Некромант Белого Альянса (джен)

Утренние лучи аккуратно заглянули в окно, медленными тонкими струйками вливаясь в темное помещение через широкие стекла, идущие от одной стены к другой лишь дважды прерываясь тонкими деревянными рамами. Неяркий свет отражался от светлой древесины мебели и бежевых стен комнаты Эсона, легко заполняя ее равномерным мягким светом. Молодой профессор заворочался и открыл глаза. Он лежал на мягком упругом матрасе, набитом соломой и обтянутом толстой плотной тканью, поверх которой был расстелен теплый шерстяной ковер, укрытый белоснежной простыней.

Спать в таких условиях парень не привык, первые мгновения тело пыталось понять, где оно находится, и чем грозит пробуждение среди чего-то обволакивающего и мягкого. Спустя мгновение проснулось сознание, отдав команду расслабиться, и возродив в памяти чувство уюта и комфорта постели в выделенной профессору комнате. Но волнение уже начало зарождаться, оно быстро растеклось по телу, заставило сердце биться быстрее и требовало немедленных действий. Утренняя сонливость исчезла.

Легко поднявшись с теплой кровати, профессор поежился — воздух в комнате был свежим, можно сказать холодным, что особенно ярко чувствовалось после уюта мягкой, нагревшейся за ночь постели. Одевшись, Эсон с трудом мог вспомнить, как он разделся, когда вернулся после ночной вылазки, он прихватил свой рюкзак и вышел из главного корпуса, направившись к столовой.

Двери на несуразном крыльце из шершавого камня были открыты, но в здании царила тишина, лишь изредка слышались глухие звуки шагов, да ощущался запах готовящихся блюд. Похоже, для завтрака было еще слишком рано. Эсон заглянув в обеденный зал и, не обнаружив там никого, вышел на улицу.

Не зная, чем занять себя, молодой профессор решил осмотреть окрестности. Стрельбище для лучников, расположенное сразу за столовой, тоже сейчас пустовало. На нем до сих пор виднелись следы вчерашней тренировки: мишени тут и там были опалены или разбиты в щепки, на сухой земле виднелись неглубокие воронки, одна стрела торчала из мешка с землей, прислоненного к деревянному ангару, имеющему общую стену со зданием столовой. На круглой арене тоже никого не было, она была точно такой же, как и до сражения Эсона, словно кто-то стер все следы прошедших на ней битв.

Пройдя чуть дальше от зданий Академии, молодой профессор обнаружил еще одно поле. Прямоугольная площадка, длиной порядка двухсот метров и шириной не меньше ста была, к удивлению некроманта, занята. Ряды тренировочных манекенов, набитые соломой и защищенные деревянными щитами, закрывали обзор, но до слуха отчетливо долетали звуки ударов дерева о камень.

Потворствуя собственному любопытству, Эсон перебрался через невысокий забор, обозначающий границы тренировочного поля, и прошелся мимо длинных строк манекенов, чередующихся широкими полосами утоптанной земли. За набитыми соломой деревянными чучелами обнаружилась еще одна площадка. Небольшая, она ничем не отличалась от арены, где бился Эсон. Именно оттуда и раздавались звуки ударов. В центре ровного земляного диска, огороженного деревянным забором, стоял юноша лет восемнадцати. В руках он держал деревянный тренировочный меч и пытался пробить голема. Вот только сделать это было крайне сложно — пропитанный магией манекен держал в одной руке каменный щит, который поднимался каждый раз, когда юноша пытался достать соломенное чучело в деревянных доспехах. Голем двигался быстро и ловко, а парень бил лишь парой простых приемов, отчего Эсону быстро наскучило наблюдать за однообразной тренировкой. Понаблюдав за учеником около десяти минут, молодой профессор покинул тренировочное поле и направился к расположенным напротив них, чуть глубже не территории Академии, невысоким одноэтажным ангарам, где тренировались маги. Но помещения были закрыты, и парню не осталось ничего, кроме как вернуться назад. Поначалу Эсон хотел осмотреть небольшой сад, расположившийся между забором Академии и тренировочными полями, но, когда заметил медленно собирающихся у столовой учеников, решил отправиться завтракать.

Подготовка к утреннему приему пищи шла полным ходом, по столовой с подносами ходила прислуга, со стороны рабочих помещений доносились характерные для приготовления блюд звуки: удары ложек о посуду, шипение чего-то кинутого на раскаленную сковороду с маслом, струя воды, разбивающаяся о посуду в раковине, перезвон ударяющихся стаканов. Все это дополнялось яркими ароматами пряных трав, жаренного мяса, вареных овощей, от которых невольно просыпался голод.

Чтобы не мешаться, Эсон сел на то же место, что и вчера, и молча наблюдал за происходящим. Мимо него прошли две служанки, одна несла в руках стопку плоских тарелок, другая — плетеную корзину, в которой лежало что-то тяжелое. Они достаточно медленно шли по столовой и что-то бурно обсуждали.

— Говорят, под Академией какой-то неудачник создал проклятую комнату, — услышал Эсон голос одной.

— Да, я слышала, но даже профессора-маги не могут закрыть ее, а обратиться за помощью к воинам им гордость не позволяет, — кивнула вторая.

— Опять год в подвалы спуститься не сможем, пропадет и хлеб, и овощи.

— Ну хоть соленья останутся, да и сыру с вином только польза, а провинившихся будут туда силой загонять, — злобно хихикнула вторая.

Служанки прошли мимо, и Эсон уже не мог расслышать их. «Интересно тут устроено», — заметил про себя парень и тут же переключился на более насущные мысли. Он восстанавливал в голове схему конюшни, вспоминая, что именно необходимо для подобного заведения, и где возможно получить место для тренировок. Пока ученики не смогут самостоятельно вскрыть печати и побороть големов в отведенном для них корпусе, им придется тренироваться за пределами Белой Академии. Изначально Эсон планировал поселиться в месте, похожем на «конюшни Мирлена» и оплачивать свое пребывание там ремонтом помещения, а вечерами тренироваться на ближайшем пустыре. Но выводить пятерых детей даже ради тренировки будет проблемно, — Кармел уже предупредил Эсона, что на время обучения покидать конюшню детям запретят. Потому требовалось придумать, не только как, но и где тренировать детей, чтобы они могли хотя бы как-то развивать базовые навыки вроде силы, выносливости и ловкости. Но на самом деле этого будет мало. Необходимо развить у каждого индивидуальные способности, которые помогут в реальном сражении, так еще и умудриться не разрушить помещение во время тренировок. Но при этом придется выделять время для работ в конюшне. Ограничений и условий получалось слишком много. «Сложно!» — некромант опустил голову на ладонь, упершись локтем в стол.

За размышлениями Эсон потерял счет времени. В реальность его вернуло легкое касание Баньи, после которого молодой некромант услышал голоса севших рядом детей.

— Доброе утро, профессор, — улыбнулась девушка.

— А? — парень не сразу понял, что происходит, — да, да, доброе.

— Вы сегодня рано.

— Не спалось, — пожал плечами Эсон и после секундной паузы решился задать вопрос, — мне вот интересно, к чему эта формальность между нами?

— Это норма для обращения между профессорами, — Банья села за стол напротив собеседника, — тебе неуютно из-за этого?

— Непривычно немного, — согласился парень.

— Признаться, мне тоже. Ах да! Я хотела ва... — девушка на мгновение замолчала, заставляя себя отказаться от уже въевшейся привычки и поправилась, — тебя спросить, что ты собираешься сегодня делать?

— Ах это, мы ждем ответа Кармела по моей задумке. Кстати, не стоило его заставлять встречать меня, хотя и спасибо за это. Он обещал все подготовить сегодня.

Постепенно столовая наполнилась людьми, слуги разносили еду и забирали пустую посуду, затем учащиеся и профессора разошлись по своим корпусам, завтрак закончился за каких-то тридцать минут. Подождав еще с десяток минут, Банья и Эсон отправились в класс. В коридоре корпуса их ждал Кармел.

— А вот и вы! — радостно поприветствовал их ректор. — Ученики, отправляйтесь пока в класс, ваши профессора подойдут позже, — дождавшись, когда дети покинут здание столовой, толстяк продолжил. — Совет несказанно рад вашему предложению, профессор Эсон. Признаться, я уверен, что большинство надеется на то, что вы уведете детей навсегда из Академии, и на вас можно будет спустить всех собак. И все же, это не столь важно, ведь так?

— Какая обескураживающая прямолинейность, ректор Кармел, — недовольно надула губы Банья.

— И все же, это действительно хорошая новость, — сдержанно кивнул Эсон, — когда нам дадут право на выход, и как вообще это будет происходить?

— Вот ваши билеты на право свободно перемешаться по первой зоне столицы, — Кармел протянул семь небольших листков. Просто держите их при себе, и если стража будет задавать вопросы, покажите им. В остальном вы вольны перемещаться от замка до самых ворот из города.

— Но выходить из города мы все еще не можем? — уточнил парень.

— Пока да, но в свете текущих событий, думаю, не будет слишком сложно убедить совет дать вам право рисковать своими жизнями снаружи.

— Восхитительно! Тогда выдвигаемся, — довольно хлопнул в ладоши Эсон, замер на секунду и обратился к ректору. — Вот только, как быть с обедом?

— Через час вам в корпус принесут восемь порций.

— Спасибо, Кармел, — привычное отвращение к толстяку уступило место чувству благодарности.

— Возвращайтесь до заката, — ректор махнул рукой профессорам и вышел из корпуса.

Когда Банья и Эсон вошли в класс, дети уже ждали их за своими столами.

— С этого дня мы будем много работать, — хитро улыбнулся парень, — так что собирайтесь, нам предстоит посмотреть на ваше новое место для тренировок.

Пока дети собирались, из столовой пришел слуга, который, как и обещал толстяк-ректор, принес упакованные в кувшины обеды. Упаковав небольшие заплечные мешки, класс бессильных отправился в город. Дорога к конюшне не заняла и получаса.

Утреннее солнце хотя и ярко светило, ослепляя людей с левой стороны, но еще не набрало полной силы, и не обжигало своими лучами, медленно прогревая остывший ночью влажный от росы воздух. Дети радостно шли за своими учителями, и переговаривались между собой. Банья с довольной улыбкой следовала за Эсоном, она не знала, что именно задумал ее новый коллега, внезапно появившийся два дня назад перед воротами города, и уже успевший наделать шума в академии. Парень же продумывал детали предстоящего дня. Он прекрасно понимал, что сразу же достичь каких-то значимых результатов не выйдет, и будет не просто привести конюшню в порядок для приема посетителей и проведения тренировок.

— Вот мы и пришли, — констатировал Эсон, когда увидел знакомые очертания конюшни.

— Мы будем тренироваться в этой лачуге? — не сдержал своего удивления Аспир.

— Аспир! — воскликнула Банья, стараясь не выдать собственное разочарование.

— Вроде того, — Эсон понимал негодование детей.

Сейчас при ярком дневном свете конюшня выглядела совершенно иначе, чем вчера в полумраке. Стены двухэтажного дома оказались из сгнивших досок, фундамент небрежно сложен из острых обломков серого камня, дырявая крыша норовила уронить на голову сползающую черепицу, — здание казалось заброшенным, способным рассыпаться в пыль от каждого порыва ветра. При свете дня мало кто решился бы прийти сюда. Но сейчас отступать уже было поздно.

— Давайте покажем всем, что самые невзрачные вещи могут сиять, — излишне радостно выдавил из себя парень.

— А, все же пришли, — из двери конюшни показалась женщина в бесформенной грязной накидке и недовольно проговорила, — то-то, думаю, на улице столько шума. Ну заходите. Ваш богатей-аристократ все уже порешал за меня, так что делайте что хотите.

Эсон первым вошел в здание, за ним последовали Банья и дети. Ученики боязливо оглядывались, даже не стараясь скрыть свой ужас и отвращение. Внутреннее пространство «Конюшен Мирлена», как и внешний облик здания, оставляло желать лучшего. Вся мебель прогнила, два низких трухлявых столика с единственным трехногим стулом были сдвинуты в угол, где угадывалось заколоченное черными деревяшками окно. Дверь из некогда светлой мореной древесины изнутри была такой же черной от копоти и сажи. Труба печи, поднимающаяся по стене в зале, практически развалилась, ее удерживала лишь пара каменных осколков. Стойка так и вовсе держалась на честном слове. Пыль и паутина были на каждом шагу, люстра со светящимися камнями так и вовсе была покрыта сантиметровым слоем серой грязи.

— Буду у себя, — проскрипела женщина, — наверху.

В каждом ее голосе, в каждом движении чувствовалось недовольство и раздражение. Но стоило ли обращать на это внимание, если теперь у класса бессильных появилась весьма просторная конюшня для тренировок. За гостевым домом, куда заходили путники, желающие отдохнуть и накормить своего коня, и где они спали до наступления утра, расположилось вытянутое поле, шириной не меньше двадцати метров, и длинной около ста. С правой стороны поля разместились смотрящие на восток стойла, с левой же был ровный забор. По крайней мере так должно быть при хорошем положении конюшни. Сейчас же «конюшни Мирлена» напоминали поросший бурьяном пустырь с редкими вкривь и вкось воткнутыми деревянными стенами, местами лишенными потолка.

— Начнем с командной работы, — Эсон громко хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание класса, — Терна, Сумле, осмотрите кухню, надо понять, что с печкой и мебелью. Нат, открой все окна, Сумле, Елима, вы за мной, надо разобраться со стойлами. Банья, проследишь?

Через полчаса осмотр конюшни был закончен и вывод напрашивался печальный: проще с нуля перестроить абсолютно все, чем пытаться спасти хоть что-нибудь. Все, кроме камня, либо сгнило, либо обветшало настолько, что пользоваться этим практически невозможно, даже печные кирпичи, которые еще не были выбиты, превратились местами в труху.

— Ну, и что мы с этим сможем сделать? — выразила всеобщее сомнение Банья.

— Мы уже много сделали, — за последние тридцать минут Эсон сумел взять себя в руки и настроиться на нужный лад. — В первую очередь у нас появилось место для тренировок. Во вторую — сюда вряд ли сунется кто-то из Академии, так что они не помешают, даже если захотят, а это важно, учитывая отношение большинства к бессильным. Ну и в третью — это место идеально, чтобы отточить навыки в магии.

На складе Елима нашла старый, покрывшийся слоем ржавчины, инструмент и небольшую полуразрушенную кузню, где, по всей видимости, ковали подковы для лошадей. Оттуда дети достали косы и вилы, с помощью которых до обеда удалось расчистить половину поля от особенно крупных сорняков и молодой поросли деревьев. Тогда же в семь пар рук была перебрана трава — колючая и слишком твердая отправлялась в кучу, мягкая и гибкая раскладывалась на утоптанной земле тонким слоем. Обедать классу пришлось на земле, используя в качестве подстилки недавно скошенную траву.

— На сегодня есть еще один урок, или даже эксперимент, — сказал Эсон, когда дети закончили обедать. — Сядьте в круг, и возьмитесь за руки.

Дети и Банья без особого энтузиазма выполнили команду молодого профессора. Под его руководством девушка начала сначала очень осторожно, затем увереннее и увереннее выпускать свою ману из правой руки и пытаться втянуть ее по всей цепочке через левую. Первые минуты прошли в безуспешных попытках, но потом магия тонкой струйкой полилась по не привыкшим к ней детским телам. А спустя четверть часа Банья смогла уверенно пропустить тонкий, но непрерывный поток по всему кругу, давая своим ученикам возможность ощутить течение маны.

— Что же, можно сказать, что все получилось, — довольный своей задумкой радовался Эсон.

— И зачем это? — недовольно спросила Елима, — мы же все равно не можем пользоваться магией.

— Все верно, — кивнул профессор. — Люди с классом рождаются способными производить ману, они ее создают, накапливают и направляют, создавая из нее способности. Те, кто лишен класса, вместе с этим и лишены возможности создавать ману. Но вот направлять и накапливать ее они могут. Сейчас, когда вы все почувствовали поток маны, попробуйте сконцентрироваться на этом ощущении и постарайтесь усилить его.

— А как же [пресыщение]? — забеспокоилась Банья.

Возникновение [пресыщения] почти всегда связано с резким увеличением запасов маны. Маги страдают от этого особенно часто, но вместе с этим именно маги легче остальных справляются с преодолением этого эффекта. А если насильно влить магию в бессильного, то огромный поток маны попросту разорвет человека, не оставив и шанса исцелить его даже с помощью сильной магии. Но была здесь и небольшая уловка, которой обучили Эсона его наставники Ферса и Ригал. Если не давать мане накапливаться, а позволять ей течь, медленно наращивая объем, то даже человек без класса оказывается способным запасти огромное количество магии.

—Не переживайте, оно ученикам не грозит, — хитро улыбнулся молодой некромант.

Первые минуты у детей ничего не получалось, они тужились, кривлялись, пытались расслабиться, но как-то взаимодействовать с потоком у них не получалось.

— Сделайте медленный вдох, словно вдыхаете густой-густой дым, — посоветовал Эсон, просто представьте, что он течет внутри вас, на каждом вдохе вы втягиваете его через одну руку и выпускаете через другую.

— Получается, — первым довольно вскрикнул Нат.

— И у меня! — радостно завопил Аспир.

— А если ее направить? — опьяненная успехом Елима попыталась сформировать из маны небольшой шарик, за что тут же получила безболезненный, но от того не менее обидный, удар по рукам.

— Не увлекайтесь, если вы сейчас попробуете собрать ману в заклинание, то, скорее всего, мы здесь все умрем, — серьезным тоном сделал замечание Эсон.

— Ого! — воскликнула сидевшая до этого тихо Терна, — пассивный навык [Управление маной]!

— Так быстро? — удивился Эсон, стараясь вспомнить, сколько недель у него ушло на то, чтобы получить эту способность. — Хорошо, тогда расскажу сейчас. [Управление маной] позволит вам легче управлять маной и больше накапливать ее. Те, кто обладает классом, практически никак не могут освоить эту способность. Но, главное, она очень сильная. У обладателей классов обычные способности имеют тридцать уровней, продвинутые — шестьдесят. А [Управление маной] можно развивать до сотого уровня, и это только для перехода на следующую стадию. Всего стадий пять, что дает пятьсот уровней одной способности. Как только вы все получите хотя бы пятый, мы попробуем простейшие заклинания, а до тех пор вы будете разгребать завалы и чинить конюшню, постоянно развивая ваш первый навык.