Их секрет (гет)

Была уже глубокая ночь, когда Снейпа вдруг разбудило что-то. Он резко присел на кровати и еще несколько секунд не двигался, пытаясь справиться с мерзким чувством дезориентации, которое наступает, когда выдергивают из сна силой. Но что именно?

Он поднял голову. По комнате медленно перемещался патронус Нарциссы. Парил неспешно и грациозно, пока внезапно не растворился, оставив лишь серебристую дымку.

Внутри что-то тревожно щелкнуло: вряд ли Нарцисса стала бы звать его среди ночи по пустякам. Значит, произошло что-то, не терпящее отлагательств.

Осознание этого тут же прогнало остатки сна. Снейп резко поднялся с кровати, оделся и достал из шкафа чемодан с различными зельями на всякий случай. На улице он трансгрессировал.

Сад поместья Лестрейнджей стоял безмолвный и спокойный. Нигде не было ни единого шевеления, только звуки сверчков прорезали плотную ночную тишину. Воздух, до предела накалившийся за день, теперь отдавал прохладой. Вдыхая его, Снейп чувствовал, как он смывает всю усталость и сон.

Снейп прошел по дороге к железной двери поместья, на ходу вынимая палочку. Стоило ей открыться, и он тут же увидел привычное лицо в обрамлении светлых волос.

— Северус! — нервно воскликнула Нарцисса, пытаясь приглушить голос. Потом быстро оглянулась назад. — Я думала, ты не придешь…

Они остановились посреди мраморного холла. Видневшаяся из окна луна отбрасывала мраморно-синюю дорожку на пол.

— Может ты объяснишь, что случилось? — проговорил Снейп, едва сдерживая резкость в голосе.

— В общем, — Нарцисса сухо сглотнула и заговорила еще тише, — Темный лорд вернулся сегодня из очередного путешествия и был крайне зол.

— Тебе удалось узнать, почему? — уточнил Снейп, неосознанно наклоняясь к Нарциссе. Все это действительно выглядело более, чем подозрительно.

Нарцисса поморщилась.

— Ну… пропала какая-то ценная вещь. Он узнал это, проверив тайник. Это все, что я знаю, — она неопределенно пожала плечами.

Снейп выпрямился, пытаясь не показать разочарования. Нарцисса заговорила снова, увлекая его за собой по коридору.

— Он был не в себе! И Беллатриса подвернулась ему под руку! Ты же знаешь… если что-то идет не по плану, кто-то из нас должен ответить. И неважно, что Белла здесь вообще ни при чем! В общем… Темный лорд долго пытал ее Круциатусом. Слишком долго. Ей… нужна твоя помощь.

Снейп резко остановился. Нарцисса, ни о чем не подозревая, сделала шаг вперед, но Снейп схватил ее за локоть и развернул к себе, не обращая внимание на ее возмущенный вздох.

— Только не говори, что разбудила меня посреди ночи из-за своей сумасшедшей сестрицы, — процедил он.

Нарцисса в первую секунду опешила, но достаточно быстро овладела собой. Она встретила его взгляд с бесстрашием, а затем дернула руку, и Снейп разжал пальцы.

— Северус…

— Она только и делает, что пытается уличить меня в измене перед Темным лордом! И я вынужден это терпеть. Порой мне кажется, она не успокоится, пока не добьется моей смерти…

Во взгляде Нарциссы снова появилось что-то умоляющее.

— Белла ни за что бы и не попросила тебя о помощи, она слишком горда, поэтому тебя прошу я. Она — моя сестра, в конце концов, она — Пожиратель смерти, как и ты. Осмотри ее, тебе же это ничего не стоит…

Снейп в изнеможении прикрыл глаза на секунду. Этот спор не имел смысла с самого начала. Он, к тому же, уже увидел дверь в конце коридора, ведущую в комнату Беллатрисы, и понял, что отступать поздно.

Как только они подошли к спальне, Нарцисса остановилась в нерешительности. Снейп тоже замер, вперив напряженный взгляд в дубовую дверь, украшенную резными узорами. Он словно пытался отсрочить встречу с ее обитательницей, хоть и понимал, что это неизбежно.

Наконец он открыл дверь и тут же почувствовал, как Нарцисса зашевелилась за его плечом, намереваясь войти следом. Тогда Снейп, не оборачиваясь, преградил ей путь рукой.

— Лучше подожди здесь.

Нарцисса покорно замерла на месте, и Снейп вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. В нос ударил тяжелый плотный запах, какой бывает в непроветриваемом помещении. Снейп сталкивался с ним не раз — так всегда пахло в комнатах больных людей. Запах страданий, мук и смерти.

Беллатриса ворочалась на кровати из стороны в сторону, сжимая в руках простынь. Казалось, она его даже не заметила. Снейп прошел вдоль комнаты и осторожно поставил чемодан с зельями на стол. Потом обернулся и подошел к Беллатрисе.

Ее лицо было мертвенно бледным, а лоб покрывали капли пота. В правом глазу лопнул сосуд, и теперь белок стал красным. Но взгляд, тем не менее, оставался осознанным. Убедившись в том, что его интересовало, Снейп отвернулся и взмахнул палочкой, позволив чемодану открыться.

С кровати донесся хриплый смех.

— Ты так внимательно смотрел мне в глаза, Северус, — произнесла Беллатриса изломанным голосом. Он охрип из-за долгого крика, и теперь отдавал по напряженным нервам, точно скрежет ножа по стеклу. — Хотел проверить, не сошла ли я с ума? Ну вот уж, не дождешься!

Снейп проигнорировал ее слова, отмеряя нужную дозу зелья. Беллатриса, застыв на кровати, внимательно следила за каждым его действием. Ее грудь тяжело вздымалась и каждый новый вдох отдавал сиплым посвистыванием в образовавшейся тишине. Наконец Снейп протянул ей чашу с зельем.

— Нарцисса сказала, что действие Круциатуса длилось долго. Все могло произойти, — проговорил он.

Беллатриса жадно прильнула к чаше, опершись рукой, согнутой в локте, на кровать. Потом снова откинулась на подушку.

Снейп наблюдал за ней, чуть прищурив глаза, и наконец произнес, приподняв подбородок:

— Что-то Темный лорд не слишком о тебе беспокоится.

Беллатриса тут же перевела на него взгляд, и Снейп почувствовал удовлетворение: он знал, что это заденет ее больше всего.

— Кто-то выкрал из тайника одну очень ценную вещь, поэтому он сорвался! — горячо воскликнула Беллатриса. И вдруг взгляд ее ожесточился. — Если бы мы не сплавили Ордену эту девчонку, Темный лорд вполне мог бы отыграться на ней! Но нет же… — она колко взглянула на Северуса. — Знаю, это ты убедил его отпустить грязнокровку!

— Я ни в чем его не убеждал, — ледяным тоном заметил Снейп. — Просто озвучил очевидный факт: грязнокровка была серьезно больна и, если бы мы не отправили ее домой, наверняка погибла бы. А у Темного лорда на нее другие планы!

Беллатриса показательно фыркнула.

— Да не умерла бы она! Что это за новый вид болезни, возникающий из-за мук совести! Подумаешь, ну убила какого-то подонка, так что теперь…

Снейп криво ухмыльнулся.

— Видишь ли, это для тебя убийства давно стали обычным делом, а кто-то еще способен переживать по этому поводу.

Беллатриса недовольно выдохнула и уставилась в окно, нахмурив брови.

— К тому же, — с напором произнес Снейп, — это решение Темного лорда. А кто ты такая, чтобы критиковать его решения?

Беллатриса сжала губы так, что они превратились в бескровную тонкую полоску. Ее подбородок едва заметно дрожал.

— Будто я не знаю, что ты склонил его к этому решению. Не понимаю, почему он вообще тебя слушает, — буркнула она и опустила взгляд на смятое одеяло.

Снейп пожал плечами. Он понимал, что в Беллатрисе говорит обида — она бы хотела, чтобы Волан-де-Морт прислушивался к ней точно так же. Но дело в том, что его благосклонность была довольно изменчива. Сегодня он дорожит тобой, а завтра убьет, не раздумывая.

Снейп со стуком поставил два флакона с зельями на стол и обернулся к Беллатрисе.

— Смешаешь в соответствии с этими пропорциями и будешь принимать два раза в день, — он взмахнул палочкой, и в руки Беллатрисы медленно опустился пергамент с нужным рецептом. — Только соблюдай все в точности. Иначе может стать хуже.

Беллатриса, до этого внимательно изучавшая содержание пергамента, теперь оторвалась от него и подняла на Снейпа возмущенный взгляд.

— Здесь хоть все правильно указано? Не хотелось бы убедиться в обратном...

Снейп развел руками.

— Ну, у тебя нет выбора.

Лицо Беллатрисы вытянулось и Снейп поспешно вышел из комнаты, пока она не запустила проклятие ему вслед.

В коридоре его поджидала Нарцисса. Она ходила из стороны в сторону, нервно заламывая руки, и, как только хлопнула дверь, обратила на него тревожный взгляд.

— Ну как там она, Северус? — спросила Нарцисса, подходя к нему.

— Поправится, — ответил Снейп негромко.

Ложь со временем давалась легко.

На самом деле, столь длительное применение Круциатуса уже запустило необратимый процесс. Снейп знал, как это бывает. Сначала непрекращающиеся головные боли, шумы в ушах, потом… Он сухо сглотнул и дернулся, словно отгоняя от себя назойливое видение.

Но Нарцисса поверила ему. Он услышал ее облегченный вздох и отчего-то подумал, что эта ложь того стоила. Какой смысл расстраивать ее, если она все равно ничего не сможет сделать?

— Северус, ты можешь остаться у нас, — осторожно предложила Нарцисса и Снейп поднял на нее рассеянный взгляд, вынырнув из своих размышлений.

— Что? — спросил он, чуть хмурясь.

— Оставайся, — произнесла Нарцисса уже тверже. — Отдохнешь хоть немного, сейчас все равно поздно.

Снейп мотнул головой.

— Нет. Я предпочитаю спать у себя дома.

Нарцисса больше не настаивала и устремилась вслед за ним к выходу. Они простились и Снейп вышел на улицу.

Начинался рассвет. Если до этого на улице нельзя было ничего разобрать из-за темени, то теперь в огромных пятнах, раскинутых по саду, угадывались клумбы.

Снейп вышел за ворота и хотел уже трансгрессировать домой, как вдруг замер с палочкой в руках — к нему приближался патронус в виде феникса, принадлежащий Дамблдору.

Северус, я жду тебя на площади Гриммо 12.

Как только послание было озвучено, птица растворилась в воздухе. Снейп выдохнул и коротко рассмеялся, обращая взгляд к небу. Видимо, сегодня ночью поспать ему так и не удастся.

Но, к его удивлению, в доме на площади Гриммо оказалось поразительно тихо. Портрет Вальпурги Блэк молчал — кто-то уже накрыл его тканью.

Снейп прошел в гостиную и увидел Дамблдора за столом, говорящего с Кингсли.

— Что ж, удачи, мой друг, — сердечно проговорил Дамблдор, пожимая руку Кингсли двумя руками.

Тот направился к выходу и по пути кивнул Снейпу, пробормотав приветствие. Снейп сделал то же самое.

— Что происходит? — спросил он, подходя к столу. — Где все остальные?

— Видите ли, собрание уже закончилось, мой друг. Я посылал вам патронус и раньше, но…

— Да, я… был занят.

— Ничего страшного, Северус. Я вас надолго не задержу, — Дамблдор вышел из-за стола и повернулся к окну. — Пока я отсутствовал, Орден, как оказалось, провел спасительную операцию. Мисс Грейнджер теперь в Норе. Чувствует себя не очень хорошо, но угрозы жизни нет. И я, безусловно, рад, что все так удачно сложилось и мы смогли ее вернуть. Вот только… Вы же говорили, что поместье Лестрейнджей совершенно недоступно из-за заклятия Доверия. Как же так получилось, что Орден смог отыскать мисс Грейнджер?

Снейп вдруг почувствовал, как все внутри окаменело. Вот и настал решающий момент. Сейчас он должен раскрыть Дамблдору правду. В конце концов, Волан-де-Морт приобрел огромное влияние над Гермионой, и она может навредить Поттеру, а значит, их делу, сама того не желая.

Но, в то же время, если он скажет правду сейчас, проклятие вступит в силу, и Гермиона умрет. И Снейп, до этого думавший, что ему все равно, умрет она или нет, внезапно замер, так и не произнеся ни звука. Потому что… это было не так.

— Беллатриса перепрятала ее, — проговорил он наконец. — Представилась отличная возможность, и мы воспользовались ею.

Он рассказал все то же, что и накануне Ордену. Дамблдор слушал молча. Его глаза за стеклами очков смотрели устало, но внимательно.

Снейп смутно представлял себе причины, по которым ввязался в это безумие. Быть может, он скрыл правду лишь из милосердия, а быть может потому, что в какой-то мере ощущал свою вину перед Гермионой, хоть и косвенную.

Кроме того, наблюдая, с какой стойкостью она переносит испытания, Снейп начал невольно проникаться к ней уважением. Он не просто жалел Гермиону, он сочувствовал ей, потому что все то, от чего она мучилась сейчас, когда-то причиняло боль и ему. В любом случае, пути назад не было.

— Какая поразительная удача, — вкрадчиво проговорил Дамблдор, отводя взгляд от него и рассматривая свои руки. — Ну что ж, не буду вас больше задерживать, Северус.

* * *

Гермиона проснулась от звуков, которые раздавались с первого этажа. Она услышала их еще сквозь сон, но до последнего не хотела признавать, что проснулась. Однако, это было так. Гермиона открыла глаза, щурясь от яркого света, озарившего комнату. Потом взглянула на часы: 9:00.

Она приподнялась на локтях и перевела взгляд на Гарри. Он уснул прямо на стуле у ее кровати. Это вызвало у нее улыбку. Гарри обещал уйти, как только она уснет, но в итоге все равно остался. Гермиона коснулась его руки, свесившейся со стула. Гарри спал довольно чутко, поэтому сразу вздрогнул от ее прикосновения и поднял голову. Хотел что-то сказать, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошла Джинни, а следом за ней и Рон с подносом. Джинни на секунду задержала взгляд на Гарри и недовольно поджала губы, но потом отвернулась от него и бодро обратилась к Гермионе:

— Привет, — она подошла, быстро обняла ее и плюхнулась рядом на кровать. — А мы тебе завтрак принесли!

Рон подошел к ней и поставил поднос на колени. Потом наклонился и чмокнул в щеку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. После зелья стало значительно лучше, — ответила Гермиона.

Наигранная бодрость Джинни слишком бросалась в глаза. Наверное, она хотела таким образом подбодрить и ее, но Гермиона совершенно в этом не нуждалась. Она чувствовала себя странно. Ей действительно стало лучше после зелий миссис Уизли, но в теле еще ощущалась слабость. Гермиона понимала: ей потребуется время, чтобы полностью восстановиться.

Конечно, после всего, что произошло, ей было приятно находиться в уютной домашней атмосфере, среди друзей. Приятно было снова видеть их лица, разговаривать с ними… И ей действительно хотелось бы с такой же легкостью игнорировать правду, как Джинни. Сделать вид, будто все проблемы позади. Но, увы, это было не так.

Ведь несмотря на то, что она здесь, на левом предплечье по-прежнему есть метка. Волан-де-Морт лично скрыл ее заклинанием от чужих глаз, но это никоим образом не повлияло на ее функцию — контролировать ее. Гермиона взглянула на Гарри, и внутри что-то болезненно щелкнуло. Как же это трудно — хранить внутри слова, которые никогда не сможешь произнести.

В комнате образовалась тишина. Рон неловко мялся на месте, Джинни тоже, заметив состояние Гермионы, перестала улыбаться. Гарри бегло взглянул на них, потом на Гермиону, и спросил:

— Может, тебе нужна какая-то помощь?.. Может, надо в больницу?

— Нет, — Гермиона покачала головой, — говорю же, все хорошо!

— Но…

— Слушайте! — она вдруг поняла, что этот вопрос нужно прояснить раз и навсегда. — Я понимаю, во время плена со мной происходили не самые… приятные вещи. Поэтому вы и переживаете. Но я не нуждаюсь в помощи. Мне просто нужно время, чтобы восстановить силы.

— Просто, — осторожно начала Джинни, — может, тебе станет легче, если ты… расскажешь, что именно там происходило, и…

— Нет, Джинни, не станет, — горько усмехнулась Гермиона. — Я думаю, вы и сами догадываетесь, что Беллатриса пытала меня. А вдаваться в подробности я не собираюсь. Я хочу забыть это, как страшный сон, а не рассказывать об этом, тем самым переживая весь этот ужас снова!

— Конечно, не говори, — пробормотал Рон, с сочувствием взглянув на нее.

Гарри напряженно молчал, глядя в сторону.

Гермиона физически ощущала, как все здесь жалеют ее. Но ей это было неприятно. Какая теперь разница… Это все равно произошло, и как бы ни было грустно, этого не изменить. А жалеть себя и плакать над несправедливостью — последнее, чем ей хотелось бы заняться.

Она вздохнула, твердо решив сменить тему. Не хотелось портить настроение с утра рассказами о том, что происходило в поместье. Особенно учитывая то, что рассказать правду все равно не получится. Гермиона откашлялась.

— Так… а что вы обсуждали внизу? Мы с Гарри слышали…

— Оценки пришли! — спохватился Рон, явно испытав облегчение от смены темы. — Результаты СОВ, — и он сунул по конверту Гарри и Гермионе.

Гарри принялся распечатывать свой без особого энтузиазма, зато Гермиона действительно на какой-то миг забыла обо всех неприятностях и ощутила прилив радостного предвкушения. Сгорая от любопытства, она распечатала конверт и быстро пробежала глазами по оценкам.

— Ну как? — поинтересовался Рон спустя пару секунд.

— Десять «превосходно» и одна «выше ожидаемого» по защите от темных искусств, — со сдержанной радостью сообщила Гермиона, оторвав взгляд от пергамента. — А у тебя?

— Все отлично! — бодро ответил Рон. — Провалился только по прорицанию и истории магии.

— А ты, Гарри?

Он усмехнулся и ответил, небрежно откладывая пергамент:

— У меня так же, как и у Рона.

— И это, между прочим, еще не все! — интригующе заметила Джинни. — Самое главное, Гермиона… тебя назначили старостой школы! — и она торжественно протянула ей значок в форме красного герба, пересеченного золотой лентой, на котором была выведена надпись «Староста девочек».

Гермиона в изумлении взяла его в руки. Она улыбнулась, и когда подняла взгляд, увидела точно такую же улыбку на лице Гарри.

— Поздравляю! — проговорил он.

— Кого ж еще назначать, как не тебя! — шутливо заметил Рон.

Гермиона отложила значок на тумбочку, все еще пребывая в приятном волнении от этой новости. Еще с первого курса она мечтала стать старостой школы, и вот, мечта исполнилась! К тому же, это гораздо лучше, чем быть старостой факультета вместе с Роном. Теперь у нее будет своя комната, и множество других полномочий! Отлично!

От внезапного волнения пересохло в горле, и Гермиона потянулась за стаканом, стоящим на тумбочке. Он был пуст, и Гермиона взяла палочку Гарри, чтобы наколдовать воды.

— Агуаменти!

Но ничего не произошло.

Все уставились на нее в полнейшем недоумении, но Гермиона была удивлена не меньше.

— Агуаменти! — повторила она.

Снова ничего. Лишь пара капель образовались на дне стакана.

Рон издал удивленный смешок, но Гарри тут же осадил его взглядом, и Рон попытался замаскировать это под кашель.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Гермиона, не обращая внимания на Рона. — Люмос!

Палочка лишь слабо загорелась и тут же потухла. Сердце Гермионы упало.

— Может, не получается, потому что это не твоя палочка? — с сомнением предположил Гарри.

— Да нет же, это не так работает! — вмешалась Джинни, но тоже была вынуждена замолчать под взглядом Гарри.

Он поднялся.

— Мы сегодня же отправимся в Косой переулок и купим тебе палочку, — твердо произнес он. — Уверен, в этом все дело…

Гермиона растерянно посмотрела на него. Ей так хотелось верить Гарри, но отчего-то казалось: все не так просто.

* * *

После завтрака Гермиона с Гарри воспользовались камином и оказались в "Дырявом котле". Со времён последнего посещения там ничего не изменилось. Бар все так же выглядел непрезентабельно, внутри — полумрак, и посетителей не наблюдалось. Гермиона с Гарри подошли к бармену. Тот с любопытством взглянул на них, собираясь что-то сказать, но Гарри опередил его:

— Нам только пройти, Том.

Бармен тут же потерял к ним интерес, уныло кивнул и продолжил протирать стаканы. Они тем временем прошли через черный ход в тесный дворик. За каменной стеной перед ними открылся проем в виде арки, за которой виднелась извилистая, мощенная булыжником улица. Пройдя сквозь арку, они оказались в Косом переулке.

Людей там практически не было, лишь изредка появлялся одинокий прохожий. Почти все витрины магазинов были заклеены плакатами, на которых изображались движущиеся черно-белые фотографии сбежавших Пожирателей смерти. На одном из плакатов презрительно усмехалась Беллатриса Лестрейндж. Гермиона внутренне содрогнулась и отвела взгляд.

В глубине души она догадывалась, почему магия так ослабла. Это началось после убийства Каркарова. Гермиона не могла смириться с тем, что сделала это, хоть и случайно. Чувство вины и отвращения к себе усиливалось изо дня в день.

Даже во сне Гермиона не могла от этого избавиться. Каждую ночь ей снилась та вылазка в лес. И каждый раз Гермиона просыпалась на том моменте, когда закрывала себя руками, и заклятие летело в Каркарова. А потом Гермиона сидела на кровати, вся в поту, с бешено колотящимся сердцем, и чувствовала, что ненавидит тот злосчастный день.

Наконец они вошли в магазин Олливандера. Гермиона вспомнила, в каком восторге была, покупая палочку в первый раз. Теперь казалось, что это было в другой жизни.

Олливандер, копошившийся за прилавком, вдруг затих, и вышел к ним уже в полной тишине. Он с нескрываемым любопытством посмотрел сначала на Гарри, а потом на нее.

— Здравствуйте, — сказал Гарри и легко коснулся рукой локтя Гермионы. — Нам нужна новая палочка.

Гермиона заметила, как лицо старика изменилось при взгляде на нее. Словно он почувствовал, как она сожалеет об утерянной палочке и сам испытал то же самое. Она отвела взгляд и посмотрела на бесконечные стеллажи с длинными узкими коробочками. К каждой изготовленной палочке Олливандер относился с такой любовью, словно это был его ребенок. И сейчас был искренне опечален.

— Очень жаль, — произнес он. — Хорошая была палочка… И подходила вам идеально… Что ж… — он обернулся, выискивая взглядом нужный отдел. Потом подошел к нему и бережно вытащил коробку. — Могу предложить вам эту, тоже с сердечной жилой дракона.

Гермиона взяла палочку из его рук. Палочка действительно очень походила на ее собственную. Дрожь тут же обхватила все ее тело. Она невольно взглянула на Гарри, ища поддержки, и он ободряюще кивнул. На какой-то миг ей стало легче, но то, что было внутри нее, оказалось сильнее. Там словно стоял блок. Гермиона тяжело сглотнула, понимая, что просто не может ничего сделать.

— Гермиона, взмахни ей, — сказал Гарри, когда пауза затянулась.

Гермиона попыталась наколдовать что-нибудь, но ничего не вышло.

Гарри тихо перевел дыхание. Олливандер же смотрел на нее с полным недоумением.

— Ничего не понимаю… — пробормотал он, медленно разворачиваясь и оглядываясь в поисках другого варианта. — Может быть, попробовать эту, — и он вытащил дрожащими руками другую коробку.

Гермиона взяла новую палочку, но чувство стеснения в груди лишь возросло. Она поняла, что не может и не хочет этого делать. Подобное с ней происходило впервые. Ей было страшно неловко из-за этой ситуации, но она никак не могла ее исправить.

— Извините, — прошептала она, мельком взглянув в глаза Олливандеру. Он лишь задумчиво смотрел в ответ.

Гермиона вздохнула и быстро положила палочку на прилавок. Гарри дернулся, собираясь что-то сказать, и Гермиона, не медля ни секунды, выбежала из магазина.

На улице стало немного легче. Холодный ветер ударил в лицо. Гермиона судорожно вздохнула и завернула за угол здания.

В узком переулке никого не было. Гермиона оперлась спиной о кирпичную стену, пытаясь выровнять дыхание, и зажмурилась. Такое отторжение к магии внушало отчаяние. Она чувствовала слезы, подступающие к горлу.

Гермиона старалась не жалеть себя, находясь в поместье, потому что понимала: если позволит себе быть слабой, то просто не выдержит. Но теперь, когда опасность в какой-то мере миновала, она не находила в себе прежних сил.

Спустя пару минут к ней подошел Гарри. Вид у него был крайне взволнованный.

— Олливандер сказал, что причина только в тебе. Ты сама почему-то сдерживаешь свою магию. Сама ее блокируешь. Я… — он осекся и передернул плечами, выражая недоумение. — Может, ты догадываешься, почему это происходит?

Гермиона неуверенно посмотрела на Гарри. Она не просто догадывалась, она знала! Но как сказать Гарри? Она не сможет ни за что в жизни…

Несмотря на то, что он требовал от нее правды, вряд ли он был к ней готов. Гермиона давно поняла, что для Гарри не существует полутонов, для него мир четко делится на черное и белое. И в вопросах морали он непреклонен. Он не сможет ее понять.

— Гермиона, — Гарри посмотрел на нее испытующе, — я прошу тебя, расскажи все. Я же вижу, ты что-то скрываешь…

Гермиона внутренне сжалась под его пристальным взглядом.

— Я понятия не имею, Гарри, — пробормотала она. — Наверное, все дело в энергетическом истощении…

— Нет, — твердо проговорил он. — Существует что-то еще. Гермиона… Я же тебя знаю. Ты не умеешь врать.

— Я и не…

— Говори!

Гермиона скрестила руки на груди и опустила взгляд. Правда в том, что мысль об убийстве мучила ее с того момента, как это произошло. Быть может, ей станет легче, если она выговорится? Разделит с кем-то свою боль?

Рассказать об этом Гарри все еще казалось полнейшим безумием, но Гермиона поняла, что это необходимо. Она устала сопротивляться, что-то выдумывать, уходить от ответа. Если так хочет знать — пусть знает.

И тут же она почувствовала что-то странное. Металлические тиски, невидимые для чужих глаз, начали сдавливать ее кисть, потом плечо, грудь... Они впивались в кожу, причиняя невыносимую боль.

Гермиона коротко выдохнула. Проклятие не давало ей возможности раскрыть правду Гарри. Она могла озвучить лишь ее часть, которая не вызвала бы у него подозрений. И как только Гермиона внутренне согласилась с этим, то тиски понемногу разжались.

— Хорошо, Гарри, я скажу, — произнесла она. — Как ты понимаешь, во время плена мне многое пришлось перенести, — она заметила, как Гарри изменился в лице при этих словах, но продолжила: — В общем, так получилось, что… из-за меня погиб человек, — она выдохнула, чувствуя, как все внутри похолодело, и добавила уже тверже: — Из-за меня погиб человек…

Она посмотрела Гарри прямо в глаза и поняла, что не забудет этот взгляд до конца жизни. На секунду ее сердце остановилось, а потом страх полностью сковал все тело.

«Только не молчи, только не молчи, — в панике подумала Гермиона. — Скажи хоть что-нибудь, Гарри!».

Наконец он отвел взгляд и, пытаясь совладать с собой, спросил дрогнувшим голосом:

— И как это… произошло?

— Он напал на меня, — прошептала Гермиона, испытывая тупую, безысходную боль от этих воспоминаний. Голос плохо ей повиновался. — Он напал, и… пришлось защищаться. Я боялась, что он убьет меня, и в какой-то момент у меня случился выброс магии. И это... убило его.

Гарри слушал ее, напряженно застыв, и смотрел в сторону. На лице — отпечаток шока.

— Кто это был? — спросил он после некоторой паузы.

— Я не знаю, — Гермиона покачала головой.

— Но, послушай… как же…

— Гарри! Прошу, не заставляй меня вспоминать об этом!

— Ладно, — Гарри снял очки и потер глаза пальцами. Спустя пару секунд все же произнес: — Хорошо, что ты мне сказала. Мне… просто нужно немного времени, я не ожидал, что…

Гермиона ничего не ответила, устремив прямо перед собой застывший взгляд, и до боли закусив губу. В глазах стояли слезы. Она думала, что ей станет легче, если она расскажет об этом, но облегчения не было. Наоборот, стало еще хуже. Она не переживет, если Гарри теперь откажется от нее…

— Так вот в чем причина, — сказал Гарри тихо. — Ты винишь себя в этом. Настолько, что не можешь колдовать…

— Да, потому что я не хотела, чтобы так случилось, — с отчаянием выкрикнула Гермиона. — Я не хотела!

— Конечно, ты не хотела! Только, пожалуйста, тише, — Гарри оглянулся и схватил ее за локоть.

— Я чувствую себя просто отвратительно! Я ненавижу себя! Потому что я уби…

Гермиона не смогла договорить, потому что Гарри внезапно зажал ей рот ладонью. Она опешила в первую секунду и застыла, прижатая спиной к стене. Лицо Гарри было так близко. И в глазах уже мелькнула решимость, почти вызывающая. Гермиона знала этот взгляд — он всегда появлялся у Гарри, когда кто-то нуждался в помощи.

— А теперь слушай меня, — вкрадчиво произнес он. — Ты ни в чем не виновата. Ты защищалась, это другое! Если он напал на тебя… что ещё ты могла сделать? Не смей обвинять себя, Гермиона!

Он отпустил руку, тяжело выдыхая, и посмотрел ей прямо в глаза. Гермиона тоже смотрела на него, растерянно и напряженно. По щекам стекали слезы.

Тем не менее, ей стало немного легче. Гермиона глубоко вздохнула, окончательно успокаиваясь. Было чувство, будто невидимый груз, давивший на нее все это время, наконец испарился.

Гарри скользнул по ней взглядом и заметил влажные дорожки от слез на ее щеках. И вдруг его лицо смягчилось.

— Иди сюда, — шепнул он непривычно мягко, почти ласково.

Гермиона шагнула навстречу, и Гарри привлек ее к себе, быстро и сильно. Одной рукой он обнял ее за талию, прижимая к себе, а другой гладил по волосам, успокаивая, как ребенка. Гермиона уткнулась головой в его плечо.

— Гермиона, я просто ужасен в таких разговорах, — прошептал Гарри, — но поверь мне… поверь, что все будет хорошо! Ты сильная... и такая смелая...

Гермиона слушала его, как завороженная, чувствуя, как его пальцы перебирают ее волосы. Наверное, впервые Гарри был с ней так нежен. Она закрыла глаза. Прямо сейчас, в эту секунду, ей наконец стало спокойно. Как будто внутри все вернулось на места. Объятия Гарри, его слова действительно заставляли верить, что все будет хорошо.

Она старалась не думать о будущем и уж тем более о прошлом, а просто жить этой секундой. Единственной. Когда спокойно, уютно и хорошо. Гермиона хотела, чтобы эта секунда длилась вечность.

Но Гарри уже мягко отстранил ее от себя, удерживая за плечи. Она подняла на него взгляд. Такие чистые зеленые глаза… Каждый раз они по-новому ее завораживали.

Гарри молча взял ее за руку и повел к магазину Олливандера. Гермиона не сопротивлялась. Она почему-то была уверена, что теперь у нее все получится.

* * *

Прошла неделя, и Гермиона немного оправилась. Магия, хоть и не сразу, но вернулась к ней в полной мере. После разговора с Гарри словно ушел какой-то блок: Гермиона действительно нуждалась в том, чтобы обсудить с кем-то то, что ее терзало.

Все шло, как обычно: утром они помогали миссис Уизли с разными домашними делами, а вечера проводили в саду. Это напоминало прошлогодние каникулы, но Гермиона все равно была в подвешенном состоянии. Она понимала, что весь этот мир, окруживший ее теплотой, на самом деле слишком хрупкий, и может разрушиться в любую секунду. Именно поэтому ей так хотелось наслаждаться тем, что есть сейчас.

Было около шести часов вечера, когда все семейство Уизли плавно переместилось в сад. Солнце уже перестало палить, и воздух стал свежим, наполненным сладким ароматом цветов.

Гарри, Рон и близнецы играли в квиддич, а Гермиона и Джинни наблюдали за ними. Они расположились на широкой деревянной качели и лениво отталкивались ногами от земли.

— Гермиона, Джинни! Давайте к нам! — крикнул Гарри, разворачиваясь к ним корпусом на метле. Его голос чуть сбился из-за нехватки воздуха, а грудь вздымалась.

— У нас тут вообще-то серьезный разговор, Гарри! — отмахнулась Джинни. — Так что обойдитесь как-нибудь без нас!

Гарри пожал плечами и, пригнувшись к метле вплотную, взмыл в воздух. Джинни хмыкнула и повернулась к Гермионе. На самом деле они не обсуждали ничего особенного, просто играть не хотелось.

Гарри тем временем снова сделал совершенно немыслимый финт в воздухе, и Джинни, наблюдая за ним, тихо перевела дыхание.

— Если честно, он все еще мне нравится, Гермиона, — тихо призналась она.

Гермиона сразу не нашлась, что ответить. Она чуть нахмурилась и спросила вполголоса:

— А как же Майкл? Ты разве не встречаешься с ним?

— Уже нет. Мы расстались в конце года. К тому же, я и начала все это только для того, чтобы забыть Гарри, — нетерпеливо пояснила Джинни. Теперь в ее глазах мелькнула тоска. — Но это была плохая идея...

Гермиона невольно посмотрела на Гарри, даже не подозревающего, что они ведут разговор о нем. Она всегда относилась к нему с большой теплотой. В школе, в которой она обучалась до Хогвартса, ей так и не удалось ни с кем подружиться. Ее считали скучной, и не без оснований — пока другие дети играли на перемене, она сидела с книгой.

Гарри был первым, с кем она подружилась. И она очень привязалась к нему — порой Гермиону это даже пугало. Потому что ради него она была готова на все.

Когда Джинни рассказала о своих чувствах, Гермиона почувствовала ревность. Неявную, но в тоже время… Она не была готова делить Гарри с кем-то еще.

— Может быть, ты поговоришь с ним? — внезапно предложила Джинни.

— И что я ему скажу? — Гермиона снова посмотрела на Джинни — та заметно оживилась.

— Просто спроси, нравлюсь ли я ему.

— Но…

— С Чжоу он больше не встречается, так что почему бы и нет, — бодро заметила Джинни и выпрямилась. — Ну, пожалуйста, Гермиона! — и она обхватила ее за плечи, жалостливо заглядывая в лицо.

— Хорошо, — проговорила Гермиона, пытаясь скрыть раздражение. — Я, конечно спрошу, но… По-моему, если бы Гарри был влюблен в тебя, он сам бы что-то сделал!

Джинни нетерпеливо качнула головой. Ее рыжие волосы, блестевшие в свете уходящего солнца, соскользнули с плеча на грудь.

— Это вряд ли, он же стеснительный в таких делах, — отрезала она.

Гермиона ничего не ответила, хотя слова Джинни ее не убедили. Вскоре миссис Уизли позвала их на кухню, чтобы помочь накрыть на стол, и Гермиона с радостью воспользовалась этой возможностью закончить разговор.

Через полчаса они сели ужинать в беседке. Гарри, Рон и Фред с Джорджем, раскрасневшиеся после игры в квиддич, уплетали суп и практически не принимали участия в разговоре, зато мистер Уизли рассказывал новости, услышанные им в министерстве.

Поскольку новости эти в основном касались беспорядков, учиненных Пожирателями смерти, миссис Уизли всеми силами старалась свернуть данную тему.

— Ладно-ладно, милый… — она обернулась к Гарри и Рону, а потом и к Гермионе с Джинни. — Вы же помните, что завтра мы идем в Косой переулок за книгами?

— Как тут забудешь, когда ты весь день только об этом и говоришь, — буркнул Рон. Ему не хотелось думать об учебе раньше времени.

— Прекрасно, — миссис Уизли поднялась. — Тогда ложитесь спать пораньше. Утром никого ждать не будем!

Она взмахнула палочкой, и грязная посуда поднялась в воздух, а потом неровным строем полетела к дому. Все остальные тоже начали потихоньку подниматься.

— Чур я первый в душ, — быстро сказал Рон и ринулся к дому.

Фред с Джорджем снисходительно переглянулись.

— Это мы еще посмотрим, — хмыкнул Фред, и они с Джорджем, не сговариваясь, побежали вслед за Роном.

Гарри, справедливо оценив свои шансы, решил отказаться от борьбы. Он, никуда не спеша, принялся при помощи заклинания очищать стол.

— Давай, — шепнула Джинни Гермионе, и, поправив волосы, направилась в дом вслед за остальными.

Гермиона едва удержалась от тяжелого вздоха и подошла к Гарри. К тому времени он уже закончил свою работу.

— Может, прогуляемся? — предложила она.

Гарри выпрямился и посмотрел на нее. Раньше она никогда такого не предлагала, и потому он вообразил, будто что-то случилось.

— Конечно, идем… 

Они направились по выстриженному газону вглубь сада. Гермиона медлила, не зная, как начать. Они все дальше удалялись от беседки.

— Я хотела поговорить о Джинни, - наконец выпалила Гермиона и взглянула на Гарри. Ей не терпелось покончить с этим. 

— О Джинни?.. - Гарри нахмурился. 

— Ну да, и… о тебе. Джинни больше не встречается с Майклом. Ты мог бы проявить свою симпатию, если, конечно...

Гарри резко остановился и хмыкнул. 

- Ты что, нас свести решила? Так вот, о чем был ваш «серьезный» разговор? 

— Да нет, я так… - смущенно пробормотала Гермиона, отводя взгляд. Она уже мысленно проклинала себя за то, что поддалась на уговоры Джинни. Но, набравшись решимости, все же выпалила: — Ну, скажи честно, разве Джинни не нравится тебе? 

Гермиона испытующе посмотрела на Гарри, только сейчас осознав, что начала этот разговор и ради себя тоже — ей очень хотелось выяснить, что он чувствует. Желание это с каждой секундой все возрастало, но Гарри не спешил его удовлетворить. Он будто онемел от ее вопроса, и лишь смотрел — без осуждения, но так, что Гермионе стало стыдно. 

Опомнившись, она пробормотала:

— Ладно, Гарри, прости меня. Это твое дело. Я пойду. 

Она дернулась, но Гарри впился пальцами ей в локоть.

— Стой. Если хочешь знать, к Джинни я хорошо отношусь, но… встречаться с ней не собираюсь, — он медленно отпустил ее и пожал плечами. — Странно, что ты спросила… 

Гермиона подняла на него взгляд. Ей не хотелось этого признавать, но что-то внутри нее обрадовалось такому ответу. 

— Я не собираюсь с ней встречаться, потому что… я недавно понял кое-что, — Гарри коротко кашлянул, будто у него внезапно пересохло в горле, и продолжил: — Раньше ты… всегда была рядом, а я считал, что так и должно быть, и не задумывался даже, что в один момент все может прекратиться, — он тяжело вздохнул. — Что я могу… потерять тебя. 

В его глазах отразилась настоящая боль, и Гермионе стало не по себе. Неосознанно она коснулась его руки, в попытке убедить в том, что его страх — не правда, что она здесь, рядом с ним. Но слова не шли — ведь ее плен не прошел бесследно, и Волан-де-Морт, вне зависимости от расстояния, все еще имеет над ней огромную власть.

Гермиона задумалась, какого было Гарри все это время. Конечно, его не пытали так, как ее. Но он потерял крестного, и ее чуть не потерял! Это тоже, своего рода, пытка. И, желая хоть немного облегчить его страдания, Гермиона решилась сказать то, во что сама до конца не верила, но во что хотела верить всей душой. 

— Гарри, — тихо сказала она, и сильнее сжала его руку, - меня ты не потеряешь. 

— Это хорошо, — он грустно усмехнулся, и погладил большим пальцем ее руку: — потому что… что же станет со мной… без тебя?

Лицо Гарри освещали лучи солнца, уходящего за горизонт. Он слегка сощурил глаза, но взгляд от нее не отвел. Гермиона затаила дыхание. То, что он все еще держал ее за руку, все ей объяснило. 

Свежий, по вечернему прохладный воздух окутывал плечи Гермионы, но внутри нее все горело. И вдруг, будто незримая волна подтолкнула ее — она потянулась к Гарри, и, прежде чем закрыть глаза заметила, что он сделал ответное движение. А потом она почувствовала его губы на своих губах, и блаженство этого вечера стало полным. 

Никогда еще она не испытывала страсти от поцелуя. Несколько раз они целовались с Виктором, но это не принесло удовольствия — может быть, потому что она не была в него влюблена. Теперь же все было по-другому. Гарри целовал ее с силой, но его руки, обнимающие ее талию, были очень нежными. Он то замирал, прижимая Гермиону к себе, то, сделав резкий вдох, снова целовал так, будто никогда не насытится. 

Когда они вернулись в дом, уже совсем стемнело. Очертания деревьев утонули во мраке, и они различили дорогу лишь благодаря свету, исходящему от фонаря в беседке. Земля, накалившаяся за день, остыла. Тишину прорезали лишь звуки сверчков — неизменное явление лета.

Гермиона поднялась по скрипящим ступенькам в спальню, только в тепле ощутив, что замерзла. Джинни лежала, отвернувшись к стене, и даже не шелохнулась от звука закрывшейся двери. Гермиона не знала, спит ли она, или просто не хочет говорить, но позвать ее не решилась. Счастье переполняло ее — никогда еще она не испытывала ничего подобного! И, все же, на душе было неспокойно. Ведь то, что послужило причиной ее счастья, разобьет кому-то сердце.