Некроманты в Алфее  (джен)

Я еще потренировалась в телепортации на улице, отослав уставшую Зинг отдыхать, и теперь шла в нашу комнату с намерением отругать Блум за ее самовольные походы к Авалону. Одно дело, когда она просто туда ходит, а совсем другое, когда приносит от него злобный вирус, который отдает ее руками Даркару Кодекс. И я не хотела знать, каким путем эта дрянь передается.

С этими благими намерениями я уверенно шагала по коридору, когда как черт из табакерки из-за поворота выскочил Авалон.

Я с размаху впечаталась в него и упала назад.

— Виктория, осторожней, — заявил он мне, протягивая руку, но я презрительно сощурилась, не понимая, как вести себя с ним.

«Он ведь хренов шпион», — подумала я и тут же испугалась своей мысли. Я еще боялась себе признаваться, но Авалон наверняка был тем самым предателем, которого мы искали. Слишком уж много факторов сходилось. Но этот вывод меня пугал. И непонятно было, что с ним делать. Вряд ли голословные обвинения в духе: «В такие вещи надо просто верить» будут говорить в мою пользу.

— Я только отвел Блум в комнату, — сообщило мне порождение зла, и я против воли напряглась. Как справиться со ставленником Феникса, я не представляла, а догадки душили меня изнутри. — Кажется, она очень расстроена. Почему бы вам не утешить ее?

Я молчала, но мой взгляд, видимо, говорил: «И без тебя знаю, Фениксов ты сын».

— Некоторые знания опасны, правда, Вика? — фамильярно спросил Авалон, щуря на меня глаза. Кажется, эта падла все-таки читала мысли. — Блум сказала мне, что знает, где находится тайный архив, а потом заразилась вирусом, который привел ее туда, какое совпадение, правда?

Я не понимала, издевается он или серьезно говорит, и догадался ли он, что я догадалась.

К тому же я все еще сидела на полу, поджав ноги.

А Авалон все еще протягивал руку, и я решила спасовать. Козырей у меня не было, этот кон придется проиграть.

— Очень, профессор, — согласилась я, вкладывая ладонь в его руку, и меня резко дернули вверх, обнимая за талию.

Чертов извращенец. Хотя нет, это слово неправильное. Извращенцем он был бы, будь я какой-нибудь зверюшкой. Может, я для него и правда редкий зверь.

— И, конечно, некоторые вещи должны оставаться в тайне, — почти промурлыкал он мне на ухо, а рука шаловливо скользнула вверх по спине.

— Ох, профессор, что вы?.. — изобразила я престарелую кокетку, а Авалон добрался до шеи и сжал ее, удерживая меня, когда я попыталась его оттолкнуть.

Когда я уже пыталась запаниковать и испепелить его к чертовой матери, он широко раскрыл глаза и заставил меня в них посмотреть.

— Ты никогда не расскажешь никому о своих догадках и не будешь мешать мне, — каким-то потусторонним голосом приказал он, а я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги.

Получен дебафф «Подчинение».

Вы не можете сопротивляться навязанной воле, делая то, что прикажут.

Обнаружено влияние дебаффа «Подчинение».

Вы не сможете рассказать никому про подставного Авалона.

Получен навык «Сопротивление подчинению» 1 ур.

Гермиона Грейнджер заклинает вас быть свободной от рабства.

Сознание очищено.

Уровень сопротивления слишком низкий, дебафф действует на физическом уровне.

— Повтори, — потребовал Авалон, а я почувствовала, как против воли открывается мой рот.

— Я никому не расскажу о своих догадках и не буду мешать тебе, — механический голос вырвался из моего горла.

Авалон довольно провел носом по моей щеке, опаляя кожу шумным выдохом, и наконец отпустил.

— Будь хорошей девочкой, — наставительно, с дьявольской улыбкой на губах, погрозил мне паладин, — ты мешаешь мне пройти.

Стоило ему закончить предложение, как мои ноги сами сделали шаг в сторону, пропуская улыбающегося паладина.

— Не заставляй меня избавляться от последней феи разрушения, — шепнул он напоследок, поравнявшись со мной.

Когда шаги вдалеке наконец затихли, я поняла, что боюсь вздохнуть.

От обиды и чувства собственного бессилия на глаза стали наворачиваться слезы, а из груди рвался полный обиды всхлип.

Получен навык «Сопротивление подчинению» 2 ур.

Обидно за себя было очень. А еще обидно было, что девочек я тоже никак не предупрежу. Даже Фарагонда — и та от меня ничего не узнает.

Очень хотелось заплакать, чтобы кто-нибудь меня пожалел и пообещал прибить поганого паладина, но желающих как-то не наблюдалось.

«И теперь я не могу физически воспротивиться ему (фу, как пошло звучит), а не будь у меня сопротивления? Я бы еще и мысленно была бы уверена, что профессор белый и пушистый?

Великий Дракон, ну почему именно я? Это карма за мою самоуверенность?»

По щеке покатилось что-то мокрое, и я шмыгнула носом. Ощущение абсолютного бессилия все никак не отпускало, и я прислонилась к стене. Ноги едва держали, и я сползла по стене, закрывая руками лицо.

Лишь бы он не вернулся поглумиться, а то ведь точно поймет, что никакие подозрения я не растеряла.

А пока в голове проносились эти холодные рассуждения, тело уже содрогалось в рыданиях.

Так странно было навзрыд плакать, мысленно полностью осознавая весь абсурд ситуации. Как будто я разделилась на маленькую обиженную Вику и взрослую рассудительную.

«Как бы это не шизофрения оказалась».

— Виктория? — ох ты ж, ё моё, кто это?

Я подняла заплаканные глаза, опознавая через влажную пелену удивленно замершую Фарагонду.

«Вот блин».

— Виктория, что случилось? — она испуганно присела рядом, кладя руки мне на плечи. Мда, в таком состоянии она меня еще не видела.

«Профессор Авалон изнасиловал меня в мозг», — очень хотелось сказать мне, но язык не поворачивался, и я осознала всю силу внушения.

— Вас кто-то обидел? — легонько потрясла она меня, пытаясь привести в чувство, а я выдала еще один печальный шмыг и закивала. Такая манипуляция была мне доступна. — Великий Дракон, кто?

Мне показалось, что она хотела спросить: «У кого получилось?», но постеснялась.

Я замотала головой, отказываясь называть имя, и Фарагонда заставила меня подняться.

— Пойдемте ко мне в кабинет, вас необходимо успокоить, — она деловито подтолкнула меня в спину, а я подумала, что опыт в вытирании девичьих слез у нее наверняка имеется.

Я не заметила, как оказалась в кресле с чашкой чая.

— Успокойтесь, выпейте чаю, — почти материнским жестом Фарагонда похлопала меня по плечу, а скептичная моя часть ядовито поинтересовалась, сколько валерьянки в моей чашке, — и расскажите, что вас беспокоит. Иногда просто необходимо кому-то рассказать о своих переживаниях.

Кажется, она правда за меня волновалась, и я опрокинула в себя весь чай один залпом.

По телу разлилось приятное тепло, но в душе продолжали скрести кошки.

Получено задание «Печаль-беда».

Кажется, вас что-то гложет, но сами вы не в состоянии понять, что.

Попытайтесь объяснить Фарагонде, что случилось, несмотря на наложенный дебафф.

Награда: (?)

— Я… я… — попыталась выдавить я, но только шмыгнула носом вместо продолжения.

— Не спешите, — мягко остановила мой порыв директриса, взявшись за ручку чайника. — Вдохните поглубже. Все в порядке.

Я послушно вдохнула, а затем выдохнула, отчего в груди заклокотало, а вдох получился порванным на несколько крохотных, судорожных вздохов.

Я всхлипнула в последний раз, обещая себе больше не реветь как пятилетка.

— Я… Я боюсь подвести девочек, — выдала я, и сама же удивилась. — Я как будто с-с-старшая сестра, пытаюсь постоянно их опекать. Иногда чувствую себя сварливой матерью, но на самом деле я такая беспомощная! Д-д-даже не умею летать! А теперь еще…

Тут я запнулась, ступив на запретную территорию.

«А теперь я еще знаю, что Авалон предатель, но не могу ничего с ним сделать, потому что он гораздо сильнее и опытнее меня. На него даже опознание не работает. Выскакивает только имя. А я хочу разорвать его на мелкие кусочки. Даже подумала, чтобы убить его, но не смогла, потому что он почти как человек, а я никогда не убивала людей! Только резала трупы и поднимала зомби! А еще я побоялась, что он размажет меня по стенке! Я совершенно не контролирую ситуацию, а Винкс надеются на меня, потому что я постоянно ими командую, но на самом деле пользы от меня все равно немного!»

Весь этот монолог в силу дебаффа был внутренним, но в этот момент я смотрела прямо на Фарагонду и, кажется, она меня поняла. Без той части, про Авалона, но поняла.

— Я думаю, Виктория, вам надо отдохнуть, — ласково улыбнулась директриса. — Вы просто очень ответственная, но вам всего… семнадцать лет. Ваши подруги совсем не маленькие девочки, пусть вы и действуете более осознано. Я думаю, вам нужно дать им проявить инициативу. Понять, что они не растеряются в случае чего, что они тоже ваша поддержка. В том числе потому, что они равняются на вас. Вы для них пример. Позвольте им быть самостоятельными.

— Спасибо, мисс Фарагонда, — снова всхлипнула я, но удержалась от слез. — Я попробую.

— Выпейте еще чаю, — пододвинула директриса ко мне наполненную чашку, и я ее приняла.

В чашке отразились заплаканные глаза. Грустные, но не сломленные.

Задание «Печаль-беда» выполнено.

Вам стало легче.

* * *

— Я думаю, всем нам пора развеяться! — заявила Стелла, обнаружив нас всех угрюмо сидящими в гостиной. — Завтра мы наконец едем на Эраклион!

Мы вяло закивали.

Блум все еще чувствовала вину за содеянное, сколько бы я ни пыталась ее переубедить, а заодно и себя.

Каких сил мне стоило не попрекать ее Авалоном, вы себе не представляете, но Блум, кажется, оценила мои усилия, через силу улыбаясь.

— А я, между прочим, сшила тебе, Вика, отличное платье, — похвасталась Стелла, и я изобразила заинтересованность.

— Что-то не помню, чтобы ты снимала с меня мерки.

Фея солнца поманила меня в комнату.

— О, мерки в наше время — это лишнее, — махнула она рукой, чуть ли не прыгая от нетерпения, — смотри!

И она пафосным жестом сдернула покрывало со стоящего посреди комнаты манекена.

— Та-да-а-а! — Стелла провела рукой по синей ткани. — Как тебе?

Платье было очень красивое, сделанное из воздушной синей ткани с переливами и блестками по подолу. Оно было ассиметричным. Левый рукав отсутствовал, а правый закрывал кисть летящей волной. На правом же бедре был разрез, а талию перетягивал тонкий ремень с серебряной бляшкой.

Я только моргнула, а Стелла уже по щелчку пальцев облачила меня в свое творение.

— Какая ты красивая, — прижала фея Солнца руки к лицу, восторженно рассматривая дело рук своих уже на модели. — Блум, иди посмотри! Ты же мне помогала, так что это и твоя заслуга тоже!

Я вздохнула, оправляя складки на талии. Блум зашевелилась и неловко ввалилась в комнату.

Она стала такой вялой, что едва шевелила ногами и все чаще спотыкалась.

— Благодаря вам обеим я теперь настоящая принцесса, — я попыталась оживить грустного рыжика, покрутившись вокруг себя, отчего летящая юбка веером взмыла вверх, а у Блум, даже несмотря на уныние, зажегся восторг в глазах. — Надеюсь, меня не перепутают с невестой, как думаете?

Блум неловко улыбнулась незамысловатой шутке, а Стелла с фырком замахала на меня руками.

— Когда попадешь во дворец, сразу поймешь, почему этого не случится, — заверила меня Стелла. — Сейчас в моде обильная пышность, так что, если почувствуешь себя бедно, то это нормально. Брюликов на придворных будет больше, чем на тебе блесток.

— А что же ты меня тоже как рождественскую елку не украсила? — улыбнулась я, а в комнату заглянула Флора в компании Амур, уже который день наставлявшей ее в вопросах придворного флирта. Откуда пикси этого набралась, оставалось только гадать.

— Потому что я ратую за естественность! За изящность и лаконичность формы, — с серьезной моськой заявила Стелла, а затем пригладила чуть топорщащийся синий тюль на рукаве, — но если быть честной, то я тоже питаю слабость ко всему летящему и пышному.

Мы улыбнулись тяжелому признанию, а Блум, кажется, стала оживать.

* * *

— Говорить буду я, у нас так принято. Прислуга и свита обычно молчат или кивают, так что пока изобразите каменные статуи, ладно? — мы наконец прибыли во дворец Эраклиона, и Стелла всячески наставляла нас.

Дворец был натуральным дворцом. Со всеми этими колоннадами, лепниной, бесконечными мраморными перилами, настенными фресками в два метра высотой. И да. Этого всего было слишком много. И понатыкано на каждом шагу, как будто каждый миллиметр должен быть обит шелком, а каждая лестница застелена красным ковром с золотой вышивкой. Да по такому ходить стыдно!

— Какая роскошь, — заметила и Флора, разглядывая мраморную статую феи, пока мы ждали своей очереди на проверку приглашений. Фея была украшена золотыми вставками и драгоценными камнями.

— Эти эраклионцы совершенно не знают меры, — махнула рукой Стелла, — поэтому самое дорогое, что есть во всем королевстве, — это вот эта громадина. Видели бы вы наш Лунный дворец! Настоящее мраморное произведение искусства! Кажется, будто он и правда сделан из лунного камня. И никаких нагромождений!

Сказав так, Стелла замолчала, лениво щурясь от обилия золота.

— А мне нравится, — сказала вдруг Блум, хранившая скорбное молчание всю поездку. — Выглядит респектабельно.

— О, чувствуется кровь наследницы Домино, — весело поцокала Стелла языком, а Блум смущенно улыбнулась, — на всех картинах с убранством дворца Домино роскошь так и лезет в глаза. Жаль, сейчас все это погребено подо льдом.

Блум, только развеселившаяся от слов про роскошь, сразу же скисла.

— А представь, как здорово будет все это возродить, снова походить по роскошным коридорам дворца, — попыталась я вернуть фее огня хорошее настроение. Вроде даже получилось. — А напишешь пару гениальных полотен — велишь повесить их в своем крыле, что скажешь?

— Хорошая ид… — улыбнулась Блум, но тут дверь распахнулась и строгий камердинер во фраке попросил нас заходить.

Стелла приложила палец к губам, и мы вошли в не менее богатую комнату, чем был коридор, в котором только что стояли.

— Принцесса Стелла! — как родной улыбнулась девушка-проверяющая принцессе, и та протянула наши пригласительные. — Чудесно выглядите, как и всегда.

Стелла действительно сияла. Она была в каком-то невероятно красивом платье, сужающемся к коленям, а дальше плывущим за хозяйкой русалочьим хвостом. И бирюзовый отлично оттенял волосы. Я со своими черными кудряшками смотрелась не так ярко и эффектно.

— Благодарю, — вежливо улыбнулась Стелла, а проверяющая раскрыла конверт с приглашением.

— Назовите себя и ваших спутниц, — попросила она, доставая какой-то амулет из-под корсажа платья. Он был в форме плотно сомкнутых губ и приложенного к ним пальца.

— Я — принцесса Стелла, а это — моя свита: Блум, Флора и Виктория, — назвала нас по очереди Стелла, а проверяющая чему-то покивала, убирая амулет обратно.

Опознание успешно.

Наименование: амулет правды

Тип: украшение-артефакт

Качество: редкое

Свойства:

Определяет явную ложь.

Вскрывает наложенную личину.

Владелец: принадлежит Королевской семье Эраклиона

«Понятно».

Девушка пропустила нас в следующую комнату, где проверяли на наличие магических артефактов. Мою бирюльку с черепом чуть не отобрали, но Стелла заверила сурового проверяющего, что я не магический террорист, и что всю вину в случае чего королевская семья Солярии возьмет на себя.

Мы наконец прошли в церемониальный зал, который был с уже привычной пышностью украшен цветами, чучелами голубей, золотыми скрещенными кольцами и мраморными ангелочками.

— Фу, какая пошлость, — Стелла сморщила нос, а я усмехнулась.

— Если это всего лишь помолвка, как они украсят зал на свадьбу?

— И знать не хочу, — призналась Стелла, безошибочно направляясь через толпу гостей к широкой лестнице, где, судя по всему, стояли жених с невестой и их родители, принимая поздравления.

— Помните? Молчим, — повторила Стелла уже в который раз и, не по-королевски растолкав всех локтями, склонилась в реверансе перед королевской семьей.

Мы спешно изобразили что-то похожее, но наверное, не слишком изящное.

— Ах, Ваше Величество, сколь рада я приветствовать вас в этот чудесный солнечный день, когда оба солнца освещают эту драконоугодную землю, где готовится свершиться бракосочетание достойнейших особ измерения, ибо сам Дракон благословил их на этот союз во имя дальнейшего процветания рода, — я аж икнула, как Стелла завернула обычное приветствие.

— Принцесса Стелла, рады, что вы почтили своим присутствием нашу скромную обитель, — без пассажей, но тоже очень пафосно ответил ей король, которого я опознала по голосу.

Мы все еще сидели в подобии реверанса, но любопытства ради я подняла голову.

Ярче всех сияла невеста, и ее было легко опознать.

Статная блондинка с шеей лебедя и лицом снежной королевы в платье карминового оттенка расточала улыбки, держа руку на локте жениха.

М-да. Ская было тяжело узнать. Лицо его, обычно легкомысленное, изображало томную скуку, а на невесту, с восторгом к нему льнувшую, он смотрел разве что не с презрением. Белый его костюм сиял жемчужной чистотой, и я подумала, что он, наверное, стоит здесь, чтобы, не дай Дракон, его не испачкать.

Сразу видно, брак по расчету, хоть эта Диаспро и счастлива.

Король с королевой вообще терялись на фоне помолвленных, хоть и были обвешаны золотом, как жены индийского раджи. Интересно, у них в сокровищнице вообще еще остались украшения, или все свое ношу с собой?

Пока я разглядывала королевскую семью, Стелла закончила расшаркивания.

— Премного благодарна за приглашение, ваше величество, ваше высочество, принц Скай, Диаспро, — с последней она и вовсе расцеловалась, как с лучшей подругой.

И мы наконец отошли, позволяя всем остальным желающим заявить о своей преданности короне.

А я заметила, что пока Стелла говорила, рядом стоящие придворные вздохнуть боялись.

— Здесь все подданные Эраклионского дворца, — пояснила нам этот феномен Стелла, как только перевела дух, — а я, наверное, единственная приглашенная королевская особа на весь дворец, к тому же из Солярийского рода.

— А почему планета называется вашим именем? — поинтересовалась Блум, а Стелла подняла глаза к потолку.

— Солярийская ветвь гораздо старше ветви Эраклиона, которая произошла от нас же, — она усердно вспоминала историю, — когда-то давно какой-то младший родственник изъявил желание основать свое королевство на обратной стороне Солярии, и ему никто не запретил. Земли были необжитые, зато под землей оказалось богатое месторождение золота и каких-то энергетических минералов. Городок возле этого месторождения разрастался, ну, и превратился в королевство.

— Значит, Скай твой родственник?! — удивилась Блум.

— Ну как-то так, — пожала Стелла плечами. — Моя мама что-то вроде внучатой племянницы двоюродной бабушке тети нынешнего короля, так что да. Мы со Скаем родственники. Но родство настолько дальнее, что родословные у Солярии и Эраклиона давно расписывают отдельно. Разделение произошло очень давно.

— Понятно, — мы дружно закивали.

— Тогда развлекайтесь! — Стелла вскинула руки. — Танцевальный зал — там, закуски стоят у стены, но такие приемы обычно устраивают ради разговоров. Видите, они все разговаривают.

Действительно, все гости так или иначе сбились в группы и о чем-то великосветски беседовали.

— Надо было попросить Музу научить нас ставить звуконепроницаемый барьер, — вздохнула я, понимая, что день будет долгим.

* * *

Интерлюдия. Мелодия

Сначала все шло хорошо. Она набрала людей для номеров, составила программу, даже написала песню! Про дружбу, ну да, чем богаты.

И стоило девочкам уехать, как все пошло наперекосяк!

Сначала позвонил парень с булавами, сказал, что попал в больницу, а выпишут его не скоро.

Потом девочки с гимнастикой уехали домой по срочному делу и теперь не отвечали на звонки уже третий день.

Теперь еще это!

— Прости, Муза, — мог только сокрушаться Джаред, пока девушка слепо водила руками по саксофону, пытаясь убедить себя, что пятьдесят тысяч блестов не разбились вдребезги прямо у ее ног, — я возмещу тебе убытки!

Та только обреченно кивнула поднимаясь.

Это был подарок.

Ее подарок.

Она тоже играла на нем, а теперь его клавиши больше никогда не запоют.

— Муза, я тут проверял, как работает занавес, ну и обнаружил, что его моль поела, — раздалось над ухом, и Муза вскочила, убегая прочь со сцены.

«Почему все идет не так?!» — на глаза от несправедливости происходящего навернулись слезы.

На сцене ничего не работало.

Казалось бы, Красный Фонтан недавно ремонтировали, но все, что можно было взять из старого помещения, взяли, а потому ни о каком современном оборудовании речи не шло, что повергло фею музыки в ужас.

Теперь еще это.

Наверное, и сама она скоро разучится петь, а земля под ее ногами разверзнется.

Она замерла, оказавшись в саду.

Здесь было пусто, и Муза села под первый же куст, чтобы заплакать, уткнувшись в колени.

Себя было очень жалко.

Особенно, когда она представляла, что подумает папа, увидев ее позор. Он и так едва не пустился в нотации, узнав, что Муза вообще продолжает петь. О концерте та еще не упоминала.

«И песня никуда не годная! Сжечь ее! — в сердцах подумала Муза, ненавидя все свои попытки стать писателем. — Только стыдно будет перед Викой. Она ведь уже начала учить. И Стелла».

При мысли о девочках в груди сначала потеплело, а потом стало стыдно еще и за то, что она их подводит.

— Эй, — вдруг раздалось рядом, и Муза испуганно вскинула голову.

Перед ней стоял Гелия.

«Только не ты, — в ужасе представила Муза, как она сейчас выглядит, — ну почему именно сейчас?!»

— Привет, — он даже улыбнулся, а Муза поджала плечи, отводя глаза.

— Привет.

Гелия нахмурился. Муза выглядела расстроенной. Если не сказать заплаканной, но Гелия вежливо сделал вид, что не заметил.

— Я думал, что найду тебя в зале, — признался он несколько через силу.

Муза удивленно подняла на него голову.

— Хотел посмотреть на вашу репетицию, — Муза захлопала ресницами, а Гелия добил ее, — может, даже застать твоё выступление. Ты, кажется, играла на саксофоне?

Муза, только поднявшая голову, снова сжалась, закусывая щеку, чтобы не заплакать от обиды во второй раз.

— Нет больше саксофона, — через силу сказала она, и голос ее задрожал, — он… разбился.

— Оу, — Гелия замер, не понимая, что ему теперь делать, — очень жаль.

Муза подумала, что теперь он точно уйдет, а ей не хотелось расставаться на этой угрюмой ноте.

Гелии же не хотелось оставлять фею в расстроенных чувствах одну.

— А как твоя песня? — попытался переключиться он, но и эта тема, кажется, была неудачной, но Муза хотя бы перестала утыкаться носом в колени.

— Она ужасная! — заявила фея музыки, мгновенно оживившись. — Я пытаюсь написать ее уже вторую неделю, но это стыдно читать даже про себя!

— Быть не может, — улыбнулся Гелия, — не верю, что такая талантливая фея могла написать ужас. Можно посмотреть? Обещаю, я буду читать про себя.

— У меня с собой нет, но… — Муза наколдовала себе ручку и блокнот. — Я ее наизусть помню!

Гелия сел рядом, наблюдая, как Муза, высунув кончик языка, усердно пишет, положив блокнот на траву.

От отчаяния в глазах не осталось и следа, стоило творческой натуре полыхнуть негодованием.

Гелия таким похвастаться не мог. Его муза и настроение всегда были такими стабильными, что он мог назвать себя флегматичным.

— Давай-ка посмотрим, — Гелия протянул руку, и Муза дала ему блокнот.

На секунду их пальцы соприкоснулись, и Муза отдернула руку.

Гелия бросил на нее взгляд, а Муза почувствовала, как по губам расплывается глупая улыбка.

«Он тебе помогает!» — в восторге завизжало подсознание.

— Ну вот тут лучше сразу исправить, — Гелия положил блокнот на землю, закончив читать, и сразу ткнул в третью строчку, — смотри, в песне лучше всего соблюсти один размер во всех куплетах, поэтому здесь поменяй вот эту строчку и эту.

Гелия подправлял, Муза кивала.

Они увлеченно обсуждали, склонившись над бумагой.

У Музы в руке быстро появилась вторая ручка, а их спор перерос в настоящую дискуссию.

— Если это убрать, смысл песни будет непонятен! — возмутилась Муза желанию Гелии вычеркнуть ключевую строчку насовсем.

— Лучше подобрать синоним и вставить во второй куплет, — возражал тот не менее спокойно, чем обычно, но их ручки периодически встречались на бумаге, скрещиваясь, как мечи двух непримиримых соперников.

— Нет никакого синонима к слову «ведомы судьбой»!

— А если «путеводная нить»?

Муза задумалась и с удивлением согласилась.

Таким увлекательным образом была перелопачена вся песня, а результат превзошел сам себя. У Музы в голове даже начал вызревать следующий текст.

Та только недоумевала, откуда из нее это все берется в ее дырявой голове. Пока этот обаятельный и спокойный, как ледокол, юноша не вырвал ее из зарождавшейся депрессии, Музе казалось, будто даже громкий вздох мог обрушить на нее лавину безысходности!

Впрочем, недоумевал и Гелия, который не мог написать уже ничего на протяжении, ну собственно, двух недель, что раньше с ним не случалось. Только наброски каких-то синих раскосых глаз появлялись у него в альбоме, смутным образом приходящие из воспоминаний. И, кажется, только сейчас, он понял, чьи они.