Цунами (гет)

Любителей исключительно джена среди читателей я заблаговременно предупреждаю, что вторая часть главы — чистый и незамутнённый "гет" с довольно высоким рейтингом. Если вам показалось, что он начался — вам не показалось. К козням, интригам и полит. информации из маг. мира мы вернёмся уже в следующий раз. А пока этот мир подождёт.

 

 

* * *

Иногда Гермиона ощущала себя как во сне, и последнее, что произошло с ней в реальности, это побег из Атриума. Её засосало в министерскую трубу, Яксли вцепился в мантию… Её уносило всё дальше и дальше, крутило-вертело, как Алису, бесконечно падающую в кроличью нору. Алисе нравилось прикидываться двумя девочками сразу и обыгрывать саму себя в крокет, но Гермиона притворяться не любила. Она не знала, что сказать Сириусу, когда кончик палочки погас, и Эван Розье застыл перед ними с пустым взглядом.

— Сможешь отсюда аппарировать? — спросил Блэк.

Самый безобидный вопрос из всех возможных.

Гермиона ненадолго задумалась.

— Да. Я должна вернуться в Малфой-мэнор, пока меня не увидел Лестрейндж.

Тони уже ждал её в зимнем саду с перчатками и муфтой. Перчатки были другие, не те, что раньше. Прежние остались в кармане дорогущего манто, а манто ещё отстирывать от крови Нотта. Тысячи подобных мелочей помогали Гермионе отвлечься от сжимающей горло тревоги. Её шатало — сказывались стресс и «прыжки» на большое расстояние.

Она вошла в особняк Малфоев, погрузившись в шепотки, точно в ледяную воду. Некогда об этом думать. Пусть говорят что угодно. Пусть гадают, чья на ней мантия. Пусть злословят, лишь бы не приставляли палочки к её виску.

Гермиона поймала на себе взгляд Беллы Лестрейндж. Когда та пришла? Беллатрисе безумно шло чёрное платье, обтягивающее её фигуру до неприличия. Ткань блестела то ли благодаря колдовству, то ли из-за особого материала. Госпожа Пожирательница хотела быть похожей на змею? Гермиона же видела перед собой пиявку.

— В Оборотном зелье четыре пиявки, — пробормотала под нос Гермиона.

Лорелея улыбнулась, взяв её под руку; пальцы подруги впились в кожу, будто зубы гриндилоу.

— …и два пучка спорыша. Зелёных и немного подвядших. Их сок пахнет кровью до рези в глазах. Кажется, у меня дома есть небольшой запас.

Разумеется, Тони уже доложил ей о неожиданных гостях в доме Забини.

— Хозяйка, — обратился эльф, — мастер Блейз уже дважды заснул и дважды проснулся. Не пора ли отправить его в родную кроватку?

— Да-да, я попрощаюсь с Нарциссой.

Гермиона оставила Лорелее возможность откланяться за них всех. Она нигде не видела Люциуса. Гобелена уже хватились? Воображение подкинуло образ из фильмов про ограбления банков: опускающиеся решётки, вырывающиеся из потолка и перекрывающие все входы и выходы…

Но, слава Мерлину, реальность была другой. Через десять минут Гермиона уже стояла на пушистом ковре в доме Роули.

Блейз был единственным живым существом в комнате, который смотрел на неё дружелюбно. Лорелея велела эльфу уложить ребёнка спать, после чего взмахнула необычайно тонкой палочкой, наложив заклинания на дверь.

— Ты в своём уме, Гермиона?! — тут же напустилась она. — Кого ты отправила в мой дом?! Что там делают домовик Люциуса и чуть живой ювелир?

— Позволь мне объясниться.

— Пф-ф! — Лорелея заметалась по комнате, как львица в клетке.

— Я сотру эльфу память, не переживай. Я не могла сделать это сразу, потому что боялась причинить ему непоправимый вред. А Нотт… Я спасла его, потому что так было правильно.

— У нас не было такого приказа! Натаниэль Нотт уехал из страны в очередное путешествие в дальние страны…

— Это не так.

Лорелея всплеснула руками. На безымянном пальце сверкнуло обручальное кольцо, заколдованное Ноттом.

— Но именно эту версию озвучили Крэббы. Магнус Крэбб, будучи родственником Ноттов, подал прошение на установление опеки над маленьким Теодором. Сэмвелл недавно скончался в тюрьме, а отец Тео…

— Какое это имеет значение? — пробормотала Гермиона. — Натаниэль сейчас в твоём доме. Он предал Риддла и перешёл на сторону Ордена. Его пытали и долго держали взаперти без медицинской помощи. Я не знаю, как он перенёс аппарацию. Может, он уже мёртв.

— Вот бы удружил. Если его обнаружат… У него есть метка Сама-Знаешь-Кого?!

— Вроде нет.

— Ты не уверена?!

— Я… — Гермиона вздохнула. — Я не видела.

— Мы немедленно отправимся к нему! Если на предплечье Нотта стоит Чёрная метка, Тот-Кого-Нельзя-Называть непременно найдёт его! О чём ты думала?

Гермиона метнулась к камину, Лорелея — за ней. Они просыпали половину летучего пороха из ларя для хранения, пока влезали в очаг. Изумрудное пламя поглотило двух волшебниц и выплюнуло из трубы другого камина. Путаясь в юбках, Лорелея выскочила из него первой. Гермиона едва поспевала за ней.

Люстры загорались над их головами, дом просыпался, торжественно приветствуя хозяйку.

Нотт нашёлся в спальне на втором этаже. Уолда хлопотала над ним. Однако ей пришлось резко отступить в сторону, когда Лорелея подскочила и бесцеремонно схватила лежащего на покрывале мужчину за руку.

Гермиона остановилась у столбика кровати и прикрыла рот рукой.

Метки действительно не было. Как и кожи на руке Нотта — ровно в том месте, где у Пожирателей смерти обычно чернеет клеймо их Повелителя.

— Её срезал Макнейр, — сказал Натаниэль. — Он посчитал, что я недостоин носить знак отличия Тёмного Лорда.

Лорелея отпрянула от Нотта, судорожно заломив дрожащие пальцы.

— Я не успела обработать эту рану, — подала голос Уолда. — Натаниэль — очень стойкий пациент.

— Спасибо, что взялись за него! — горячо поблагодарила Гермиона. — Выйдем на минуточку?

Фрау Блоксберг кивнула. Лорелея вышла из спальни в молчании и закрыла дверь. Три женщины остановились возле окна в пропылённом коридоре.

— Знаю, я многого прошу, — сбивчиво затараторила Гермиона, взяв тёплую руку Уолды в свои ладони. — Но это важно для меня. Я хочу спасти жизнь этому человеку. Я плохо с ним знакома. Он мне не друг и не родственник, но нас кое-что объединяет. Смотрю на него и вижу себя. Выдернув Нотта из темницы, я совершила прыжок веры. И я всё ещё падаю. Вы мой страховочный трос. Вы обе. Если сообщить о нём…

— Он покойник, — закончила Уолда. — С высокой долей вероятности.

— Нотт видел наши лица, он видел украденный гобелен, — вклинилась Лорелея, быстро-быстро замахав ладонью перед их носами. — Мы не можем взять на себя все риски. Герр… — она скосила глаза на дверь, за которой остался Нотт… — Эйгенграу решит, что с ним делать. Как и с эльфом Малфоев.

— Это несчастное существо до сих пор не пришло в себя, — сообщила Уолда. — Но мы с Тони его хорошенько связали магическими путами. Мало ли.

— Герр Эйгенграу может принять неверное решение, — прошептала Гермиона.

— Ты предлагаешь его обмануть?! — опешила Лорелея.

— Мы не будем ставить его в известность до поры до времени. Надо взвесить все за и против. Пропажа домовика и побег пленника никак не повлияют на его планы.

— Я думаю, мы можем немного подождать, — осторожно согласилась Уолда.

— Нет! — Лорелея подняла указательный палец, словно собиралась дать ума непослушному ребёнку. — Держать это в секрете нельзя ни минуты! Всю сознательную жизнь я мечтала встретить величайшего мага в истории, с которым бок о бок воевала моя мать! Она была лучшим пирокинетиком в армии Гриндевальда! Мама была верна ему до последнего! Он приказал своим сторонникам сдаться, когда проиграл дуэль Дамблдору, он не хотел больше жертв среди волшебников. Авроры взяли всех, кто сложил палочки, но мама… моя мама сбежала. Она долго скрывалась и планировала освободить Гриндевальда из Нурменгарда! Я помню, как восторженно она говорила о нём. Восторженно и безнадёжно. Вот бы мне передалась хоть частичка её таланта… Если бы не Гектор, взявший меня в ученицы, я так бы и осталась бесполезной красивой куклой! Я уже подвела их в пещере, их всех: маму, Гектора, Гриндевальда. Больше такого не повторится!

— Ты никого не подвела! — возразила Гермиона. — Я была там. Забыла? Послушай, сэр Гектор — хороший человек, но всего лишь человек. Он тоже совершает ошибки. Как и Дамблдор. Как и Гриндевальд. Он сильный маг, превосходный оратор, но ему присуща жестокость. Он говорит об «Общем благе», но в первую очередь всегда думает о себе. Если бы… — Гермиона запнулась и отвела взгляд в сторону. То, что она собиралась сказать, ставило чужие жизни на кон. — Если бы он пёкся о тебе, о твоих чувствах, он бы не отдал приказ околдовать твоего мужа, сделав его козлом отпущения перед Сама-Знаешь-Кем!

Глаза Лорелеи остекленели, взгляд стал далёким.

— Он хочет избавиться от Торфинна?

— Гриндевальд считает, что от него больше нет пользы. Риддл ищет предателя в своих рядах…

— Регулуса.

Гермиона тяжело вздохнула.

— Любой Пожиратель смерти, гость Люциуса, мог наложить на эльфа Малфоев Империус и приказать докладывать обо всём, что происходит в мэноре, — дословно повторила она за Долоховым. — Подставить под удар Торфинна проще простого. Ты привязалась к нему. Ты хотела бы его спасти?

Лорелея посмотрела на неё с непониманием.

— Почему ты мне всё разболтала? Если я попытаюсь спасти Торфинна, дамоклов меч нависнет над Блэком.

— Гриндевальд нашёл способ отвести от него подозрения. Он вывел защитную руну, которая поможет Регулусу остаться неразоблачённым.

— А я всё гадала, к чему это светопреставление в рабочем кабинете, — проговорила Уолда.

Лорелея прислонилась к стене и ссутулилась, как будто хотела уменьшиться, сжаться, сложиться, как телескоп.

— Регулус ведь не единственный, о ком беспокоится герр Гриндевальд, не так ли? — тихо спросила она. — Я давно заметила. Есть вещи, о которых Регулус не мог ему рассказать… — Лорелея устремила взгляд куда-то за окна. — Когда я была маленькой, мама часто говорила о тех, с кем сражалась: о красавице Розье и везунчике Макдаффе, о мальчике-обскуре и о молодом волшебнике из России, который умел оборачиваться в птицу. Il corvo⁽¹⁾.

— Да, — только и вымолвила Гермиона.

Лорелея хмыкнула.

— Как Сама-Знаешь-Кто собирается выявлять предателя?

* * *

Гермиона вошла в комнату и заглянула под балдахин. Нотт спал. В первые часы укрепляющие зелья нужно пить по графику — скоро Уолда его разбудит.

На востоке вставало солнце. Пятна света лежали на бортике тазика с водой, стоявшем на подоконнике. Гермиона отжала плавающую тряпку. Она бы предпочла сейчас ухаживать совсем за другим человеком. Андромеда и Тед позаботятся о родственнике, но…

Гермиона покрутила кулон между пальцами. Она не чувствовала Регулуса, а он, как назло, умудрился забыть зеркало в кармане отданной ей мантии.

Она с сожалением отметила, что низ её нарядного платья почернел от сажи из каминной трубы, а туфли обтёрлись о камни в ручье.

В верхнем углу оконной рамы висела паутина — так себе повод, чтобы звать эльфа. Гермиона достала палочку и направила на плетёное жилище паука.

— Тергео.

Из кончика палочки вырвались три искорки — и больше ничего.

Гермиона закрыла глаза, глубоко вздохнула полной грудью, и снова посмотрела на паутину.

— Тергео!

На сей раз не было даже искр, паутина наполовину исчезла.

— Вы устали, — послышалось из-за спины. — Не расстраивайтесь.

Гермиона обернулась к Нотту. Он потёр здоровой рукой веки.

— Думаю, дело не в этом, но спасибо за поддержку.

— В каком возрасте у вас случился первый всплеск магии? — светским тоном поинтересовался Натаниэль, глядя на неё с подушки. Как бы он ни старался приподняться, у него не получалось.

Гермиона печально улыбнулась.

— Мне был год и два с половиной месяца. Моя мама записала в дневнике, что я вынула шарик из какой-то погремушки, оставив её целой. Меня всё время интересовало, как устроены вещи изнутри.

— Так вы из ранних. Говорят, чем быстрее у ребёнка проявятся способности, тем легче он освоит потом чары.

— Чары были моим любимым предметом в школе, — сказала Гермиона, поправив бахрому на балдахине. — У меня всё с ходу получалось.

Нотт похлопал себя по перевязи на рёбрах.

— Гермиона, вы член Ордена Феникса?

— Нет.

Он наморщил лоб, разом постарев лет на десять. Седых волос на голове мужчины тоже будто бы прибавилось со дня их встречи.

— Отдыхайте, мистер Нотт. Мы всё обсудим позже. Однако пообещайте, что не покинете этот дом, не переговорив со мной.

— Я вам обещаю, мисс Грейнджер.

Гермиона задержалась у двери.

— Вы чувствуете связь с Томом Риддлом? Метки нет, но тёмная магия всегда оставляет следы. Глубокие следы. Невидимые глазу.

— Наш пакт с ним разорван. Макнейр орудовал кинжалом гоблинской работы. Если фрау Уолда сумеет сохранить мне руку, я перепишу на неё половину своего состояния.

— Лучше купите ей магазин, здание под лавку музыкальных инструментов. Она любит губные гармошки и в мирное время хотела бы их продавать.

— Договорились.

— Я навещу вас позже.

Гермиона вышла из комнаты и сделала несколько шагов в сторону спальни, в которой держали Добби. Вдруг он никогда не очнётся? Нет. Сейчас она не готова его видеть. Тем более Гриндевальд наверняка недоумевает: «Как так? Почему этой упрямой девчонки ещё нет пред моими всевидящими очами?»

Она потёрла зеркальце, позвав Сириуса. Кому, как не ему, знать о состоянии здоровья брата? Вот только Бродяга не отозвался. Возможно, Сириусу сейчас гораздо хуже, чем ей. Скорей бы он починил свой волшебный мотоцикл.

Потирая шею, Гермиона спустилась на первый этаж. Ей тоже требовался отдых. А ещё ванна и… В животе заурчало. И завтрак.

Мебель внизу была избавлена от белых простыней, которые словно превращают любое покинутое помещение в дом с привидениями.

Лорелея с увлечением рассматривала разноцветные пузырьки, раскладывала их перед собой на обеденном столе, изучала, как будто выбирала приправы к блюду дня.

— Иди сюда! — позвала она. — Скажи-ка, кто из Пожирателей смерти особенно падок на женщин?

Вопрос ввёл Гермиону в ступор. Она чуть не сбила со стола флакон с бурлящей внутри жидкостью.

— Что ты задумала?

— Задумала? — Лорелея покрутила крохотный пузырёк, улыбнулась и спрятала его в корсаж. — Полагаю, мы можем назвать это операцией по спасению моего мужа. О, нет-нет! — Она снова отчаянно зажестикулировала. — Я не собираюсь разрушать планы герра Эйгенграу. Ему нужен козёл отпущения, проколовшийся изменник. Но почему это должен быть обязательно Торфинн? Я найду ему другого. У меня не так много времени, поэтому за верных жёнам крепких орешков я не возьмусь, но среди Пожирателей смерти наверняка есть посетители публичных домов. С ними работать легче всего.

Гермиона надеялась, что её расширившиеся глаза когда-нибудь смогут принять прежнюю форму. Она села на свободный стул и сложила руки перед собой, точно ученица за партой.

— На ум приходит только Ральф Селвин.

— Точно! Торфинн рассказывал о нём. Достаточно неприятный тип, любитель женщин, — проговорила Лорелея, сунув в лиф платья ещё одну колбочку. — Нам будет его жаль?

— Совершенно не жаль, — заключила Гермиона.

— Хорошо.

— Но есть нюанс. Селвин сейчас в бегах после разоблачения в стенах министерства. Грюм считает, что он гостит у кого-то из «друзей».

— Узнай у Регулуса, где он отсиживается, а я поспрашиваю Торфинна.

— Ты хочешь Селвина… м-м… околдовать?

— Мне необязательно спать с ним, чтобы заставить плясать под мою дудку. Пирокинетик из меня не получился, но в приворотных зельях я разбираюсь получше многих! Как и в усыпляющих, дурманящих, подчиняющих… Я попрошу тебя зачаровать свиток так, чтобы подписавший его считался предателем в тот момент, когда подпишет другой свиток — свиток на проверку верности Сама-Знаешь-Кому.

Гермиона попыталась уложить в голове эту просьбу. Как можно такое придумать?

— Я сделаю это, — пообещала она. — Я зачарую свиток для Селвина и покажу тебе защитную руну для Торфинна.

— Если даже всё-всё получится, — угрюмо заметила Лорелея, — доверие герра Эйгенграу к нам будет подорвано. Мы переходим опасную черту.

— Это неважно. Важно, что твой муж будет жив. А что до Гриндевальда… Так или иначе, он не отступится от своей основной цели.

«Не сможет, пока на лацкане его сюртука сияет алый камень».

* * *

— Селвин? — переспросил Гриндевальд, оторвавшись от изучения гобелена, когда Гермиона ненароком обронила это имя. — Антонин узнал, что Селвин какое-то время отсиживался у четы Ли, потом у Трэверса. Кандидату в министры негоже скрывать у себя беглеца, поэтому сейчас Селвин перебрался к Гойлам.

— Они перекидывают его, как горячую картофелину… Вы собираетесь предоставить эти сведения аврорам?

— Ни к чему. — Гриндевальд наколдовал на кончике палочки линзу. — Селвин уже обезврежен, не мозолит мне глаза в министерстве и не имеет контроля над каминной сетью. Эта пешка Тома уже в коробке. Нет смысла тратить на него время, когда на игровой доске ещё достаточно других фигур. — Он приложил получившуюся лупу к стежкам на полотне. — Вы знали, что Малфои в родстве с голливудской актриской тридцатых годов?

— Вероятно, её предок был сквибом, и она понятия не имеет о волшебстве и белобрысых родственниках в Англии, — нетерпеливо сказала Гермиона. — И всё-таки Селвин — боевая единица Пожирателей смерти. А Руквуд? Он ещё опаснее. С его-то знаниями…

— И ни одной захудалой вейлы, — заключил Гриндевальд, поцокав языком.

— Прошу прощения?

— Ни одной вейлы на генеалогическом древе Малфоев! А ведь это мог быть такой прекрасный повод обвинить их в смешении крови с нелюдью… Зато девять бастардов, но то дело давнее. Абраксас и Люциус оказались верными мужьями… Обидно.

Гермиона решила оставить тёмного гения чахнуть над полученным «сокровищем», но стоило ей отойти, как Геллерт произнёс:

— Каково это: быть причиной для дуэли двух обаятельных молодых людей? Мне всегда было любопытно рассмотреть вопрос со стороны дамы.

— Тревожно, — немного помедлив, ответила Гермиона.

— Вы не верили в победу Блэка?

— Я верила, но…

«Потерять Регулуса гораздо страшнее, чем оставить Розье его память».

— …есть вещи, при которых риск недопустим, — закончила Гермиона. Краем глаза она заметила, как Кричер, чуть ли не подпрыгивая, пронёсся по вестибюлю. Был только один человек, которого эльф мог так встречать.

— Только поглядите на эту престарелую мартышку, — прокомментировал Гриндевальд. — Весь день ваш дурной эльф кряхтел, как будто помирает, а теперь он скачет, как горный козёл. Ну идите. Скачите за ним.

Гермиона поспешила из гостиной, врезавшись в Хуго на пороге. С его носа упали подаренные Уолдой очки, но он сумел поймать их на уровне груди.

— Куда это ты так летишь, стрекоза?

— Регулус только что прошёл через ворота, — ответила за неё Лорелея, показавшаяся со стороны кухни с бутылкой шампанского. — Герр Хаппель, я всё-таки нашла заначку Уолды. Нам будет чем отпраздновать.

— У меня тоже есть заначка. Эльфийское винцо с клюквенным послевкусием. Десятилетняя выдержка…

Гермиона смущённо улыбнулась герру Хаппелю и поравнялась с подругой прежде, чем выскочить на крыльцо.

— Селвин сейчас в доме Гойлов.

— Вот как? Давненько я не бывала у Гойлов. Завтра утром навещу миссис Гойл, посплетничаем о тебе.

Регулус мило беседовал с Кричером, приближаясь к дому, а Гермиона просто любовалась им издалека, стискивая дверную раму.

Обняв Блэка, меньше всего на свете Гермиона ожидала наткнуться на невидимую стену отчуждения. Она оказалась слишком маленькой, чтобы перелезть через неё. Она даже не знала, какой эта стена высоты.

Им нужно поговорить. Наедине. Как можно скорее.

Но Регулус артачился. Он пил шампанское и шутливо отвечал Гриндевальду. Казалось, он даже гордился тем, что привёл Малфоя-старшего в ярость. И совершенно, совершенно не понимал никакие намёки.

У Гермионы чесались руки. Она дала слово, что разрисует этому тугодуму всю спину защитными рунами, исчеркает всё лицо обычным маггловским маркером, если он сию же секунду не отправится с ней в дом миссис Фигг.

* * *

Гермиона успокоилась только тогда, когда Кричер перенёс их обоих во дворик Арабеллы.

Во время перемещения Регулус гораздо крепче прижимал к себе свою спортивную метлу, нежели Гермиону.

Он был насторожён. В прихожей Блэк первым делом проверил подставку для зонтов, словно в самом деле силился найти боггарта, и пристроил туда метлу.

Гермиона повесила пальто на вешалку и нащупала на стене выключатель. За спиной раздалось заклинание для очистки обуви, следом громко крякнула лампочка в пластиковом полушарии люстры. Свет погас.

— Не колдуй без необходимости, — проворчала Гермиона, оглянувшись на Блэка, хотя это не имело смысла — темнота была абсолютной. — Это пятая лопнувшая из-за магии лампочка за месяц. Попробую включить свет на кухне. Проходи. Я сделаю чай.

— Я не хочу ни чая, ни шоколада.

— Тогда выдать тебе тапочки?

Регулус шутку не оценил.

— Зачем мы здесь? — серьёзно спросил он.

— Мне нужно кое-что сказать.

— Почему это нельзя было сделать в Гастингсе?

Снова холоден. Снова раздражён. Гермиона тоже начала закипать.

— В чём дело? Маггловские стены на тебя давят?

— Моё отношение к магглам так для тебя важно?

Гермиона фыркнула и, на ходу сбросив обувь, в гордом молчании проследовала в гостиную. Она забралась с ногами на софу, щёлкнув выключателем торшера, и обняла подушку с рюшами, легонько её придушив. Игра в «вопрос-вопрос» Грейнджер не устраивала.

Регулус несколько секунд стоял столбом за её спиной, затем громко протопал в комнату. Если бы Блэк мог убивать взглядом, то она была бы уже мертва. Он бросил мантию на спинку кресла, в котором обычно нежилась Питтипэт.

— Не садись туда. Там много кошачьих волос, — посоветовала Гермиона. — Их везде много, но там особенно.

— Я постою. — Регулус скрестил руки на груди и прислонился плечом к серванту, за стеклом которого в тёплом свете торшера золотились каёмки чашек из любимого сервиза хозяйки дома.

Застывшее состояние успокаивало. Гермиона и сама не понимала, почему они сцепились, как две мыши из-за куска сыра на Филпот-лейн⁽²⁾.

— Кажется, ты хотела что-то сказать.

— Абраксас Малфой и правда считает тебя причастным к пропаже гобелена?

— Ты разве не слышала Гриндевальда? У старика нет доказательств, только подозрения в том, что я мог нарочно отвлекать на себя внимание.

— Гобелен и пропажа эльфа — это личное дело Малфоев, но побег Нотта… Я подставила тебя под удар. Риддл что-нибудь говорил о повторном принесении ему присяги? О Непреложном обете?

Регулус резко вскинул голову.

— Откуда ты знаешь?

Гермиона сильнее прижала к себе подушку.

— У Гриндевальда есть ещё один человек среди Пожирателей смерти. Мне приказано молчать, ничего не рассказывать. Если тебя раскроют, сломают ментальный блок и прочтут мысли, ты выдашь другого шпиона.

— Тогда почему рассказала?

— Это несправедливо по отношению к тебе! — воскликнула Гермиона. — Ты рискуешь не меньше.

Регулус обошёл кресло по большой дуге, добрёл до прихожей и повернул назад. Бесцельное хождение.

— Это Долохов? Шпион Гриндевальда — Антонин Долохов?

Гермиона вздохнула.

— Разгадка лежит на поверхности, верно?

Регулус помрачнел.

— Антонин никогда не питал ко мне особой любви, но в последние месяцы он дважды меня выручил. О Мерлин! — Блэк потёр ладонями лицо. Тонкий шрам над правым глазом при искусственном свете стал заметнее. — Я был слеп! А история с Белби? Этот русский наверняка обо всём догадался и доложил начальству.

— Ну… герр был самую малость тобой недоволен.

Пересказывать Лорелее придуманный Гриндевальдом и Долоховым план оказалось легче, чем Блэку. Регулус слушал не менее внимательно, не перебивал, но под его взглядом Гермиона ощущала себя не в своей тарелке и постоянно задавалась вопросом, правильно ли она поступает.

— Ещё вчера Долохов предложил Риддлу наш способ проверки. Кровавая надпись на лбу не убивает в мгновение ока, в отличие от Непреложного обета.

— И как же Повелитель провернёт это? Предложит нам всем скинуться на рождественскую ёлку и расписаться на свитке за сданные в общий котёл галлеоны?

— Я не знаю, под каким предлогом он подсунет проклятый свиток своим людям, зато я знаю, как защитить тебя от разоблачения.

— И самого Долохова.

— И самого Долохова, — подтвердила Гермиона.

— Ты в курсе, что у Дамблдора есть ещё один крот, кроме Нотта?

«Не лгать. Он просил меня не лгать».

— Да.

— И его имя тебе известно? — напирал Регулус. — Молчишь? Может, тогда просветишь меня, что ты делала в Паучьем тупике у Снейпа?

Гермиона усердно заинтересовалась приставшей к юбке ниткой.

— Я покупала у него зелья.

— При живых-то Хуго, Гекторе и Лорелее, — подначивал Регулус.

Гермиона вздёрнула подбородок.

— Да, Снейп — человек Дамблдора, но он не знает, что я его разоблачила! Я хочу ему помочь, как и Нотту! Как и Добби! Как и тебе! Что в этом плохого?

— Его ты тоже пригласишь сюда на задушевный разговор?

— Почему нет? Может, он соображает быстрее тебя! — выпалила Гермиона. — Ты просил о честности! Вообще-то, я поделилась с тобой важными тайнами…

— Ты поделилась со мной чужими тайнами, — перебил Регулус. — С ними расставаться куда проще. Но я оценил сам порыв.

Вынужденная признать его правоту Гермиона окончательно рассвирепела. Она отбросила подушку, словно мешающий в сражении щит, и ринулась было на противника…

— Ну хорошо. Как мы будем спасать Снейпа, вечную жертву обстоятельств? — спросил Регулус, застав её врасплох.

Возмущение отступило, как волна от морского утёса. Гермиона в растерянности застыла в нелепой позе, запутавшись стопой в диванной накидушке, сплетённой Арабеллой в технике макраме.

— Спасать?

Регулус глубоко вздохнул и откинул голову.

— Спасать, помогать, предотвращать его бесславное разоблачение. Мне без разницы, как ты это называешь.

Она всё-таки накинется на него, накинется и поцелует.

— Я думаю, мы могли бы подкараулить его недалеко от дома, оглушить, нарисовать руну и… ограбить.

— А грабить-то зачем? — искренне поразился Регулус. — Он и так нищий.

— Во-первых, он не нищий! — заступилась за будущего профессора Гермиона, наконец-то высвободив ногу. — Да, он не богач. Его отец работает на заводе. Городок маленький. Однако в доме у них чисто, мебель старая, но крепкая, на кухне есть сахар и… Ладно. Я пытаюсь донести, что ты имеешь невежественное предубеждение против Снейпа, как и твой брат. Во-вторых, если мы нападём на него без повода, он что-то заподозрит, когда придёт в себя.

Регулус махнул рукой.

— Как скажешь!

— Ты понял, что я сказала?

— Конечно, я аж расчувствовался. Мне всё равно, кого грабить: Лестрейнджей, Снейпа… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Гермиона невнятно промычала в ответ. Пожалуй, откровений для одного раза предостаточно. Не стоит выкладывать задумку Лорелеи насчёт Селвина.

— Что ж… Теперь тебе известны мои планы на утро.

Блэк неопределённо качнул головой.

— Не хочу возвращаться на Гриммо, — проворчал он, сняв кошачий волос с рукава и рассмотрев его на свет. — Не люблю скандалы на ночь глядя. Вообще-то, я сбежал из-под домашнего ареста.

Гермиона улыбнулась.

— Это намёк?

Регулус пожал плечами.

— Ты можешь остаться на ночь, — прошептала она, покраснев.

— Да ты само великодушие!

Какой же остолоп.

— Не выгонять же тебя в отчий дом при таких обстоятельствах. Правда… спать надо при закрытой двери. Однажды Питтипэт задушила спящего мужа Арабеллы, улёгшись ему на лицо.

— Весёлый домик, — заключил Регулус, перебросив из кресла на диван ещё одну подушку.

Гермиона поднялась на ноги.

— Я пригласила тебя сюда, чтобы нарисовать защитную руну. Неизвестно, что будет утром. Может, твой Лорд объявит общий сбор. Чернила наверху.

— Мне подняться с тобой? — уточнил Регулус.

— Сделай одолжение.

Блэк глянул на неё с подозрением — так смотрят на незнакомую кошку, подставившую пузо для почесушек, гадая, цапнет та или нет, но всё-таки двинулся за Гермионой к лестнице, а затем и дальше наверх. Она остановилась после первого пролёта.

— Это необычные чернила. Вечные.

— Вечные?

— Да, нестираемые. — Хотелось добавить, что она разработала их рецепт, но это не совсем так. Гермиона бы не справилась без наводок из прочитанной ею научной статьи в газете, которая выйдет через несколько лет. — Ну… их нельзя стереть.

Регулус заинтригованно смотрел на неё, не понимая, почему она преградила ему путь. Зачем заставлять её краснеть, нести чепуху и волноваться? Неужели так сложно прижать её к стене и поцеловать?

— Здорово, — пробормотал Блэк вместо этого.

— Следуй за мной, — процедила Гермиона, почувствовав ту же неловкость, что и он.

Лунный свет щедро заливал мезонин, но Регулус всё же провёл рукой по стене рядом с дверью.

— Что ты делаешь?

— Ищу волшебную кнопку как внизу.

— Тут нет кнопки, нет электричества, то есть… Забудь! У меня есть масляная лампа, но всё и так хорошо видно.

Гермиона быстро собрала и побросала в корзину разбросанные по комнате вещи. И только фирменная коробка из «Твилфитт и Таттинг» отказывалась туда помещаться. Борьба со злодеями всегда была легче, чем с бардаком. Регулус тем временем подошёл к столу и сдвинул лежащие там бумаги. Неистребимая слизеринская черта — сование носа в чужие дела.

— Раздевайся! — распорядилась Гермиона и сама же вздрогнула от того, насколько повелительно и неоднозначно это прозвучало. Она поспешно добавила: — Только верх!

Регулус ухмыльнулся, принявшись расстёгивать пуговицы. Он кивнул на коробку в её руках.

— Ты всё-таки купила костюм развратной колдосестры?

— Как посмотрю, тебя не отпускает эта тема.

— Вовсе нет, — со смешком откликнулся Блэк. — Всему виной твои команды. К слову, костюм нужен первые три-четыре минуты, дальше он только мешает.

Гермиона закатила глаза, привстала на цыпочки и закинула коробку на шкаф.

— Это тоже друг рассказывал?

— Я слышу ревность в голосе?

— Ты не умеешь нормально отвечать!

Когда она достала чернильницу из ящика стола, Регулус уже избавился от рубашки.

— Будешь царапать меня гусиным пером, кровожадная женщина? Мне повернуться спиной?

— Необязательно. Я приготовила кисточку. Кроме того, я подумала, что ты испытываешь некую неприязнь к знакам на теле…

— К знакам на теле… — тихо повторил Регулус.

— Да, — смущённо промолвила Гермиона, уставившись в стеклянное горлышко. — Поэтому я сделала чернила невидимыми. Простенькое заклинание. Им поделился продавец из «Зонко». Повернись, пожалуйста, к окну, чтобы я могла видеть влажный след от кисти на твоей коже — этого будет достаточно.

— Гермиона, посмотри на меня, — попросил Регулус, а после приник к уголку её губ в легчайшем поцелуе, осторожно сжав тонкие прохладные пальцы, стискивающие пузырёк. Ошеломляющая нежность.

— Боггартов, как я понимаю, тут нет? — с улыбкой уточнил Регулус.

— Ни единого. И всё же я боюсь… Боюсь, что ты уйдёшь.

Регулус нахмурился, сведя брови к переносице, подхватил Гермиону и усадил на стол перед собой, чтобы в следующее мгновение отстраниться и пообещать:

— Я не уйду, пока ты не захочешь.

Она взяла со стола кисть и обмакнула её в чернила, напоминающие по виду бесцветный лак. На волосяном пучке осталась блестящая в лунном свете жидкость. Заострённый кончик коснулся кожи на груди Регулуса под ключицей. Он вздрогнул, из-за чего Гермиона отвела руку назад. Осознав, что всё в порядке и это естественная реакция тела, она шумно перевела дыхание.

— Никогда не любила рисование.

— Неужели уже криво? — пошутил Регулус, склонив голову.

— Ты всё равно не увидишь.

— Снейпа ты тоже собралась так разукрашивать?

— Не говори под руку. Это кропотливая работа.

Гермиона примерилась к получившейся точке и сосредоточенно провела от неё первую линию. Идеально. Кончик кисти вновь нырнул в чернильницу: как итог — ещё один штрих. За ним последовал третий. Четвёртый…

— Ты во мне дыру прожжёшь, — прошептала Гермиона, когда пристальное внимание Регулуса стало невозможно игнорировать.

— Я смиренно жду, когда ты закончишь.

Она тоже этого ждала, поэтому с последним мазком не смогла аккуратно положить кисть. Инструмент покатился по столешнице в сторону окна, оставляя блестящие кляксы на бумагах и деревянной поверхности. Раздался удар кисти об пол.

— Я подниму, — по-джентльменски вызвался Регулус.

— Нет! — Гермиона удержала Блэка на месте. — Оставь. — Она коснулась его щеки. — Этот шрам… Я не видела его днём. Заметила, когда ты улыбнулся. И ещё один на подбородке. Крохотный.

— Уже не заживёт.

Гермиона провела рукой по шее Регулуса и ушла по ключице к ветвистой отметине — паутинке зарубцевавшейся кожи, оставшейся от проклятья Кингсли.

— И этот тоже, — отрывисто сказал Блэк. — Никогда.

— Мне всё равно. Каждый шрам — это наша с тобой история.

«Каждый шрам ты получил из-за меня».

Тёплая волна признательности затопила грудь, подкатила к глазам. Чувства были сильнее предосторожностей, громче голоса разума. Гермиона стянула резинку, держащую хвост, и тряхнула головой, позволив волосам беспорядочно рассыпаться по спине и плечам.

— Подойди ближе.

В её просьбе не было ничего необычного, кроме того, что ближе попросту некуда.

Регулус прошёлся ладонями по ногам Гермионы — от щиколоток до коленок под юбкой — и не спеша развёл их так, чтобы встать между её бёдрами.

— Этого достаточно? — Регулус понизил голос, будто кто-то мог подслушивать за дверью. Там никого нет и быть не может. Сегодня эта комнатка — их маленькое королевство со своими законами, демаркационными линиями и дорожными картами. — Что скажешь?

Гермиона проглотила сердце, подскочившее к горлу.

— Скажу, что ты неплохо сложен.

— Потрясающий комплимент! Я должен смутиться?

— Не думаешь, что уже поздно для этого?

Регулус опустил взгляд на собственные руки, всё ещё сжимающие ноги девушки. Пальцы заскользили по задней стороне её бёдер, после чего он без предупреждения подтянул Гермиону к краю столешницы. От неожиданности её повело сначала назад, потом вперёд. Пришлось схватиться за Регулуса.

— Какие правила? — От его шёпота пошли мурашки.

— Правила?

Регулус нетерпеливо кивнул.

— Правила, условия, границы. Когда ты меня остановишь?

Вместо ответа Гермиона его поцеловала. Он ответил ей без раздумий и толкнулся навстречу, не скрывая возбуждения. Её разум отключился вовсе, отчаянно забарахтавшись в море непривычных ощущений. Как она могла считать свой свитер мягким? Он был жарким, тесным и колючим. Каждая складка — мучение. Регулус, видимо, думал так же. Он стащил свитер, не успела она опомниться, и отбросил в темноту, тут же проложив дорожку быстрых, похожих на укусы поцелуев к кромке лифа её шёлковой сорочки. Безумие. Требовательный и жадный, он оттягивал её голову за волосы назад, беспорядочно терзал губами шею, подбородок, скулы, губы.

Вслед за кисточкой на пол полетели свитки и призванное их держать пресс-папье. Гермиона чувствовала, что теряет равновесие. Ещё немного — и она окажется спиной на столе. Что-то не так. Не так, как она представляла. Регулус чересчур спешил. Тянул её на себя, тянулся к ней. Его пыл одновременно льстил и… тревожил. Гермиона пришла в смятение, не в силах разобраться, с чем столкнулась — с неопытностью или искушённостью. Ей нужно вернуть контроль, хотя бы толику — толику пусть и мнимого контроля, сделать паузу, заставить мозг работать.

— Подожди.

Блэк замер, держа Гермиону в объятиях. Она упёрлась рукой в столешницу, пытаясь сесть ровнее.

Регулус отступил, дав ей пространство для манёвра, и убрал руки. По припухшим губам скользнула тень разочарования.

— Ты пообещал, что не уйдёшь, — сказала Гермиона, наперёд разгадав его замысел. Голос дрожал, подводил. — Я не отпускала. Лучше помоги мне снять чулки, — попросила она, вернув на плечо спущенную лямку сорочки.

Блэк буравил её глазами так долго. Невыносимо! О чём раздумывал? Сейчас он развернётся и уйдёт. Не поймёт. Она трижды успела пожалеть, что они остановились. Когда Гермиона снова открыла рот, чтобы выдать какую-то нелепицу, Регулус, выровняв дыхание, подчинился. Он приподнял её ногу за голень, уперев женскую стопу в свой живот, и потянул чулок на себя.

Гермиона тяжело сглотнула и прижала пальцы к саднящим от поцелуев губам, чтобы не застонать. По крайней мере, попытаться. Следить за тем, как Регулус Блэк медленно её раздевает, — само по себе наслаждение. Эта передышка совсем не помогла привести мысли в порядок. Регулус справился с её поручением с блеском.

— Теперь юбка, — гораздо увереннее проговорила Гермиона, ощутив босыми ступнями прохладу пола. — Молния сзади.

Регулус рывком привлёк Гермиону к себе, заставив ту соскочить со столешницы.

— Ты специально меня изводишь? — прошипел ей в лицо Блэк.

— И в мыслях не было, — выдохнула она, почувствовав прикосновение к пояснице. Регулус нащупал бегунок молнии, но справиться с ним не получалось.

— Любишь быть главной, — сердито произнёс он, не оставляя попыток.

— Это тебе во мне и нравится.

Он чертыхнулся то ли из-за её слов, то ли из-за неудачи с застёжкой на юбке.

Стук в оконную раму вынудил Гермиону повернуться. Крылатый ночной почтальон беспардонно напрашивался на постой.

— Наверняка его прислала Уолда. Я попросила её незамедлительно сообщить, когда Добби очнётся, или если Натаниэлю станет хуже.

Регулус возвёл глаза к потолку.

— Открой этой бестактной птице, иначе она так и будет стучать всю ночь.

Гермиона еле сладила со щеколдой — пальцы дрожали. Всё тело превратилось в камертон.

Сыч расшаркивался когтистыми лапами на карнизе, с опаской зыркая на Блэка.

— Запрыгивай и давай письмо! — Гермиона теряла терпение.

Птица откусила свёрнутое в трубочку послание от ленты на лапе и улетела.

— Какой невоспитанный почтальон.

— Или сообразительный. Этот пернатый живо смекнул, что я могу превратить его в чучело.

Гермиона расправила записку от фрау Блоксберг и наклонила бумагу к свету, чтобы лучше видеть буквы.

— Да, Добби пришёл в сознание, но так испугался, что Уолде пришлось погрузить его в сон. А ещё она обнаружила у него ожоги на теле. Похоже на следы от раскалённой кочерги. Тони сказал, что эльфы легко переносят боль, что эти раны Добби уже не беспокоят, но Уолда хочет их обработать и… Ах!

Гермиона пошатнулась, ощутив рывок назад на уровне пояса. Раздался звук расстёгиваемой молнии. Двумя руками Регулус справился с ней лучше и даже отыскал скрытый крючок, о котором ему не говорили. Юбка упала к ногам. Гермиона переступила через неё. Пульс участился, и она прибегла к единственному проверенному средству успокоения — продолжила чтение.

— Уолда также беспокоится, что рука Натаниэля никак не заживает.

Регулус фыркнул.

— Возможно, здесь помогут маггловские средства, — рассуждала Гермиона вслух. Миссия по снятию волнения терпела крах. Она не хотела оборачиваться, но изнемогала от желания узнать, чем занят её гость. — Иногда они справляются лучше, чем волшебные. Натаниэль не похож на магглоненавистника, не думаю, что его придётся уговаривать.

— В письме так и написано? — всё-таки подал голос Регулус.

— Как?

— Натаниэль. Фрау Уолда тоже зовёт Нотта неофициально? Или ты нарочно снова и снова произносишь его имя?

Гермиона широко улыбнулась, благо Блэк не видел.

— И что в этом такого?

— Да или нет?

— У него красивое имя.

Гермиона почувствовала руки на талии и следом — тёплое дыхание на коже за ушной раковиной.

— Всё-таки нарочно… — заключил Регулус, мимолётно коснувшись носом мочки её уха, и прижался губами к шее.

Гермиона откинула голову назад, ощутив за ней мужское плечо. Регулус осторожно сжал её грудь через шёлк, и девичье тело тотчас отозвалось поощрительным стоном.

Ни одно письмо не стоило внимания. Не сейчас. Гермиона смяла лист бумаги прежде, чем осознала, что делает. Пусть там даже весть о кончине Риддла на последних строчках… Весь мир подождёт.

Блэк провёл свободной ладонью по её животу, усиливая нажим. На сей раз без спешки. Всё иначе. Он и правда быстро учился. Регулус нашёл скрытую в Гермионе струну, о которой она сама не знала, и играл на ней, спускаясь всё ниже. Музыкальный талант, верно? Талант. У него талант… Шёлк под его пальцами сменило кружево подола — узорчатая лента шириной в пару дюймов, а затем и нежная кожа. Гермиона покачнулась на цыпочках. Он удержал её. Конечно, удержал. По-другому и быть не могло. Теперь же ей чертовски не хватало обжигающей ладони под сердцем. Гермиона повернула голову, чтобы потребовать возвратить всё на место, но забыла о протесте напрочь, встретившись с Регулусом взглядами. Луна превратила его глаза в два диких омута с расплавленным серебром. Румянец припылил щёки.

Не отрывая взор от её раскрасневшегося лица, он скомкал сорочку у солнечного сплетения и в ту же секунду направил опущенную ладонь обратно вверх, но уже по внутренней стороне оголившегося бедра Гермионы.

Она тяжело дышала, не знала, за что схватиться. За край стола? За предплечье Регулуса?

Наконец его пальцы коснулись увлажнившейся ластовицы её белья, отодвинули ткань.

Прикосновение.

Гермиона задохнулась от ударившего в низ живота возбуждения.

Давление.

Регулус захватил её губы, похитив стон.

Кружение, кружение… жар между бёдер. До головокружения. Самое время вспомнить, что талант у Блэка вовсе не к струнным инструментам. Он был хорош в клавишных.

Проникновение.

Гермиона рефлекторно попыталась свести ноги, но ей помешало мгновенно выставленное сзади колено. Она вздрогнула, выгнула спину.

Регулус разорвал поцелуй, дав ей сделать вдох.

— Нет, — сказал он и лишь тогда шевельнул внутри пальцами. — Ты отказалась обсуждать со мной границы.

Гермиона вскинула руку и вцепилась ему в волосы на затылке, чтобы… чтобы привлечь его снова к себе. Губы столкнулись в исступлённом поцелуе.

Хватка под её грудью усилилась. Швы на сорочке затрещали. Плевать! Весь мир трещал.

Регулус находил всё новые особенные точки. Гермиона плавилась. Мысли путались. Он должен остановиться, но ни в коем случае не останавливаться!

Регулус опустил подбородок на её вздрагивающее плечо. Он улыбнулся, будто дьявол. Она уже знала, прекрасно знала, что его послушание — маска. Блэк всегда был кроток и уступчив ровно до тех пор, пока всё и так шло, как ему того хотелось. Он хитёр и опасен. И он сейчас с ней. В её спальне. Целует, обнимает, любит.

Гермиона закусила губу. Слишком… Всего стало «слишком». Он слишком крепко держал. Слишком жарко целовал. Слишком быстро предугадывал реакции. Слишком… хорошо ей подходил. Почему? Почему? Почему?

Его взгляд оставался ясным, но радужки глаз потемнели. Регулус увлекал её в заданный ритм, лаская, лаская, лаская… Она теряла контроль над собой, тело больше не слушалось, ноги подгибались.

Гермиона шумно вобрала носом воздух. Ей не хватало кислорода.

— Выдыхай через рот, — прошептал Регулус и коснулся губами её вспотевшего виска.

Слишком страстный голос. И отличный совет. Гермиона прислушалась, поразившись тому, на какие же пошлые звуки была способна.

Она судорожно запоминала шорохи, запахи, все ощущения, будь то трение спины о грудь Регулуса или частота его пульса.

Он что-то спросил. Гермиона ответила:

— Да.

Что «да»? Без понятия. Согласилась не разбираясь. «Зачем что-то спрашивать? Просто продолжай! Просто будь моим!» Но Блэк не унимался:

— Ещё?

— Да.

— Быстрее? — искушающее поинтересовался Регулус.

Она чуть ли не выкрикнула:

— Да!

Его пальцы замерли, заставив Гермиону инстинктивно качнуть бёдрами в поисках прежнего давления.

— Или медленнее?

— Д… Подлец! — Гермиона оттолкнула его руки и развернулась, пихнув Регулуса в грудь. В сторону кровати.

Он рассмеялся и в последний момент привлёк её за талию:

— Ну и кто теперь нетерпеливый?

Гермиона оказалась у Регулуса на коленях, обвила руками шею, вжимаясь в него, притягивая, царапая… Вороные волосы, короткие и влажные ближе к шее, встопорщились от её бездумных прикосновений.

В голове было пусто. Её вздохи становились всё громче, а его поцелуи — напористее. Слова скомкались. Гермиона с трудом отстранилась, когда почувствовала шершавую полоску кружев у себя под часто вздымающейся грудью — Регулус собрал почти весь шёлк в кулак и удерживал между её лопатками. Ей оставалось только поднять руки, чтобы избавиться от сорочки. Обнажённый живот касался его голого торса при каждом вдохе. Гермиону вновь и вновь пробивала дрожь.

Блэк больше не улыбался.

— Я хочу тебя. — Глаза Регулуса сверкали в полумраке спальни. — Сейчас. Безумно.

Сердце забилось набатом. Гермиона подцепила мужской ремень в серебристых оковах пряжки и вытянула его из металлического плена.

— Я люблю… люблю чётко поставленные планы.

Регулус дёрнул уголком губ.

— Планы, говоришь? Что ж… у меня было достаточно времени на планирование. Каждую ночь.

— Всё же у меня есть одно условие…

Гермиона застенчиво посмотрела на Блэка из-под ресниц. Регулус был напряжён, мышцы каменные.

— Я слушаю.

— Ты… Должно быть, ты уже понял, что в некоторых вопросах я не практик, а теоретик.

— Гермиона…

— Будь нежен.

Регулус молча смотрел на неё, смотрел, не отрываясь. Не двигался вечность. Затем кивнул.

— А теперь скажи ещё раз, — Гермиона прикрыла глаза и, держась за его плечи, придвинулась к нему вплотную, вырвав из груди Регулуса потрясающий рваный вздох. — Скажи, чего ты хочешь.

— Тебя.

Она улыбнулась.

Сейчас ничто на свете не могло звучать лучше.

— Тогда возьми.

---

1) Ворон (итал.)

Вернуться к тексту

2) «Две мыши, дерущиеся за кусок сыра» — самый маленький памятник в Лондоне.

Вернуться к тексту