эфебом на пике его ярости, и это не сулило ничего хорошего, особенно объекту ненависти. Когда он зашел в дом, Дамблдор остался один на один с немилосердно дующим морским бризом. Ждать долго, впрочем, ему не пришлось — после короткой паузы хижину буквально сдуло вместе с его обитателем, оставив лишь экзекутора. Что произошло с предателем и подумать было страшно, ведь Альбус видел, как дом практически стерло в пыль. Эфеб отряхнул руки и расслабленно вздохнул.

— Во-о-от и все, — он пригладил пепельные волосы назад и глянул на оторопевшего напарника, — ну как?

— Жестоко, я вам скажу.

— Не тебе говорить о жестокости, Ал. Ах, посмотри на это небо, — тот распростер руки в стороны, пытаясь обнять ночной купол, — мириады звезд смотрят на нас, тщетно полагая, что своим положением они способны повлиять на нашу судьбу. Как глупо и смешно.

— Только вы можете, так ведь? — их взгляды встретились, и Эфеб неуверенно пожал плечами.

— Я бы очень хотел в это верить, Альбус. Чем ближе момент истины, тем чаще появляются неизвестные мне переменные. Как бы то ни было, три года прошло, все приготовления готовы. Джумипер созрела, так что пора начинать шоу.

* * *

Ноги ступили на идеально заасфальтированную проезжую часть. Ее пункт назначения отличался от того, что она планировала ранее. Прибыть туда, где ее ничего не связывало и ждать чуда, что не случится никогда — не в этом ли ирония? Гермиона осмотрелась по сторонам, убедилась, что не нашлось очевидцев, и двинулась вдоль одинаковых домов Литтл-Уингинга. Мало кто знал, что это место таило в себе квинтессенцию лжи и несправедливости, независимо от того, мог человек колдовать или нет. Эти улицы объединили две неравные группы, предоставив напоказ истинное уродство людской души. Когда крики отчаявшегося ребенка никто не мог услышать, когда пролитые слезы не могли пробиться сквозь фальшивое равнодушие, созданное чудовищными обстоятельствами, оставалось лишь молча довольствоваться последствиями. Гермиона хотела в этом убедиться самолично. Она и сама ощущала себя гнилым человеком, каждый раз улыбаясь тем, кого на следующий день вполне вероятно придется устранять или лишать памяти. Ни Рону, ни его семье, ни, тем более, своей она не говорила о своей прогулке. И дело не в робости или смущении, нет. Сюда ее вела уже привычная для нее жажда правды, которая до недавних пор была для нее недоступна. Стажировка в Министерство, дружба с Уизли и Сяо — все это стало лишь ширмой, скрывающей ее истинные мотивы.

Гермиона дошла до одного из домов и наложила на себя Чары невидимости. Смешно ли, за все это время она достигла непревзойденного мастерства в этом заклинании. Профессор Флитвик мог бы ей гордиться, если бы не обстоятельства, по которым она делала это.

Она услышала приближающиеся шаги и повернула голову. Высокая светловолосая девушка с россыпью веснушек на лице шла к дому Дурслей, всеми силами стараясь не разрыдаться. Из ее небольшого расследования она успела все выяснить об этой девушке — Элизабет Хослинг, подруга детства Гарри, ныне скитающаяся в бессильных поисках, каждый день приходя туда, где он рос.

"Ты тоже мучаешься? — Гермиона увидела, как Эли вышли встретить Дурсли. — Не можешь смириться с подобным исходом, раз за разом теша себя ложными надеждами?"

Их разговор был тихим, коротким и многозначительным. Куда больше было сказано жестами, чем словами. Раздражение и легкая тревога на лице Дурслей и глубокое отчаяние и боль, что исходили от Эли, когда она яростно замотала головой, вот и весь диалог. Никаких распинаний, никаких слов поддержки, лишь сухая и жестокая правда — Гарри здесь не появлялся и вряд ли появится. Эли развернулась и быстрым шагом направилась в сторону своего дома, всхлипывая и давясь слезами. Застывшая в стадии отрицания, эта девушка ранила себя с такой силой, что с каждым походом к Дурслям эхо минувших дней резало ее все больнее и глубже.

"И ради тебя я делаю это тоже, — утешила Гермиона сама себя, не шибко веря своим мыслям. Это было сродни неловкому утешению. — Просто подожди немного."

Ей же ждать долго не пришлось. В ее сумочке завибрировал предмет, который она носила с собой всегда и везде, но никому не показывала. Достав Сквозное зеркало, она глубоко вздохнула и поднесла предмет напротив лица.

— Это я.

— За тобой не было слежки? — раздался из зеркала голос Сириуса. Она покачала головой. — Тебя не видно.

— Технически нет. Я под чарами. Решила проведать Литтл-Уингинг.

— Что это значит, "технически"?

— Я была в Норе.

— И?

— Наткнулась на Диггори и Грюма, — она двинулась прочь от дома Дурслей в сторону развилки, — теперь в Нору мне путь заказан. Они рыщут уже там.

— Думаешь, что ты под подозрением? — Сириус нахмурился.

— Уверена в этом на все сто. Они прибыли из-за Сяо, но не удивлюсь, если они присматривались ко мне и Рону. Рон ладно, но я...

— Это подождет, — он перебил ее, — пока у тебя есть время, попробуй поговорить с "ней".

Оба знали, о ком идет речь. Та, о ком имел в виду Сириус, также играла не последнюю роль в их плане, однако Гермиона сомневалась на ее счет.

— Не думаю, что она будет рада меня видеть.

— Знаю, но выбора нет, — Сириус замолчал и с теплотой посмотрел на нее, когда та сняла с себя чары.

— Что такое?

— Поздравляю с выпуском.

— Жаль, что ты не сказал это ему, — Гермиона печально улыбнулась, зная, насколько непросто тому приходится. Его крестный исчез, прошло аж три года, и ни единой вести. Сириус держался молодцом, но она понимала, что это лишь до поры до времени.

— Не затягивай с "ней", ладно? — он обрубил связь.

— Мне бы твою уверенность, — тихо молвила она в пустоту и аппарировала навстречу своей текущей цели. Пора было сделать первый шаг спустя дни и ночи пряток и условностей.