Леса, полные пророчеств (гет)

Они сменили место ночевки только на следующий день, когда Люпин восстановился после трансформации. Решив не терять попусту время, они стали тренироваться в защитной и боевой магии.

Поначалу они оттачивали заклинания и дуэльные приемы прямо возле палатки, остерегаясь, что могут пробить защитный барьер. Затем усилили его еще раз, и им стала подвластна территория, вмещающая в себя еще и часть открытой поляны.

Очередной лес находился совсем далеко от жилых деревень, и они рискнули выбраться на открытый воздух, чтобы потренироваться.

Ремус был рад снова чувствовать себя сильным и здоровым, поэтому с легкостью и умением делился опытом магических дуэлей и реальных сражений, в которых он принимал участие. Гарри, Рон и Гермиона ощущали себя как во времена собраний отряда Дамблдора. Мальчишек это крайне воодушевляло: энергии от тренировки в них появилось достаточно, чтобы затем весь оставшийся вечер обсуждать с Люпином стратегию и тактику боя. Они, разумеется, не планировали вооруженное нападение на Пожирателей Смерти, но были очень впечатлены секретами боевой магии.

Еще ребята с упоением рассказывали о том, как они проводили уроки в Выручай-комнате, а Люпин слушал их с огромным интересом. Он удивлялся не только смелости их противостояния режиму ненавистной Долорес Амбридж, но и тому, что их однокурсники многому научились, посещая занятия под руководством Гарри. Ремус с искренней радостью похвалил Гарри, решившего продолжить традицию Люпина интересных и адекватных занятий по защите от темных сил.

Крестраж же пока оставался неприступной крепостью, тяготевшей каждого.

* * *

Утром девятнадцатого сентября Гермиона проснулась немного раньше с необычным предвкушением чего-то радостного. День начинался хорошо — солнце уже потихоньку выглядывало из-за деревьев, прокрадываясь в палатку, и кухоньку залил мягкий утренний свет. Ночью дежурил Ремус, и Гермиона, согрев чайник, поспешила заварить для него чашку кофе. Когда она вышла на улицу, Люпин сразу заметил ее и улыбнулся, а когда заметил в руках Гермионы две кружки с дымящимися напитками — засиял еще больше.

— Ночами становится холоднее, — подметил Ремус, принимая из ее рук кружку.

— И тебе доброе утро, — она по-прежнему улыбалась.

— Как спалось?

— Прекрасно.

Они немного помолчали, наблюдая, как солнце медленно простирается по холмам, неподалеку от которых они остановились. В этих местах осенний воздух уже насытился ароматами прелой травы и подсыхающих листьев. Дожди пока не шли, и в лесах было чисто и сухо.

Гермиона вдруг ощутила себя счастливой: она встретила день рождения, вглядываясь в удивительное утреннее солнце, пока еще дающее уютное тепло. Она и ее друзья, несмотря ни на что, были живы. А со всем остальным они как-нибудь разберутся.

— Знаешь, у меня сегодня день рождения, — тихо сказала Гермиона, стараясь спрятать улыбку за чашкой чая.

— Правда? — Ремус повернул голову в ее сторону — свою улыбку прятать он не стал. — Поздравляю тебя.

Она кивнула. Гермиона прекрасно понимала, что сегодня у нее не будет ни поздравлений, ни подарков, ни именинного торта, не будет даже ласковых слов и письма от родителей. Сердце слегка защемило, и Гермиона постаралась не думать о маме с папой. Ее родители тоже были живы и сейчас находились в безопасности — это придавало ей уверенность в себе и желание бороться дальше, в каких бы условиях она ни находилась.

Она услышала, как Ремус вздохнул полной грудью, и повторила за ним. Опьяняюще свежий и еще прохладный воздух наполнил легкие.

— Расскажи что-нибудь из детства, — попросил Ремус. — Что у тебя ассоциируется с днем рождения?

Гермиона задумалась, слегка нахмурившись. Ее мысли витали вокруг дома и родителей, и погрузиться в приятные воспоминания не было проблемой.

— Знаешь, раньше на мой день рождения мама пекла яблочный пирог, — Гермиона улыбнулась, прикрыв глаза. — С самого утра в доме пахло яблоками и корицей, и наш завтрак начинался именно с маминой шарлотки — настоящее событие для семьи дантистов, уж поверь!

Ремус улыбнулся. И у него были воспоминания о счастливом детстве. Подобные моменты, в особенности, до заражения ликантропией, становились его спасением в самые трудные времена. Это были одни из тех мыслей, которые неизменно помогали ему создать патронус.

— Когда я поступила в Хогвартс, эта традиция пропала — пирог мама стала готовить на Рождество. Но атмосферы моего дня рождения из детства мне не забыть никогда. На четвертом курсе я просила сову Гарри, чтобы она доставила мне пирог из дома. Даже пообещала Букле кусочек, но она съела весь пирог сама, и больше таких попыток я не делала.

Они засмеялись, а на глаза Гермионы навернулись слезы. Сейчас она отдала бы Букле хоть несколько таких пирогов, лишь бы та была жива.

— Чудесное воспоминание, — откликнулся Ремус, ощущая бодрость и приятное тепло внутри от выпитого кофе. — Думаю, ты еще сможешь возобновить эту традицию...

Он замолчал, не решаясь спрашивать Гермиону о родителях: не так давно Гарри упомянул, что Гермиона отправила родителей в безопасное место, и до окончания войны не станет выходить с ними на связь. Люпин был уверен, что столь тяжелое решение далось Гермионе нелегко. Он понимал: несомненно, она скучала по родителям, и напоминать о них он не хотел.

— Я тоже на это надеюсь, — тихо сказала Гермиона, задумчиво глядя перед собой.

Когда они вернулись в палатку, Гарри и Рон уже встали. Только Гермиона переступила порог палатки, они дружно крикнули:

— С днем рождения, Гермиона!

— С днем рождения!

После объятий с друзьями и сытного завтрака они в приподнятом настроении принялись за тренировку. Погода была хорошей, и проводить время в уже порядком надоевшей им палатке совсем не хотелось.

Прилично устав за несколько часов, но довольные и счастливые, они вернулись, чтобы готовиться к ужину. По дороге к палатке их лес озарился счастливым смехом, когда Рон, неожиданно исчезнув из поля зрения, вручил Гермионе букет из красивых сухих листьев, перемежающимся шишками. Она, румяная и довольная, приняла подарок, а в палатке водрузила букетик на кухонный столик для создания праздничной атмосферы.

Медальон было решено отложить в сторону до наступления ночи, поэтому все без исключения в этот день чувствовали воодушевление.

Ремус половину дня размышлял над подарком Гермионе. Ему понравилась история из ее детства, но он не смог бы приготовить яблочный пирог в палатке. Поэтому решил поступить по-другому: пока никто не видел, он достал из своих личных запасов плитку шоколада. Это лакомство он любил, но мог позволить себе крайне редко — хороший шоколад был обычно дорогим, да и его организм не воспринимал больше пары кусочков. Плитка, которую он достал, хранилась для крайних случаев — нападения дементоров, например.

Вздохнув, он произнес пару заклинаний, и спустя пару секунд вместо одной плитки перед ним лежало три. Убрав две шоколадки в волшебную шкатулку, Ремус принялся за колдовство над третьей. Чары разных вкусов и ароматов были знакомы ему еще со времен учебы в Хогвартсе: они знатно развлекались с Сириусом и Джеймсом, экспериментируя с едой и устраивая отличные розыгрыши над другими студентами.

Конца ужина Люпин ждал с особенным трепетом. Он сказал тост, поздравляя Гермиону, а затем достал из кармана пиджака сверток.

— Я думаю, это особенный день для всех нас, и будет правильно закончить его праздничным угощением.

Развернув сверток, он достал шоколад и положил его на стол: Гарри и Рон тут же радостно охнули, а Гермиона лишь улыбнулась.

— Я немного поколдовал над ней, думаю, вы оцените, — сказал Люпин, усаживаясь обратно за стол. — Давайте еще раз поздравим Гермиону!

Они дружно стукнулись чашками, а затем принялись за угощение, которого никто из них не пробовал уже долгое время: из сладкого в их запасах было лишь суховатое печенье — оно хоть и порядком надоело, но всегда служило отличным дополнением к завтраку.

— Ух ты! — первым снял пробу, естественно, Рон. — Это же настоящий праздник!

Следом удивился и Гарри, распробовав свой кусочек.

— Это же огневиски! — воскликнул он.

— А у меня — сливочное пиво, — воскликнул Рон. — Как здорово!

Они засмеялись и взяли еще по кусочку.

— Нет, теперь у меня простой шоколад, — сказал Гарри, — но очень вкусный!

Гермиона заинтересованно смотрела на друзей, а затем тоже взялась за шоколад. Ремус, задержав дыхание, наблюдал за тем, как она пробует десерт: он надеялся, что ей попадется нужный вкус. Секунда, и на губах Гермионы заиграла улыбка. Гарри с Роном посмотрели на подругу в ожидании ее реакции.

— Это яблочный пирог, — сказала она и посмотрела на Ремуса.

В нескольких секундах пересечения их взглядов уместилось много эмоций и скрытых слов: она благодарила его за сюрприз и возвращение в детство, а он был счастлив подарить ей эту радость.

— Да, вкуснятина, — Рону тоже достался вкус шарлотки. — Как же я соскучился по домашней стряпне!

— Тыквенный сок! — воскликнул Гарри. — Словно я попал на ужин в Хогвартсе!

С весельем они прикончили почти всю плитку шоколада, и Ремус успел ухватить один из последних кусочков. Ему тоже досталась шарлотка, и он мысленно обрадовался — чары сработали великолепно, хотя он давно их не практиковал. Пряный вкус печеных яблок, ваниль и корица смешались с ароматным шоколадом — ощущения были отменные! Ему действительно удалось удивить ребят, и Ремус был уверен — кусочки с огневиски, сливочным пивом и тыквенным соком тоже очень походили на оригинал.

Наевшись сладкого, они выпили по еще одной кружке чая. Заварки в их продуктовых запасах было много: когда Ремус нашел в кладовой особняка Блэков несколько сортов чая и чайные листья, он применил заклинание, чтобы уменьшить полученные объемы чая до небольшого пакета. Каждой маленькой горошины заварки им хватало на весь день, поэтому за распитие вкусного чая, а не обычного кипятка, они точно могли не волноваться.

Таким же образом он поступил и с кофе, найдя в запасах Сириуса хорошие зерна. С ними пришлось повозиться на кухне: Ремус несколько раз исправлял свой результат, тренируясь на маленьких порциях, но затем получил тот же эффект: пакет с небольшими горошинами, каждая из которых при заваривании кипятком раскрывалась отличным кофейным букетом. В этом было спасение Люпина: он любил и кофе, и чай — горячий ароматный напиток с самого утра служил залогом хорошего настроения. После ночи дежурства с крестражем на шее или после полнолуния его мог выручить только крепкий кофе — он выпивал сразу две кружки и только после этого падал в кровать, чтобы отоспаться.

Шоколад со вкусом огневиски не опьянял, но все четверо были веселы и довольны. Они с шумом разговаривали и смеялись, даже как-то позабыв, что они не просто выбрались на лесной пикник, а находятся в бегах, и за порогом их тихого и спокойного вечера в магическом мире продолжается война.

Гарри и Рон вышли на улицу, и Ремус, хоть и тоже собирался подышать воздухом, задержался, чтобы помочь Гермионе прибраться после ужина. Она собирала вымытые и высушенные заклинаниями чашки, о чем-то размышляя, и на ее лице была счастливая улыбка.

— Ремус, спасибо, — Гермиона уловила минутку, чтобы поблагодарить Люпина.

Он выровнял скамейку, задвинув ее под стол, и выпрямился, собираясь что-то сказать в ответ. В этот момент Гермиона, повинуясь внезапному порыву, вдруг подошла и обняла Ремуса, сцепив руки вокруг его шеи. От неожиданности он сначала напрягся, не зная, что делать, а потом положил обе руки ей на спину поверх волос, словно приглаживая непослушную копну, и расслабился, ощущая, как по всему телу разливается согревающее лучше любого чая тепло.

— Спасибо, что вернул традицию, — прошептала Гермиона, — я словно вернулась домой, и это было по-настоящему волшебно.

Она улыбнулась и отстранилась, и Ремус выпустил ее из объятий.

— С днем рождения, — мягко сказал он.

Вскоре вернулись ребята, и Рон решил подкрепиться еще одной чашкой чая перед ночным дежурством на улице.

— Ремус, а точно не осталось еще немного яблочного пирога? — шутливо выпрашивал Рон, допивая чай.

Это был хороший день. Гермиона, засыпая, улыбалась. Пусть поздравлений и подарков сегодня было меньше, чем обычно, но теперь она как нельзя лучше понимала их ценность и те маленькие радости, которые могли сделать ее счастливой.

Гермиона пообещала себе — следующий день рождения она обязательно встретит с таким же ощущением счастья и легкости на сердце.

* * *

Вечером через несколько дней Рону, наконец, удалось поймать радиостанцию близнецов Уизли — о той уже ходили легенды.

Рон долго крутил ручку приемника, пока настраивал волну, а затем резко схватил волшебную палочку. Он стукнул ею три раза по радио и под свет бледных оранжевых искр прошептал пароль.

— «Нора», — искры стали яркими, и это означало только одно: у него, наконец, получилось! — Скорее, все сюда!

За столом сидела Гермиона с книгой, а Гарри лежал на кровати и играл со снитчем. Они заинтересованно посмотрели на Рона, а Гарри позвал Ремуса — тот через несколько секунд вбежал в палатку.

— Что случилось?

— Рон поймал радиоволну!

Их предвкушение было прервано знакомым голосом:

— И с вами вновь «Поттеровский дозор»! Как и в прошлый раз, сегодня мы расскажем вам, нашим преданным слушателям, что происходит в магическом мире на самом деле!

Гарри с Роном переглянулись, кивнув друг другу. Они узнали Ли Джордана, бывшего гриффиндорца и однокурсника Фреда и Джорджа.

— Мы в эфире? — спросил еще один голос, и Рон подскочил на стуле.

— Это Фред! — воскликнул он. — Или Джордж?

Гермиона шикнула на него и, оставив книгу на столе, подошла поближе.

— Где один, там и второй, ведь так? — усмехнулся Гарри.

— Конечно, в эфире! — засмеялся второй близнец из радиоприемника.

Гермиона радостно переглянулась с Роном. Как здорово ему было услышать братьев!

— Итак, дорогие слушатели, это наш второй выпуск после нашумевших новостей о нападении на Министерство магии, и в этот раз мы припасли для вас подробности!

— О да, мы клянемся, это очень захватывающе, — интригующе сказал Фред, — поэтому садитесь поближе, чтобы ничего не упустить.

— Сначала это были только слухи, но теперь доподлинно известно: в Министерство второго сентября ворвался именно Гарри Поттер!

— Так он был один или с друзьями? — уточнил Джордж, хотя прекрасно знал ответ.

— В целях безопасности мы не можем раскрывать эту информацию. Кто бы ни был с Гарри Поттером, мы передаем вам привет, ребята!

Гарри переглянулся с остальными.

— И я хочу добавить, — а этот низкий голос принадлежал Кингсли Брустверу — Ремус его сразу же узнал и удивленно уставился на радиоприемник, — что вас всех разыскивает Министерство! Поэтому, где бы мистер Поттер ни находился, лучше там ему и оставаться и уж точно не попадаться на глаза лояльных настоящему режиму волшебников — за ваши головы объявлена награда!

Ремус нахмурился, понимая: его побег однозначно рассекречен. Не совсем понятно, раскрыт ли обман об упыре Уизли. Кажется, им следовало быть осторожнее и разработать несколько вариантов побега в случае их обнаружения, в том числе поодиночке.

— Так что же произошло в Министерстве? — спросил Фред под звуки, похожие на барабанную дробь.

— Проникновение, судя по всему, несло какую-то четко поставленную задачу, о которой неизвестны подробности. Но удалось выяснить: в этот же день на заседании Комиссии по учету маггловских выродков освободили целую группу магглорожденных волшебников и волшебниц!

— О, и мы получили письма от некоторых из них с благодарностями Гарри Поттеру! — вставил Фред в вещание Ли Джордана.

— По словам очевидцев, чьи имена мы раскрывать не станем, во время заседания произошло нападение на председателя Комиссии, заместителя Министра магии и нескольких охранников.

— Невиданное дело! — воскликнул Джордж.

— Наконец-то самой главной Жабе магического мира досталось по заслугам!

Из радиоприемника послышался смех.

— Шутки шутками, Равелин, но поясни нашим слушателям, что известно насчет нового Министра магии? Есть информация, что он связан с темной стороной?

Кингсли прокашлялся.

— Очевидных подтверждений тому нет, — осторожно сказал он, — но Министр удивляет своим поведением рядовых сотрудников Министерства. Есть опасения, что он находится под контролем Сами-знаете-кого.

— Этого еще не хватало! — скривился Люпин в ответ на заявление Кингсли.

— А как обстоят дела в Хогвартсе, Рапира? — спросил Ли Джордан, очевидно, одного из близнецов.

Послышался театральный вздох.

— Учеба только началась, но все мы знаем, что назначение директором Мистера Летучая Мышь повлекло кадровые перестановки: теперь в составе учителей есть сразу несколько Пожирателей смерти, в том числе, брат и сестра Кэрроу. Будто одного Пожирателя, сидящего в самом-главном-кабинете Хогвартса, мало!

Гарри, Рон и Гермиона напряженно переглянулись, и Гарри сжал кулаки. Что еще мог придумать Снейп, чтобы испортить жизнь оставшимся в Хогвартсе студентам?

— Несомненно, того потребовал Сами-знаете-кто, — вставил Бруствер. — Ему это необходимо, чтобы контролировать учеников. А вместе с новой политикой Министерства это наталкивает на определенные мысли.

— Так точно, — резюмировал Ли Джордан. — Напоминаем, если вы — магглорожденный волшебник, советуем скрыться из страны как можно скорее!

— Подробные инструкции собраны в брошюре под названием «Как магглорожденным выжить во время войны». Ее вы можете получить совершенно бесплатно в одном известном магазине в отделе никому неизвестной макулатуры!

Гермиона хмыкнула, а остальные рассмеялись: именно так близнецы частенько называли книги, что она читала в Хогвартсе, «Норе» и даже в штабе Ордена Феникса.

— Дорогие друзья, наш выпуск подходит к концу, — заявил Ли Джордан. — Время следующей передачи вы сможете узнать в течение часа с момента появления волшебных сигналов от радиоприемника, с которого вы выходили на связь сегодня. Пароль для следующей передачи объявит Равелин!

Спустя несколько секунд раздался голос Кингсли:

— Пароль — «Нимфадора».

У Ремуса закружилась голова, и он отшатнулся от ребят на пару шагов.

— До встречи на наших радиоволнах! — попрощался Ли.

— Пожелаем Гарри и его друзьям удачи в исполнении нелегкой миссии, — добавил Кингсли.

— Берегите свои уши, — сказал Фред, смеясь, и Джордж подхватил:

— И другие части тела!

Вещание прервалось, и из радиоприемника послышался белый шум.

Гарри, Рон и Гермиона принялись за обсуждение выпуска «Поттеровского дозора» и не заметили, как Люпин вышел на улицу.

Ремус, тем временем, стоял неподалеку от входа в палатку, облокотившись о дерево, и вглядывался в луну на ясном ночном небе. Он не мог отдышаться, словно только что пробежал забег на короткую дистанцию. Внезапное напоминание о Тонкс подействовало на него отрезвляюще. Он вновь видел ее перед собой, будто живую: такая забавная и вечно хихикающая, она меняла цвет волос каждые полчаса. Поначалу это безумно раздражало Люпина, но, привыкнув к непостоянству Тонкс, невозможно было представить ее совершенно обычной и ничем не выделяющейся из толпы.

Волшебница, угрожавшая всем, кто называл ее полным именем, заставляла Ремуса смеяться практически без повода. Одним своим появлением рядом она делала его жизнь ярче и веселее, и с ней он мог забыть о безрадостных мыслях. Видя в ее глазах вдохновение и заинтересованность, Ремус тогда, в июне девяносто шестого, успел пригласить ее на свидание, но их близкому знакомству не дано было случиться.

Ремус сейчас словно заново переживал тот злополучный день: от нахлынувших воспоминаний у него даже задрожали руки.

Стараясь прийти в себя как можно скорее, он внимательно смотрел на деревья прямо перед их лагерем. Вслушиваясь в тихие разговоры и смех ребят, что доносились из палатки, Ремус немного успокоился и спрятал собственную боль как можно глубже.

* * *

Осень катилась по Англии, невзирая ни на что. Становилось прохладнее, и все чаще небо заволакивали темные тучи, обещавшие затяжные дожди.

Тренироваться в такую погоду на улице было бессмысленно. Однажды они провели занятие под дождем, чтобы уметь обороняться и сражаться в любых условиях, но после такой тренировки вернулись в палатку замерзшие и насквозь вымокшие. Весь следующий день они отогревались горячим чаем и бодроперцовым зельем, чтобы не заболеть.

Дежурства по ночам, особенно когда стало холоднее, не любил никто: оставаться наедине с крестражем в промозглую погоду было тем еще удовольствием.

Они проводили много времени в палатке: Гермиона часто читала, выискивая в книгах ответы на свои вопросы. Ремус занимался чтением или составлением каких-то планов в своих блокнотах, а Гарри и Рон обсуждали дальнейшие действия, играли в шахматы или настольный квиддич. Игру стащил Рон в одной из сельских забегаловок, чем страшно разозлил Гермиону. Та не терпела подобных выходок и всегда старалась оставлять деньги, если они брали что-то без спроса.

* * *

Октябрьское полнолуние прошло так же спокойно, как и в прошлом месяце, за одним отличием: Гермиона не решилась пойти утром к Ремусу, потому что с крестражем в тот момент дежурил Рон. Опасаясь, что может испортить его настроение, она не захотела провоцировать конфликт с самого утра и осталась в палатке.

Ремус вернулся, едва стоя на ногах — Рон помог ему зайти в палатку, а Гарри уложил в постель, пока Гермиона в спешке предложила Люпину кофе с печеньем. Проглотив завтрак, Ремус почти сразу же отключился и проснулся только ближе к ужину.

Гарри спросил у Люпина, почему в этот раз его превращение обернулось таким самочувствием.

— Да, в этот раз было сложнее, — медленно ответил Люпин, — когда полнолуние длится с утра до вечера, я не восстанавливаюсь, хотя и принимаю человеческий облик.

Гарри и Рон заинтересованно посмотрели на него.

— А обращение в таком случае происходит... — начала Гермиона, но Ремус опередил ее мысли:

— В ночь перед полнолунием, — сказал он, подкладывая себе добавки. Каша с консервами — не самый изысканный деликатес, но в таком состоянии Ремус был готов съесть целую кастрюлю. — То есть ночью я не спал, а утром наступило полнолуние, и по мне словно поездом проехались. Сейчас, к вечеру, мне немного лучше. В день нашего знакомства с вами было так же.

Рон ахнул.

— Так вот почему ты спал в поезде почти всю дорогу!

— Именно так, — кивнул Люпин, улыбаясь.

— А почему ты вообще оказался в поезде, с учениками? — спросил Гарри. — Не припомню, чтобы видел других учителей в вагонах, кроме тебя в тот год.

Ремус задумчиво взглянул на Гарри, откладывая пустую тарелку.

— Меня попросил Дамблдор.

— Что? — в один голос воскликнули Гарри и Гермиона.

— Да, так все и было, — пояснил Ремус. — Тогда первой опасностью считался Сириус — он якобы возобновил охоту на Гарри Поттера. Я не знал, что Сириус невиновен, и был готов помочь Альбусу проконтролировать поездку.

— Вот это да, — прошептал Гарри.

— Но это — не единственная причина, — интригующе сообщил Ремус. — Я и сам хотел поехать на Хогвартс-экспрессе, чтобы снова окунуться в волшебную атмосферу первого сентября. Именно в школьном поезде когда-то я познакомился со своими друзьями. Усаживаясь в купе, я хотел вспомнить школьные годы, но еще до момента отправления уснул, потому что был измотан ночным превращением. Дамблдору, правда, я так об этом и не рассказал.

Рон усмехнулся.

— Ты все равно очень помог нам, когда на поезд напал дементор, — сказал Гарри.

— Да, наверное, это меня и спасло перед директором, — Люпин пожал плечами, улыбнувшись.

Гермиона встала, чтобы собрать стопку тарелок, а затем разлила по кружкам горячий чай.

— Значит, превращение зависит от времени наступления полнолуния? — уточнила она, а в это время Рон возвел глаза к потолку: его забавляла привычка Гермионы ко всему на свете подходить с научным интересом.

— Пожалуй, так. Если полнолуние наступает вечером или ночью, то есть после захода солнца, то ночь я провожу в облике оборотня, превращаясь после того, как взойдет полная луна, — пояснил Люпин. — И это — самый удобный вариант. Но если полнолуние наступает утром или днем, то я обращаюсь накануне ночью, а днем продавливаю подушку, потому что чувствую себя плохо до наступления следующего лунного дня.

Гермиона задумчиво вздохнула.

— Этого не встретишь в учебниках.

— Оборотни обычно не пишут книг, тем более, учебников, — сказал Ремус, рассмеявшись. — Не все из нас выбирают жизнь в обществе, чего уж скрывать.

— И ты — достойное из этого исключение, — Гермиона улыбнулась, и Ремус взглянул на нее.

— Если бы еще общество относилось к оборотням лучше, чем сейчас...

Они все грустно вздохнули и закончили ужин в молчании.

Гарри, допив чай, встал и собрался на улицу, прихватив с собой крестраж. В последнее время они откладывали медальон в сторону на время совместных трапез, если не забывали об этом. Выйдя на улицу, Гарри поудобнее устроился на пледе возле дерева и принялся, как обычно, рассматривать снитч, завещанный Дамблдором. Еще одна загадка, к разгадке которой он так и не подобрался.

Вокруг них было столько всего, что, казалось, вот-вот должно открыть тайны. Но они ходили вокруг да около: крестраж до сих пор не уничтожен, снитч служил просто игрушкой, а в видениях Волдеморта он так и не разглядел таинственного вора, увиденного в воспоминаниях Грегоровича... Гарри хотелось рвать на себе волосы, но легче бы от этого не стало: решение насущных вопросов не приходило, чем бы он ни занимался, а постоянные передвижения с места на место ему порядком надоели.

Он и думать не хотел, как устали Рон, Ремус и Гермиона — тем более, их всех разыскивало Министерство. Они вчетвером, конечно, уживались вместе, но с каждым днем молчаливых неприятных минут становилось все больше. Рон все чаще замыкался в себе и грубил, особенно после нескольких часов, проведенных наедине с медальоном. Ремус, казалось, уже ничего не мог придумать нового, хотя каждый день проводил достаточно времени за книгами, а Гермиона наверняка устала притворяться радушной хозяйкой и хранительницей очага их маленького мира в палатке.

Гарри все понимал и бесконечно благодарил друзей за помощь. От безысходности он уже не раз хотел обратиться в Орден Феникса, но пока побаивался выходить с ними на связь. Ему хотелось пообщаться с Сириусом, обсудить новости и планирование стратегии дальнейшего поведения, да и просто высказаться.

В размышлениях о Сириусе и надежде на то, что тот вернулся в дом на площади Гриммо, проходили часы ночного дежурства Гарри.

Под утро, едва пасмурное небо начало светлеть, а Гарри уже почти засыпал, неожиданно его отвлек шум. Обернувшись, Гарри заметил проблеск белой птицы, взмахнувшей крыльями неподалеку. На секунду ему померещилась Букля, но Гарри потряс головой: он был уверен, что в здешних лесах не водится полярных сов — раньше они встречали только сычей да сипух.

Удивленно вглядываясь в сторону, где он заметил птицу, Гарри поднял голову.

— Еще один, — тихо он сказал сам себе, выдохнув в прохладный воздух едва заметный клубок пара.

Гарри разглядывал очередной знак на одном из деревьев. Почти каждое дежурство он видел их в лесу, даже невзирая на то, что раз в несколько дней они меняли место стоянки. Это наводило на мысль: таинственные линии и круги на деревьях, которые не видели остальные — плод воображения Гарри. Скорее всего, галлюцинации появлялись от усталости. Несколько раз во время дежурства он даже случайно засыпал, прислонившись к дереву, и проваливался в мир видений, где Волдеморт по-прежнему охотился за неведомым ему, Гарри, артефактом. А просыпаясь, разглядывал очередную фигурку на коре какого-нибудь старого дерева.

В конце октября под утро во время очередного дежурства Гарри заметил фигуру, которая ранее не появлялась: треугольник. Его это даже слегка позабавило. На минуту Гарри решил, что лес пытается разговаривать с ним и подать какой-то сигнал или загадать ребус, который Гарри предстояло разрешить.

Он прогнал в мыслях все увиденные знаки: линия, круг, треугольник. Возможно, это означало какое-нибудь слово, или же...

— Гарри, как у тебя дела? — неожиданно рядом раздался голос, и Гарри подскочил на месте.

— А, Ремус, это ты, — быстро сказал Поттер, пытаясь унять скачущее в груди сердце.

Люпин зевнул и потянулся, с наслаждением разминаясь. Он подошел к Гарри.

— Все в порядке?

— Да, разумеется, — ответил Гарри и задумчиво поморщился: — Ремус?

Люпин посмотрел на него.

— Да?

Гарри сомневался, стоит ли рассказывать хоть кому-то об увиденном. Он давно уже решил, что в этом вопросе Ремус подходил в качестве доверенного лица больше, чем Рон или Гермиона.

— Это может показаться странным, — начал Гарри и жестом пригласил Люпина отойти чуть в сторону от палатки. — Здесь, в лесу, я вижу знаки.

Ремус заинтересовано посмотрел на него.

— Знаки?

— Да. Обычно это просто символы, которые я замечаю на деревьях.

Люпин хмыкнул.

— Видишь их только ты?

— Если ты задаешь этот вопрос, то, наверное, их и вправду замечаю только я, — пожал плечами Гарри, посмотрев вокруг себя. — Я не хочу говорить об этом Рону — тот постоянно переживает за родных и ничего не замечает вокруг. А Гермиона... Она подумает, что я опять открываю разум Сам-знаешь-кому.

— А ты открываешь?

Гарри замялся.

— Я иногда подсматриваю за ним, — внезапно его пробрала крупная дрожь при мысли о тех убийствах, которые Волдеморт совершил за считанные недели, чему Гарри стал свидетелем.

— Ты же знаешь, что не должен...

— Конечно, я знаю, — остановил его Гарри, — об этом мне постоянно напоминает Гермиона.

Люпин усмехнулся.

— Чего же ты хочешь от меня? Я не силен в легиллименции или окклюменции, к моему сожалению. Даже чутье оборотня не помогает справиться с этими чарами, хотя я пытался.

— Жаль, — просто заявил Гарри, — было бы здорово поучиться у тебя, а не у...

Гарри почувствовал, как в его грудь вновь начало закипать раздражение. Убийца — так про себя он называл Северуса Снейпа.

Люпин вздохнул, отчасти понимая, почему Гарри так ненавидел Снейпа.

— Я думаю, Гарри, — Ремус посмотрел куда-то вдаль, — в лесах всегда таится нечто большее, чем мы привыкли знать.

Гарри внимательно взглянул на Люпина, стараясь не пропустить ни слова.

— Это ведь не обычное путешествие, ты понимаешь. Это — война, и мы боремся за жизнь, даже если кажется, что мы ничего не делаем.

Он дернул бровями и улыбнулся — Гарри такой жест показался успокаивающим. Все, о чем он волновался, казалось абсолютно нормальным, потому что оно тревожило не только его одного.

— Ты видишь знаки на деревьях, а я чувствую эти леса как никто другой, и мне иногда снятся всякие сны...

— Какие сны? — спросил Гарри, заинтересованно посмотрев на Люпина.

— Всякие, — пожал плечами Ремус. — Я даже не запоминаю. И, я уверен, Рону и Гермионе тоже что-то кажется или мерещится.

— Рон сам не свой, особенно в последние дни.

Гарри сцепил руки на груди и поежился.

— Гермиона предлагает идеи, — продолжил он, — но все они не приближают нас к крестражам. Что толку от нашей вылазки в Лондон, все равно Он не мог спрятать крестраж в приюте.

— Зато хотя бы развеялись, — усмехнулся Люпин.

Гарри не разделил его веселье.

— Я все же думаю, что искать надо в Хогвартсе.

— Я согласен с собой, но заявиться в Хогвартс сейчас слишком опасно. Возможно, стоит дождаться каникул — и попробовать на Рождество, например.

Гарри подумал и кивнул. Между ним и Люпином вновь воцарилось молчание.

— Гарри, ты же помнишь? Сегодня — годовщина...

— Да, — тот вздохнул.

Конечно, Гарри помнил. Каждый год с момента, как узнал о настоящих родителях и причине их гибели, он помнил и чтил память Джеймса и Лили Поттеров. В Хогвартсе в этот день обычно царила праздничная суматоха, но Гарри всегда находил пару минут, чтобы обратиться мысленно к родителям и сказать, как он их любит. Это казалось ему странным — чувствовать любовь и благодарность к тем, кого он не помнил. Но в его сердце всегда находилось место для мамы и папы. Те отдали жизнь, защищая сына — это всегда поддерживало Гарри, когда руки готовы были опуститься, и бороться не хотелось. Сейчас, пока они были в бегах, он ощущал зов сердца и собственных родителей особенно ясно.

— Они были потрясающими друзьями, — тихо сказал Ремус. — И, знаешь, уже после нашего с тобой знакомства, я был счастлив узнать, что это не Сириус предал их.

Гарри взглянул на Ремуса.

— Я прожил двенадцать лет, не понимая, как брат мог предать брата, — Люпин покачал головой, проваливаясь в воспоминания, — Они были неразлучны. Новость о том, что Сириус Блэк предал Джеймса Поттера — своего лучшего друга, сломала во мне веру.

Руки Люпина мелко затряслись, когда он делился с Гарри своими эмоциями. Гарри слушал, и его самого пробирала дрожь. Похожее чувство он испытал, когда узнал: разыскиваемый опасный преступник Блэк — его крестный отец...

— А теперь все позади. Когда я встретился с Сириусом, вера во мне вновь обрела смысл. Ты потерял родителей, Гарри. Но у тебя остался он.

Гарри не мог пошевелиться от признания Люпина. Сириус заменил ему отца в последние годы, но сам Ремус... Он был не менее важен для Гарри. Отчего-то он не мог подобрать слов, чтобы выразить эти мысли, а момент тем временем ускользал.

— Ремус, спасибо, — только и сумел сказать он.

— И Сириус хотел пойти с тобой, Гарри, — неожиданно сказал Люпин. — Я его остановил, потому что... Флер ждет ребенка. А отцы не должны покидать своих детей добровольно.

Гарри шумно вздохнул и улыбнулся, услышав новость. Люпин не решался рассказывать об этом ребятам, потому что сам не был уверен, как обстояли дела в особняке Блэков без них. Но в глубине души он надеялся — все было хорошо.

— Это здорово, — лишь сказал Гарри.

— Я очень рад за него, — улыбнулся Ремус.

Он подошел к Гарри и похлопал его по плечу. Они постояли рядом еще пару минут, вглядываясь в просветы между деревьев. Солнце уже вставало, но небо заволокло тучами, пообещав пасмурную и дождливую погоду. Гарри подумал: он оказался прав, принимая решение позвать Ремуса Люпина пойти вместе с ними. Ремус действительно смог помочь им за все прошедшее время, что они были в бегах, а сколько недель в поисках крестражей им придется еще провести? В голову Гарри вдруг закрался вопрос: почему же этого не предвидел Дамблдор?