Острие лезвия, ветер и любовь (гет)

С Гэндальфом она была знакома уже давно, с самого раннего детства.

Сули была ещё совсем ребёнком, когда впервые столкнулась с волшебником в сером одеянии и синей конусовидной шляпе. Из-под кустистых седых бровей на неё смотрели два внимательных, пытливых глаза. Маг глядел пристально, жуя трубку и иногда выпуская изо рта легкое облако едкого дыма (от него девочке ужасно сильно хотелось чихнуть).

Всякий раз, стоило Гэндальфу только отвернуться, Сули со всех ног бежала к Келебриан. Эльфийка успокаивающе улыбалась воспитаннице, взяв крохотную ладошку девочки в свою, длинную и изящную.

— Я всегда буду защищать тебя, — говорила она.

Где же ты сейчас мама, когда так нужна? — думала девушка, замерев, как и в детстве, под строгим взглядом Гэндальфа. Она бы с радостью бросилась бежать, но ей уже не 5 лет, а 555; страх был всё тот же.

Их разделял заваленный старыми пыльными картами дубовый стол; Сули глубоко вздохнула, стоило магу отвести от неё взгляд, и тут же закашлялась — уж больно много пыли парило в воздухе. Однако и кашель пришлось прекратить, ведь шум мог заставить Гэндальфа вновь обратить на неё своё внимание.

— Не трясись ты как лист на ветру, лучше скажи, как думаешь будет лучше здесь пройти, — истари ткнул в одну из карт и Сули встала на мысочки, чтобы лучше разглядеть куда угодил палец мага. Видно было плохо, но приблизительно девушка поняла, чего волшебник от неё хочет и уже была готова начать рассказывать, но тут случилось то, чего темноволосая так боялась: — Подойди!

Сули нервно сглотнула. Подойти? К Гэндальфу! Нет. Нет, нет, нет! Она бросила беспомощный взгляд на Арагорна, но человек лишь развёл руками. Элронд и вовсе не заметил (или сделал вид, что не заметил) метаний воспитанницы. А больше просить помощи было не у кого. Её позвали сюда, чтобы продумать возможные маршруты, ведь оборотень бегала по Средиземью с тех самых пор, как узнала, что она может превращаться в белую волчицу. Иногда ещё в библиотеку робко заглядывал Фродо, но каждый раз очень быстро уходил.

Пару минут тишины и Гэндальф, кажется, забыл о своих словах. Во всяком случае, Сули надеялась на это.

— Ну?

Темноволосая прикусила губу и сделала первый шаг. Она же волк! Оборотень. Одна из самых страшных хищников во всем Средиземье — после драконов само собой.

Подбадривая себя этими словами, девушка делала шаг за шагом, пока не осознала страшную истину: из всех страшных хищников Средиземья она определенно самая трусливая. Воспитанница эльфов остановилась, не дойдя метра, и вновь заглянула в карту.

— Там можно пройти, но я бы не стала рисковать, — сказала и сделала четыре быстрых шага назад. Гэндальф хмыкнул.

Карт было много: от старых, готовых рассыпаться от одного касания, и до тех на которых едва-едва успела высохнуть краска. Сули, пока никто не видит, села в кресло в углу комнаты, аккурат за книжным шкафом. Гэндальф стоял, склонившись над столом, и говорил что-то тихо, зло и, кажется, на гномьем. Девушка слабо знала кхуздул, но ей казалось, что это был именно он. Арагорн проверял оставшиеся карты-свитки бережно разложенные по полкам. Напротив волшебника стоял Элронд, задумчиво приложив ладонь к подбородку. Они всё рассуждали и спорили, а оборотень сидела в уголочке и надеялась, что больше о ней не вспомнят, по крайней мере волшебник. Слушая тихие речи и шорох бумаги Сули потихоньку начала засыпать и даже пыль, упорно пытающаяся залететь в нос, уже не казалась такой уж мешающей.

В былые годы, перестав быть ребенком, но ещё не став взрослой женщиной, темноволосая именно здесь — в библиотеке — пряталась ото всех, желая побыть в одиночестве. Она была не самым лучшим подростком: ссорилась со всеми с кем только могла, сбегала и пряталась. Даже Келебриан не справлялась с дочерью. Лишь Арвен удалось подобрать к ней ключик.

В тот день девушка объявила Элронду, что покинет Ривенделл, раз эльф запрещает что-то очень важное на тот момент для Сули (сейчас уже и не вспомнить, что это было). После этих слов воспитанница убежала и оказалась здесь.

Оборотень улыбнулась, задержав сонный взгляд на тёмном дубовом стеллаже с книгами. Не приглядываясь, никогда не скажешь, что за ним есть потайной уголок. Там и нашла названную сестру Арвен. Там же эльфийка находила её после каждой ссоры, ведь Сули и не думала искать новое место. Ей нравилось, пусть девушка и не призналась бы, что сестра была рядом в такие моменты.

Гэндальф поставил точку в споре, расправился и вышел, так быстро, что листы пергамента, лежащие поверх книг, разлетелись по полу. Арагорн совсем тихо распрощался с владыкой, кивнул Сули и покинул библиотеку. В комнате остались только Элронд и его воспитанница. Эльф, будто и вовсе забыв о девушке, бережно поднял упавший на пол лист и пристально вчитывался в написанное.

Покидать такую безопасную библиотеку и отправляться в город, где в любой момент можно столкнуться с Боромиром, темноволосая не решалась. Вместо этого она подошла к Элронду и, не дойдя пары шагов, потянулась к лежащему возле самой ножки стола листу. На выцветшем от времени пергаменте был изображен едва узнаваемый Ривенделл — художник изобразил горы слишком близко, отчего одна неизменно сливалась с другой. Деревья редки, а ручьи бегут не туда, но Сули аккуратно свернула листок и спрятала его под куртку.

Элронд как-то задумчиво улыбнулся оборотню и снова обратил свой взгляд к пергаменту в руках. Не говоря ни слова, он отошёл обратно к дубовому столу.

Помимо волшебника в Братстве так же был и Арагорн. История их с оборотнем знакомства была не такой «страшной», как с Гэндальфом. Они познакомились, когда Эллесару было два десятка лет, не больше (его детство прошедшее в Ривенделле Сули пропустила, путешествуя со стаей). В те годы дунэдайн уже получил от Элронда кольцо Барахира и обломки Нарсила, а вместе с ними и сердце прекрасной Арвен.

Человек всегда был приветлив и вежлив с воспитанницей владыки Имладриса и был одним из первых кто держал на руках новорожденного Кайи.

Их дружба имела долгую историю…

— Элронд всё ещё сомневается? — на выходе из библиотеки Сули столкнулась с Арагорном. Мужчина ждал её и хотел поговорить.

— Да, — оборотень обернулась к дверям, будто ожидая, что отец услышит, что они заговорили о нём и тут же явится. — Но Гэндальфа разве ж переспоришь? Как там Арвен. Когда мы виделись в последний раз, она показалась мне немного странной.

Арагорн поджал губы и отвёл взгляд. Эльфийка переживала из-за грядущей разлуки с избранником, тут и гадать нечего было. И, видимо, то же случилось и с самим мужчиной.

— Она волнуется, — эти слова дались дунэдайну тяжело, он постучал пальцами по рукояти меча. — Пойдём. Есть разговор.

— И ты туда же? — скорее ради шутки, чем вправду возмутилась темноволосая. Мужчина быстро и натянуто усмехнулся.

Вдвоём они спустились по лестнице, пересекли аллею и свернули в один из переулков навстречу толпе эльфов и всё это в молчании. Арагорн медленно, иногда ускоряясь, неизменно постукивал по рукояти меча. Это был перекованный легендарный меч Нарсил, который теперь именовался Андрилом. Суля боязливо время от времени поглядывала на него.

— Я знаю, что для тебя этот разговор может быть не в радость, но всё же, ответь, — начал внезапно человек, когда вокруг стало меньше лишних ушей. — Леголас…

— Опять Леголас, — воскликнула оборотень, подняв голову к небу, и закатила глаза. Они остановились у одного из домов. — Тоже будешь говорить, что он такой хороший, честный, добрый? Все они такие пока не настанет момент, когда нужно будет разрушить чей-нибудь город, — бросила, скривив гримасу. — Пусть отцу своему пожалуется, если его что-то не устраивает. Носятся все с ним как курица с яйцом.

После инцидента у ручья, Сули так и не поговорила с царевичем. Она избегала его, как и всех разговоров затрагивающих произошедшее и самого эльфа. История о случившемся переходила из уст в уста, обрастая всё новыми подробностями, и девушке начало казаться, что каждый житель города счёл своим долгом обсудить это с ней. На днях о Леголасе с воспитанницей заговорил Элронд. После — в тот же самый день — вернувшиеся в город близнецы. Даже Боромир и тот туда же! Последней каплей стал вопрос Пина, о том почему Сули так не любит лихолесца. Теперь ещё и Арагорн!

— Я устала от этого Леголаса. В последние дни он всюду! Все норовят поговорить со мной о нём. Это уже просто невыносимо. Я…!

— Да послушай ты! — прервал девушку Арагорн. Он громко крикнул, чем привлёк внимание собеседницы, но тут же замолчал, тяжело вздохнув и приложив ладонь к лицу. Дунэдайн потёр глаза большим и указательным пальцами и продолжил, но уже спокойно: — На всех нас навалилось сейчас многое. Я не знаю, что с тобой происходит и почему ты так взъелась на Леголаса, но пойми и его. Он столько лет мечтал узнать хоть, что-то об оборотнях, а первый которого он встретил, необоснованно ненавидит его.

— Я не ненавижу его, — произнесла спокойно девушка, чуть насупившись и сложив руки на груди.

— Разве? — Арагорн негромко хмыкнул от её слов. — Вспомни, что случилось там у ручья. Как ты столкнула Симрада и ударила Леголаса.

Сули хотела бы рассказать, что всё это было не просто так. Причина была. Но как объяснить это мужчине, да ещё так, чтобы это не привело к нежеланным последствиям. Она отвела взгляд в сторону.

— Признай, Сулмендис, ты и раньше поддавалась своей звериной сущности, но теперь она выходит из под контроля, — Эллесар покачал головой, а оборотень встрепенулась.

— Хочешь сказать, что я зверею? Это твоё оправдание моих поступков. Я не зверь, Арагорн. Я держу равновесие.

— Сейчас мне так не кажется, — его слова будто пригвоздили девушку к месту. Она беспомощно открывала и закрывала рот, словно выброшенная из воды на сухой берег рыба, не зная, что сказать в ответ. Жгучая обида обжигала изнутри. — Я говорил с Элрондом сегодня. Возможно, тебе придется остаться здесь.

Мужчина ушёл, но Сули не заметила этого. Она стояла и смотрела куда-то вперёд, тяжело дыша. Глаза защипало от обиды. Из-под её ног выдернули землю?

Арагорн и вправду сказал это? Он ведь не считает так. Просто не может. Это всё Леголас с его вечными попытками разозлить меня одним своим существованием. Сули утробно зарычала и сжала кулаки. Что ж Ривенделл не так велик. Найти одного эльфа не составит труда.

В Братстве, помимо темноволосой, девять хранителей и если с семью из них у оборотня есть хоть какие-то отношения, то с двумя их нет вовсе. То есть совсем. Они даже знакомыми назвать друг друга не могут, да и виделись лишь несколько раз. Фродо и Сэм.

Её перевоплощение в волка на глазах у дюжины эльфов породило массу историй, гуляющих теперь по городу. Да ещё и случившееся с Леголасом… И если эльфы Ривенделла могли лишь посмеяться над обросшими небывалыми подробностями слухами, то пришлые, через одного, воспринимали всё как чистую монету. Посчитали ли эти слова правдивыми Сэм и Фродо (Сули больше никому кроме Боромира не рассказала, что она оборотень) или же они просто опасались её из принципа «а вдруг», воспитанница эльфов не знала.

Искать ответ на этот вопрос она пыталась, но, шла окольными путями — расспрашивала у Мерри и Пина, интересовалась у Арагорна. У Боромира спрашивать было бессмысленно, он и сам с Сэмом и Фродо не особо ладил. Одно выяснить удалось точно: слишком подозрительный Сэм, не слишком радовался, когда вокруг Фродо оказывалось много чужаков. Бэггинс же, на все попытки девушки завести разговор, отвечал сдержанно и учтиво, он говорил обо всём и в, то же время, ничего не рассказывал (так же как и на пиру). Темноволосая и сама не рвалась продолжать с ним общение, из-за того что чувствовала себя в обществе полурослика немного не так, и после встреч с хоббитом у неё неизменно болела голова и снились кошмары.

Девушка быстро помахала хоббитам. Те — четверо — сидели на полу, опираясь спинами о прутья перил. Мерри и Пин с готовностью помахали в ответ, а Фродо даже чуть улыбнулся.

С Туком и Брендибаком у оборотня дружба наладилась сразу. Как-то раз они взяли с собой осла и пчелиные соты и направились прямиком… впрочем, эту историю не стоит рассказывать.

Мерри и Пин что-то быстро сказали друзьям-хоббитам и уже спустя несколько мгновений шли по обе стороны от оборотня.

— Привет, Сули, — раздалось справа. Это был Пин. Он едва поспевал за быстрыми шагами длинных (по сравнению с хоббичьими) ног девушки, и был недалёк от того чтобы перейти на бег. — Чем сегодня займемся?

— Будем охотиться на куролиска? — Мерри.

— Или пойдем искать М'айка Лжеца? — Пин.

— Нет и нет, — не сбавляя скорости, ответила темноволосая и чуть заметно повернула голову к Мерри. — Не хочу обзавестись ещё одним шрамом, тем более на лице, — перевела взгляд на Пина, — да и так много времени у нас нет.

— Тогда что?! — воскликнул Тук и остановился, чтобы отдышаться немного. Брендибак встал рядом с другом. Сулмендис останавливаться не стала, даже идти медленней не начала, лишь повернулась к друзьям лицом, шагая вперёд спиной.

— Мне нужно найти Леголаса. Видели его?

Пин задумался, а Мерри сразу признался:

— Да. Около часа назад, недалеко от конюшен, — хоббиты возобновили шаг, но догнать подругу сейчас было тяжелее, чем раньше, — сегодня эльфы собираются возвращаться в Лихолесье. Ты знала?

— Нет, но спасибо за информацию. Вы со мной?

— А ты будешь так же бежать? — спросил с нескрываемым возмущением в голосе Тук.

— Именно так, — кивнула Сули.

— Тогда нет, — Мерри махнул рукой, и хоббиты вновь остановились. Оборотень улыбнулась и развернулась, чтобы вновь идти вперёд лицом. Она свернула на одну из нешироких аллеек, припоминая короткий путь к таким нужным сейчас конюшням. Цель была лишь одна — найти там Леголаса, а что делать дальше воспитанница эльфов пока не придумала.

Наверное самым близким другой сейчас из всего Братства для Сули был Боромир.

Гондорец и оборотень нашли общий язык с первой встречи. Не всё шло гладко, конечно, были и споры, ссоры, замятые в самом начале, и всякого другого хватало. Но главным оставалось то, что охотнице и медноволосому воину было комфортно в обществе друг друга.

Путь девушки проходил через поле для тренировки на мечах — её нелюбимое в последние дни место. Встретить там гондорца было ожидаемо: мужчина сражался сразу с двумя эльфами. В одной руке был короткий полуторный меч, а в другой — щит. Он ловко атаковал поочередно то одного, то другого остроухого, в нужным момент всегда успевая подставить щит под летящий на него меч. Сули мужчина заметил не сразу, та прошла большую часть поля, когда он прервал бой, бросил на траву подбитый щит и тренировочный меч в два счета нагнал подругу.

— Куда это ты? — спросил Боромир стоило оказаться достаточно близко к темноволосой, чтобы та могла услышать эти слова. Гондорец ещё не мог привыкнуть что девушка — оборотень, а значит, слышит куда острее, чем любой человек.

— К конюшням. Ищу эльфа, — быстро бросила та, даже не замедлившись.

— Какого-то конкретного или тебя любой устроит? — и за свою шутку Боромир получил незамедлительный несильный удар по плечу. Он приглушенно крякнул, скорее от неожиданности, чем от боли и засмеялся. — Кто-то настроен враждебно. Ты полегче с ним. Или давай я с тобой пойду. Так, — он пожал плечами, — на всякий случай.

Сули остановилась и одарила друга одним из самых устрашающих взглядов из своего арсенала. Ожидаемо на Боромира он не подействовал.

— Думаешь, я начну очередной скандал? — прямо спросила темноволосая. — Считаешь, что я не контролирую себя? — она наступала на гондорца, а тому не оставалось ничего кроме как отступать. Мужчина хмурился, не понимая, что сказал не так.

— Сули? Я ведь пошутил.

— Пошутил? Уверен? А может меня стоит лучше запереть где-нибудь, вдруг я не справлюсь со зверем и убью вас всех, пока мы будем в походе? Не плохая ведь идея, — оборотень остановилась, когда Боромир перестал отступать, и тяжело вздохнула, стоило тому коснуться её щеки.

— Я не очень понимаю, что нашло на тебя, но если ты расстроилась из-за моих слов — прости. Я не хочу обидеть тебя, волчонок, — он говорил так искренне и с такой не скрываемой дружеской любовью, что девушка невольно поддалась вперёд и обняла человека, ощущая под щекой биение чужого сердца — чуть ускоренное, взволнованное.

— Хочешь я, правда, пойду с тобой? — предложил с небольшой опаской гондорец.

— Нет, — нехотя оборотень отстранилась и провела рукой по лицу. — Я сама дойду, Боромир. Тебя там ждут, — слабая улыбка и вот воспитанница владыки эльфов уже уходит. Мужчина не пошёл следом. Спасибо ему за это.

Девушка вышла на площадь на другой стороне от конюшни, там она и увидела Леголаса — единственного пешего эльфа среди всадников. Лихолесцы прощались.

Ещё одним другом для оборотня стал гном. Гимли. С ним темноволосая не была знакома до Ривенделла, но отца его пару раз видела мельком здесь же — именно старый гном и познакомил Хранителей Кольца друг с другом. День да через день, вдвоём, Гимли и Сули, прогуливался по городу, и рыжебородый рассказывал, что девушка произвела неизгладимое впечатление на его отца.

Как-то неожиданно гном возник рядом.

— Следишь за эльфом? — хмыкнул он в густые рыжие усы. — Хорошее время выбрала, царевич как раз один из своих останется в городе. Пропадёт — не сразу хватятся.

— Только не говори, что и ты считаешь, что я хочу его убить, — очередная шутка, которая почему-то уколола слишком больно. Гимли пожал плечами.

— Немудрено, что все так считают. Видела бы ты, как ты на него смотришь. Если бы взглядом можно было убивать, Хранителей было бы девять, — и, договорив, засунул большие пальцы за широкий пояс и стал покачиваться от нечего делать с пятки на носок. — Я уж лучше тут постою, посмотрю.

Сули фыркнула и затихла.

— Я сильно ненавижу его, Гимли?

Сейчас события минувших дней будто враз сложились в единую картинку, всё то, что темноволосая не замечала прежде, вмиг нашло своё место в общей истории. Она злилась, срывалась по пустякам, избегала и, как сказал Гимли, прожигала взглядом — но это было неосознанно. И от этого было не легче.

— Мне кажется, ты ненавидишь, но не его, — проговорил гном и неспешным движением огладил бороду. — Он напоминает тебе о чём-то. Хм. Или о ком-то.

Медленно, девушка кивнула.

— Один из его родичей причинил большой вред моей семье, — созналась она и прикрыла глаза. Прежде Сули ещё никому этого не говорила.

Принц не виноват во всём случившемся, он ведь и не знает ничего. Удивление Леголаса и восторг от первой встречи с оборотнем были неподдельными — он не лгал темноволосой, а Трандуил действительно скрыл всё от сына.

— Значит кровная месть, да? Опасное это дело. Опасное и не имеющее конца, — приговаривал рыжебородый.

— Но я не хочу ему мстить. Мне не зачем, — воспитанница Элронда открыла глаза и вдруг произнесла, ясно поняв, что: — Принц не виновен в том, что случилось. И я не должна ненавидеть его.

Гном вздохнул и вытащил длинную деревянную трубку, а следом кисет. Последний всадник-эльф скрылся за воротами, и оборотень сорвалась с места.

— Не должна… хм, — проворчал гном оставшись один. — Правильно говорят: «любовь и ненависть — две стороны одного», и оба этих чувства нам неподвластны.

Самые сложные отношения из Братства у Сули были с принцем из Лихолесья.

Под пристальным взглядом рыжебородого гнома, что уже успел раскурить трубку, девушка целенаправленно шла к Леголасу. Эльф стоял спиной к ней и смотрел в след своим родичам. Те возвращались домой, в родное Лихолесье. Родное Лихолесье. Сули остановилась. Родное, чтоб его, Лихолесье! — и обхватила ладонью ладонь, опустила голову, часто дыша. Глаза её пожелтели.

Зарычав, она бросилась бежать.