Цунами (гет)

Гермиона заглянула в кабинет и обомлела. Ноги сами понесли её вперёд. Она вошла не в комнату — она попала внутрь оптической игрушки. Мириады светящихся символов плясали по стенам бирюзовыми вспышками.

— Идите сюда, раз пришли, — распорядился Гриндевальд. — И закройте дверь.

Он сидел в коляске в центре кабинета и держал палочку, направленной ровно вверх. Долохов стоял у окна, скрестив руки на груди. В загадочном полумраке комнаты эти двое волшебников творили колдовство.

Гермиона приблизилась к Геллерту. От кончика его палочки исходили движущиеся по часовой стрелке пучки света, собирающиеся в узоры на стенах. Световые пятна ложились на грудь и шею Гермионы, вставшую на пути лучей. Она подняла руку, и те заструились между пальцами.

— Сядьте, — сказал Долохов, щелчком пальцев пододвинув к ней свободный стул. — Вы мешаете.

Она послушалась и получила возможность наблюдать за происходящим снизу вверх. Она — зрительница в центре огромного калейдоскопа. Сколько это продолжалось до её прихода?

Гермиона заметила, что Гриндевальд поставил локоть на подлокотник своей коляски и сжал дрогнувшее предплечье второй рукой — он устал держать палочку прямо. Его глаза не отрывались от мельтешащих знаков. Лоб испещряли морщины напряжения. Губы — тонкая полоска.

В хороводе повторяющихся и вспыхивающих, как раскалённые звёздочки, символов Гермиона вдруг узнала собственную формулу заклинания для свитка с именами вступивших в «Отряд Дамблдора» школьников, только сейчас все «её» руны были повёрнуты в обратную сторону и разбавлены новыми письменами. Скорость их вращения всё увеличивалась. Изображения то набегали друг на друга, то прилипали боковыми линиями и сливались в единое целое, превращаясь в так называемые «вязаные руны».

У Гермионы закружилась голова. Она закрыла глаза, борясь с тошнотой и слабостью, в последнее время всё чаще берущей над ней верх.

Гриндевальд опустил руку — его локоть соскользнул. Символы вмиг размазались — все, кроме одного. Это был «склеенный» из нескольких рун знак, нечто новое и, на первый взгляд, нелепое. Пульсирующее. Единственный источник света в комнате.

— Glaubst du, wir können jetzt aufhören?⁽¹⁾ — прошептал Гриндевальд.

— Из десяти попыток мы семь раз получили этот результат, — проговорил Долохов и кивнул. — Ihr Experiment ist ein Erfolg!⁽²⁾

Гермиона не разбирала смысл слов, лишь беспомощно хлопала глазами. Её немецкий следовало подтянуть.

— Вы значительно усложнили нам задачу, решив использовать для проклятия руны, — Долохов обратился к ней со снисходительным смешком.

Слово «проклятие» неприятно резало слух. Следующий удар Антонин нанёс по зрению: он открыл шторы.

Гермиона зажмурилась, а когда она всё же проморгалась и привыкла к дневному освещению, то увидела, как тяжело поднималась и опускалась грудная клетка Гриндевальда. Волшебник покосился на неё, притихшую.

— Sie sind ja weiß wie die Wand… wie der Sensenmann⁽³⁾.

Гермиона посмотрела на причудливый символ, повисший в воздухе.

— Это формула контрзаклинания? Она поможет?

Долохов в три шага оказался у стола, на котором был развёрнут свиток, без колебаний обмакнул перо в чернильницу и вывел несколько слов на пергаменте.

Гриндевальд сосредоточил внимание на соратнике. В повисшей тишине кабинета раздался прерывистый вздох. Гермиона рефлекторно вжалась в спинку стула, когда увидела проступающие одна за другой на вспарываемом магией лбу Долохова жуткие буквы.

TRAITOR

Тонкий багровый ручеёк побежал от буквы «А» по переносице к правому крылу носа мужчины. Под скошенной «T» собралась особо крупная капля, но не удержалась на месте и затерялась в волосках брови.

Результат устрашал куда больше, чем хула из фурункулов на лице Мариэтты или шрам на руке Гарри, оставленный по вине Амбридж.

— Едва ли Том оценит прыщи на лице изменника, но он, как мы могли убедиться в пещере, любит проливать чужую кровь, — проговорил Гриндевальд. — А ещё спецэффекты, пафос и околорелигиозные мотивы. Что взять с воспитанника маггловского приюта начала сороковых?

— Семь букв на лбу моём он начертал концом меча⁽⁴⁾, — спокойно переиначил строки Данте Антонин и вытер тыльной стороной ладони верхнюю губу, до которой добрался-таки солёный ручеёк.

Затем он снова взял перо и, глянув на светящийся знак, повторил его на собственной ладони.

Ещё ничего не изменилось, а Гриндевальд уже тронул колёса и переместил кресло к книжному шкафу, больше не смотря на Долохова.

Зато во все глаза на него смотрела Гермиона. Кровавая надпись исчезала с его лба, словно буквы и впрямь смахивал крыльями ангел. Кожа затягивалась.

— Проклятие не сработает, если наш символ будет начертан на теле, — сказал Антонин. — Можно вывести его заранее.

— Но он сотрётся со временем, — подал голос Гриндевальд, уткнувшийся в книгу. — И тогда надпись на лбу вновь проявится.

— Татуировка? — предложил Долохов. — Клеймо?

— Нет.

— Вырезать ножом?

— Это ухудшит эффективность защиты. Нанесение должно быть безболезненным. Светлая магия, Антонин. Светлая…

Гермиона почувствовала себя лишней. Она впервые присутствовала при обсуждении тонкостей тёмных искусств, а эти двое понимали друг друга с полуслова.

— Почему бы не использовать вечные чернила? — всё же вклинилась Гермиона. — Их изобретут через десять лет, но я читала интервью их создателя в журнале «Проблемы чароведения» и поняла его подход.

Мужчины переглянулись.

— Иногда я забываю, что мисс Грейнджер пожаловала к нам из будущего, — благодушно сказал Гриндевальд. — Она знает, кто станет следующим правителем у магглов, и легко назовёт победителей пяти предстоящих чемпионатов мира по квиддичу.

— Справедливости ради, не назову. Квиддич меня мало интересует, и Бог в моём времени всё ещё хранит королеву⁽⁵⁾. — Гермиона вздёрнула подбородок. — Но заколдовать чернила мне вполне по силам!

— Прекрасно! — Гриндевальд захлопнул книгу и убрал её на полку.

Долохов отвесил Гермионе несерьёзный поклон.

— Вы уж поторопитесь, мисс. Мой Лорд нервничает. Как бы не начал брать Непреложные обеты со дня на день.

— В чём же причина его нервного состояния? — в тон русскому осведомилась Гермиона.

— В день убийства Доркас Медоуз в парке Баттерси нас ждала засада. Кто-то предупредил Орден о разоблачении Натаниэля Нотта. Когда Розье пришёл на встречу, приняв его облик, Медоуз была настороже. Миссия была срочной и секретной. Тёмный Лорд вспыльчив и самонадеян, но он далеко не дурак. Он тоже сложил два и два. Были и другие неприятные ситуации, когда фениксовцы оказывались на шаг впереди.

— У Альбуса есть свой человек среди Пожирателей смерти, — негромко произнёс Геллерт. — Ему удалось перевербовать приспешника Риддла. Однажды я сказал Альбусу, что между проповедью и лекцией по трансфигурации много общего — первое перекраивает душу, второе — тело. Главное — найти подход к слушателю.

— К вам он его не нашёл.

Гриндевальд улыбнулся. Его губы растянулись, но глаза остались холодными. Гермионе стало не по себе.

— В нашем случае слушателем был он.

Долохов громко прокашлялся, прервав их зрительную дуэль.

— Мисс Грейнджер, вы знаете, кто шпионит для Ордена?

Гермиона была на распутье. Снейп вывел её из клетки, спас ей жизнь. Она хотела отплатить ему добром. Если его имя прозвучит в этой комнате, прозвучит прямо сейчас, не погубит ли это Северуса? Не решит ли герр Гриндевальд избавиться от шпиона Дамблдора, чтобы тот не мешался под ногами?

— Нет. Профессор Дамблдор никогда не раскрывал все свои карты, он хранил секреты даже от ближайших соратников, — и, увидев слабый кивок Гриндевальда, Гермиона без сожалений сменила тему: — Вы уверены, что Риддл одобрит подкинутый ему нами метод выявления предателей?

Долохов вздохнул.

— Всё лучше, чем мгновенная смерть из-за нарушенного обета. Покойники молчаливы. Их нельзя пытать, у них ничего не выведаешь, не переворошишь память.

Гермиона была вынуждена согласиться с Антонином, несмотря на неприязнь. Пока он отвлёкся, она подошла к Гриндевальду, чтобы втянуть его в разговор и убедиться, что Регулусу ничего не грозит.

— Можете не начинать, — опередил её волшебник. — Защитите Блэка созданным мной символом, но ни слова об Антонине. Слышите? Придумайте что-то, схитрите, солгите. Вы умеете.

Гермиона быстро кивнула.

— Регулус прислал сову, — проговорил Гриндевальд, ненавязчиво пробежав пальцами по книжным корешкам на доступных ему полках. — Он отыскал в библиотеке заклинание приковывающего внимания и предложил оригинальный способ применения его в деле в доме Малфоев.

— Вот как? А мне не сказал. — Получилось немного обиженно. Гермиона прикусила губу.

— На праздничном вечере следует держаться от него подальше. Вам как раз внимание ни к чему.

— Я понимаю.

— Месяц назад по моему приказу Лорелея свела тесное знакомство с Нарциссой Малфой. Двум красивым волшебницам с детьми-погодками нашлось, о чём поговорить… Тогда я ещё не знал, как это поможет нашему делу. Использовать зародившуюся дружбу между женщинами, чтобы проникнуть в Малфой-мэнор, — ваша идея. Хорошо.

Гермиона была польщена.

— Вы раньше видели, как разрабатывают контрчары? — внезапно спросил Гриндевальд. — Нет? Ну конечно. Это тонкое искусство, которое практически сошло на нет после появления заклинания «Фините». Унификация и леность убивают магическое творчество. Старые методики колдовства забываются за ненадобностью. Никто не гадает на птичьих костях или по бычьим внутренностям. Зачем? Есть кофейная гуща. Никто больше не зачаровывает камень, не ухаживает за волшебным садом, все разучились договариваться с розовыми кустами или бегущим в траве ручьём. Для этого есть эльфы. А потом появляется магглорождённая волшебница, заколдовавшая обычный свиток пергамента рунами, которыми никто не пользуется вот уже четыре сотни лет, и десятки учёных волшебников, умозрительных теоретиков, не знают, как снять эти чары на практике.

— Однако вам это удалось.

Гриндевальд скупо улыбнулся.

— Изучите третью книгу с верхней полки, если вас заинтересовало сегодняшнее действо. Принцип запуска колдовского круга довольно сложен. Приходите, если возникнут вопросы. Кто знает, может вы настолько вдохновитесь прочитанным, что сумеете снять с руки Регулуса Чёрную метку? Вам бы этого хотелось?

Его слова проникали внутрь — точнёхонько в сердце, растекались по артериям и венам Гермионы. К ней вернулось давно забытое чувство азарта к магическим наукам. Учиться у одного из самых могущественных волшебников в мире — что может быть заманчивее? Одна беда: потенциальный наставник — диктатор, убийца и… брюзга.

— Я дала Регулусу слово.

— И вы планируете его сдержать? Дело только в этом?

— Надеюсь, мы оба относимся к данным обещаниям одинаково серьёзно. — Гермиона остановила взгляд на булавке с красным камнем на груди Геллерта и проигнорировала второй вопрос. Это не ускользнуло от внезапного «наставника» — Гриндевальд усмехнулся под нос.

— Итак, Нарцисса Малфой пригласила чету Роули, но в последний момент Торфинн «сляжет в постель» из-за укуса тентакулы, и Лорелея вместо него возьмёт на празднество вас в качестве близкой подруги, — резюмировал герр.

— Да.

— Слышал, миссис Роули обладает интересными талантами, — вторгся в разговор Долохов, — и соблазнительными формами.

— А ещё она замужем, — холодно заметила Гермиона.

— Временное неудобство. Вдовство красивым женщинам к лицу. И потом, Том должен получить своего жертвенного барана…

— В каком смысле?

— Он не успокоится, пока не найдёт предателя в своих рядах. Он ищет крысу Ордена, но ненароком может выйти на нас — вашего покорного слугу или Зимородка. Мы не знаем, кто нашёптывает Дамблдору на ухо о делах в стане Пожирателей смерти, защищён ли этот человек, что он из себя представляет. Роули придётся отдуваться за всех нас.

Гермиона круто обернулась к Гриндевальду. Она ждала возражений, но услышала совершенно иное:

— Благодаря чистокровному супругу, вхожему в дома соратников Волдеморта, Лорелея наладила множество полезных связей, втёрлась в доверие к Малфоям, перед ней открылись двери Лестрейндж-парка, Эйвери ждут её на чай по четвергам, а Оуэн Джагсон пригласил нашу красавицу сняться в рекламе дамского сиденья для метлы… Однако сам мистер Роули перестал приносить пользу. Мы подберём Лорелее партию получше.

— С деталями я разберусь! Создам ему ложные воспоминания, сглажу краеугольные камни. Через несколько дней Торфинн будет искренне считать себя героем Ордена Феникса, борющимся за права магглорождённых в стане врага. Тёмный Лорд раскроет его и на какое-то время успокоится.

Гермиона проглотила ком в горле. В последние дни ей казалось, что время бежало неумолимо быстро. Вот ещё на прошлой неделе она навещала Лорелею, они попивали чай в оранжерее и говорили о пустяках, маленький Блейз сидел на руках у Торфинна и улыбался. Или это было в прошлом месяце? Или сто лет назад?

— Роули знал о разоблачении Нотта? Он же почти не посещает собрания, не участвует в рейдах.

Долохов внимательно посмотрел на Гермиону, точно разгадал её желание защитить мужа Лорелеи.

— Давайте посчитаем всех, кто был в мэноре, когда Тёмный Лорд отдал приказ взять Медоуз: Селвин, Крэбб, покойный Игорёк, Малфой-младший, Розье, миссис Лестрейндж, я и Блэк. Троих из списка убираем. Не представляю, кто из оставшихся мог бы сойтись с Дамблдором…

Гермиона нахмурилась. Снейп был вне подозрений Антонина. Что-то не складывалось. Пазлов не доставало.

— Но тогда вы не сможете повесить всё на Роули! — перебила она.

— Дело в том, что любой Пожиратель смерти, гость Люциуса, мог наложить на эльфа Малфоев Империус и приказать докладывать обо всём, что происходит в мэноре, — с олимпийским спокойствием сказал Долохов. — Не переживайте, Гермиона. Я своё дело знаю.

Она заставила себя ответить полуулыбкой. Нет, Торфинна ей не спасти. Она пыталась, видит Бог, пыталась!

Гермиона поднялась в свою комнату, прижимая руку к груди, в которой гулко отбивал чечётку упрямый орган. Боль прошивала её насквозь — от кончиков пальцев до сердца. Каждый день ей предстояло делать выбор — чем дальше, тем сложнее.

Она привязалась к Лорелее, Гектору, Уолде… Они много работали сообща и выполняли поручения лидера беспрекословно, как музыканты в оркестровой яме, следящие за палочкой дирижёра. Что скажет Лорелея, узнав, какое будущее уготовили её глуповатому, но любящему мужу? Запротестует? Молча смирится?

Задумавшись, Гермиона упустила момент, когда Кричер подсунул ей чашку ромашкового чая и принёс тапочки.

— Мисс Гермиона совсем себя не бережёт, — бурчал эльф, хлопоча вокруг неё.

Мысли будто заволокло уилтширским туманом, простёршим к ней щупальца из далёкого прошлого. Её прошлого. Для кого-то Малфой-мэнор — воплощение изящества, торжество помпезной архитектуры с коллекционной открытки. Но для Гермионы Грейнджер — это клетка, голоса в темноте, это смерть всех надежд, дорогой склеп из ночных кошмаров. И ей предстояло в него вернуться.

— Я должна отправиться туда, — пробормотала она, заставив Кричера умолкнуть на полуслове. Гермиона резко поставила чашку на столик. — Перенеси меня в Уилтшир, в пролесок возле Малфой-мэнора.

— Мисс Гермиона желает отправиться сейчас?

— Желаю.

Пожевав губу, эльф всё же протянул ей руку.

— Хватайтесь за вашего Кричера. До Уилтшира недалеко, но мисс такая бледненькая… Может закружиться голова.

Он был прав. В одну секунду преодолев расстояние до вотчины Малфоев, Гермиона едва поборола тошноту.

Дышать было трудно. Воздух загустел от высокой влажности, мир вокруг расплывался, теряя чёткость. Всё выглядело одинаковым: каждое дерево — точная копия соседнего, однако Гермиона не сомневалась, что отыщет нужное место даже с закрытыми глазами, как бы ни извивались корни под ногами.

Вскоре ольху сменили сосны, и в кончиках пальцев закололо от избытка волшебства, разлитого в воздухе. Выход из туннеля должен быть где-то поблизости. Гермиона усомнилась лишь на миг. Вдруг туннель ещё не построен? И сразу отмела эту мысль. Он здесь. Так суждено.

— Специалис ревелио! — скомандовала она, поведя палочкой. Раздался шелест. Подлесок пришёл в движение. Куст ежевики с выбеленными дождями голыми стеблями озарился светом, словно кости мифического зверя.

Гермиона не сумела справиться с волнением. Ноги подкосились, и она плюхнулась на землю — в пучину мокрой листвы с черновато-бронзовой кожицей между прожилками. Запах прения защекотал ноздри. Гермиона попыталась опереться о растущее рядом дерево, но кора его, рыхлая и мягкая, отошла под ладонью пластом. По стволу побежали обездоленные жучки. Рука соскользнула.

Эльф заохал возле Гермионы, снимая приклеившиеся к одежде веточки и листья.

— Посмотри… — выдохнула она, приподнявшись. — Посмотри — что там.

— Мисс нашла секретную дверь! — воскликнул Кричер, раздвинув ветви кустарника.

— Здесь всё и началось. Я знала, что найду её! Я не могла ошибиться.

— Снаружи дверь не откроется. Сильная магия. Кричеру не по плечу такое колдовство. Ох! Ну, не плачьте, мисс Гермиона… Не плачьте. Если надо, Кричер постарается!

— Нет. — Гермиона покачала головой, вытирая набежавшие слёзы. — Всё в порядке. Ты здесь ни при чём. Это воспоминания. Всё дело в них. У меня есть для тебя задание.

— Кричер всё исполнит! — пообещал эльф, в нетерпении пошевелив ушами.

Гермиона улыбнулась. Кто бы мог подумать, что она прикипит к этому домовику?

— Первого числа я отправлюсь в Малфой-мэнор и попытаюсь выйти оттуда через подземный туннель. Он заканчивается в этом месте. Ты должен встречать меня здесь. Я передам тебе старинный гобелен. Он очень важен. Твоя задача — доставить его в Гастингс герру Эйгенграу. Справишься?

Домовик выпрямился по струнке и отрывисто кивнул.

— Я не знаю, в каком часу мне удастся вынести его и удастся ли вообще. Ждать придётся долго. В лесу холодно…

— Кричер повяжет подаренный мисс Гермионой пояс от ревматизма! Кричер будет ждать столько, сколько потребуется!

* * *

Лорелея появилась в поместье с утра пораньше и долго ругалась на плохое состояние дымоходов, проклиная сотрудников транспортного отдела так, что наверняка дистанционно наложила порчу на запор хотя бы на парочку методистов. Её мантия покрылась тонким слоем волшебной сажи, которая плохо всасывалась палочкой, а муфта из белого меха стала серой, словно клочковатый заяц, почуявший весну.

— Боюсь, транспортники тут ни при чём, — сказала Гермиона. — У тебя плохой порох.

— Тони только вчера обновил наши запасы!

— Министерство скупает «летучку» по всей стране для внутренних нужд, а залежавшийся порох идёт обывателям. Тебе наверняка продали старьё.

— Так вот с чем связана жуткая статья в «Придире» о чёрном-пречёрном призраке эльфа-трубочиста. Миссис Эйвери начиталась страшилок и строго-настрого запретила домочадцам пользоваться камином для перемещений.

— Если ты имеешь в виду историю про эльфа Уголька, который выскакивает из очага на плохих хозяев, то её написала я, — со смехом призналась Гермиона. — Лавгуды взялись за неё с воодушевлением! Надеюсь, это хоть как-то поможет сократить потребление пороха. Министерство не хочет открыто заявлять о краже нескольких тонн «летучки» со склада, а между тем «Летрох» впервые за сотню лет поднимает цены. Три сикля за ковшик… Неудивительно, что слухи о дефиците уже пошли.

— Однако я ни за что не поверю, что в особняке герра Эйгенграу перевёлся хороший порох, — с хитрецой во взгляде промурлыкала Лорелея. — Потому как лететь в «Твилфитт и Таттинг» на метле под мокрым снегом — преступление против моды!

— Вся страна на ушах, а ты всё про платья, — проворчала Гермиона больше для проформы.

Лорелея взяла её под руку.

— Дизайнерские платья, моя дорогая. Я могу без устали говорить о трёх вещах: о Блейзе, ядах и нарядах. Уверена, ты предпочтёшь третье. Нарцисса сказала, что будет на празднике в зелёном. Если кто-то из гостий рискнёт появиться в мантии или платье того же цвета, она превратит несчастную в жабу.

Гермиона хмыкнула.

— По-видимому, угрозы пополнить лягушатник — само собой разумеющееся для Блэков.

Она ощущала себя не в своей тарелке, вынужденная сопровождать Лорелею в магическом Лондоне. Но и отказать ей не могла.

Десять минут спустя они вышли из «Дырявого котла», зал которого был оснащён здоровенным камином для волшебников, желающих попасть в Косой переулок.

Солнце щедро освещало лепящиеся друг к дружке дома из жёлтого песчаника, заглядывало в окна, асимметрично раскиданные по фасадам. Здесь на каждой крыше треугольный фронтон и три-четыре тонких трубы, декорированных кирпичом. Снег сверкал алмазным крошевом на кровле.

— Тебя что-то гнетёт? — спросила Лорелея, возвращая унёсшуюся мыслями Гермиону на грешную землю. — О чём грустишь?

Высказанная полуправда не раз выручала.

— Мне нужно придумать, как нанести на кожу Регулуса магический символ. Причём так, чтобы у него не возникло никаких вопросов.

— Сделай всё, пока он будет спать, — посоветовала Лорелея, как само собой разумеющееся. — Нарисуй на спине. В чём проблема?

Гермиона машинально кивнула. Суть предложенного решения дошла не сразу. Щёки вспыхнули, румянец затронул даже шею. Пришлось поднять шарф повыше, чтобы скрыть это безобразие.

— Я же не… Не думаю… Мы…

— Добро пожаловать в «Твилфитт и Таттинг»! — заискивающе произнёс стоящий у входа в знаменитый бутик эльф, выручив лепечущую Гермиону.

Двери открылись по щелчку его пальцев, пропуская покупательниц в царство бархата, атласа и парчи. Здесь высились горы из мехов и текли реки переливчатого шёлка.

От ценника на понравившееся манто, отделанное серебристой лисицей, Гермионе стало дурно. Когда она невольно ахнула, белый ярлычок стыдливо спрятался в складках ткани, а выбирающая перчатки волшебница в насмешке скривила лицо.

«Какая-нибудь слизеринка», — тотчас заключила задетая реакцией Гермиона.

Встреченные зеркала расточали комплименты посетительницам. Манекены поворачивали головы и выпячивали грудь, демонстрируя сложные кружевные жабо.

Управляющая с тщательно причёсанными волосами вышла встречать миссис Роули лично и защебетала на понятном заядлым модницам языке, за минуту успев разрекламировать содержимое половины витрин бутика.

— Мы с мисс Грейнджер приглашены в Малфой-мэнор, — сказала Лорелея, как только словесный поток управляющей иссяк.

— Ни слова больше! Миссис Гойл и юная мисс Джагсон были здесь вчера. Я наколдовала им превосходные платья для вечера. Ваши будут ещё лучше!

— Госпожа Шафик говорит это каждой покупательнице, — громким шёпотом поделилась Лорелея, после чего обе женщины рассмеялись.

Гермиона отдалась им в руки после того, как, повинуясь взмаху палочки мадам Шафик, её талию, шею и бёдра опоясали измерительные ленты.

Она смиренно уткнулась взглядом в мужской манекен, который в этот момент раздевала молодая сотрудница. Его отполированный корпус походил на тело живого человека, на пояснице мерцала прилипшая пайетка. Разум предательски дорисовал на спине манекена мышцы, расслабляющиеся под ладонями, тонкие шрамы, исчезающие под воздействием целебной мази, родинку, которой Гермиона так и не коснулась, находясь в пропахшей лечебными травами спальне на Гриммо.

Предложение Лорелеи нарисовать защитный символ на спине спящего Регулуса было чересчур соблазнительным. Вернее, соблазнительным было нечто другое…

— Итак, вы хорошо знакомы, — проговорила Гермиона, прочистив горло и повернувшись к мадам Шафик.

— Миссис Забини — была нашей постоянной покупательницей, но миссис Роули редко нас навещает, — посетовала управляющая. — На ваш размер, мисс Грейнджер, много чудесных платьев. Одну секунду…

— У покойного супруга было только одно преимущество, — с напускным легкомыслием сказала Лорелея, когда госпожа Шафик скрылась среди вешалок, — его ячейка в «Гринготтсе». Новые мантии каждый день и драгоценные камни делали меня счастливее. Мне казалось, что они делают меня счастливее. Но настоящее облегчение принёс флакончик кантареллы⁽⁶⁾.

С возвращением управляющей на Гермиону обрушилась лавина ткани. В примерочной она пробыла больше времени, чем в главном зале бутика. Поборов ряд крючков, она вынесла на суд очередной вечерний наряд, взошла на помост…

— Идеально! — одобрила мадам Шафик. — Кроме цвета! — Она постучала палочкой по ладони и окрасила платье Гермионы в пастельно-розовый.

— Зачем превращать симпатичную девушку в поросёнка? — возмутилась Лорелея. — Голубой!

Ткань по её команде снова изменила цвет.

— Он тут не к месту! Слишком бледнит.

— Чушь! Гермиона, покрутись. Быстрее! Вот! Ты похожа на русалку, выглянувшую из озера.

— А могла бы — на ангела в рассветном облаке.

— Госпожа Шафик, ваше имя случайно не «Флора»? — со смехом подтрунила Гермиона. — Такое чувство, что я присутствую при споре двух фей-крёстных⁽⁷⁾.

Она ещё смеялась, когда увидела заглянувшую в их уголок, видимо, чтобы утолить любопытство, изящно одетую даму лет тридцати пяти. Смутно знакомое лицо. Волшебница испуганно округлила глаза и быстро скрылась из вида. Почему? Гермиона помрачнела, а потом и охнула, когда два луча заклинаний одновременно угодили ей в живот, залив ткань всего платья сиреневой краской.

— Прости! — извинилась Лорелея, подав ей, пошатнувшейся, руку. — По-моему, получилось неплохо.

— Согласна! — поддержала госпожа Шафик, расплывшись в улыбке. — Цвет глицинии. Очень вам идёт, мисс. Сюда бы ещё белые перчатки выше локтя…

Гермиона бегло оценила свой вид в зеркале и обернулась в сторону входа в зону примерочных. Где же она видела ту женщину? И почему та так поспешно удалилась?

— Тебе нравится? — спросила Лорелея.

— А-а? Да, но… Чересчур открытое платье — всего две тонкие лямки на плечах, голые лопатки…

— Ты боишься замёрзнуть? — по-своему поняла Гермиону Лорелея. — Тогда мы возьмём ещё и манто, возле которого ты ахнула на всю Англию!

* * *

Гости аппарировали недалеко от ворот Малфой-мэнора, возле которых их встречали эльфы. Предвкушение хорошего вечера, ломящегося от закусок стола и возможности танцевать до упаду привело в Уилтшир несколько десятков волшебников. Гермиона улыбнулась всем по очереди, будучи представленной каждой важной особе Лорелеей. Тони следовал за ней с Блейзом на руках, левитируя тюк невообразимо дорогой зачарованной ткани, обёрнутой чехлом, — подарок его хозяйки виновнице торжества. Были и другие гости, взявшие с собой своих эльфов — те несли украшенные бантами коробки.

Парковая аллея была ярко освещена. Малфои превратили пространство перед особняком в зимний городок, и у гостей не было ни единого шанса остаться равнодушным к стараниям хозяев поместья. Здесь всё из снега, даже кусты роз — заиндевевшие лепестки, ледяные шипы да побеги. Но цветы при этом сладко пахли. Пахли, как настоящие. Все деревья с кипенно-белой кроной. Листья не колыхались. Фонтан посреди пруда безмолвствовал, превратившись в застывший фейерверк хрустальных брызг, но сам пруд не был скован морозной коркой. Лебеди плавали по его глади.

Люди вздыхали, топтались в восхищении на дорожке, по которой Гермиону тащил когда-то Селвин: она падала, её встряхивали, поднимали и толкали дальше к крыльцу. Это место было для неё адом, его ледяной сердцевиной, и всё, чего Гермиона желала теперь — сравнять его с землёй со всеми гостями! Сжечь к чертям!

— Приятного вечера, — произнесла какая-то матрона со страусиными перьями на шляпе.

— И вам того же, — любезно отозвалась Гермиона.

Некоторых волшебников она уже знала — познакомилась на свадьбе Роули. Кого-то видела на снимках газет. Были и те, с кем она никогда не пересекалась прежде. Но все они признали её частью их мира, приняли за внучку сэра Гектора — нелюдимого и не слишком состоятельного, но «своего», чистокровного.

На первой ступеньке парадного крыльца сразу несколько эльфов споткнулись и не смогли больше сделать ни шага.

— Вход только для гостей, — объявил появившейся в дверном проёме домовик в накрахмаленной до треска наволочке — самое чопорное эльфийское рыло из всех, что доводилось лицезреть Гермионе. — Оставьте подарки у крыльца. Их занесут в дом.

Тони беспомощно поглядел на хозяйку. Лорелея поджала губы.

— Этот слуга присматривает за моим маленьким сыном, — наконец сказала она дрожащим от обиды голосом. — Неужели в доме Малфоев так боятся эльфов-нянечек?

— Господин Абраксас заколдовал мэнор лично! Чужим эльфам вход запрещён!

— Какая дикость!

Шепотки возмущения потонули в грохоте музыки, обрушившейся на гостей из открывшихся дверей. Люциус Малфой вышел разобраться, из-за чего поднялся шум. Отец Драко вновь не обратил внимания на Гермиону.

— Миссис Роули…

— Люциус! — театрально выдохнула Лорелея. — Чем провинился мой домовик? Блейз привязан к нему с рождения. Только у него на руках он моментально успокаивается и засыпает. — Для подтверждения своих слов Лорелея забрала сына с рук Тони, и маленький Блейз тотчас подыграл мамочке, разразившись истошным звонким криком.

Люциус отшатнулся назад, а стоящие рядом мистер и миссис Гойл закрыли уши.

— Хорошо-хорошо! — пробормотал Малфой. — Мы сделаем исключение ради юного мистера Забини. — Люциус оглянулся на домовика, что преграждал Тони путь.

— Как прикажете, мастер Люциус. Поппель слушается. Поппель вплетёт магию эльфа госпожи Роули в магию домовиков поместья, и он сможет войти.

Гермиона переглянулась с Лорелеей, передавшей Блейза обратно Тони, и тут же опустила голову, чтобы скрыть победную улыбку.

— Цисси ждёт не дождётся вас всех! — с тошнотворной приторностью в голосе воскликнул Люциус, обратившись к пришедшим и жестом пригласив их внутрь дома. — Простите нам небольшое неудобство. В эти тёмные времена мы вынуждены использовать дополнительные меры предосторожности.

Гермионе оставалось лишь подивиться лицемерию Малфоя. Наглости ему не занимать.

Блейз притих. Малыш милейше улыбался, словно всё-всё понимал и радовался тому, с каким блеском и феноменальным актёрским мастерством справился с возложенной на него задачей.

— Мой мандрагорчик, — проворковала Лорелея, поцеловав его в щёку. — Ты был великолепен!

Остальные гости оставили эльфов «за порогом» и поспешили приветствовать стоящую у подножия лестницы Нарциссу.

Когда очередь дошла до Гермионы, кузина Регулуса протянула ей руку.

— Как поживаете, мисс Грейнджер? — Истинная леди вызубрила список гостей от и до. А ведь когда-то при первой встрече в Косом переулке миссис Малфой cморщила нос, будто учуяла тухлятину, пока дражайший сыночек измывался над однокурсницей из-за синяка под её глазом.

— Пожалуйста, зовите меня Гермиона.

1) Как думаешь, мы можем остановиться? (нем.)

Вернуться к тексту

2) Ваш эксперимент удался! (нем.)

Вернуться к тексту

3) Вы белая, как стена… как Смерть. (нем.)

Вернуться к тексту

4) «Божественная комедия». «Чистилище», песнь девятая. Охраняющий вход в чистилище ангел вырезает на лбу грешника семь букв «P» (от слова «Peccatum» — грех). По мере того как душа поднимается всё выше по пути искупления, буквы стираются крыльями других ангелов.

Вернуться к тексту

5) «Боже, храни Королеву» (англ. God Save the Queen) — государственный гимн Великобритании.

Вернуться к тексту

6) Кантарелла — легендарный яд, вызывающий смерть в течение суток.

Вернуться к тексту

7) Флора, Фауна и Мэрривезер — три добрые феи из фильма Уолта Диснея 1959 года «Спящая красавица». Флора и Мэрривезер поссорились из-за цвета платья для принцессы Авроры.

Вернуться к тексту