Тёмная сторона луны (джен)

В Сан-Диего было раннее утро, однако солнце уже встало, и воздух был тёплым. Этой ночью ни Скабиор, ни Мальсибер не спали, вновь и вновь обсуждая и репетируя выступление на суде. А когда забрезжил рассвет, и речь была уже готова, Мальсибер сказал:

— Нам осталось ещё кое-что — и можно будет сказать, что вы к суду готовы. Нужно будет извлечь из вашей головы все воспоминания об этих днях и заменить их памятью об Азкабане.

— Я такое не умею, — сказал Скабиор. — Слышал, что так делают, и вообще что Омуты когда-то для того и были сделаны, чтобы память разгружать. Но не умею.

— Это не так сложно, — заверил его Мальсибер. — Технология похожа на ту, что вам знакома — есть просто некоторые детали. С Азкабаном всё куда сложнее.

— Почему? — удивился Скабиор и добавил, не сдержавшись: — Вам же есть, чем поделиться — или жалко?

— Наши не подходят, — возразил Мальсибер. — Вас никто бы не отправил на нижний уровень — и потом, в наших камерах вместо дверей были решётки. Это позволяло нам общаться — но поэтому я не могу заменить вашу память на свою. Так что это мы сделаем уже в Британии — возьмём воспоминания того человека, что сидел за вас, и вложим их вам в голову. И будем надеяться, что при допросе на суде никому не придёт в голову тщательно их изучать.

— А если придёт? — спросил Скабиор.

— Тогда у нас будут проблемы, — легко сказал Мальсибер. — Но поделать с этим ничего нельзя: невозможно подменить… а хотя… вот я дурак, — он хлопнул себя по лбу. — Да, конечно, можно! Не так идеально — но весьма неплохо. Очень кстати, что вы эту ночь не спали, — весело сказал он.

— Это почему? — спросил Скабиор.

— Вот как раз и выспитесь, — пообещал Мальсибер. — И запомните свой сон.

— Сон, — с понимающим удивлением повторил Скабиор.

— Но это тоже уже в Британии, — сказал Мальсибер. — Нужные воспоминания-то там. Осталось извлечь эти. Я вас научу.

— А потом вернёте? — спросил Скабиор.

Ему было неприятно. Он прекрасно понимал, конечно, что Мальсибер прав, но отдавать кусок собственной памяти в его руки Скабиору не хотелось. Ведь кто даст гарантию, что он после всё вернёт? Или что не поменяет что-нибудь? Ну а даже если нет, и он сделает всё честно, всё равно отдаваться на его милость было неприятно.

Только вот деваться было некуда. И потом, если б тот хотел, он уже давно бы сделал со Скабиором что угодно. Нет, глупо так упрямиться…

— Верну, конечно, — пообещал, тем временем, Мальсибер. — Я надеюсь, лично — но если вдруг нет, и вас всё-таки осудят, отдам мистеру Поттеру — я уверен, он найдёт возможность всё отдать вам.

— Договорились, — не стал дальше спорить Скабиор — что в том толку?

С Омутом памяти они провозились ещё часа три, если не четыре, но в конце концов Скабиор вполне сносно научился извлекать воспоминания целиком. Самым странным в этом было абсолютное отсутствие каких-либо ощущений: он просто не помнил о том, что именно забыл.

— Думаю, что вы готовы, — сказал, наконец, Мальсибер. — Мистер Малфой уже связался с мистером Поттером — очень скоро он вас заберёт, и суда вы будете ждать, как я понимаю, уже в аврорате. И в следующий раз мы с вами увидимся уже в суде. Я уверен, что всё пройдёт отлично.

— Поглядим, — не стал спорить Скабиор.

Значит, в Азкабан его на место Джона не отправят. Ему радоваться бы, но Скабиор ощущал, скорее, раздражение. Его место было там — хотя бы ненадолго! Если предсказание Мальсибера сбудется, и суд Скабиора оправдает, он вообще туда не попадёт — и выйдет, что аврор Джон Долиш в Азкабане отсидел, хоть и недолго, а он, Кристиан Говард Винд — нет. Смешно же…

Мальсибер, попрощавшись с ним, ушёл за Поттером, а Скабиор так и не попросил его дать ему возможность попрощаться с его супругой. Может, попросить его потом не возвращать воспоминание о ней? Только как он будет это объяснять? И потом… Одна мысль о том, чтобы вообще забыть Эсу, резанула болью и тоской. При том, что Скабиор не хотел больше встречаться с ней, понимая, что ничего хорошего ему эта встреча не принесёт, забывать её он не хотел. Да, наверное, жить ему так было бы легче, но нет — это было его, личное, и какую бы боль оно ему не причиняло, он бы ни за что не отказался от этого странного и ни на что не похожего воспоминания. Жаль, что у него никогда не будет внучки или ещё одной дочери — может, он назвал бы её так…

В голове сами собой стали складываться строчки, и Скабиор, вместо того, чтобы собираться, взял бумагу, карандаш — и быстро начал их записывать. Он давно не писал так легко и быстро — и так хорошо. Он сам видел, что это вправду хорошо — и считал так отнюдь не потому, что сам был автором: Скабиор всегда умел оценивать свои стихи с не меньшей, а может быть, и большей строгостью, нежели чужие. Жаль, что нельзя показать их Эсе — это было бы, он полагал, практически признанием, а зачем ей знать? Выйдет глупо и неловко. Ненужная любовь не радует — она рождает чувство неловкости, досады и даже иногда вины, это Скабиор знал тоже. Эса ведь ни в чём не виновата — зачем ей такой груз? Менее всего он желал ей зла…

Он едва успел закончить, когда Мальсибер вернулся — на сей раз с Поттером.

— Ну как вы? — спросил тот. — Готовы?

— Я не успел собраться, — признался Скабиор. — Сейчас переоденусь. Извините.

— Не страшно, — кивнул Поттер. Его вид Скабиора озадачил и, в то же время, воодушевил — и, быстро переодевшись в то, в чём изначально появился здесь, и сложив в отданную ему Мальсибером сумку скопившиеся у него за время пребывания тут книги и бумаги, а также выигранные деньги, он почти бегом спустился вниз и спросил:

— Ну а вы? Нашли что-нибудь?

— Нашёл, — Поттер улыбнулся, и его улыбка, определённо, пахла надеждой и свободой. — Но пока не расскажу вам ничего — в конце концов, для вас всё это должно стать неожиданностью на процессе.

— Ваш прогноз по приговору? — Скабиор постарался задать этот вопрос как можно более небрежно, но, похоже, у него это не очень вышло.

— Я надеюсь, что вас оправдают, — ответил Поттер. — В крайнем случае, речь может идти о нескольких годах заключения — но больше вероятен штраф. Но я должен вас предупредить, что когда процесс закончится и вы, как я надеюсь, отправитесь домой, история для вас на этом не закончится. Однако это мы обсудим после — для начала нужно оправдать вас.

— Там же восемь человек погибло, — кривя рот, сказал Скабиор. — Какое тут оправдание?

— Обыкновенное, — Поттер чуть нахмурился. — Вы же, в сущности, орудие — и такая же жертва, как они. А вот чья — будем выяснять на процессе. Нам осталось, как я понимаю, поправить вашу память — но это уже в Англии. Через несколько часов нам будет, у кого забрать воспоминания об Азкабане — и мы это сделаем. А до того вы останетесь в доме у мистера Мальсибера — у Малфоев слишком людно, к сожалению, а там сейчас никто не живёт.

— А можно мне к себе домой? — умоляюще проговорил Скабиор. — Мы живём в лесу — меня никто там не увидит!

— Если не следят за домом — не увидят, — согласился Поттер. — Мы, конечно, всё проверили — но лишь на соответствующие заклинания. Если там есть просто наблюдатели, мы могли их не найти — особенно если это не живые люди, а, допустим, эльфы или призраки. Очень глупо рисковать так.

— Ваши родные, если мистер Поттер позволит, могут навестить вас у меня, — предложил Мальсибер. — Я открою им камин — это безопасно для беременных, по крайней мере, безопаснее портала или аппарации.

— Гвеннит пользуется камином ежедневно, — сказал Поттер. — Она же служит в министерстве. Я не стану возражать — тем более что одного из них вы в любом случае увидите. Было бы нечестно не позволить вам увидеть дочь. Но не крестника, — предупредил он. — Мальчик слишком мал, чтобы по-настоящему уметь хранить секреты, и слишком взрослый, чтобы не проболтаться. И это ещё одна причина, почему вам нельзя домой.

— Согласен, — неохотно признал Скабиор.

— Тогда отправляемся, — решил Поттер. — У меня портал только в Малфой-мэнор — вам потом придётся проводить нас, — сказал он Мальсиберу.

— Провожу, конечно, — кивнул тот — и Поттер, взяв их обоих за руки, активировал портал.

В Малфой-мэноре они пробыли недолго, почти сразу же отправившись в дом Мальсибера — где Скабиора вскоре и оставили в компании единственного эльфа, впрочем, тут же скрывшегося по каким-то своим, эльфийским делам. Некоторое время Скабиор бродил по коридорам, но ему быстро это надоело: большинство дверей были закрыты, а коридоры вновь и вновь приводили его в холл, куда бы он ни сворачивал. Выходить наружу Скабиор не мог, но окна были ему вполне доступны, и, и в конце концов, он уселся на широкий низкий подоконник и уставился на поросшую высокой травой дюну, переходящую в пляж, а затем и в море. Дом стоял на берегу небольшой бухты, вероятно, живописной, но, скорее, с моря, а не с берега. Вот откуда, значит, у Мальсибера такая любовь к морю… Скабиор подумал, что и сам скучает по нему — но не по тёплому и ласковому, каким, похоже, было это, а по северному и суровому, оркнейскому. Что же, если Поттер ошибается, и он всё-таки отправится в Азкабан, будет ему море — правда, говорят, что его не видно там в окошки, но зато отлично слышно. Да и пахнет им там, вероятно…

Браво, Кристиан. Вот ты и нашёл плюс даже в вероятном заключении — ты давно ли стал таким оптимистом? Ему стало смешно и ужасно, просто невероятно тоскливо, и чтобы отвлечься, он попытался представить, каково это — вырасти в таком вот доме. В одиночестве, вдалеке от всех… тут же даже магглы далеко — Скабиор не знал, где дом находится, но в окна не было видно ни одного маггловского дома, так что, видимо, до ближайшего поселения было не так близко. Даже если здесь бывали гости — а они, наверное, бывали, Мальсибер не напоминал человека, выросшего в полной изоляции — всё равно это совсем не то же самое, как когда для того, чтобы с кем-то поиграть или подраться, достаточно просто выйти на улицу. Скабиор прекрасно помнил, как он вырос сам — и как с самого нежного возраста носился вместе с другими мальчишками по Лютному и его бесчисленным закоулкам и лазил по подвалам и по чердакам. Да он бы рехнулся сидеть дома или бродить по здешним дюнам и лесам в одиночестве! Нет, конечно, тут была библиотека, и, наверное, с ребёнком рано стали заниматься — чистокровные, они такое дело любят. Но всё равно — какая же тоска! Нет, определённо, если бы он мог выбирать, он бы выбрал Лютный с его вонью, нищетой и весьма своеобразной моралью — зато там почти в любое время суток с лёгкостью можно было найти компанию, подходящую или не очень, но живую и не скучную. А здесь… Да здесь просто озвереешь же с тоски! А потом пойдёшь не то что к Лорду — к чёрту лысому!

А ему ведь повезло, чётко осознал он. Просто повезло — и теперь, когда он выйдет на свободу, ему нужно будет позаботиться о том, чтобы детство его крестников не прошло бы в одиночестве, и потом, став взрослыми, они не шарахались бы ото всех или же, напротив, не прибились бы к какой-нибудь сомнительной компании только чтоб почувствовать себя среди своих.