Леса, полные пророчеств (гет)

Они перенеслись на другой конец света и оказались в переулке, освещенном неяркими фонарями. Оглянувшись, Ремус и Гермиона убедились, что остались незамеченными, а затем вышли на улицу.

Небо уже стянулось сумерками. Ремус удивленно взглянул на остатки малинового заката, расплескавшегося вдали над океаном — в таком необычном месте он оказался впервые. Гермиона мягко потянула его в сторону, и Рем поддался, понимая: тянуть время бесполезно.

Вечер на улицах Мельбурна рассыпался перед ними ярким мерцанием гирлянд, шумом толпы, встречающей праздник, и музыкой с известными рождественскими мотивами. В этот раз Гермиона предусмотрительно настроила портал ближе к дому родителей, чтобы не добираться до места на автобусе. Ремус зачарованно смотрел по сторонам: теплый воздух в сочетании с соленым ветерком неплохо освежали, но ощущение нереальности происходящего из-за времени и погоды сильно сбивало его с толку.

Они свернули несколько раз по небольшим улицам. Шум становился тише, и Гермиона сверилась с картой в последний раз.

— Кажется, я понимаю, почему они не хотят возвращаться домой, — задумчиво проговорила Гермиона, смотря вперед. — Мама не очень любит холодную погоду.

Пройдя под огромным деревом, где ветви с мясистыми зелеными листьями свисали прямо над пешеходной тропой, они выпрямились, и Гермиона остановилась.

— Мы пришли? — уточнил Люпин, осматриваясь и пытаясь угадать, в каком доме жили родители Гермионы.

Она кивнула и посмотрела на него. Ремус встретил ее взгляд и заметил напряженность.

— Расслабься, — подбодрил он Гермиону, погладив ее за плечи. Он старался держаться уверенно, хотя тоже нервничал. — Все будет хорошо.

Она медленно вздохнула, пытаясь успокоиться. В прошлый раз Рон говорил то же самое, но позитивный настрой не помог наладить отношения с родителями. Сейчас Гермиона понимала: терять ей уже нечего. В самом худшем случае она просто уйдет и вновь оставит маму и папу. Если за полтора года они не изменили отношения к ней — возможно, попытки наладить общение были бессмысленными.

— Кажется, я поторопилась насчет того, что готова, — Гермиона усмехнулась и сжала руку Люпина, на пару секунд уткнувшись ему в грудь. — Немного боюсь.

— Это нормально, — тихо сказал он, наклонив голову.

Он оставил на ее щеке легкий поцелуй, надеясь, что это подбодрит Гермиону.

— Мне пойти с тобой?

— Нет, спасибо, — она качнула головой и отодвинулась от него. — Я должна сделать это сама.

Он кивнул, а затем легко оттолкнул Гермиону от себя.

— Удачи! Я подожду там, — Ремус указал на скамейку неподалеку. — Кажется, оттуда открывается неплохой вид.

Гермиона улыбнулась, еще раз медленно вздохнула, собираясь с силами, и отправилась по тропинке к одному из домов. Ремус проводил взглядом ее фигуру, пока та не скрылась за дверью.

Он прошелся по округе, а затем уселся на скамейку. Вид и впрямь оказался неплохим: вдалеке окружающая зелень расступалась, и обращал на себя внимание океан. Тот почти слился с небом: казалось, Ремус смотрит лишь в темноту, но его острый взгляд различал оттенки лучше прочих людей, поэтому и океан он тоже увидел. До него донеслись шум с улиц города и радостные восклицания — уже через несколько часов в Австралии наступит рождественская ночь.

Люпин, взяв из-под ног небольшой камушек, вертел его в руках. Каким бы ни был исход авантюры Гермионы, он поддержит ее в любом случае. Невзирая ни на что, он переступит все преграды, мешавшие им обоим открыться в чувствах до конца. Он больше не мог делать вид, что они — всего лишь хорошие друзья. После поездки в Австралию, куда Гермиона его позвала, они должны были выйти на новый уровень, и это становилось неизбежным.

Ремус усмехнулся: он волновался не меньше Гермионы. Сердце стучало чаще, когда он думал об отношениях с ней. Последние недели он с трудом удерживался под лавиной чувств, идущих изнутри. Ремус оставлял на виду лишь легкую нежность и безграничную заботу. Но в глубине души и под покровом самоконтроля в нем жила целая гамма эмоций: от желания прикоснуться до обещания оберегать ее и делать счастливой всю оставшуюся жизнь.

Друзья уже не раз замечали притяжение Люпина и Гермионы друг к другу, но ничего не говорили. Ремусу казалось: уже и Гарри знал о чувствах оборотня к его лучшей подруге. Но Поттер лишь иногда улыбался, когда видел их вместе.

Ремус плыл по течению, но ждать перемен ему надоело. Австралия не только перевернула для Ремуса мир с ног на голову, но и обнажила его чувства, зародившиеся уже давно. Он сжал камушек между пальцами посильнее: через мгновение тот рассыпался. Порыв ветра подхватил песочную пыль и закружил на асфальте в невесомом вихре. Ремус засмотрелся на игру песчинок, размышляя о ближайшем будущем и необычности их совместного путешествия. Он словно погружался в легкий транс, смотря то на травинки под ногами, то на океан на линии горизонта.

Ремус не обратил внимания, как спустя час к нему приблизилась фигура. Заметив Гермиону в нескольких шагах от себя, он резко встал, отряхивая свои ладони от пыли.

Ее лицо не выражало эмоций целую минуту. Казалось, Гермиона тоже под гипнозом либо слишком напугана. Ремус рассматривал ее лицо, пытаясь понять, что произошло в семье Грейнджер.

Гермиона слабо улыбнулась, и Ремус смог, наконец, выдохнуть.

— Все хорошо, — тихо сказала она и подошла к Люпину, чтобы обнять его.

Он раскрыл объятия и подхватил Гермиону, обнимая и приподнимая над землей. Ремус почувствовал, как она улыбается: ему не нужно было объяснений и лишних слов. Поставив Гермиону на ноги, Ремус задумался, подбирая нужный момент, чтобы высказаться.

— Я хочу попасть к океану, — вдруг сказала она, хмурясь. — Доверишься мне?

Она, пытаясь унять быстрый ритм сердца, сжала его ладонь и быстро оглянулась по сторонам.

— Безусловно, — ответил Люпин, и в следующую секунду они исчезли.

Переместившись, они оказались в тени пирса на городском пляже. Было безлюдно, и Ремус с Гермионой, держась за руки, вышли ближе к воде. Ветер шумел, развевая волосы Гермионы, и перемешивался с плеском волн, создавая удивительную успокаивающую симфонию.

Она долго ждала этого момента. Отпустив пальцы Ремуса, Гермиона сделала несколько шагов вперед и остановилась на мокром песке. Соленый воздух вокруг одурманивал: он просачивался внутрь и заполнял легкие. Гермиона не заметила, как по ее щекам потекли слезы. Она чувствовала, как с небольшими волнами от нее отдаляется боль, что пряталась в ее душе с того момента, как она сделала в жизни важный и непростой выбор — изменила память родителям. Ответственность за это тяжелым грузом лежала на ее плечах, и все это время она не жила полной жизнью, пытаясь наказать себя за принятое решение.

Только один человек — теперь Гермиона видела это совершенно ясно, как и бурлящий океан перед своими глазами — вселял в нее спокойствие и желание продолжать жить, не взирая ни на что. Она чувствовала его поддержку, когда ей было непросто, и часто удивлялась, отчего рядом с Ремусом всегда становилось легче. Ответ лежал на поверхности: он дал ей обещание. Казалось, это случилось не в лесах, куда они сбежали больше трех лет назад, а задолго до тех событий.

Океан уверенно расплескивал ее прошлую жизнь и любую неуверенность. Гермиона любовалась волнами, ветром и мерцанием ярких звезд на темном небе прямо над головой. Она будто обрела свет внутри и неведомое ранее знание. Не оборачиваясь и не смотря на Ремуса, она ощущала и его чувства. Словно хрустальная ваза, она наполнялась океаном и живым соленым воздухом, обещавшим: теперь действительно все будет хорошо.

Она ощущала идущую через себя энергию даже на кончиках пальцев. Гермиона взглянула на руки, ожидая увидеть какое-то сияние, но ничего необычного не заметила. Изменения произошли в ее душе: океан ворвался в нее, смывая любые сомнения и открывая перед глазами новый путь.

Легкая улыбка тронула губы, а в мыслях Гермионы в эти минуты все встало на свои места. Слезы на ее щеках высушил ветер, и она медленно вздохнула, готовясь к встрече с Ремусом Люпином — ее океаном, полным любви.

* * *

Ремус залюбовался тем, как Гермиона общалась с океаном. Он видел, как она отпускала душевную боль, и та растворялась в соленой пене, прибиваемой волнами к берегу.

Люпин хотел подойти к ней и обнять, чтобы защитить от ветра, хотел впитать в себя силу океана вместе с Гермионой. Свежий вечерний воздух и шум волн будоражили ум: Ремус ощущал природу так же неистово, как и чувства, рвущиеся навстречу к Гермионе.

Но он давал ей время, понимая: рано или поздно она повернется. Гадая, как изменится ее взгляд, Ремус восхищался Гермионой, ее отвагой и решимостью; он жаждал ощутить ее в своих руках.

Заметив легкое покалывание в конечностях, он пошевелился. Чувства внутри было нелегко сдержать — те словно по волшебству рвались наружу. Люпин отвлекся в поисках луны на небосклоне: чернота надвигающейся ночи почти скрыла тонкую, еле заметную полоску растущей луны. Он вдохнул теплый воздух, наполненный брызгами и мелкими кристаллами соли, а затем посмотрел на Гермиону.

Она обернулась, и в ее глазах он увидел ту же магию, которую только что ощутил в самом себе. Его сердце отстукивало каждый ее беззвучный, утопающий в песке, шаг. Гермиона приблизилась, и даже в сумерках он разглядел блеск в ее глазах. Именно они когда-то вдохновили Люпина преподнести ей шоколад в качестве подарка на день рождения. С него началась целая история, и Ремус был счастлив ее прожить, оберегая Гермиону во время и после войны.

Гермиона, смотря в серо-зеленые глаза Ремуса, удивлялась: как она раньше не замечала, сколько в них эмоций и чувств по отношению к ней? Она вздохнула и робко улыбнулась, понимая, что должна объясниться.

— Я вела себя глупо, прячась от всего этого, — Гермиона махнула рукой в сторону и поправила волосы. — Мы прошли столько потерь, Ремус! Пережили войну, которая унесла чьи-то жизни. Я так боялась, что потеряю еще и родителей.

Ремус внимательно слушал, раздумывая о собственной боли, шрамах и потерях.

— Я думала, мне помогут психологи и духовные практики. Столько времени потратила, — она усмехнулась, покачав головой. — Теперь я понимаю: ничто не отнимет меня у себя.

Он держал руки в карманах брюк, чтобы удержаться от желания притянуть к себе Гермиону в ту же минуту.

— Мне не нужны медитации, — она сделала еще шаг навстречу и пожала плечами с улыбкой и самым трогательным взглядом, какой Люпин замечал в жизни. — Мне нужен ты.

Он резко выдохнул, поразившись ее словам, и в следующую секунду уничтожил расстояние между ними, накрыв ее губы своими.

Ремус будто столкнул их в пропасть, и Гермиона отчаянно ухватилась руками за его шею, отвечая на поцелуй и желая его не меньше, чем сам Ремус. Если что-то и тормозило Люпина раньше и искало подходящий момент, то теперь он разрешил себе не сдерживаться. Все, наконец, казалось правильным.

Они прижались друг к другу сильнее, улыбнувшись порыву соленого ветра: тот лишь попытался сбить их с ног, но это было невозможно. Теперь, найдя в Австралии последнюю недостающую деталь, в сердце каждого сложилась мозаика из самых искренних чувств.

Эмоции переполняли Ремуса: он даже зажмурился, прислонившись лбом к Гермионе. Боясь столкнуться с реальностью и тем, что происходящее может оказаться лишь таинственным сном, он медленно дышал, с каждой секундой погружаясь в запах Гермионы и осознание ее присутствия рядом.

Гермиона, зарывшись ладонями в волосы Люпина, притягивала его к себе. Целый год она сознательно оттягивала момент их поцелуя, не решаясь отдаться неожиданным чувствам. Но теперь она ощутила себя счастливой: сияние внутри нее будто рвалось наружу, навстречу Ремусу. Даже ее кожу покалывало, будто сама магия желала их воссоединения.

Она счастливо улыбнулась, Ремус, не в силах сдержаться, тоже. Он удовлетворенно вздохнул и очертил большим пальцем лицо Гермионы.

— Как твои родители? — тихим, слегка охрипшим голосом спросил он.

— Все хорошо, — она прикрыла глаза и снова вдохнула его аромат, прислонившись к шее.

Люпин издал смешок от щекочущего движения. Гермиона повернулась — теперь они стояли рядом, обнимая друг друга и любуясь океаном вдвоем.

— Они пока не хотят возвращаться в Англию, — пояснила Гермиона, погружаясь мыслями в недавний разговор с родителями. — Но мы помирились, и они рады видеть меня здесь. Расспрашивали, как я закончила Хогвартс — в прошлый раз сильно обиделись, что я не позвала их на выпускной. А теперь с удовольствием посмотрели колдографии.

Ремус тихо усмехнулся — конечно, Гермиона легко бы уместила в сумочке несколько альбомов. Она тоже улыбнулась, поняв намек, и слегка толкнула его локтем. Ремус отскочил и удержался на месте, а Гермиона, по-детски взвизгнув, попыталась убежать к воде. Она сделала несколько неловких шагов, прежде чем Люпин догнал ее и с ловкостью всегда живущего в нем хищника поймал Гермиону в объятия. Взглянув ему в глаза и одарив довольной улыбкой, она вдруг заметила, как Ремус стал серьезным.

— Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, — сказал он, даже не думая ослабить хватку. — И теперь никуда тебя не отпущу, обещаю.

Ее щеки вспыхнули прекрасным румянцем, и Гермиона наивно понадеялась, что Ремус этого не заметит.

— Даже в отпуск к родителям? — поинтересовалась она и весело подмигнула.

Ремус заботливым движениям убрал прядку волос, упавшую на лицо Гермионы, а затем провел кончиком носа по ее уху, отчего она ощутила добрую сотню мурашек, разбежавшихся по телу.

— Не переживай, — тихо усмехнулся Люпин.

Гермиона приподнялась на носках, чтобы спросить у него заветные слова в самые губы.

— Значит, обещаешь?

— Обещаю.

Она опять дотронулась до его губ. Сердце Гермионы счастливо забилось чуть чаще, принимая обещание Люпина — единственное, чье ей было важно. Он посмотрел ей в глаза.

— Но мне важно знать: помнишь, о чем я говорил на свадьбе?

— Я думала над этим. Нет никаких трудностей, с какими мы бы не справились. Не переживай, — она повторила его слова и легко чмокнула в щеку.

Гермиона почувствовала ощутимую вибрацию из сумочки и взглянула на маленькие наручные часы.

— Портал?

Она кивнула.

— Я упоминал, что планировал пойти к Сириусу и Флер на ужин?

— Прекрасно, — согласилась она, а потом слегка нахмурилась. — Мы можем пойти вместе, если хочешь.

— Конечно.

Ремус улыбнулся: его план сработал именно так, как нужно.

— Они не будут против, что мы...

Он едва не рассмеялся.

— Сириус будет счастлив. И я думаю, не только он обрадуется, что мы, наконец...

— О да, — Гермиона рассмеялась, вспомнив намеки семейства Блэков и разговоры с Джинни. — Но какая разница, что о нас подумают?

Люпин просиял. Спустя все годы, что он знал Гермиону, она стала по-настоящему смелой и решительной: еще один повод любить ее всю оставшуюся жизнь.

За их спинами начали греметь первые залпы салютов — в Мельбурне наступала полночь. Они улыбнулись: фейерверки становились их маленькой традицией. Портал должен был вот-вот сработать, и Гермиона достала газету из сумочки.

— До ужина еще несколько часов, — сказал Ремус. — Можем провести время вдвоем. Или вернемся в Министерство?

Гермиона выгнула бровь, не оценив предложение Люпина.

— Думаю, нам есть чем заняться, — сказала она с улыбкой, а затем потянулась к Ремусу.

Они снова увлеклись непродолжительным поцелуем. В ночном небе взорвался еще один фейерверк, и разноцветные огни осветили Люпина и Гермиону. Они переплели пальцы рук и улыбнулись друг другу. Ощущение гармонии и счастливого спокойствия в сердце наполнило и Ремуса, и Гермиону, и они приготовились к путешествию — чтобы начать совместный путь прямо с австралийского пляжа.