Некромант Белого Альянса (джен)

Тусклое мерцание звезд и два медленно плывущих блеклых диска лун, разбавляющих ночное небо, скудным, едва уловимым светом, поливали молодой подлесок. На бескрайнем темном полотне, изрисованным белыми точками недостижимых далеких светил, царила тишина. Сюда не долетали ни лай собак, ни стоны умирающего оленя, ни крики людей далеко внизу. Но даже эта монолитная тишина бескрайнего небесного простора содрогнулась от ужасающего своей силой взрыва. Еще мгновение назад темный, укрытый облаком пыли, подлесок утонул в огромной белой вспышке. Миг, и все закончилось, — редкие молодые дубы исчезли из подлеска, словно их никогда и не было, деревца чуть старше и крупнее обуглились, трава превратилась в пепел, на котором полыхали останки некогда опасных хищников. Лишь в самом центре ровного черного диска, подсвеченного языками пламени, поднимающимися в безветренную высь, теплилась жизнь.

Оглушенный, едва осознающий произошедшее Нат кое-как выбрался из-под застывшего над ним тела. Некогда оно определенно было человеком, но сейчас под тлеющими лохмотьями униформы профессоров Белой Академии виднелась лишь обуглившаяся кожа, рассыпающаяся от малейшего касания тонкими черными пластинами. Упираясь руками и отталкиваясь ногами, мальчишка отполз от пугающей угольной мумии и робко, с сомнением повертел головой. Он уже знал, что только один человек — профессор Эсон — был рядом с ним, и только он мог спасти нерадивого самонадеянного ученика, и больше некому было замереть над ним, спасая от напавших со всех сторон собак. Но он не мог признать, что молодой, часто угрюмый, задумчивый, скупой на слова и вечно отстраненный профессор превратился в кусок угля. Он бы никогда не стал таким! Нат снова и снова осматривал освещенную пламенем выжженную поляну, в поисках профессора, но его не было. Тогда мальчишка, сдерживая приступ тошноты взглянул в застывшее, устремленное куда-то вперед лицо мумии. Волосы сгорели, губы и щеки истлели, открыв два ряда ровных покрытых серым пеплом зубов. Набравшись смелости, мальчишка уставился в лишенные век глаза. Красные от потрескавшихся сосудов, с тонкой серой радужкой, обрамляющей огромные черные провалы зрачков, они неестественно сияли мрачным ледяным светом. Глубочайшее отчаяние, пробирающий до костей холод непомерной тоски, разрушающая волю к жизни апатия ворвались в сознание Ната уничтожающей разум вспышкой, такой же оглушающей и болезненной, как и та, которая секунды назад выжгла всякую жизнь в подлеске. В груди словно взорвалось сердце от пронизывающего чувства безысходности и болезненного ощущения страха. К горлу подступил рвущийся наружу вопль, захлебнувшийся в горькой каше почти переваренного ужина и желудочного сока. Ната вырвало. Не зная зачем, он попытался подняться, и тут же рухнул на землю с пустыми, смотрящими в никуда глаза.

Скрыться от ощущений не удалось даже в самых глубинах сознания. Эсон лежал на холодном полу черной комнаты своего сознания, корчась от боли. Там, в реальности, все произошедшее заняло доли секунды, но внутри его разума тело горело медленно, сантиметр за сантиметром, кожа и мышцы выгорали все глубже и глубже, приближая момент неминуемой смерти. Сейчас Эсон желал ее, как никогда раньше. Медленно испепеляющее тело пламя несло безграничную не утихающую агонию, которая вновь и вновь вспыхивала на уже сгоревших, но восстанавливающихся под действием навыка, участках тела. Секунды внутри собственного сознания мучительной пыткой стекались в невыносимо болезненные минуты немощного ожидания. Но те не заканчивались, сливаясь в бездонную реку страданий, несущую теряющую рассудок агонизирующую субстанцию в пучины безумия.

Спустя время Эсон осознал, что перестал реагировать на боль. Он все еще валялся на темной холодной поверхности в комнате собственного сознания. Тело больше не откликалось на пламя, не реагировало на воздух вокруг, не показывало происходящего, не двигалось. Его не существовало. «Похоже, это конец», — Эсон сел, заставляя появиться окно с навыками и бесцельно провел глазами по списку. «Интересно, как там Нат?», — профессор поймал себя на мысли, что беспокоиться об ученике, и усмехнулся. «Вот же, даже имея цель, не смог удержаться от глупости, и зачем?» — поругал он себя, вновь бесцельно пролистав список способностей. «Однако, если я умер, как долго мне тут сидеть, вечность? Или еще можно побарахтаться?» — мысль ледяным шаром врезалась в сознание.

[Восстановление плоти. Использовать навык невозможно, недостаточно маны.]

— В смысле недостаточно маны? — раздраженно проорал Эсон, — покажи мне эту ману!

Перед его глазами послушно выскочило небольшое окошко. Над условным обозначением человеческого тела красовались две серые пустые полоски, лишь в их самом углу тускло мерцали две едва заметные точки — красная и синяя.

— И что с этим теперь делать? — профессор быстро осознал, что они отображают состояние здоровья и запас маны. — Толку мне от этого?!

Сейчас у Эсона не было ни сил, чтобы восстановить тело, ни возможности пожертвовать своим телом, чтобы собрать немного маны. Оба показателя были практически равны нулю, и воспользоваться классовыми навыками в таких условиях невозможно. «А если не пользоваться?» — профессор задумался.

Вся магия в этом мире так или иначе одинаковая. Она создается маной, которую создают маги, животные и даже некоторые растения. Мана повсюду, именно по этой причине, даже не имея класса, можно научиться управлять потоками магии и создавать заклинания. Отмахнувшись от всплывшего окошка, Эсон сконцентрировался, пытаясь почувствовать ману. Внутри сознания ее не было. Безграничная темная комната его разума не была наполнена маной. Да и откуда бы ей здесь взяться? Сознание условно, как и это пространство, — лишь способ удобно посмотреть на свои навыки, да спрятаться при необходимости. Но снаружи то она есть!

Эсон потянулся за границы комнаты, и та послушно выпустила человека наружу. Бушующие потоки маны буквально обрушились на профессора. Сначала медленно и осторожно, затем все увереннее и быстрее он тянул за тонкие едва ощутимые нити, сотканные из магии, направлял их к себе, сворачивая вокруг своего сознания коконом и впитывая, словно сухая земля первые капли дождя. Тьма вокруг расступилась, уступила место гладкому синему полотну. Огромных размеров холст глубокого, но вместе с тем яркого синего цвета простирался во все стороны, теряясь тончайшими нитями где-то далеко за пределами восприятия обычного человека. Миллиарды голубых, синих и почти черных нитей самых разных оттенков тянулись вокруг замершего сознания, обрисовывали формы и выводили очертания окружающего мира. Нити светились и трепыхались от самых крохотных изменений вокруг. Вот разогретый затихающим пламенем воздух чуть приподнялся вверх, пройдясь мелкой едва ощутимой рябью по вертикальным нитям где-то в десятке метров от сознания Эсона. Вот он тонким звонким ударом, словно по натянутой струне, прошелся по горизонтальным нитям, огибающим череп лежащей собаки. А затем каскад перезвонов быстро сменяющихся глухими и звонкими звуками обозначил падение обгоревшего черепа вместе с телом на землю. А здесь, совсем близко к сознанию профессора появились очертания человеческой головы. Вместо кожи и глаз лицо было покрыто полотном, состоящем из тех синих нитей, но в этот раз густо переплетенных, словно кому-то пришло в голову связать огромную куклу из тонкой пряжи. Кукла посмотрела на Эсона, и из того места, где у нее должны быть глаза, в сторону некроманта поползла рябь. Затем крохотные вибрации стали сильнее и чаще, — по сознанию профессора ударили волны, которые отражались, меняли свою направление и частоту, возвращались обратно к синей кукле. А затем все стихло. Эсон моргнул, возвращая себя в темную комнату собственного сознания.

— А ведь неплохо быть некромантом? — перед профессором стоял укутанный в рваное тряпье скелет со светящимися синими глазницами.

— Да, иногда это помогает, — без малейшего удивления согласился Эсон.

Он вытянул левую руку вперед, и скелет поднял свою правую. Эсон смотрел в светящиеся глазницы своего собеседника, касаясь пальцем холодного стекла. Там, по ту сторону зеркала на него смотрело его собственное отражение, искаженное извращенной проклятой силой некромага, существа, способного безнаказанно прикоснуться к смерти и отдать ей приказ.

— Но сейчас пора возвращаться, — Эсон взглянул на полоску маны, та была заполнена до половины.

[Восстановление плоти. Уровень 4.]

[Восстановление разума. Уровень 16.]

Оглушающей вспышкой боль пронеслась по мозгу, заставляя закричать. Эсон попытался открыть рот, но у него еще не было рта — тело сгорело.

[Восстановление разума. Уровень 16.]

Медленно растекаясь по оставшимся от тела углям, заклинание восстановления плоти без разбора восстанавливало клетку за клеткой, возвращая организму органы, кости, нервы. Тело еще не успело восстановиться, но внутри черепа уже вовсю обрабатывались поступающие сигналы, вернее их отсутствие. Словно организм в мгновение ока лишился всех конечностей, отрубив их одно за одним, начиная от фаланг пальцев, заканчивая всем туловищем. За мозгом последовали глаза. Лишенные век и покрытые пылью они болели и чесались. Затем начал восстанавливаться позвоночник, увеличивая количество нервных окончаний, которые дождем бесконечных обжигающих игл пронзали мозг, крича об отсутствии конечностей, органов, кожи.

[Восстановление разума. Уровень 16.]

Позвоночник начал обрастать мышцами, появились артерии, вены, тянущиеся из головы вниз к отсутствующему телу, из них мгновенно хлынула кровь. Мешаясь с оставшимися от старого тела кусками угля, она царапала не защищенные кожей ткани и появляющиеся органы, захватывалась обратно, восстановившимся сердцем, раздирая изнутри сосуды и забивая мотор человеческого тела густой черной массой. Через не останавливающийся поток боли Эсон почувствовал, как его сердце словно пронзает острый кинжал, а затем оно взрывается пылающими осколками в еще не существующей груди.

[Восстановление разума. Уровень 16. Уровень повышен. Уровень 17.]

Миллиметр за миллиметром через твердый уголь замершей мумии от позвоночника тянулись кости. Они вгрызались в неподатливые колючие останки, крошились, изгибались, каждое мгновение донося эти ощущения до мозга. За ними неохотно тянулись мышцы, раздвигая черный царапающий бесчисленными шипами уголь, спекшийся с униформой профессора Белой Академии. Словно ползучие лианы они обвивали кости, сдавливали их, помогая обретающему вес телу держать положение.

[Восстановление разума. Уровень 17.]

Агонизирующее сознание Эсона на мгновение погрузилось в темноту беспамятства, но заклинание тут же вернуло ему все те ощущения нескончаемых пыток, через которые проходило тело. Теперь наступила очередь кожи. Слой за слоем она нарастала, подобно той, что нарастает на ранах. Вот только раной было все тело, охваченное огненным вихрем страданий, сплетенным из обжигающих нитей боли, плотным коконом обвивших Эсона.

[Восстановление разума. Уровень 17. Уровень повышен. Уровень 18.]

Теперь, когда тело приобрело свою форму, заклинание восстановления плоти принялось очищать организм от застрявших в нем осколков и пыли. Смешанная с кровью и лимфой угольная грязь выступила через кожу крупными каплями густой черной слизи, которая медленно стекала вниз. Более крупные осколки ломали кости, разрывали мышцы и продирались наружу цельными фрагментами, оставляя за собой глубокие раны.

[Восстановление плоти. Уровень 4.]

Последний рубец послушно затянулся, — созданное на оставшиеся крупицы маны заклинание полностью восстановило тело Эсона. Но профессор не спешил подниматься. Первую секунду он наблюдал за своим телом, стараясь убедить себя, что больше на него не обрушатся те ужасные, размалывающие сознание в пыль ощущения, через которые он прошел. Но боль не возвращалась.

Тогда профессор позволил себе подтянуть ногу, упершись босой ступней в горячую от взрыва и мокрую от стекшей с кожи крови землю, толкнулся руками, смещая центр тяжести, и поднялся, открывая глаза. Мир вокруг завертелся бешеной юлой, унося профессора вниз к обожженной траве. Эсон выставил вторую ногу, чтобы удержать равновесие, и закрыл глаза. Открыть их снова он решился спустя пять секунд, когда головокружение прошло, а вновь созданное тело сумело адаптироваться к окружающему миру.

Вокруг царил хаос. На освещенной редкими догорающими костерками поляне здесь и там валялись раскиданные трупы собак. А всего в метре от Эсона с широко открытыми глазами, уставившись куда-то вверх лежал Нат.

«Неужели я не справился?» — ужаснулся профессор. Осмотрев своего ученика чуть ближе, он вспомнил возникшую перед его сознанием синюю куклу, направившую к нему волны внимания. «Всего лишь шокирован», — с облегчением выдохнул Эсон.

[Восстановление разума. Уровень 18.]

Заклинание быстро вернуло Ната в сознание. Черноволосый мальчишка изумленно хлопнул своими большими карими глазами и с воплем начал ползти прочь от профессора.

— Угомонись ты, — недовольно буркнул Эсон.

— Профессор? — Нат еще раз окинул взглядом размытую черную фигуру, стощую перед ним.

— Поднимайся, и.. — профессор не закончил.

— Профессор! — раздался недалеко голос Стоты.

Внучка кузнеца легко заметила две фигуры в центре поляны и быстро подошла к ним.

— Что здесь произошло? — сходу начала она, не давая Эсону говорить.

— Проваливайте оба, это был лишь молодняк, — рявкнул профессор.

Девушка молча схватила Ната за руку и потащила в сторону лагеря. Но сделав десяток шагов констатировала:

— Уже не получится.