Тёмная сторона луны (джен)

— А он не ушёл, — Робардс будто поджидал Поттера у входа в аврорат.

— Бирн? — спросил Поттер. — Это хорошо… он в пятой?

— Мы тут уже думали ему цветные карандаши предложить, — пошутил Робардс. — И принести раскраски. Чтоб он не скучал.

— Я не думаю, что ему сейчас скучно, — улыбнулся Поттер, отправляясь сразу же в допросную. — Мистер Бирн, — сказал он, приветствуя его. — Мне сказали, что вы отказались уходить. Почему? Вы считаете, что вашей безопасности за стенами аврората что-то угрожает?

— Куда мне идти? — спросил тот в ответ. — В отделе я взял отгул, домой вернуться — только привлекать внимание…

— Разумно, — согласился Поттер.

— Я всё написал, — Бирн указал на стопку листов, исписанных крупным аккуратным почерком.

— Благодарю, — кивнул Поттер, садясь за стол и придвигая их к себе. — Я хочу спросить вас вот о чём. Мы знаем, что многие из тех, кто вырос в Билле Мёдба, потом ушли оттуда — как и вы. Расскажите мне, кого из них вы знаете.

— Никого, — покачал головой Бирн. — Знал когда-то, но давно их потерял.

— Расскажите всё равно, — попросил Поттер. — Обо всех, кого вы вспомните.

— Зачем? — Бирн почему-то вздохнул.

— Затем, что угрожать вам может кто-нибудь из них, — ответил Поттер. — И вам, и вашей семье.

— Я давно не видел никого из них, — сказал Бирн как-то обречённо. — Я даже имена их здешние почти не помню.

— Расскажите то, что помните, — подбодрил его Поттер. Он почти ему сочувствовал, понимая, что тот должен сейчас чувствовать, и поэтому добавил: — Мы проверим их, и только. Никто не причинит им вреда, если выяснится, что они просто живут спокойно. Понимаю, вам не хочется рушить чьи-то жизни — но вам придётся выбирать между их спокойствием и благополучием собственной семьи.

— Понимаю, — кивнул Бирн. Помолчал немного — и заговорил.

Поттер слушал его очень внимательно, Прытко Пишущее перо летало по пергаменту, но интуиция подсказывала Поттеру, что всё это снова «в молоко». Его что-то мучило — было во всей этой ситуации с Бирном какое-то несоответствие, мелкая несостыковка, рушившая вроде бы вполне стройную картину. Что же тут не так?

— Мне понадобятся ваши воспоминания о полученном письме, — сказал Поттер, когда Бирн закончил.

— Письме? — тот нахмурился.

— С инструкциями, — напомнил Поттер. — Что вы получили. Само оно сгорело, но осталось в вашей памяти.

— Конечно, — Бирн с облегчением кивнул. — Да, пожалуйста.

— Волос Долиша прислали вам в письме? — спросил Поттер. Бирн кивнул, и он задал следующий вопрос: — Оборотное зелье вы должны были достать сами?

— Нет, мне его прислали. Надо было принести с собой? — спросил он расстроенно.

— Да, но ничего страшного — сейчас сходите домой и принесёте. Вместе с волосом. Почерк, которым было написано письмо, вам знаком? — продолжал задавать вопросы Поттер.

— Вроде нет, — Бирн покачал головой.

Почему же ему именно что написали? Почему не лично встретились? Если тот, кто сделал это, не хотел быть узнанным, что мешало ему воспользоваться оборотным зельем? Разве что…

Разве что оно бы на него просто не подействовало.

Значит, тот, кто написал его, не был человеком — или же, во всяком случае, волшебником. Но представить маггла в этой роли Поттеру не удавалось — значит…

А ведь это объясняло многое. Например, зачем понадобилось убивать не только Винда, но и Данн и Спука — тех, кто, по словам того же Бирна, вполне мог бы сделать это сам, а для обвинения Долиша было бы вполне достаточно убийства Винда. Но вся эта схема работала только при условии, что Данн и Спук знали про неё. А вот если нет…

И ведь гоблинам — да, конечно же, теоретически это мог быть и кентавр, и великан, да хоть русалка, но их Поттер не рассматривал — действительно не выгоден теперь процесс. Вряд ли до ирландцев с их идеями гоблинам есть дело — а вот оправдание Винда им может показаться неприемлемым. Вопрос в том, откуда они знают о ходе расследования. Гоблины, конечно, это вам не беглые ирландцы, но всё же о последних арестах газеты не писали. Значит, у них есть источник здесь, в аврорате — или, что более вероятно, в секретариате Визенгамота или самого министра. Или…

Или же в самом Визенгамоте. Поттер вспомнил того таинственного богача, что встречался с Хадрат и о котором она тоже так ему ничего и не сказала. Да, он отлично вписывался в эту схему — и как раз богатый человек вполне может иметь с гоблинами, если можно так сказать, особенные отношения. Только вот какой у него в этом деле интерес? Просто ли он помогает гоблинам? И даже если так — то почему?

И ведь всё это произошло уже после его, Поттера, переговоров с гоблинами. Мог ли он их на такое спровоцировать? Мог, конечно — да вот хоть семью того же Кровняка, или мало ли, кого ещё. Но винить себя Поттер полагал и глупым, и не нужным: что сделано, то сделано, и даже если он и спровоцировал кого-то, переговоры он всё равно полагал правильным решением.

Получив от Бирна нужное воспоминание, Поттер отправил вместе с ним специалистов по защитным и следящим чарам и некоторое время занимался текущими делами, продолжая, впрочем, обдумывать свою теорию. Да, определённо, она объясняла переписку, объясняла быстроту распространения информации — и, в то же время, некоторую её неточность: никто, кроме Поттера и узкого круга непосредственно занятых этим делом не знал времени возвращения Винда. Но не объясняла, как гоблины вышли на Бирна. А хотя…

— Гавейн, — спросил он, сам зайдя в кабинет к своему заместителю, — ты когда работал с архивом, не обратил внимания, кому в последний или предпоследний раз выдавали просмотренные тобою личные дела?

— Нет, — ответил тот с досадой. — Драккл драный, я и не подумал.

— Да я тоже не подумал, — Поттер присел на край стола. — Я всё думал, почему Бирну написали, а не поговорили лично. И пришёл к выводу, что это мог быть кто-то очень узнаваемый, но не способный эту узнаваемость устранить.

— То есть не волшебник, — понимающе проговорил Робардс.

— Гоблин, если отбросить длинную цепочку умозаключений, — сказал Поттер. — Но не только. Меня всё мучил тот богатый незнакомец из воспоминаний дамы Грэма — и вот если предположить, что у гоблинов есть своя рука в Визенгамоте…

— …станет ясно, как они узнали об аресте Данн и Спука, — подхватил Робардс. — Почему бы нет… но тогда у нас проблемы.

— Да у нас кругом проблемы, — отмахнулся Поттер. — Не впервой. А вот Бирна жалко — вот уж кто попал.

— Если это гоблины, то да, — согласился Робардс. — Они слово держат: обещали убить, если он их не послушает — убьют.

— Если не решат, что это им невыгодно, — возразил Поттер. — Сходи ещё раз в архив, а? — попросил он. — Посмотри дело Бирна. Я почти уверен, что его смотрели под оборотным — но даже если так, может, это что-то даст. И давайте расходиться — завтра в полдень соберёмся и будем суд планировать.

Дело Бирна Робардс принёс Поттеру, когда он уже почти собрался уходить — и, едва взглянув на формуляр, в который вписывались все фамилии когда-либо запрашивавших дело, тот прекрасно понял, почему.

— Сколько интересного можно о себе узнать, — сказал он, задумчиво разглядывая выписанное каллиграфическим почерком «Г. Робардс, зм. гл. авр., 08.08.19». — Вот ты чем вчера, оказывается, занимался.

— Архивариус сказал, что вчера рано утром я попросил принести мне все дела, что аврорат запрашивал за последний месяц, — сказал Робардс, садясь напротив.

— Кто-то следует за нами по пятам, наступая нам на пятки, — сказал Поттер. — Где ты волос умудрился обронить? — спросил он с упрёком.

— Это-то и странно, — хмурясь, сказал Робардс. — У меня же вся одежда зачарована, от халата до парадной мантии.

— А халат зачем? — улыбнулся Поттер.

— А вот как ворвёшься ты ко мне за ужином, — наставительно проговорил тот, — схватишь меня за ухо да аппарируешь на место очередной катастрофы — тут-то он и пригодится.

— Как разумно, — с уважением произнёс Поттер. — А я попался бы…

— И усеял всё своими волосами? — осуждающе спросил Робардс.

— Усеял, — покаянно кивнул Поттер. — Но кроме шуток — где-то же добыли образец. Думай, кто и где.

— Давай рассуждать логически, — сказал Робардс. — Сливы в ванной и полотенца я всегда чищу за собой, — начал он перечислять, — говорить про парикмахерскую смешно просто, вся одежда зачарована… остаются пляж и Мунго.

— Пляж и Мунго, — повторил Поттер задумчиво. — Весь персонал связан контрактом. Нет, конечно, кто-то мог и туда тоже пройти под оборотным, но давай пока рассмотрим пляж. Ты когда там был в последний раз? Образец явно взяли не так давно, раз архивариуса ничего не смутило.

— Лето же, — ответил Робардс. — Мы с супругой любим море. Почти каждые выходные там бываем.

— Возьми Омут памяти, — решил Поттер, — и найди, кто это сделал и когда. Или хоть попробуй.

— Найду, — пообещал тот.

— Я тут думал о детекторах лжи, — сказал Поттер. — Может, стоит их поставить хоть на входе в аврорат? Доработав, разумеется.

— Они тут стояли, — поморщился Робардс. — Ещё когда я начинал служить. Толку мало: они на половину авроров гудят. Я уже не говорю про начальников департаментов, — он улыбнулся. — Все мы тут храним так много тайн и так часто врём, что они бесполезны.

— Но что, если доработать их? — повторил Поттер. — Настроить на конкретные вещи вроде оборотного и опасных предметов?

— С этим не ко мне, — ответил Робардс. — Предложи невыразимцам — может, сделают. Но в своём нынешнем виде они бесполезны — от их вечного гудения только голова болит. Ладно, я пойду искать мерзавца, — сказал он, вставая.

— Найдёшь — напиши мне, — попросил Поттер. — Хотя, знаешь… это долго, — он взял палочку. — Протеевы чары и быстрей, и проще. Сделаешь — зови, — сказал он, превращая пару листов бумаги в два браслета и зачаровывая их. Надев один, второй Гарри отдал Робардсу — и вышел вместе с ним из кабинета. По его расчётам, Причард уже должен был вернуться, и теперь вместе с Джоном Долишем ждал его в одном неприметном месте на берегу, и Гарри не хотел заставлять их сидеть там слишком долго.