Свет в окне напротив (гет)

— Оказывается, быть гением очень приятно, — Рон аккуратно отстранился и засунул руки в карманы. — Значит, Снейп собирается помочь родителям Невилла?

— Н-не знаю, — меньше всего я ожидала сейчас продолжения беседы о зелье. — Он ничего об этом не говорил.

— Хотя, на месте Снейпа я бы тоже не кричал на всех углах о своих догадках, — невозмутимо продолжил Рон. — Надо каким-то образом выяснить… Почему ты на меня так странно смотришь?

— Ничего другого не хочешь обсудить? — поинтересовалась я.

Рон пожал плечами.

— Например?

— Например, мы с тобой целовались, — слова прозвучали по-детски, но я всё же договорила, — а в свете последних событий это не самое обычное происшествие.

Рон удивлённо посмотрел на меня:

— Но я же сказал, что мне понравилось!

Пока я решала, как реагировать на его ответ, Рон оживился, будто вспомнил о чём-то важном.

— Слушай! А если Снейп знает, но не хочет связываться с Невиллом?

— Хочет, — на автомате возразила я. — Я слышала, как он разговаривал с Невиллом этой осенью… Наверное, уже тогда думал, что сможет использовать зелье.

— Это хорошо, — Рон удовлетворённо кивнул. — Ну, пойдём назад? Акация ждёт!

— Пойдём, — согласилась я. — Только давай вернёмся по соседней улице? Мама говорила, что там дома старинной застройки, а одной смотреть неинтересно.

— Пусть будут старинные дома, — легко согласился Рон.

Дома оказались не столько старинными, сколько старыми. Смотреть на них было совершенно незачем. Но Рон с комичной серьёзностью начал доказывать, что именно здесь проживает самый цвет мельбурнской аристократии. Он зачитывал фамилии на почтовых ящиках, добавляя к ним титулы и звания в самых невообразимых сочетаниях: светлейший мистер Робинс эсквайр, его превосходительство лорд Джонс, виконт де Смит, преподобный адмирал Браун… К счастью, у одного из новоявленных лордов кроме фамилии на ящике обнаружилось обозначение «M.D.» и Рон отвлёкся, выясняя значение этих букв.

Я поддерживала беседу, объясняла, смеялась где положено, но в голове копошились не самые приятные для самолюбия мысли. Рон мягко, но настойчиво дал понять, что теперь мы только друзья. А я почему-то была уверена, что он ухватится за любую возможность восстановить прежние отношения. И теперь к чувству облегчения от того, что всё так закончилось, примешивалась глупая детская досада.

— Значит, «профессор» в Хогвартсе — просто учитель? — подытожил Рон.

— Да. В большинстве случаев наши профессора не имеют учёной степени.

— И Снейп?

Ну что такое! Не многовато ли на сегодня Снейпа? Я сердито посмотрела на Рона и встретила взгляд, который служил идеальной иллюстрацией к понятию «невинное любопытство». Ладно. Вряд ли он специально меня дразнит.

— Да, Рон. Профессор Снейп пока не имеет учёной степени, но в последние годы у него появилась возможность исправить ситуацию.

Разговор перешёл на других преподавателей. Я пересказала профессиональную биографию профессора Дамблдора, профессора Макгонагалл, профессора Флитвика…

— Так что у тебя случилось с не-профессором Снейпом? — внезапно спросил Рон.

«Случилось». Неудачное слово. Никаких случайностей в этой истории не было. Аккуратный расчёт, знание психологии и готовность пожертвовать некоторой частью личного пространства для достижения цели. Интересно, на знаменитых пятничных посиделках Снейп как раз и отчитывался о ходе выполненных работ? Например, в тот день, когда мы сидели в «Дырявом котле» с Невиллом и девочками, он связался с Гарри, как только получил информацию… Почему тогда я этого не заметила? Да потому что голова была занята другим! Слушая, как Снейп объясняет Невиллу основы легилименции, я поражалась тому, что в его характере оказались сплавлены сосредоточенность и стремительность, взвешенность формулировок и невыносимая язвительность. А ещё думала о том, как много узнала о профессоре за пару месяцев. Мне казалось, что и Снейп… А что Снейп? Сколько раз он повторял, чтобы я не фантазировала? Абсолютно честная игра. Ему нужна была не моя увлечённость, а моё доверие. Взамен он вернул мне родителей, друзей, волшебство и… меня.

Рон кашлянул, возвращая меня в реальность.

— Гермиона?

Холодная плёнка надёжно укрыла сознание тонким прочным куполом, и слова пришли сами собой:

— Знаешь, Рон, я очень обижена на Гарри. Друзья не должны действовать исподтишка, даже из лучших побуждений! Он фактически сдал меня вместе с моими проблемами профессору. Тайно! Ну а Снейп приложил максимум усилий, чтобы выполнить поручение. С долгом жизни не шутят, знаешь ли. Вот и всё, что случилось у меня со Снейпом.

Рон окинул меня задумчивым взглядом.

— Ты совершенно права, да. Одна моя подруга как-то раз сдала Гарри Поттера профессору Макгонагалл. Вроде как боялась за его жизнь, а он не захотел её слушать. Это, конечно, не то же самое, а я чего-то не понимаю?

— Конечно, не то же самое, — возразила я, игнорируя его иронию. — Профессор Макгонагалл не пыталась изображать, что… В смысле, тогда было разовое необходимое действие, а не длительная спланированная акция…

— Что изображать? — резко перебил меня Рон. — Кто пытался изображать?

— Не важно, — огрызнулась я. — Никто ничего не изображал. Всё с вами понятно. Гарри хотел как лучше, Снейп хотел как лучше. Все предупреждали, все желали мне добра, а я насочиняла себе…

Знакомое раздражение захлестнуло меня с головой, и я поспешила снять блок тотальной окклюменции.

— Эх, — вздохнул Рон. — Я всё же надеялся, что мне показалось.

— Рон, давай ты будешь говорить прямо, — взмолилась я. — Мне надоело искать вторые смыслы.

— Давай, — вздохнул Рон. — Гермиона, ты влюбилась в Снейпа.

— Да? — глупо спросила я. Других слов для ответа как-то не нашлось. В сотый раз доказывать, что это никакая не влюблённость, не было ни сил, ни желания.

— Да, — развернуто и аргументировано подтвердил Рон. — Если тебе интересно моё мнение, то я против.

— Серьезно? Подожди, мне нужно это записать.

Рон не поддержал шутку.

— Снейп тебя обманул? Обидел?

— Нет. Абсолютно нет. Ты же помнишь, я уже влюблялась в преподавателя, — как можно легкомысленнее ответила я. — Согласись, Снейп круче Локонса? Лучшее, что можно сделать — подождать, пока вся эта история не выветрится у меня из головы.

Рон торжественно поднял вверх указательный палец:

— У меня есть идея посильнее. Некоторые магловские книжки очень полезны! Доктор психологии, профессор Рон Уизли тебя моментально вылечит! Смотри! Надо только представить… — он запнулся и закончил с явным отвращением в голосе, — что ты — жена Снейпа.

— Зачем? С ума сошёл? Мне и без упражнений понятно, что это полный бред!

Я не знала, смеяться мне или плакать, а «доктор Уизли» с самым серьёзным видом продолжил:

— А ты попробуй! Доведи ситуацию до абус… асбур… абсурда! Хуже не будет! Ну? Я же не поцелуи прошу описывать. Один день миссис Снейп…

Наверное, солнце всё же напекло мне макушку, потому что я не стала больше спорить, а закрыла глаза и попыталась выполнить задание.

Пылинки в солнечном луче, пробившемся из полуоткрытой двери в лабораторию. Паркет на полу. Первые дни я выпадала из портала на этот паркет, и колени были в синяках. Потом паркет начал пружинить. Я не сразу поняла, что Снейп установил амортизирующие чары…

Рон сердито засопел, и я заговорила, уже не особо задумываясь о смысле:

— Он… встаёт рано, но утро не любит. Его лучше не трогать часов до десяти… Скорее всего, засядет за лабораторные журналы. Значит, если мне не нужно никуда идти, то можно занять библиотеку и добраться до какой-нибудь редкости…

Да уж. Если бы у меня был неограниченный доступ в ту библиотеку, то из знакомого кресла с жёсткой спинкой я вставала бы только под угрозой потерять этот доступ… Сколько мне удалось прочитать? Не больше сотни книг. Не считая того дня, когда я устроила грандиозный обвал, и мне удалось поучаствовать в уборке книжной пирамиды.

Самый страшный и самый счастливый день той осени…

Рон приложил руку к своему уху и изобразил рукой сложный пасс перед моим лицом, что, вероятно, означало увеличение громкости. И я продолжила:

— …Часов в одиннадцать он сделает вид, что ему нужна книга где-нибудь за моим креслом. На третьей полке. Там стоит традиционная магия, труды второй половины семнадцатого века… Неважно, да? Посмотрит мельком, что я читаю. Отпустит какой-нибудь комментарий. Я уточню. Мы начнём спорить… С ним интересно спорить. А если правильно спросить, то и объясняет очень хорошо. Не так, как в школе. Это я тоже поняла не сразу…

Рон выразительно посмотрел на часы. Видимо, последние сведения не показались ему относящимися к теме.

— Ладно. Я помню. Один день… В какой-то момент он оборвёт спор, скажет, что не планировал тратить деньги на Мунго, но придётся, если я изведу себя голодом. И прогонит завтракать. В кухне отберёт банку с кофе, потому что суррогат. Заварит чай. Он любит простой чёрный чай, но у него получается вкусно. Странно, да? Как можно вкусно или не вкусно заварить чай? Смешно. Мне кажется, что ему нравится готовить. Обычную мужскую еду, конечно. Хотя об этом надо спрашивать Гарри. Это же он у нас специалист по кухне Снейпа!

Я взглянула на Рона, но он отвернулся, и я продолжила:

— Потом попытаюсь прибраться, а Снейп проворчит, что домовой эльф — не моё призвание… Он не придирчив в уборке. Кроме мытья посуды. Я имею в виду лабораторную посуду. Реторты… Всё время считал, что они недостаточно стерильны. Позже опять закроется в лаборатории. Там его трогать нельзя. Совсем. Но если я буду занята каким-то делом, он тоже не станет мешать… Он ходит очень тихо и даже если сидит рядом, то молчит так, что тишина не давит. Вот.

Воздух в легких кончился, и я перевела дыхание. Рон теперь внимательно разглядывал облака, но снова показал жестом, чтобы я не останавливалась.

— Вечером… допустим, вечером я соберусь к Джинни и Гарри. Спрошу его, что купить по дороге. А он опять будет заполнять лабораторный журнал или писать статью… Ответит, что ничего не нужно, но лучше бы я шла через камин, потому что через два часа ему понадобятся рабочие руки, а если я буду мотаться по Лондону, да ещё в такую погоду, то обязательно простыну… Короче, что-нибудь придумает…

Я почувствовала, что улыбаюсь, вспоминая его ворчание, его молчание, его присутствие… Нет, Грейнджер, ты неисправима.

— Может быть, хватит?

— Хватит, — согласился Рон, не глядя на меня. — Мы ещё будем гулять в поисках родовой аристократии, пока мистер Грейнджер сам пилит акацию, или как?

— Или как, — выбрала я.

По дороге к дому мы не говорили ни о Снейпе, ни о зельях, ни о Лонгботтомах.

* * *

— Ты ничего не понимаешь! — фыркнула Джейн и посмотрела в бинокль. — Ветер на побережье — это лучшее, что может быть на побережье.

— Конечно, я ничего не понимаю, — согласилась я. — Зато вы с Бертом за неделю промыли мозги Рону. Он теперь говорит только о кайтинге.

Джейн громко и с удовольствием рассмеялась.

— Не ворчи. В конце концов, это первый спорт, который немагическое население переняло у волшебников!

Теперь настал мой черед фыркать, но Джейн предпочла не услышать.

Где-то далеко над водой мелькал кайт Рона, в сотне метров от него парил воздушный змей Берта. «Вряд ли квиддич безопаснее», — напомнила я себе. Спот защищён от акул, а зачарованным кайтом, по словам Берта, может управлять даже ребёнок… Но наблюдать за Роном, который то взлетал на несколько метров в воздух, то камнем падал в воду, всё равно было неуютно.

— Не думала, что ты такая трусиха, — лениво протянула госпожа замминистра-чего-то-там, проследив за моим взглядом. — Мне казалось, что через пару-тройку дней ты тоже встанешь на доску.

— Предпочитаю рисковать жизнью, только если от этого зависит чья-то жизнь, — огрызнулась я.

— Хороший ответ, — одобрила Джейн. — Мы бы с тобой сработались.

— Ничего подобного, — возразила я. — В первый же день переругались бы.

Джейн ещё раз фыркнула и завернулась в большое махровое полотенце. Я последовала её примеру. Несмотря на тёплую погоду, здесь, на западном побережье, ветер продувал насквозь.

Бескрайние просторы Австралии восхищали и немного пугали. От Мельбурна до Перта больше двух тысяч миль. Две с лишним тысячи миль, чтобы «поймать хороший ветер»? По словам Берта, это было самым обычным делом в январе, в разгар лета!

Шла вторая неделя нашего Большого Австралийского Загула и десятый день крайне острого заболевания Рона Уизли кайт-сёрфингом. Я чувствовала себя родственником члена секты. К тому же, пока они с Бертом осваивали всё новые и новые водные пространства, мне периодически выпадало времяпрепровождение на берегу с Джейн. Она травила местные байки, выбалтывала министерские секреты, читала обзорные и подробные лекции по социально-экономической ситуации в волшебном сообществе Австралии и Океании, между делом щедро выдавая порции колкостей мне лично и неполиткорректных высказываний о Великобритании в целом. Редко-редко среди её монолога звучали вопросы. Ответы на них выслушивались очень внимательно, но потом монолог продолжался. Где Мадам-Австралийское-Магическое-Правительство изыскала столько свободного времени, а главное, с какой целью, для меня оставалось загадкой. Поэтому я следовала совету Грозного Глаза: «Постоянная бдительность!»

— Гер-ми-о-на! Э-ге-гей! — проорал Рон. Судя по силе звука, без «Соноруса» не обошлось, но Джейн совершенно не отреагировала на вопиющее нарушение Статута.

Убедившись, что вопль был не призывом о помощи, а выражением эмоций от успешно проделанного трюка, я помахала Рону рукой.

Джейн снова насмешливо фыркнула.

— Чем я тебя так раздражаю? — вопрос вырвался почти против воли. — Никас утверждал, что ты идеально владеешь собой, но я бы с ним поспорила. Это всё из-за моих родителей?

Джейн прищурилась, глядя на океан. Довольно долго она молчала, но потом ответила:

— Даже не знаю. Несовпадение ожиданий? Когда Уилкинсы попали под наблюдение, я решила, что за ними стоит очень сильный волшебник с гениальным планом. А в итоге нарисовалась самоуверенная фитюлька с контрабандой в чемодане…

— Брось, у нас не было чемодана, о чём ты?

Джейн погрозила мне пальцем:

— Зато была сумка с чарами скрытого пространства на восемь объёмов. И заметь, про контрабанду ты отрицать не стала.

Я попыталась изобразить возмущение, но Джейн отмахнулась и продолжила:

— Отличный приём, кстати. Всегда срабатывает.

— И что, арестуешь меня за ничем не подтверждённый незаконный ввоз неизвестно чего?

— Нет, — отрезала Джейн. — Достаточно того, что я знаю: ты воспользовалась чужими наработками. А что там было в сумке — артефакт или зелье — совершенно не важно. Ты не та, кого я ждала увидеть. И Ронни тоже. Мне был нужен третий, который остался в тени.

— И, разумеется, причину твоего ожидания мне знать не полагается?

Джейн секунду гипнотизировала меня взглядом, а потом неожиданно спросила:

— Как ты оцениваешь психическое состояние родителей?

— Абсолютно нормальное. Я тебе уже подробно отчитывалась, в том числе письменно. Память восстановлена, ложные воспоминания уничтожены…

— Уничтожены? Размечталась! — она снова фыркнула. — Тебе снятся кошмары, правда? Не могут не сниться. Даже когда ты просыпаешься и понимаешь, что это был сон, страх остаётся. Помнишь, каково это? Так вот, твои родители будут снова и снова терять тебя. Каждую ночь. В каждом кошмаре. Их тревога перерастёт в паранойю. Они не устанут находить причины для волнения. Это станет их памятью, их жизнью, и лишь тогда разум придет в равновесие. Вот что ты устроила со своими ложными воспоминаниями.

Она провела рукой по лицу, будто стирая усталость, и замолчала.

Я вспомнила рассказ Берта и спросила:

— А что снится тебе?

— О, у нас бесплатный приём психолога? — она пожала плечами. — Да, пожалуйста! Об этом знает половина Австралии. Мне снится Стив — парень, который глупо умер сто лет назад. Он смеётся, собирает вещи, уходит. На самом деле почти так и было. Мы повздорили из-за его методов ведения исследований, он посмеялся над моей осторожностью, а через три минуты его не стало… Я сама попросила об изменении памяти. Смерть заменили внезапным отъездом. Вышло удачно. Я возненавидела Стива и перестала наматывать сопли на кулак. Теперь я знаю, что всё было не так. Но мне всё равно снится, как он смеётся, собирает вещи и уходит. Каждую ночь. Мыльная опера, муховёртку мне в пятку! Соболезнований не надо. Психоанализа тоже.

— Ясно, — вздохнула я. — Ты ждала, что могучий волшебник поправит твои мозги, а от меня, как оказалось, в этом деле никакого толку?

— Именно. Пойдёшь плавать? Там, дальше, есть отличная бухта.

— Нет. Не хочу. Меня гораздо больше интересуют твои планы относительно моей персоны. Я хочу их услышать. Сейчас!

Джейн просияла.

— Наконец-то! Думала, ты никогда не спросишь. Помы такие деликатные создания, просто тоска!

Пропустив последнюю фразу мимо ушей, я показала жестом, что жду продолжения речи. Джейн кивнула и продолжила:

— Я предлагаю тебе работу. Здесь. В Австралии. Социальная сфера — как раз то, к чему ты приспособлена. Обучение, карьерный рост, интеграция с магловским миром. Всё в одном флаконе и сразу. Ты ведь думала об университетском дипломе, а? Кстати, Мельбурнский очень неплох. Но если хочешь Австралийский Национальный…

Джейн внезапно замолчала и пристально взглянула на меня.

— Нет, так не пойдёт. Перед тем, как искать аргументы против и мямлить про свою страсть к академической науке, подумай над самим предложением. Оно шикарно! Пять минут тишины и интенсивной работы мысли, о’кей?

Я механически кивнула. Конечно, у меня мелькали мысли о том, чтобы остаться в Австралии. Здесь я не подруга Избранного, значит могу быть самой собой, учиться, работать... И где бы я ни поселилась — тихая Канберра, бурный Сидней, многоликий Мельбурн, элегантная Аделаида или молодежный Перт — родители будут рядом. И вроде всё хорошо, но… «социальная сфера»?

— Что входит в мои обязанности? — спросила я.

— Мне нравится эта форма глагола! — Джейн хлопнула меня по коленке. — Выбирай любой отдел министерства. Такие, как ты, везде пригодятся!

Наверное, мне не удалось скрыть разочарование. Снова министерство? Бумажки, заявления для прессы, толщина днища котлов?

— И чем же я так подхожу для этой работы?

Джейн прищурилась, как портной, снимающий мерку.

— Ты правильно понимаешь суть власти. И пойдёшь туда, чтобы приносить людям пользу, хотя и считаешь это место грязным. Ещё ты честная, но ради результата способна на хитрость. Не боишься идти против толпы, выглядеть смешно и нелепо, если того требует идея. И, разумеется, мне импонирует твой интеллект и готовность бороться до конца. Нужно подробнее?

Джейн близко к тексту воспроизвела диагноз Распределяющей шляпы девяносто первого года. Но с одним исключением: шляпа ни слова не говорила о власти.

— Спасибо, Джейн, — я попыталась улыбнуться. — Ты меня залила хвалебным сиропом по самую макушку. А Рона, значит, решила приманить на спорт?

Она неопределенно пожала плечами.

— Мне всё равно. Если Ронни тебе нужен, он станет отличным австралийцем. Если хочешь свободы — я найду причину отправить мистера Уизли на родину.

— А мне казалось, что он тебе нравится, — вздохнула я.

Джейн поморщилась, как будто я упомянула что-то неприличное.

— Берт от него в восторге. Но мне важно заполучить именно тебя. Кадры — это вопрос выживания волшебного сообщества. Через поколение, два, волшебников останется слишком мало. Там, в Англии этого не понимают. Но здесь у нас есть шанс!

— Какой шанс, Джейн? О чём ты? Старые песни об отмене Статута?

Джейн смерила меня новым взглядом, на этот раз ледяным, и процитировала:

— «Ни один волшебник не должен прятаться от мира, хотя и обязан скрывать свою особенность»! Это из австралийской Декларации волшебников. Статут был и остаётся необходимым шагом. Но он лишил нас университетов, оторвал от научных сообществ и общественных процессов, остановил эволюцию. Теория застыла на уровне алхимии. Методология погрязла в схоластике. Технологии — сплошные слёзы! Профессионалов среди нас единицы. Горстка одичавших потомков почти погибшей цивилизации, владеющих мощным, но неосвоенным даром. Изменить это сразу и навсегда никому не под силу. Наша задача — сплотить и сохранить! Сделать жизнь сообщества безопасной, полноценной и стимулирующей к дальнейшему развитию. И надеяться, что следующие поколения дорастут до чего-то большего…

— И что они сделают?

— Не знаю, — Джейн покачала головой. — Определят генетический код волшебства? Опишут формулами воздействие магии на физику? Разольют по пробиркам зелье от всех магловских болячек…

— …и заткнут пробкой смерть… — закончила я. — Мне уже приходилось слышать нечто подобное.

— Привези мне того, кто это говорил, и я найду, чем его заинтересовать.

Я успела отвернуться. Фантазировать на тему подобной встречи, сидя лицом к лицу с легилиментом, было неразумно. А что, может, они бы и нашли друг друга. Джейн продолжала бы заботиться о самоактуализации магов, Снейп — развивал науку… Мощная парочка. В промежутках устраивали бы крокодиловые бои друг с другом, легилиментились до посинения и были бы довольны…

Настроение сразу испортилось.

— Тебе нечего делать в Англии, — вздохнула Джейн. — И ты это понимаешь. Согласна, нелегко расставаться с детскими иллюзиями, но нелепо всю жизнь подменять реальный мир сказками на ночь.

— Не дави на меня, — огрызнулась я. «Сказки на ночь» оказались слишком болезненным совпадением. — То, что ты называешь иллюзией, было настоящей войной, мы победили и сделали для волшебного сообщества больше, чем тебе кажется… кстати, почему только социальная работа? С чего вы все так уверены в моей научной профнепригодности?

— «Все» — это твой обожаемый таинственный волшебник? — уточнила Джейн. — У него и спроси при случае. Я умолкаю. Если ты действительно так умна, как кажешься, то выберешь правильно.

Техника манипуляции у Джейн была не слишком тонкой. Но, возможно, в этом тоже заключалась часть плана.

Я снова взглянула на воду и вздрогнула. Рон и Берт исчезли.

— Не дёргайся, — сквозь зубы процедила Джейн. — Так выглядит юмор в исполнении моего братца. Три, два, раз…

Она сгруппировалась и перекатилась с лежака на песок. Вовремя. На опустевшее место прямо из воздуха обрушился водопад. Секундой позже из ниоткуда появились улыбающиеся Берт и Рон.

— Я же говорил, что успеет, — Берт подмигнул Рону и помог сестре подняться. — Почти всегда успевает.

— Ха-ха-ха. Ужасно смешно, — Джейн стряхнула песок с волос, непонятно откуда достала палочку и высушила лежак.

— Я что-то пропустила? Сегодня день игнорирования Статута? — поинтересовалась я, когда снова обрела дар речи.

— Нет, — Рон по-собачьи потряс мокрыми волосами и в меня полетели брызги. — Это их пляж. Единственный на этом побережье. Ты не заметила? С маглоотталкивающими чарами, и всеми остальными прибамбасами. Как Хогвартс, только пляж.

Я окинула взглядом полоску суши. Пляж не был переполнен, но людей было много. И на песке, и в воде. Обычных людей. Никто не щеголял в ночной рубашке в цветочек, не летал на гоночной метле, не устраивал барбекю на фиолетовом костре… И палочками тоже никто не размахивал.

— Здесь только волшебники?

— Нет, конечно, — терпеливо, как маленькой, объяснила Джейн. — Волшебники и члены их семей. Каждый четвертый брак маги Австралии заключают с неволшебниками. Больше половины из них посвящают семью в свои особенности. Сечёшь, к чему это ведёт? Завтра покажу тебе статистику, раз уж ты тяготеешь к науке. А сейчас половина первого, и в программе Большой Барьерный риф и его обитатели. Да-да, тот самый, который больше вашей старой доброй Англии и нуждается в защите не меньше, чем эльфы-домовики. Тебе это должно быть близко. С катамараном я договорилась. Шевелитесь, ребятки! В половине восьмого мне нужно быть на дежурстве!

Ужасно захотелось сказать в ответ что-то остроумное про уникальные способности к переговорам с катамаранами, но шутка никак не складывалась. А в следующую секунду Джейн цепко ухватила меня за запястье и аппарировала куда-то навстречу исчезающим красотам кораллового мира.

* * *

Мама открыла дверь раньше, чем я поднесла руку к звонку.

— Наконец-то, — улыбнулась она. — Мне как раз пришло в голову начать волноваться.

— Папы ещё нет? — вяло поинтересовалась я, сразу плюхнувшись на пуфик в холле.

— Нет. Он сегодня допоздна в клинике. Но ты устала и проголодалась, поэтому сразу мой руки и садись за стол.

— А можно я просто упаду и усну?

— Конечно, нет. Ты и так худая, как щепка. У меня есть пара недель, чтобы над этим поработать. Кажется, у тебя обгорели плечи. В ванной на верхней полке есть спрей от ожогов.

Мама погладила меня по голове и ушла в кухню, а я поплелась в ванную. Казалось, пол качается под ногами, и даже вода из крана вызывала ассоциации со всеобщим австралийским помешательством на кайтинге, серфинге, дайвинге и снорклинге.

Дойдя наконец до кухни, я слегка вздрогнула. Судя по количеству еды на столе, мама рассчитывала не меньше чем на команду Австралии по квиддичу. Хотя зачем им здесь квиддич?

— Рон опять не пришёл? — с легким укором заметила мама.

— Он хотел, — немного слукавила я и стянула с блюда ещё тёплую булку с корицей. — Но его соблазнили крокодиловой фермой.

— А ты не соблазнилась?

— А я устала. Утром мы были в Перте, а в час дня уже в Кернсе. Два часа катамарана, потом эта лодка с окошечком на дне… Да, там очень красиво. Потрясающе разнообразная экосистема. Древняя, изменяющаяся и очень хрупкая! Но я ужасно устала.

— У вас с Роном проблемы? — предположила мама и тут же перебила себя: — Конечно, я не должна вмешиваться…

— У нас прекрасные отношения. Никаких проблем, — возразила я. — Но мы больше не пара. Всё стало проще. И лучше.

Не знаю, чего я боялась больше: что мама расстроится или обрадуется. Но она только вздохнула:

— Знаешь, когда мы встретились с твоим отцом, я и представить не могла, что мы будем вместе. А потом вдруг обнаружила, что это произошло безо всяких усилий с моей стороны.

— Знаю, — пробормотала я. — Всегда вам завидовала. И немножко ревновала.

— Тебе не хватало любви? — расстроилась мама.

— Ну что ты… Вы замечательные родители. Но я всегда была взрослой, самостоятельной, умной... В таких условиях трудно проситься на ручки. Даже если очень хочется.

— Ох, Гермиона…

Нужно было оборвать разговор какой-нибудь шуткой. Или перейти к детальному описанию коралловых красот. Вместо этого я спросила:

— Если я останусь в Австралии, вас это хоть немножко обрадует?

Мама пристально посмотрела мне в глаза:

— Конечно, родная. Вопрос в другом: обрадует ли это тебя?.. Но на голодный желудок такие решения не принимают. Поешь, а потом мы всё обсудим.

Почему-то захотелось расплакаться. Рассказать про то, как серфинг, кайтинг и дайвинг заставили меня охладеть к океану, про Джейн и её «социальную сферу», про поцелуй с Роном, про палку Беллатрисы… про Снейпа.

Я сморгнула слезу. Нельзя свалить на маму ещё и это. Лучше и правда начать ужинать. Тогда будет повод молчать.

Через десять минут я поняла, что не смогу больше проглотить ни кусочка. Глаза слипались, плечи саднило, — они и правда обгорели, — ноги гудели от усталости. Но рядом сидела мама. Она молчала как-то по-домашнему уютно. И уходить не хотелось.

— Ты испугалась, тогда, в детстве, когда поняла, что я волшебница? — пробормотала я, почти засыпая. Вопрос был старым. Я не рискнула задать его много лет назад.

— Нет, — мама покачала головой. — Помнишь сказку о мальчике с зелёными пальцами? Мне казалось, что у тебя похожий дар. Однажды ты провела ладошкой по книге, и переплёт стал новым. Разве такое может быть страшным?

— А сейчас? После всего, что ты узнала о волшебниках? После того, что я сделала с вами?

— Мы закрыли эту тему, — мягко прервала меня мама. — Лучше расскажи, чем планируешь заняться, если останешься. Будешь работать с Джейн?

— Джейн? Мы же закрыли эту тему? — вздохнула я. — Да, Джейн. Она устроила мне панорамный обзор Австралии, начитала лекций по истории, культуре, социологии и экономике региона. Хочет, чтобы я заинтересовалась проблемой демографии и культурной адаптации волшебников к миру. Это необычно. Близко к тому, что мне интересно. И я точно буду приносить пользу.

— Но?

— Но… Когда я была маленькой, то спрашивала у вас с папой: чем мне лучше сейчас заняться? Помнишь что вы всегда отвечали?

— Выбирай то, что сложнее?

— Да.

— И что сложнее?

— Заниматься этим в Англии.

«Намного сложнее, — мрачно подтвердил внутренний голос. — Лезть в Министерство, где половина служащих осталась с эпохи Волдеморта. Снова слышать за спиной шепотки о «выскочке Грейнджер», «чокнутой Грейнджер», «Той самой Грейнджер» и куда более неприятные эпитеты. Пытаться сделать всё, не сделать ничего. Проиграть. Остаться одной.

Мама нахмурилась.

— Разве нельзя совместить? Рассматривай работу здесь как стажировку. Наберёшься опыта и тебе будет легче начинать карьеру в Англии.

Я помотала головой. Спать совершенно расхотелось.

— Это как с коралловыми рифами, мама. Нельзя заботиться о них две недели, а потом сказать: «Ну, дальше вы сами». Надо решать раз и навсегда.

Мама кивнула и замолчала. Тихо тикали часы, на дереве перед домом шуршала парочка знакомых поссумов, ожидавших очередной порции вечерних вкусностей.

— Мам… А тебе снятся кошмары?

— Иногда. Психотерапевту они бы понравились.

— Про… кого?

— Про гигантских осьминогов и спрутов, про аномальные восьмые зубы у пациента с букетом хронических болезней, про экзамен по фармакологии, про пробки на Princess Highway, когда я опаздываю на работу…

— А Джейн говорит, что тебе будут сниться ужасные сны про меня. Из-за тех наведенных воспоминаний, — пожаловалась я.

— Вряд ли их станет больше, чем было всегда, — грустно улыбнулась мама. — У Джейн нет детей. Она не представляет, сколько ужасов воображает себе мать. Для этого не нужны никакие внешние воздействия. Но если ты ищешь повод остаться, обещаю смотреть кошмары каждую ночь.

Мама рассмеялась, и я засмеялась вместе с ней, хотя ничего смешного в ситуации не было. Потом она поднялась, обняла меня и поцеловала в макушку.

— А ещё я думаю, что сведения о расставании с Роном несколько преувеличенны.

— Нет, всё точно, как в аптеке, — я зевнула. — Пойду все же спать. Извинись перед папой, что не дождалась его.

— Ладно. Но на минутку выгляни на улицу. Там, кажется, кто-то стоит под эвкалиптом.

За секунду я успела подумать, что мама чудовищно легкомысленна, вскочить, выхватить палочку, бросить сквозь москитную сетку: «Хоменум ревелио», убедиться, что этот «кто-то» один…

— Ох, Гермиона… — мама покачала головой и легонько подтолкнула меня к двери, — просто выйди к мальчику.

…«К мальчику»! «К мальчику»! — несколько раз лихорадочно повторила я, натягивая кофту. И что этот «мальчик» придумал?

Выключив свет в прихожей, я осторожно приоткрыла дверь и выглянула на улицу.

Рон сидел на корточках возле соседнего дома и кормил с руки поссумов, чинно рассевшихся полукругом.

Какое-то время я любовалась этой картиной, потом подошла ближе.

Рон помахал мне свободной рукой, но не обернулся. Плюшевый зверёк топтался в сантиметре от его ладони, не решаясь взять кусочек яблока.

— Я подумал, ты уже спишь, а их покормить забыла, — смущённо заметил он.

— Бедные голодные зверюшки, — вздохнула я. — В Австралии же нет других туристов. Только мы.

Рон тяжело вздохнул.

— Они пушистые. И совсем не боятся людей.

— Угу, — я попыталась не засмеяться. — А ещё они обдирают кору с деревьев. Аборигены их не любят. И не любят туристов, которые их кормят.

— Да. Берт что-то мне говорил, — рассеянно согласился Рон.

— Ты серьезно пришёл, чтобы покормить поссумов, или что-то случилось?

— Ну… — Рон медленно поднялся и посмотрел куда-то мимо меня. Даже в сумерках было заметно, что он покраснел до ушей. — Берт сказал… Точнее, проговорился, что ты думаешь остаться в Австралии… Гермиона, не делай этого. Пожалуйста!