Бетти Снейп и Чужая Душа  (джен)

2014

Рожденная в абсолютно нерелигиозной семье, Бетти редко обращалась к богу даже фигурально, но сейчас она искренне благодарила мироздание за то, что первым уроком была биология: миссис Олдмоул бы умом тронулась от восторга, опоздай она на её урок на следующий же день после воспитательной беседы.

Бетти зашла в кабинет через пять минут после звонка, и, дождавшись кивка от мисс Хелмсли — учительницы биологии, к которой Бетти питала огромную симпатию за снисходительность и лёгкий нрав — направилась к своей парте. И только подойдя ближе она поняла, что привычное место занято кем-то незнакомым; тихонечко, чтобы не мешать остальным, Бетти подкралась к незнакомцу со спины и недовольно шикнула неопознанной белобрысой голове в самое ухо:

— Ты кто такой? Это моё место!

Голова резко повернулась и недоуменно вытаращила на неё два синих глаза.

— Бетти, это — Мэйсон Ньюман, он будет учиться в вашем классе, — поспешила внести ясность мисс Хелмсли. — Займи, пожалуйста, свободную парту.

Ученики, сидящие за соседними партами, как по команде уставились на них; белобрысый же смотрел на неё невинными глазами и даже не подумал добровольно сгинуть с её законного места.

— Шустрее, Бетти, — поторопила мисс Хелмсли. — В следующий раз рассядетесь, как положено, мы же не можем согнать новенького?

Возмущённое эго Бетти считало, что очень даже можем. Заняв самую неприглядную парту в конце кабинета, она принялась угрюмо сверлить взглядом затылок раздражителя.

Минуты тянулись медленно. День не задался с самого начала; Бетти старалась не думать о событиях минувшего утра, но слёзы от мыслей о дурацком и совершенно несправедливом домашнем аресте наворачивались сами собой, а разреветься на виду у всего класса было бы тем ещё позором. Ей и без того хватало смешков и тычков со стороны одноклассников.

— Не вертитесь, Ньюман, — раздался голос преподавателя. — На моих уроках безалаберность не приветствуется.

Бетти торжествующе хмыкнула. Будет знать, как усаживаться на чужие места.

* * *

Гермиона с детства страдала дурацкой привычкой в минуты волнения грызть всё, что попадалось под руку. В начальной маггловской школе это были карандаши и ручки, в Хогвартсе — перья, и неудивительно, что сейчас она вгрызалась в заднюю часть карандаша, в сотый раз перечитывая сообщение, миролюбиво взирающее на неё с экрана монитора.

Отрицание и гнев прошли в первые несколько минут; сейчас же наступило принятие, которое требовало чёткого анализа происходящего.

Итак, Рон объявился спустя чёрт знает сколько времени, пишет ей на рабочую электронную почту и умоляет ответить. Более неожиданным и шокирующим для неё было бы разве что застать мужа поющим в душе «House of the Rising Sun» в компании резиновой уточки. Но если ситуацию с Северусом можно было смело выбросить в гипотетическую урну с надписью «не в этой жизни», то данное письмо было вполне себе реальным.

Приняв стратегическое решение «выйти-подышать», Гермиона выскользнула на улицу: дышалось и думалось снаружи гораздо легче. Посмотрев по сторонам в поисках потенциальных клиентов — больше для очистки совести, нежели с надеждой — она перебежала через дорогу к одинокому автомату с газированными напитками. Бросив монетку, она достала прохладную банку и приложила её ко лбу.

Что он от неё хотел? Неформального общения? Вряд ли у них остались общие темы для разговора. Сообщить что-то важное? Кто-то умер? От этой мысли Гермиону передёрнуло. Может и так, но если Северус узнает о письме, он точно прихлопнет Рона, даже объясняться не станет. Будет всё отрицать, и труп её бывшего друга так никогда и не найдут.

Гермиона с раздражением дёрнула кольцо на банке. Кольцо оторвалось, но крышка не открылась. С размаху запулив злосчастную банку в урну, Гермиона стремительно зашагала обратно к аптеке. Лучшим решением было углубиться в работу, а письмо отправить покоиться в папке «спам». У неё и в этой жизни проблем было по горло — не хватало ещё притащить что-то из прошлой.

1998

Гермиона невидящим взглядом блуждала по строчкам, целиком и полностью захваченная своими мыслями.

Месяцы поисков ни к чему не привели. Сотни перелопаченных томов, стёртые до мозолей пальцы, несколько сожжённых маггловских лампочек — и ничего. Впервые в жизни, будучи всенародно известной зубрилой, Гермиона Грейнджер не вгрызлась в самую суть и сильно за это поплатилась.

Родители никогда её не вспомнят. Нет смысла винить Снейпа за безучастность, а современных целителей, занимающихся исследовательской деятельностью — за некомпетентность. Это целиком и полностью её вина, её ответственность. Только как теперь с этим жить?

— Привет, Гермиона. Ты как?

Погружённая в горькие раздумья, Гермиона не сразу заметила присутствие в комнате Гарри. Вид у него был не менее подавленный, чем у неё самой.

— Нормально, — украдкой утерев глаза рукавом, она попыталась вымучить слабое подобие улыбки. — Ты откуда?

— Из Мунго.

— И что там?

— Снейп там, — угрюмо ответил Гарри; отблески каминного пламени сверкали в его круглых очках. — С чего я вообще решил, что он станет меня слушать?

Гермиона поджала ноги: несмотря на жарко растопленный камин, в комнате вдруг стало так холодно, словно мимо пронеслось стадо дементоров.

— Я правда пытался с ним поговорить, Гермиона, — оправдывался Гарри, занимая кресло напротив, — но он меня откровенно послал! Знаешь, он хоть и не предатель, но всё такая же редкостная скотина! Сказал, что все его долги уплачены, и он не будет нянчиться со мной, как папочка, чтобы я убирался прочь и учился решать свои проблемы и проблемы своих друзей самостоятельно. Ещё и по вам с Роном прошёлся, сказал…

— Я поняла, Гарри, — тихо перебила Гермиона. — Значит, придётся мне снова идти к нему самой. Спасибо, что попытался.

— Ты слышала, что я сказал? — громко, то ли от тревоги, то ли от возмущения, уточнил Гарри. — Он не хочет нас видеть! Я надеялся, что смерть Волдеморта положительно скажется на нём, но я ошибся!

— Ты думаешь, я этого хочу? Унижаться перед Снейпом? — голос Гермионы надломился; она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. — Нет, Гарри — я должна! И если ради того, чтобы вернуть родителям память, мне придётся умолять и валяться у него в ногах — пусть так, я готова!

В камине потрескивали дотлевающие поленья. В лёгких не хватало воздуха, и Гермиона судорожно вдохнула, глядя на растерянного друга глазами, полными слёз.

— Ты и вправду пойдешь? — спросил Гарри. Вид у него был пришибленный.

— Да, Гарри, пойду, — Гермиона плотнее укуталась в тонкий плед. — Я, к сожалению, не в том положении, чтобы просто обиженно хлопнуть дверью и пойти жаловаться друзьям на отвратительное поведение злого и страшного профессора зельеварения.

2014

Бетти всегда старалась выходить из класса первой: толпа тормозящих и сбивающихся в кучи одноклассников её дико раздражала. Свалить одним махом все принадлежности в рюкзак и выскользнуть в полупустой коридор, пока остальные копошатся и переговариваются, было для неё рутиной, доведённой до автоматизма.

— Эй, подожди!

Чьи-то пальцы сграбастали её запястье и Бетти резко обернулась, вырывая руку.

— Чего тебе? Извиниться решил?

Новичок стоял непозволительно близко и самым бесстыдным образом улыбался ей в лицо. План отхода провалился: мимо них ко входу уже начали протискиваться ученики.

— И да, и нет, — парень деловито протянул руку. — Мэйсон.

Бетти приподняла бровь: этот жест она переняла от отца, и против нежелательных персонажей он действовал безотказно. Данный индивид был несимпатичным, с остреньким носиком, прозрачными ресницами и бледной кожей. Соломенные космы лежали в полном беспорядке, спадая на ярко-синие глаза, контрастно выделяющиеся на бледном лице. Он снова улыбнулся, демонстрируя внушительных размеров щель между передними зубами.

Про себя Бетти подумала, что он похож на пугало, а вслух сказала:

— Руку я тебе жать не собираюсь. Если у тебя всё — я пошла. Не хватало из-за тебя ещё на урок опоздать.

— Ты Бетельгейзе, да? Покажешь, куда идти?

Бетти закатила глаза. Мэйсон был ниже ростом, и продолжал раздражающе открыто на неё пялиться, на что она, как бы между прочим, поинтересовалась:

— Ты всегда ведёшь себя как прилипала или только с людьми, которые явно не хотят с тобой общаться?

— Бе-тель-гей-зе, — будто не слыша вопроса, по слогам повторил Мэйсон. — Крутое имя.

Бетти поморщилась. Ей бы и самой нравилось это имя, если бы она вычитала его в какой-нибудь фантастической книге. Для обычного человека оно было слишком уж вычурным.

— Ты коренная австралийка? — продолжал сыпать вопросами Мэйсон. — Вроде не похожа.

Бетти прекрасно знала, что на англичанку не похожа ни разу, но врать не было никакого смысла.

— Мои родители из Англии. Но родилась я здесь.

— О, я сам только недавно прилетел из Лондона, — просиял Мэйсон, — Значит, мы считай земляки! И должны держаться вместе.

Бетти считала, что это не значило ровным счётом ничего, но, он, в отличие от неё, и вправду был похож на англичан с картинок: таких рыжих и бледных, которые ещё файв’о’клок. И слова он выговаривал почти так же, как она: по крайней мере хоть кто-то не будет хихкать над её акцентом.

Бетти махнула рукой в сторону двери.

— Ладно, пошли. Покажу, куда идти.