Мой факультет и другие фрики (джен)

Гарри попытался отвести палочку в сторону. Эффект — нулевой: бледный мальчик только обхватил ее обеими руками. Впрочем, дрожь от этого только усилилась. Гарри вспомнил сцену из мельком виденного фильма: полицейский, застигнутый в собственной спальне, был вынужден вступить в переговоры с размахивающим пистолетом преступником. Может, слова сработают и против волшебного оружия?

— Ты хотел мне что-то сказать? — выдавил из себя Гарри. До того детектива ему было как до Луны пешком. Он надеялся лишь, что бледнолицый выучил ненамного больше заклинаний, чем он сам. И желательно, чтобы это было не серьезнее свернувшихся в трубочку ушей.

Губы у бледного сжались в бесцветную полоску. Тонкие ноздри трепещут, голубые глаза яростно сверкают — ну просто образ оскорбленной чести. Помнится, Гарри читал что-то о магических дуэлях. Интересно, а волшебники перчатку бросают или есть какой-то специальный ритуал для вызова? Жалко, про это не написали... Будет неловко, если бледный бросит вызов, а Гарри об этом — ни сном ни духом.

— Ты... Ты мой мир разрушил!

Да, Гарри частенько слышал от Дурслей фразу о том, что ломает все в непосредственной от себя близости, но чтоб так...

Кто-то постучал в дверь купе — и дверь тут же открылась. На пороге маячил круглолицый мальчик, выглядевший так, словно собирался вот-вот расплакаться. С ним была девочка с густыми каштановыми волосами, уже переодевшаяся в школьную форму. Ее передние зубы были чуть крупнее, чем надо. Она держалась впереди, и вид у нее был крайне решительный.

— Никто не видел жабу? Невилл ее потерял, а я помогаю ему ее отыскать. Вы ее видели или нет? — спросила девочка прямо-таки начальственным тоном.

Ответом ей были три недоуменных взгляда. Рон попросту вытаращился на девчонку, а бледный пошел пятнами неровного румянца и явно сдерживался, чтобы не выдать какую-то грубость. Гарри попытался быть вежливым и пожал плечами. Двигаться, правда, приходилось осторожно: палочку никто не убирал.

— Вы тут что, дрались? — девочка соизволила наконец обратить внимание на это обстоятельство. — Хороши, нечего сказать. Еще не доехали до школы, а уж попали в неприятную историю! Будто дети малые. А ты, — повернулась она к Рону, — по-видимому, давно не умывался. Грязь на носу не красит даже волшебника, ты в курсе?

Бледный сконфузился еще больше и спрятал палочку за спину. Рон, набычившись, поднял руку выше и молча указал девчонке на дверь. Гарри чуть приподнял бровь, заметив, что тот успел-таки вооружиться. Что же ждет его в Хогвартсе, если его сверстники чуть что хватаются за палочки? Это какой-то мальчишеский обычай, вроде плевков под ноги у хулиганов или привычных подколок у тех, кто мнит себя записными юмористами? Или ему пора учиться быстро выхватывать футовый кусок дерева?

Но что бы там не входило в быт и нравы волшебников, ябеды и нытики у них наверняка не в чести. Да и привлекать лишнее внимание не хотелось.

— У нас все в порядке, — дружелюбно улыбнулся Гарри. Ну, попытался улыбнуться. По крайней мере, он честно старался. — И мы не видели жабы. Не видели же, правда, Рон?

Рон послушно кивнул. Но сверлить девчонку недовольным взглядом не перестал.

— Ничем не можем помочь, мисс, — пробормотал бледнолицый. — Не могли бы вы покинуть купе?

Девчонка задрала нос — один в один тетя Петунья перед соседками.

— Не смею беспокоить, господа, — она развернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью. Эх, того Невилла остается только пожалеть.

Впрочем, они отвлеклись. Гарри решил использовать момент и попытаться решить проблему. Отсутствие нацеленной в него палочки придавало смелости.

— Может быть, объяснишь, каким образом я виноват в твоем... хм-м... крушении мира? — осторожно поинтересовался Гарри у бледнолицего.

Тот смерил его полным ярости взглядом.

— Самым очевидным. Может, ты и забыл, но мы встречались в магазине мадам Малкин. И в ходе разговора ты начал защищать грязнокровок. "А в чем проблема? Они что, как-то не так колдуют?" — передразнил он Гарри. — И этот полный наивности тон! В чем проблема? Выдал эти бредни и сбежал! Но я-то знал, что проблема есть. И, раз уж нам все равно предстояло встретиться в Хогвартсе, я решил подготовить пару аргументов на случай продолжения спора. Знаешь ли, избавлять сверстников от опасных заблуждений — мой долг как аристократа. Я Малфой, Драко Малфой.

Рон не удержался и фыркнул. Драко Малфой неодобрительно покосился на него:

— Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут себе позволить их родители.

Рон стиснул кулаки.

— Я слышал о твоей семейке, — мрачным тоном начал он. — Они одни из первых перешли обратно на нашу сторону, когда Ты-Знаешь-Кто исчез. Они сказали, что он их околдовал. А мой отец в это не верит. Он сказал, что Люциусу Малфою не нужно было даже повода для того, чтобы перейти на Темную сторону.

Волшебная палочка Малфоя вмиг взлетела, уткнувшись Рону в грудь.

— А тебе не нужно повода заткнуться? — процедил он сквозь зубы. — У тебя нет никаких доказательств.

Происходящее нравилось Гарри все меньше и меньше. Еще немного — и эти двое пустят в ход магию. В закрытом помещении. Бесконтрольно и безрассудно. Гарри вспомнил тошнотворную картинку из учебника — глава "Ошибки в использовании заклинаний". Черт, если они не прекратят, они вполне могут заклясть друг друга до состояния какой-нибудь полуразумной водоросли — и Гарри с собой захватить.

Перспектива эта была достаточно отвратительной, чтобы заставить Гарри действовать. Сердце тугим комком колотилось где-то в глотке. От страха Гарри слегка подташнивало. Он никогда прежде не лез в драку — хотя бы потому, что хватало издевательств Дадли. Опыт надрывался, призывая драпать побыстрей и подальше...

Хватит. Он больше не боксерская груша. Он, черт подери, волшебник. И если он хочет, чтобы его уважали — придется рискнуть. Надо, Гарри, надо. Вот бы только избавиться от этой дрожи!

— Перестаньте! — будто со стороны услышал он свой голос. Шаг вперед — и Гарри оказался точно в перекрестье волшебных палочек. — Мы цивилизованные люди, то есть, волшебники. Обменялись оскорблениями? Отлично! Один-один, счет равный. А теперь, пожалуйста, давайте сядем и по-человечески во всем разберемся. Рон, я ценю твою поддержку, но не надо рваться в драку. Драко, изложи спокойно свои претензии — или отчаливай, пока та командирша не прислала кого-нибудь из учителей.

Как это ни удивительно, его послушались. Рон и Драко Малфой опустились на сиденья друг напротив друга (хоть дружбой там и не пахло), а Гарри привалился к откидному столику. Он надеялся, что так он привлечет меньше внимания к своим трясущимся коленкам. Гнуться они сейчас отказывались напрочь.

— Поясняю про грязнокровок, — сложил руки на груди Малфой. — Я пришел к выводу, что ты всего лишь необразованная деревенщина и мне стоит на предельно простых примерах объяснить тебе, что к чему. А из всех волшебников наиболее известный — это, разумеется, Мерлин. Серьезно, кто может не знать Мерлина?

— Тот, кто вырос у маглов, например? — не удержался от реплики Рон.

Гарри бросил на него взгляд исподлобья.

— Маглы изучают легенды о короле Артуре еще в начальной школе, так что о Мерлине я слышал.

— Да ладно, — удивился — совершенно искренне — Рон. — Я думал, только в волшебной Британии Мерлин популярен. Карточки от шоколадных лягушек, комиксы и все такое...

— Комиксы! — презрительно сморщился Малфой. — Похоже, я переоценил средний уровень образования. Но, так или иначе, Мерлин показался мне подходящей кандидатурой. Вот только ни одна из популярных биографий ни слова не содержала о его родителях.

— Я думал, его мать была крестьянкой или вроде того, — заметил Гарри. — Так писали в учебнике литературы.

Малфой испепелил бы его взглядом, если б мог.

— Крестьянка. Без малейшего признака магии. Это само по себе было ударом. Но я решил поискать информацию о его отце — все же иногда именно у полукровок проявляется недюжинный талант.

Тут он замолчал — и уставился в окно, как прежде Рон. Рыжий, кстати, как раз собирался что-то ляпнуть, но Гарри шикнул на него. Кажется, Малфой просто собирается с мыслями, и торопить его — скверная идея.

Так и оказалось. Малфой уткнулся в пол, будто заметил там нечто сверхинтересное, и едва слышно закончил:

— Мне пришлось залезть в отцовскую библиотеку. Никаких предков Мерлина в Списках чистокровных не нашлось. А потом я использовал заклинание поиска — оно простое, к тому же позволяет призвать нужную книгу прямо в руки. Вот и нашел отца Мерлина — в реестре погибших во время Юстиниановой чумы. В хрониках он фигурирует как печальный пример кары небесной: воровал при случае, пил, изнасиловал послушницу монастыря — крестьяночку, чьи родители не сумели пристроить ее замуж. Вины своей не признал, а через девять месяцев родился мальчик, названный Мерлином. Насильник снова отказался, несмотря на слова крестьянки и явное сходство ребенка с ним. Полгода его мурыжили, пытаясь призвать к ответу, а там мор и до Кармартена докатился. Все неволшебники вымерли. В живых остался только маленький Мерлин да старый сквиб Блез, хронист. Вот такая история.

Малфой снова умолк. Поезд тем временем все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец остановился.

— А теперь скажи мне, мудрый человек: что мне делать, если вся моя жизнь была построена на том, что подобные Мерлину не должны называться волшебниками? — Малфой поднял прозрачно-льдистые глаза на Гарри. — Что я должен делать?

Он одним мягким движением поднялся и вышел. Ни Гарри, ни Рон не произнесли ни слова. Гарри так вообще чувствовал себя как пыльным мешком огретый. То есть он мог понять, что мир магии по природе своей закрыт от простых смертных, но чтобы волшебники настолько замуровывали себя в этой мысли... Было нечто жуткое в том, как Малфой воспринимал эту историю с Мерлином и родами волшебников. Даже не в том, как просто и искренне он относил маглов и всех с ними связанных ко второму сорту. Нет, не в этом — но в том, как он был раздавлен осознанием того, что это оказалось неправдой.

Гарри бы стоял, погрузившись в мысли, еще долго — если бы Рон не нарушил тишину:

— Пора выходить. Наверное, лучше мантию накинуть...

Гарри отмер и собрался в рекордные сроки, натянув мантию поверх рубашки. Есть все же некоторые преимущества в ограниченном гардеробе — рубашка не торчит из-под мантии, не привлекает внимания.

Наконец, мальчики вышли из купе. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут Гарри все-таки оказался на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно, и он поежился. В рубашке особо не согреешься, а рабочая мантия больше создавала антураж секретного ордена, чем служила полноправной одеждой. Над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и Гарри услышал знакомый голос:

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя все в порядке? — над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида. — Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

* * *

Возможно, вид с озера на Хогвартс открывался и впрямь величественный. Озеро, ночь, атмосфера тайны... Но Гарри зуб на зуб от холода не попадал, и старинным замком он восхищался на данный момент только потому, что многочисленные окна его светились всеми оттенками рыжего и золотого, ничуть не похожими на сияние электрических лампочек. Значит, факелы и камины. Следовательно, внутри достаточно огня, чтобы согреть свернувшегося в компактный комочек Гарри.

Пешая прогулка, теперь этот заплыв... Да к-когда уже они доберутся до замка? Гарри не мог знать наверняка, но судя по ощущениям, губы у него посинели. И онемели — если устроят какую-нибудь перекличку во дворе, он даже отозваться не сможет.

Лодки-самоплавки пристали к берегу, и Гарри одним из первых выпрыгнул на сушу. Кончики пальцев что на руках, что на ногах ощущались как деревянные. Хагрид, будь же человеком, веди в тепло!

Первокурсники — немногим более тридцати — поднялись вслед за Хагридом на холм и оказались у ворот замка. Двери распахнулись. За ними стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах. Лицо ее было очень строгим, и Гарри сразу подумал, что с такой лучше не спорить и вообще от нее лучше держаться подальше.

Хагрид назвал грозную женщину "профессор МакГонагалл" и сдал ей толпу первокурсников. Гарри сделал себе мысленную заметку узнать, только ли она здесь профессор, или в Хогвартсе, как в порядочной частной школе, к любому из преподавателей следует обращаться "профессор". И, кстати, интересно: у волшебников тоже есть всякие там кандидаты и доктора наук? Или в ходу какие-нибудь особенные титулы?

Профессор повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Ослушаться ее пришло бы в голову разве что сумасшедшему. Новички поспевали за ней, стараясь производить как можно меньше шума — но все равно то с одной, то с другой стороны доносились восторженные ахи и вздохи. Перестук тридцати с лишком пар каблуков по булыжникам напоминал Гарри о гномьих шахтах из норвежской сказки. Гарри украдкой огляделся: серые колонны, гобелены, уходящие ввысь потолки — такие, что аж дух захватывает.

МакГонагалл остановилась в небольшом зальчике и велела ждать.

— Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями.

Приведя новичков этой речью в священный ужас, МакГонагалл скрылась за дверью, ведущей туда, где, судя по звукам, собралась вся школа. Гарри попытался успокоиться. Он читал о факультетах в "Истории Хогвартса", знал о пренебрежении Салазара Слизерина к маглорожденным (удивительно, что живущий в двадцатом веке Малфой считал, будто с тех времен ничего не изменилось) и о мече Гриффиндора, о зачарованной леди Когтевран Комнате Так-и-Сяк и первых домовых эльфах, приглашенных Пенелопой Пуффендуй из царства сидхе... Но в этой книге не было ни слова о церемонии отбора. Стоило ли начинать паниковать? У гарриного сердца было вполне определенное мнение по этому вопросу: оно колотилось, как у пойманного кролика.

— А как будет проходить этот отбор? — спросил он Рона.

— Наверное, нам придется пройти через какие-то испытания, — ответил тот. — Фред сказал, что это очень больно, но я думаю, что он, как всегда, шутил.

Гарри предпочел бы не верить ни одному из близнецов. Во-первых, они показались ему немного чересчур увлеченными розыгрышами; во-вторых, Гарри надеялся, что отделался от постоянного ожидания боли, покинув Дурслей. Ну не могут же взрослые разумные волшебники открыто практиковать садистские ритуалы? Кажется, причинение боли магией признали запрещенным еще в начале столетия... А вдруг в последних главах учебника, которые Гарри не успел дочитать, говорилось о неком жизненно важном сейчас изменении того запрета?

Появление МакГонагалл лишь отчасти отвлекло Гарри от невеселых раздумий. Он скользнул в середину группы (на случай, если отбор будут проводить в порядке живой очереди) и вместе с нежно-зеленым от волнения Роном, уныло плетущимся Невиллом и девчонкой-командиршей, громким шепотом повторявшей заклинания, направился в Большой зал.

Большой зал не обманул его ожиданий — он был наполнен описанными в "Истории Хогвартса" чудесами. Потолок в прямом смысле уходил в небо, разве что ни дождь, ни снег не могли пробиться сквозь него; в воздухе парили тысячи мерцающих свечей из душистого белого воска; за четырьмя длинными столами сидели перешептывающиеся ученики с алыми, желтыми, синими и зелеными галстуками, а над каждым столом висел герб факультета, и неподалеку от столов фланировали серебристые бесплотные тени — призраки. Под прямым углом к этим столам, на помосте, стоял преподавательский стол. Гарри сразу узнал сидящего на председательском месте волшебника — Альбус Дамблдор собственной персоной. Место рядом с ним пустовало — должно быть, там сидит МакГонагалл. Почти на самом краю Гарри увидел знакомого уже Квиррелла. Тот не снял кричаще-фиолетовый тюрбан даже в честь праздника.

Тут Гарри услышал какой-то звук и, обернувшись, увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку, и Гарри был бы с этим решением полностью согласен. Может быть, надо попытаться достать из нее кролика, как это делают фокусники в цирке?

На шляпу не только первокурсники таращились. Другие ученики, да и преподаватели устремили взгляды на нее, будто ожидая чего-то. И вдруг шляпа шевельнулась. В следующий миг одна из прорех открылась, будто взаправдашний рот — и Шляпа заговорила:

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Потом Шляпа кратко описала четыре факультета — мол, Гриффиндор для храбрых, Когтевран для умных, Слизерин для ушлых хитрецов, а на Пуффендуй будут зачислены верные (хотел бы Гарри посмотреть, кто стал бы считать преданность своим основным качеством; доверять людям ведь совершенно невыгодно и, пожалуй, даже опасно для жизни). Закончила она бодрым:

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

Весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась, рот ее исчез, она замолчала и замерла — как будто она самая обычная шляпа, безо всяких там красноречивых умений. МакГонагалл раскатала пергаментный свиток и вызвала девочку по фамилии Абботт. Та села на табурет, МакГонагалл опустила Шляпу ей на голову — и пару секунд спустя Абботт присоединилась к рукоплещущему ей пуффендуйскому столу. К табурету позвали Сьюзен Боунс.

МакГонагалл уже подбиралась к середине алфавита, а Гарри лихорадочно думал. Как, черт подери, Шляпа определяется с выбором? Гарри не чувствовал в себе качеств ни одного из факультетов. Он был прекрасно знаком со страхом, заставляющим трястись поджилки, а значит, не подходил для Гриффиндора. Может, и к лучшему: большая часть выпускников этого факультета заслужила в "Истории Хогвартса" приписку: "Погиб за правое дело". Гарри умирать не хотелось ни за правое, ни за левое, ни за какое бы то ни было еще дело. Может, Слизерин? Хитрость, наверное, можно попробовать развить — как ловкость рук или координацию движений в танце. Но болтовня Малфоя в магазине мантий и исторические данные сходились на том, что этот факультет принимал только чистокровных волшебников. И среди этих студентов были гении Темных Искусств — тот же Воландеморт. Вот будет весело попасть на факультет, воспитавший его и его последователей!

Кстати, подошла очередь Драко Малфоя. Шляпа, едва только коснувшись его головы, заорала: "Слизерин!". Он прошел к зеленому столу с таким выражением, словно его только что орденом наградили.

Так все-таки, куда? Когтевран? В программе Хогвартса нет математики, так что блистать Гарри нечем. Пуффендуй, раз уж мозгами не вышел? Вот только загвоздка в том, что Гарри — неисправимый лентяй. Дурсли пытались вбить в него что-нибудь полезное, но он как считал, что если можно не работать — он не будет, так и считает. Так что попасть туда, "где никто не боится труда", ему не светит. А идеей про верность он тем более не проникся.

Вот ведь засада! Остается надеяться, что у Шляпы нет полномочий исключить его из Хогвартса. Он к Дурслям по своей воле не вернется, нет, ни за что.

— Поттер, Гарри! — объявила МакГонагалл.

Гарри сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел Гарри, прежде чем Шляпа. Упала ему на глаза, был огромный зал, заполненный людьми, каждый из которых подался вперед, чтобы получше разглядеть его. А затем перед глазами встала черная стена.

— Гм-м-м, — задумчиво произнес прямо ему в ухо тихий голос. — Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так, — и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно... Так куда мне тебя определить?

Гарри чуть не расхохотался. Что за ушлая Шляпа! Навешать комплиментов — кому же не приятно услышать, что он храбрый, одаренный и честолюбивый юный волшебник? А выбирать приходится самому новичку. Шляпе остается только огласить этот выбор.

То-то она с Малфоем так быстро расправилась!

Так что же выбрать? Каждый факультет олицетворяет собой определенный характер, некий стержень личности, жизненное кредо, если хотите. Под чьи же знамена встать? Сделать ставку на отвагу и умереть героем? Если "Величайшие события магического мира в двадцатом веке" не врут, Воландеморт еще может вернуться. В этом пренеприятнейшем случае Гарри предпочел бы оказаться подальше от поля битвы. Может, Пуффендуй? От них никто не ждет великих свершений, можно затаиться... Но их мало кто и уважает. Только в комнатке, где МакГонагалл оставила их дожидаться приглашения, он слышал фразу: "Только не Пуффендуй!" раз пятьсот. Да и жалко было бы прятаться в кусты, не насладившись нормальной школьной жизнью. Лозунг "Когтевран для заучек!" также не обещал особых радостей. Гениальности в себе Гарри никогда не замечал, а похоронить себя за книгами не очень-то и хотел. Одно дело — любить читать, а заставлять себя читать — совсем другое. Он скорее возненавидит и учебу, и волшебство при таком подходе. Чудесно, остается Слизерин. Компания магических мажоров, среди которых могут быть потенциальные слуги самого кошмарного темного мага нашего времени, исчезновению которого Гарри поспособствовал. Ну да, "Привет, я Поттер, ваш новый ученик. Никаких Смертельных проклятий — и мы точно подружимся."

Что же выбрать-то? Шляпа наверняка имеет и собственное мнение. Хорошо бы за Гарри кто-то решил! Когда тебе предлагают что-то конкретное, ты можешь принять или отказаться. Как говорится, из двух вариантов выбрать проще.

Хитропупая Шляпа! Как бы выудить у тебя хоть какой полезный совет... О, идея! Кто мешает ему самому говорить загадками?

— Пожалуйста, — обратился Гарри к Шляпе. — Пожалуйста, распределите меня туда, где у меня будет шанс выжить.

Шляпа пошевелила полями на манер купола медузы.

— Я могла бы предложить тебе славу, более того, величие... А ты просишь такой ерунды. К твоему сведению, смерть для высокоорганизованного разума — всего лишь очередное приключение.

— Благодарю покорно, мне, пожалуйста, вариант без приключений! — пожалуй, слишком поспешно возразил Гарри.

— Как скажешь, как скажешь... Тогда вот мой вердикт: СЛИЗЕРИН!