Цунами (гет)

Сириус приложил руку ко лбу и осмотрел дорогу со снеговиками на обочинах. В Оттери-Сент-Кэчпоул наконец-то выпал снег, и маленькие Уизли проявили большое рвение к ремеслу фигурной лепки. С фантазией у мальчишек Артура и Молли тоже было всё пучком, ибо ни один снеговик не был похож на своего морковноносого товарища. У каждого имелось неповторимое выражение лица и оригинальный головной убор: ведро, лейка, таз для стирки, салатница, вязаная шапочка…

Чарли Уизли (видимо, бывший владелец этой шапки) заканчивал очередной пузатый шедевр, приделывая снежной скульптуре крылья. Билл — его старший брат — выглянул из-за забора, от которого пытался отодрать примёрзший резиновый сапог, и закричал через плечо:

— Мама! Сириус пришёл!

Дверь курятника открылась, выпустив пар. Молли вышла на воздух с корзинкой, прикрытой шалью. Другая такая же шаль опоясывала её талию, прикрывая поясницу.

Сириус два дня не ел нормальную домашнюю еду (горелые гренки в исполнении Лунатика не в счёт) и сейчас не отказался бы от скрэмбла со свежей зеленью и половинкой томата.

— Привет! — Сириус подозревал, что жене Артура он приходится не больно-то по душе, поэтому улыбнулся как можно очаровательнее. — Я пришёл навестить свою развалюху. Артур сказал, что ждёт меня.

Молли поджала губы.

«Определённо не по душе».

— Артур сейчас в доме с Дамблдором. Твой мотоцикл в сарае.

— Профессор здесь?

— Да.

— Папа от-ал мне фары т-оего байка, — поделился Чарли. — Из их стёк-л п-лучилась красивая чешуя для моего л-дяного дракона. Посмотри.

Ребёнок проглатывал звуки от волнения и не понимал, что вид осколков фары любимого мотоцикла едва ли доставит хозяину удовольствие.

— Круто! — Сириус показал большой палец, оценив снежную рептилию.

— Идите домой, мальчики, — сказала Молли. — Чайник уже запел — значит, вскипел.

И правда.

Сириус разобрал свистящие ноты детской песенки. Чайник преступно фальшивил.

— Я бы тоже не отказался от чашки чего-нибудь горячего.

— Горячего — пожалуйста, а горячительного у нас нет, — отрезала Молли. — Ну, что с тобой делать? Идём.

Сириус покорно потопал за ней к дому на взгорке. Уизли называли его «Норой». Молли шла и покачивалась, как гусыня. Кажется, Бродяга наконец-то нашёл в её лице человека, который искренне верил во всё, что касалось его дурной репутации. Не для тех старался.

Из прихожей «Норы» открывался вид на кухню, где на специальных стульчиках для малышей сидели два абсолютно одинаковых рыжеволосых мальчика. Сириус плохо определял возраст у детей, но синхронно повернувшие к нему головы близнецы были примерно года на полтора старше Гарри.

— Фред и Джордж, — представил их Билл с важностью, присущей как минимум камердинеру герцога Эдинбургского. — Перси наверху вместе с Роном.

Сириус машинально угукнул, словно знал ребят лично.

«Шестеро мальчишек. Уизли времени зря не теряют. Собирают квиддичную команду, что ли?»

Бродяга перешагнул через разбросанные игрушки, пригнулся от спланировавшего с люстры самолётика и наступил на обронённый кем-то из мальцов леденец.

Пока Молли одной рукой вытирала Фреду рот, а другой помешивала куриное фрикасе на плите, Билл незаметно для матери набрал за щёки несколько ягод подвядшего винограда из вазы на столе. Чарли промчался мимо с горстью подтаявшего снега в руке, через пару секунд оказавшуюся за шиворотом старшего брата. Детский визг взлетел до небес. Надеясь, что не заработал тугоухость, Сириус направил стопы подальше от кухни.

На подходе к гостиной послышался печальный голос Артура. Он сидел, опустив голову, и вздыхал:

— Я был уверен, Альбус, что меня поставят во главе отдела. Других кандидатов-то и не было, а мне ой как не помешало бы повышение. Сам понимаешь. Мальчики растут, как и расходы…

— Я был бы рад тебе помочь, но в Отделе магического правопорядка всем заправляет Бартемиус. Он не станет меня слушать.

— Я всё понимаю! — поспешил заверить директора Дамблдора Артур. — Но это так несправедливо, так несправедливо… Долорес никогда не проявляла интерес к маггловским изобретениям. Почему она получила назначение, а меня сослали на рядовую должность в сектор борьбы с неправомерным использованием магии?

— Даже судя по той малости, что я знаю о мисс Амбридж, ей противопоказано работать с людьми. Возможно, с проклятыми предметами у неё сложится лучше, — беззлобно сказал Дамблдор, а после его голос и вовсе потеплел. — Твой новый начальник, как я слышал, собирается уйти на покой. У тебя есть время проявить себя наилучшим образом. Старания окупаются. Когда-нибудь даже улитка заберётся на вершину Фудзи. Ищи возможности, мой друг. На старом месте их было не так уж много.

— Одна радость, — пробурчал Артур, — отчётности меньше. И это жуткое дело с маггловским оружием, из которого стреляли в Бартемиуса, теперь не моя головная боль.

Игрушечный самолётик тем временем пошёл на очередной вираж и врезался застывшему на пороге гостиной Сириусу в затылок.

— Ой.

Бродяга прочистил горло, смекнув, что всё равно себя уже раскрыл.

— Сириус! — Уизли встрепенулся и поспешил ему навстречу.

Блэк пожал его мозолистую ладонь, потом кивнул сидящему на диване профессору Дамблдору.

— Добрый день, сэр.

Директор Хогвартса приветливо улыбнулся.

— Здравствуй, Сириус.

— Надеюсь, не помешал? Я хотел о своём двухколёсном друге справиться…

Беседа потекла гладко. Чай был чертовски хорош, а лимонный пирог к нему — ещё лучше. Сириус рассказывал о поселении великанов, опуская не предназначенные для детских ушей подробности, затем все слушали Дамблдора, вспомнившего старую байку о драконах. Чарли сидел рядом с ним и внимал с открытым ртом. Билл, опустошивший тарелку раньше всех, листал свежий номер «Придиры».

— Пап, тут снова смешные картинки!

Молли опередила мужа и первая взглянула на страницу газеты Лавгуда, который, если Сириус ничего не путал, недавно женился и поселился где-то поблизости.

— О Мерлин! — выдохнула Молли.

— Что там, дорогая?

— Марлин снова рисует этого человека и продаёт работы Лавгудам! Кошмар! И как она не боится? И как Ксенофилиус не боится? До женитьбы он так смело себя не вёл.

Сириус перехватил страницы и без труда отыскал возмутившую Молли иллюстрацию. Это был шарж на Волдеморта. Волшебник был узнаваем, несмотря на отсутствие носа и деформированную верхнюю губу. Весьма талантливо.

— Из карикатур на него можно открывать персональную выставку, — сказал Артур, собрав с тарелки всё до крошки. — В каждом выпуске новая. Чудесный пирог, дорогая!

— А где же его нос? — спросил Сириус.

— В кошельке Малфоя, — ответил Билл как ни в чём не бывало. — Тринадцатая страница.

Бродяга расхохотался. Даже Дамблдор не смог сдержать улыбку. После чаепития он решил откланяться и, попрощавшись с семейством Артура, попросил Сириуса проводить его до речки, возле которой на крутом склоне рос поющий рогоз. Профессор во что бы то ни стало хотел его послушать. Что-то новенькое. Бродяга не возражал. Он быстро поглядел на свой разбитый байк и отправился с директором школы к местной речушке.

Дамблдор шёл не спеша. На нём была мантия с рассеянными по ней серебряными звёздами, напоминающими гигантские снежинки. Пояс он слегка ослабил после ланча в «Норе». Наконец он сделал остановку на каменном мостике. Сириус огляделся, первым делом заметив потрёпанную ветром и временем тарзанку. Рогоз рос внизу. Замёрзший. Облепленный снегом, точно сладкой ватой.

— Не поёт, — резюмировал Сириус, смущённо потерев шею.

— Нет, — согласился Дамблдор, щурясь против солнца. — Ждёт весны.

— Вон оно что.

Профессор искоса поглядел на Блэка, улыбнулся и, не входя в долгие объяснения, сказал:

— Мне нужен сопровождающий, но на сей раз путь будет неблизкий.

— Вы хотите, чтобы я отправился с вами? — недоверчиво уточнил Сириус. После провала с великанами он не рассчитывал, что Дамблдор поручит ему что-то важное.

— Совершенно верно. Когда Артур сказал, что ты должен прийти, я задержался в надежде найти в твоём лице надёжного спутника.

— Я готов!

— Не спеши. Путь не только далёк. Он может быть опасен. Я предлагал Аластору составить мне компанию, но он отказался, потому что спрашивал то, о чём я не могу рассказать.

— У меня лишь один вопрос: «Когда выдвигаемся?»

Профессор прикрыл глаза.

— Пожалуй, все прочие дела на сегодня я выполнил.

Он протянул руку, и Сириус взялся за неё, улетев в аппарационную воронку.

* * *

Это было самое лёгкое перемещение на его памяти. Кишки молчали и не пузырились, тошнота не подкатывала к горлу. И всё же в первые секунды на новом месте Сириуса повело в сторону. Голова закружилась от глотка студёного воздуха побережья.

Море взревело в ушах. С гребней слетали клочья белой пены. Волны обрушивались на скалы с неистовой яростью — тщетно пытались закрепиться на суше. Захватчикам не везло. Они неизменно удалялись восвояси, загребая песок, похожий на медное крошево — единственную добычу.

— Где мы, сэр? — спросил Сириус, перекрикивая вой ветра, погоняющего отару серых туч над головой.

— Недалеко от деревушки Лавинборд. Живописное место, не так ли? — ответил Дамблдор, усмиряя рукой взъерошенную бризом бороду. — Раньше сюда частенько привозили детей из городских приютов, чтобы ребята отдохнули от смога. Меня заинтересовал рассказ бывшего воспитанника одного лондонского приюта. Он поведал об удивительной пещере, вход в которую очень непросто найти. Он сказал, что внутри она похожа на зал собора. Подходящее место для хранения бесценной реликвии?

— Вы считаете, мы тут что-то отыщем?!

— Возможно, одну из реликвий Основателей Хогвартса, Сириус. Я не уверен, но проверить стоит. Определённо. Я тщетно исследовал береговую линию несколько дней, но сегодня удача должна нам наконец-то улыбнуться.

— Ого! Это поручение школьного комитета или Совета попечителей? Это они хорошо придумали.

Сириус разнервничался и стал нести чепуху. Дамблдор уже нашёл диадему Равенкло. Нашёл её в Хогвартсе. Изучил от и до. Неужели в пещере хранится ещё одна частичка души Волдеморта, запертая в другом артефакте времён Основателей?

Они остановились у обрыва. Дамблдор с непосредственностью ребёнка присел на четвереньки и осмотрел пространство внизу — там из воды торчали обломки обрушившейся когда-то скалы.

— Это здесь, — выдохнул профессор. — Расщелина в камне…

Он выпрямился и вытянул руку перед собой, лаская воздушные потоки, будто холку лошади. Внезапно его лоб покрыла сеточка глубоких морщин.

— Странно…

Сириус не мог сказать, что именно профессор счёл таковым, так как странным было всё. Он словно попал в чёрно-белое кино, где даже солнце лишь пыльная декорация.

— Я не ощущал подобного рода магии много-много лет, — забормотал Дамблдор, пока его пальцы перебирали в воздухе невидимые струны арфы. Он встревожился.

— Профессор?

Дамблдор опустил руку и поправил широкий рукав.

— Попробуем спуститься. Мне кажется, эти камни только притворяются смертельно опасными.

— Притворяются? Они очень натурально это делают.

— Мы, конечно, подстрахуем друг друга по очереди… — добавил Альбус, заметив побледневшее лицо своего спутника.

Оказавшись внизу, он ещё раз «пощупал» воздух. На этот раз Сириус тоже ощутил некую неестественность окружающего их пространства. Волоски на задней стороне шеи приподнялись, всё равно что попали под действие статического электричества.

— Надеюсь, ты не против окунуться? — любезно поинтересовался Дамблдор. — Нам придётся плыть.

Сириус осмотрел свой наряд: матерчатые «конверсы», джинсы и куртку на молнии, под которой была футболка.

— Могу предложить шапочку для плавания, — в непринуждённой манере произнёс профессор и извлёк из кармана сложенный головной убор.

— А вас непросто застать врасплох, — отшутился Бродяга. — Готовы ко всему.

— Я нахожу необъяснимое удовольствие от заплывов с русалками Чёрного озера… Особенно в ночное время, когда гигантский кальмар спит и не пытается схватить меня за ногу.

Сириус хрипло рассмеялся.

Он оставил куртку на берегу, снял обувь, привязав кеды к брючному поясу за шнурки. Волосы собрал в хвост.

— Держи, — сказал Дамблдор, протянув маленький (не больше жевательного боба) предмет, и Сириус взял его. — Оторвалась.

— Пуговица? Это не моя.

— Нет? Значит, моя. — Альбус невозмутимо забрал вещицу назад и убрал в карман. — Если первую застегнёшь неправильно, то и остальные пойдут наперекосяк.

— Как скажете, сэр. — Бродяга улыбнулся. Нравилась ему эта директорская чудаковатость. — Шапочка вам к лицу. Под цвет глаз.

— Благодарю.

Глупость, конечно, но уж больно Сириусу хотелось узнать, что сделает профессор с бородой, с которой так трепетно обращался. Заплетёт косичку? Соорудит рогалик? Закинет на плечо и погребёт?

От налетевшего ветра Сириус поёжился, переступив с ноги на ногу. Всё же не май месяц…

Дамблдор словно прочёл его мысли. Он укрыл себя и Блэка вязью согревающих чар и первым погрузился в морскую воду. Сириус поразился решительности профессора и позавидовал тому, как хорошо тот владел академическим брассом. С бородой, к слову, Альбус ничего так и не сделал. А жаль.

Плыть, слава богу, было недалеко, но волны мешали — накатывали, стращали, покусывали. Вода заливалась в уши, щипала солью глаза. Через несколько гребков Сириус оказался под сводами загадочного туннеля. Тень накрыла, отрезав от дневного света, как ширма.

Профессор использовал беспалочковую магию, чтобы создать огоньки на воде, похожие на разметку посадочной полосы для игрушечного звездолёта. Между неровными стенами туннеля было не больше трёх футов — и это в самом широком его месте. Наконец показался каменный обод. Выбравшись на него, Дамблдор вмиг высушил одежду, а затем помог вышедшему из воды Сириусу. Дальше идти было некуда — впереди сплошная стена.

Дамблдор, видимо, считал иначе. Он принялся сосредоточенно ощупывать выросшее на пути препятствие.

— Так что за магию вы почувствовали на входе в пещеру? — спросил Сириус, натягивая кеды и краем глаза наблюдая за директором. Он не надеялся на честный ответ. В конце концов, его предупредили, что вопросы нежелательны. Но Дамблдор продолжал удивлять.

— Не только на входе… — сказал он. — Она повсюду. Я не исключаю, что могу ошибаться, всё же минуло тридцать пять лет… Когда-то схожий магический след оставлял после колдовства волшебник, моя дуэль с которым вошла в учебники.

— Вы имеете в виду Геллерта Гриндевальда?!

Дамблдор кивнул.

— Он как-то связан с этим местом?!

— Предположения, Сириус. Я строю предположения… Пока причина скрыта, туманны все её следствия. О! — воскликнул Дамблдор. — Здесь нужна кровь!

Сириус и глазом не успел моргнуть, как директор порезал ладонь и приложил её к камню стены. Кровь буквально разъела преграду, на месте которой появилась светящаяся арка.

— И всё же это очень странно, — задумчиво повторил профессор.

— Не то слово, — прошептал Сириус, заглядывая в образовавшийся провал.

— Да будет свет! — Профессор выпустил из замысловатого прибора сноп искр: каждая приняла форму шара и отважно ринулась в темноту. Хотя та не была абсолютной, как показалось вначале. Вдалеке виднелся изумрудного цвета проблеск.

— Губительный зелёный огонёк, — вполголоса произнёс Дамблдор. — Обманчивая надежда.

— Простите, сэр?

— Фрэнсис Скотт Фицджеральд⁽¹⁾. Почитай на досуге маггловских классиков, мой юный друг.

— А этот маггловский классик писал что-то про жуткое подземное озеро? — прошептал Сириус со слабой улыбкой.

На сей раз Дамблдор сохранил серьёзный вид и не ответил шуткой на шутку.

— Советую держаться подальше от воды, — посоветовал он вместо этого.

— Как же нам добраться до островка в центре?

— Это и предстоит узнать, — промолвил профессор, беззвучно зашагав вдоль берега.

Тишина угнетала. Это место угнетало. Сириус не знал, чем себя занять. Он вспотел, несмотря на холод, что, казалось, исходил от воды.

— О побеге Гриндевальда писали в газетах, — произнёс Сириус, дабы разбить гнетущее молчание. — Как ему удалось выбраться из тюрьмы? И почему он не сделал этого раньше?

— Полагаю, ему кто-то помог.

— Сообщники?

Альбус с бесконечным терпением снова кивнул.

— У Геллерта осталось множество сочувствующих на воле. Насколько я слышал, он запретил им навещать его, не желая остаться в их памяти чахлым стариком, чья кожа истончилась без солнечного света, а глаза потухли.

— Вы говорите так, будто вам его жаль.

Дамблдор не ответил. Он остановился у кромки воды и, сделав пасс рукой, выудил из воздуха толстую цепь, уходящую в глубины озера к затопленной лодке. Сириус оживился и подсобил вытянуть её на поверхность.

— Добро пожаловать на борт! — бодро сказал Дамблдор.

— Она нас выдержит?

— Есть только один способ проверить.

Сириус с палочкой наготове сел напротив Дамблдора на банку и огляделся в поисках вёсел. Их не было, но они и не понадобились, так как лодка тронулась с места сама.

— У твоей семьи особое отношение к Гриндевальду… — заговорил профессор, устремив взор вдаль — к необъяснимому зеленоватому свечению.

— Да уж, — пробормотал Сириус. — Увёл красотку, расстроил свадьбу, отсёк человеку ногу… Дедушка пришёл в ярость из-за его побега. Он сказал, что наше фамильное заклинание не было сломано, но вместо узника в камере обнаружили упыря.

— Так и есть. В этом и заключается главная загадка. — Дамблдор вновь извлёк на свет уже знакомую пуговицу и покрутил её за ушко. — Тот, кто помог Гриндевальду сбежать, расправился с гаргульями и химерами, охранявшими камеру, и заменил их новыми для отвода глаз. Позже, когда всё раскрылось, в одной из темниц Нурменгарда мракоборцы обнаружили обломки разбитых стражей и в пасти одной из голов нашли эту пуговицу на обрывке ткани. Глава мракоборческого подразделения заколдовал её лично. Теперь в руках того, кто прикасался к ней прежде, она изменит цвет на золотой.

Сириус был потрясён.

— Вы дали её мне, потому что хотели меня проверить?!

— Видишь ли, Сириус, я испытывал надёжность магического заслона, воздвигнутого Арктурусом в Нурменгарде в сорок пятом. Я слышал формулу заклинания, но не смог запомнить ни единого слова. Они отказывались укладываться у меня в голове. Похоже, твои предки обезопасили свой интеллектуальный труд от копирования. Запирающие чары вашей семьи сложны и узорчаты, как французское кружево. Не могу представить, какой силой должен обладать волшебник, сумевший их разрушить и, главное, наложить снова. Разумнее предположить, что кто-то раздобыл вашу секретную формулу из сейфа. Однако и Арктурус, и Орион отрицают такую возможность, несмотря на то что второй твой дедушка всегда выказывал расположение Геллерту и мог передать свои симпатии к нему внукам и внучкам. Ты — наследник, старший сын Ориона…

— Но я не… — начал было Сириус и не закончил мысль.

Он не был наследником с тех пор, как матушка выжгла его изображение с гобелена. Он не распоряжался содержимым сейфа в «Гринготтсе», не мог командовать эльфами, если у тех уже был противоположный приказ другого члена семьи, не допускался до секретных документов.

— Никто из Блэков не стал бы освобождать Гриндевальда! Даже дедушка Поллукс! — заявил Сириус скрепя сердце. — Вообще, он нахваливает Гриндевальда скорее назло Арктурусу. Он даже не видел его вживую. А ещё я слышал, что Гриндевальд, в отличие от моих дражайших родственничков, лоялен к магглорождённым.

Дамблдор вздохнул.

— Можно и так сказать. Дело в том, Сириус, что в идеальном мире Геллерта волшебников в семьях магглов быть не могло.

— Это как же? Разве одно другому не противоречит?

— В тридцатых годах оголтелая политика «чистоты крови» в Магической Германии привела к вырождению волшебников, всё чаще появлялись сквибы. И тогда Геллерт предложил осуществить свою давнюю мечту: забирать у магглов детей, способных освоить магию, и отдавать их на воспитание в семьи потомственных колдунов — бездетных или родивших сквиба. Идея втайне взять магглорождённого ребёнка и выдать его за своего пришлась многим чистокровным магам по душе. Встал вопрос, как это реализовать. И здесь я хочу отметить феноменальное обаяние Геллерта. Стоя с хлебной корзиной в руках, он мог убедить бедняка отдать последнюю лепёшку. Он был артистом, дипломатом, декламатором…

Геллерт всегда отрицал поддержку маггловских властей во время Второй Мировой, но кое с кем из руководящей верхушки он всё же наладил контакт. Например, с руководством «Лебенсборна» — сети элитных Домов ребёнка, где выращивали «истинных» маленьких арийцев. Далеко не все воспитанники попадали в приюты по воле родителей. Сотни детей были похищены из оккупированных стран. Их осматривали, вносили в списки и признавали либо «подходящими», либо «непригодными» для ассимиляции. Вторых ждала печальная участь. Неминуемо в обеих группах встречались и вовсе необычные ребятишки. Ведь в их жилах теплилась магия. Их содержали отдельно, воспитывали, контролировали первые всплески волшебства, распределяли в чистокровные семьи. Геллерт стоял за этим, покупая тем самым поддержку немецких магов и забираясь в их карманы. На суде он вину не признал. Геллерт всегда мнил себя спасителем волшебного мира, не считаясь ни с чьими чувствами. Он заявил, что избавил часть детей от участи смертников в газовых камерах.

— Но вы победили его! — воскликнул Сириус, случайно качнув лодку — так велико было его возмущение. — И магглы… их война закончилась. Детей вернули?

— Большая часть архивов была уничтожена сотрудниками в сорок пятом. Все сведения о детях исчезли, как и о семьях, в которые их пристраивали — что маггловских, что волшебных.

Повисло молчание. Сириус представил своего крохотного крестника, отнятого у Джеймса и Лили и переданного на воспитание каким-нибудь Гойлам… Или Нимфадору на попечении у Малфоев, оторванную от Меды навсегда. Через сколько месяцев или лет промывания мозгов она бы позабыла друзей из маггловской школы и сочла бы их «грязью»?

— Чудовищно, — прошептал Сириус.

Дамблдор закрыл глаза.

— Это то, что я никогда не прощу Геллерту. Неокрепший разум ребёнка столь хрупок…

— Как вы можете называть его по имени? — выплюнул Сириус.

Директор посмотрел на него со странным выражением. Он словно испытал неудобство. Или даже стыд.

— Как ещё я могу называть своего заклятого друга?

Бродяга уронил челюсть.

— Это долгая и печальная история, — подвёл черту Дамблдор. — А мы как раз приплыли.

Лодка и впрямь причалила к островку, в центре которого возвышался пьедестал с широкой каменной чашей.

Сердце Сириуса неистово заколотилось. Он привстал от нетерпения.

— Подожди меня в лодке, — мягко попросил директор, а сам отправился проверять содержимое необычного сосуда.

Крючковатый нос Дамблдора наклонялся всё ниже и ниже. Волшебник то молча хмурился и щурился, всматриваясь в неведомое нечто, то бормотал длинные формулы да стучал палочкой по краю чаши. Он ломал голову над загадкой, пока Сириус умирал от любопытства. Однако время шло, ничего не происходило. Бродяга заскучал. Он перегнулся через бортик, быстро глянул на Дамблдора и с вороватым видом зачерпнул воду.

Никаких изменений. Кожа не оплавилась до кости, не почернела и не покрылась лобковыми волосами.

— Пусто, — заключил Дамблдор. — Здесь нет того, что я искал.

Сириус поспешно обтёр руки о джинсы.

— А обязательно должно было быть?

Профессор нахмурился.

— Нет. Совсем не обязательно. Возможно, мы пришли слишком поздно. Пока что у меня нет объяснений. Надо поразмыслить над этим в более приятной обстановке. Здесь лишь подделка.

Обратный путь незадачливые посетители пещеры провели в молчании. Каждый думал о своём. Сириус не сомневался: Дамблдор взял его сюда намеренно. Он мог выяснить, от кого пришло анонимное послание. Или всё дело в проклятой пуговице — профессор хотел его проверить.

«Может, попросить её у профессора, чтобы как следует рассмотреть? Может… уронить её случайно в озеро?» — произнёс внутренний, будто и не принадлежащий Бродяге голос. Сириус отвёл взгляд в сторону.

— Думаете, Гриндевальд сейчас в Британии? — спросил он, подав руку профессору, выходящему из лодки, но упорно смотря ему под ноги, а не в лицо.

— Помнишь, я показывал тебе портрет Эдвина Шотта?

— Вампира, убившего Питера?

— Да. Он вступил в армию Гриндевальда ещё в начале сороковых, а теперь объявился в Лондоне после стольких лет затишья.

Сириус стиснул зубы.

— Я пытался узнать судьбу сторонников Геллерта, оставшихся на свободе, и нескольких даже нашёл, — сказал Альбус. — На тот момент ни один не был в курсе его грандиозного побега. Он был крайне осмотрителен. Не стал их привлекать. Дело в том, что некоторые волшебники никогда не афишировали свою поддержку идей Геллерта или работали из подполья. Связать их с ним — архисложная задача. Однако я знаю одну женщину, к которой он особенно привязан, так как приходится ей внучатым племянником. В конце лета её дела внезапно пошли в гору, в её доме появились домовые эльфы, а в сейфе — галлеоны.

— Вот же ведьма! Наверняка внучка покрывает!

— Эта пожилая дама искренне считает, что все блага достались ей от благотворителя.

— Врёт!

— Заверяю тебя, она абсолютно невиновна. Конечно, я заинтересовался этим меценатом и даже навестил его, воспользовавшись подвернувшимся предлогом. Однако я не почувствовал от того человека ни одной искры хорошо знакомой мне магии. — Профессор обвёл глазами своды пещеры. — Той, что ощутил здесь.

— Это ещё ничего не значит. — Сириус пожал плечами. — На днях у Реджи был день рождения, но он… в общем, ему надоело развлекать публику, и он удрал. Я подменил его на время по доброте душевной, хлебнув «Оборотки». Никто из гостей ничего не заподозрил.

Дамблдор немного помолчал.

— Ну что ж, их можно понять.

С тихим плеском лодка начала уходить под воду. Цепь последовала за ней, ускользая на дно. Вот и всё. Можно уходить. Сириус обернулся у арки. Зелёный огонёк тускло мерцал в центре озера.

— Гриндевальд создал это место?

Дамблдор хмыкнул.

— Нет. Это исключено. Геллерт никогда бы не стал действовать столь прямолинейно и грубо. Помнишь кровавую жертву на входе? — Он поднял руку с зажившим рубцом на ладони. — Это совершенно не в его духе. Никакого изящества.

Сириус не позволил профессору увести диалог в другое русло.

— Тогда кто же?

Альбус внимательно посмотрел на него, и на этот раз Бродяга смело встретился с ним глазами.

— Волдеморт.

1) Автор романа «Великий Гэтсби»

Вернуться к тексту