В поисках себя. Исправление ошибок. (джен)

— Да. Конечно, — Гарри немного растерялся, но встал с кресла, вышел в коридор, следуя за Делином. — А куда мы идем?

— Туда где вы сможете освежить свою память относительно вашей семьи, Дариэн. Накиньте вон тот плащ, сейчас мы пойдем по подземным путям, а там ужасно грязно. Весь туманный холм испещрен подземными ходами вдоль и поперек, и туда, куда мы идем можно попасть лишь с проводником. Вы готовы? — Старик окинул юношу внимательным взглядом и углубился в хитросплетение коридоров.

После пятнадцатого поворота Гарри занервничал. Он никогда не жаловался на память, но был уверен, что обратную дорогу не найдет. Остается надеяться, что Делин привел его сюда действительно для того, для чего сказал, иначе даже объединившись Дамблдор, Вольдеморт и министерство его не найдут.

Постепенно воздух становился затхлым, потом к звуку шагов Гарри и его проводника примешались какие-то шорохи, попискивания, рычания.

— Туннели старые и сейчас ими мало кто пользуется, так что смотрите в оба — такие места любит обживать мелкая нечисть, — бросил через плечо старик, аккуратно перешагивая через лужи. Однако путь прошел на удивление спокойно

Совершенно неожиданно они вышли к весьма крепкой, украшенной рунами и иероглифами двери. Среди грязных и пыльных подземелий она смотрелась чуждо и потусторонне, как проход в иной мир. По спине молодого мага, дружным строем, промаршировали мурашки, туда-сюда, туда-сюда, как гвардейцы на параде.

Было в происходящем что-то нереальное. Ну, как с ним, с Гарри, это все могло случиться? Что он сейчас пытается доказать, и кому? То, что он самостоятелен? То, что может выжить без постоянного внимания? Без друзей, защитников, поклонников? А кому? Себе? Дамблдору? Или миру в целом?

Он хочет свободы, но абсолютной свободы нет, и не существует. Каждый человек слишком сильно зависит от сотни мелочей. Родные, друзья, знакомые… цивилизация, в конце концов! Тогда свободы в чем? В выборе целей, средств и методов или своего будущего? Да, в этом он сейчас свободен. Но как же тяготит его эта свобода, чувствуешь себя новорожденным щенком, потерявшим мать.

Окончательно запутавшись в своих мыслях, юноша шагнул за порог.

— Прошу, — Делин театрально махнул рукой, — святая святых Туманного холма. Место, которое безуспешно пытаются отыскать сотни магов, и хранилище информации по всем, когда-либо существовавшим волшебникам и ведьмам. Если где-нибудь и существует полная информация о Кресенгемах, то только тут. Не стой на пороге, проходи. Надо найти хранителя архивов, а то копаться тут можно, до скончания веков, — он весело хохотнул и, схватив Гарри за рукав, втащил в зал, сравниться с которым по размеру, не могла даже библиотека Хогвартса.

Стеллажи стояли настолько плотно друг к другу, что протиснуться между ними, даже боком, было затруднительно.

Видно увидев задумчивость на лице спутника, Делин спросил:

— Играл когда-нибудь в пятнашки? Здесь тот же принцип.

Представив себя, расплющенного между шкафами, Гарри ускорил шаг, вызвав тихий смех Делина.

— Не переживай, хранитель не будет рисковать несколькими стеллажами, ради того чтобы раздавить нежеланного гостя. О! А вот и он!

— Джон, рад тебя видеть старина. — Делин радостно поприветствовал вынырнувшего из тени, мужчину.

Ожидая увидеть кого-то наподобие Снейпа, молодой маг с удивлением уставился на невысокого полного блондина, лет 40, с задорно блестящими карими глазами и обаятельной улыбкой.

— О! Какие люди! Делин, старина, — он бросился обнимать друга, — какие черти тебя сюда притащили? Неужели тебя настигли грехи бурной молодости? — он многозначительно уставился на Гарри, тот недоуменно на него.

— Нет, — Делин вывернулся из крепких объятий, и, схватив юношу за рукав, торжественно провозгласил:

— Позволь представить тебе печально известного Дариэна де Кресенгема. Думаю объяснять кто это такой, тебе не надо?

Блондин отрицательно покачал головой, поджал губы, и неодобрительно заявил:

— Опять эти твои шуточки, нарвешься когда-нибудь. Ты еще вспомнишь мои слова, когда к тебе нагрянут министерские ищейки.

Но старик только отмахнулся.

— Можешь предоставить ему копию данных о Кресенгемах? Парнишке пора вспомнить свою родню.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — хмуро заметил Джон, крутя перстень на пальце. — Ты же знаешь про тело ничего не известно, данные о нем могут всплыть совершенно внезапно. Тем более гоблинов подобным спектаклем не обманешь.

— А мы не для гоблинов стараемся, — огрызнулся старик.

Они разговаривали между собой, абсолютно не обращая внимания на юношу, тот нахмурился: получившийся диалог ему не нравился.

— Может, посветите меня в причину вашего спора? — немного агрессивно вопросил он. — А я сам решу стоит или не стоит рисковать.

— Да что ты, Дариэн! Никакого риска, — раскудахтался Делин замахав руками. — Я гарантирую, никаких проблем не будет. Но, если вдруг что-нибудь случится, я бесплатно изготовлю новые документы и даже возмещу вам две тысячи, за моральный ущерб. Просто Джон, — он косо посмотрел на хранителя архивов, — любит безупречность. Но ничто так не настораживает, как безупречность, понимаешь? Она слишком нежизненна, а потому лжива. Все любят рассказы про богатых сироток, и загадочных убийствах, поверь, у нас есть чем удивить недоверчивых глупцов, не поверивших в твое происхождение. Хочешь, поклянусь? Джон подтвердит, я свои обещания всегда выполняю.

Блондин все еще выглядел хмурым, но кивнул.

— Не могу сказать, что я вам доверяю, но я верю, что ваша репутация для вас важна. — Гарри постарался многозначительно улыбнулся. — Мой друг охарактеризовал вас как лучшего специалиста в своей области и честного человека, по крайней мере, в отношении вашей работы.

К удивлению юноши, Делин надулся как породистый индюк и важно кивнул. Незатейливое предупреждение, замаскированное под комплимент, неожиданно оказало интересный эффект — старик чуть не лопался от самодовольства и гордости. Джон сокрушенно покачал головой и приглашающее махнув рукой, пошел вдоль стеллажей.

Пока хранитель искал нужные записи, Гарри и Делин сидели в углу архива и пили чай. Юноша с интересом смотрел передвигающимися шкафами, которые порою развивали немыслимые скорости, оставалось удивляться только тому, что их содержимое даже не колыхалось.

— Лет шестьдесят назад, когда мы были моложе и глупее, мы устраивали здесь такие гонки… — засмеялся старик. — Я тогда только окончил школу, а этот оболтус был мальчиком на побегушках у предыдущего хранителя. — Он хитро посмотрел на парня, — не хочешь попробовать? Ощущения фантастические.

Гарри посмотрел на то, как резко тормозят шкафы, перед тем как скрыться за углом, и отрицательно качнул головой.

— Я только начал привыкать к мысли, что смогу жить так, как я этого хочу, и не готов так глупо рисковать, — усмехнулся он. — Хотя признаться подобные развлечения в моем вкусе. — Он помолчал немного, и задумчиво заметил: — по крайней мере, были… — и вновь улыбнувшись, сменил тему: — А ваш друг Джон отнюдь не выглядит на свой возраст, я бы ему и пятидесяти не дал.

— О! ему много больше, хранители почти не стареют, предыдущий умер лет в 200, хотя выглядел, не дай Мэрлин соврать, лет на 60. Вздорный был старикашка, но шустрый, бегал за нами с розгами и грозился запереть здесь навечно… хорошее было время. — Делин улыбнувшись, замолчал, погрузившись в приятные воспоминания, Гарри не стал его тревожить своими вопросами.

Минут через двадцать, пришел Джон, с внушительной стопкой листов, и сунул ее юноше.

— Держи, здесь копии всех записей, где упоминались твои родственники. Не могу сказать, что я восторге от идеи Делина, но тебе нечего тревожится, он профессионал и знает, что делает. Наверное.

* * *

В Безымянный дом Гарри вернулся поздно вечером, нагруженный информацией по самые уши и пол ночи просидел, читая про свою новую семью. Повествование было краткими лаконичным, в таком-то году родился, в таком-то умер, сделал то-то, прославился тем-то. Впрочем, Делин порекомендовал особо по этому поводу не загоняться, дескать излишняя осведомленность будет выглядеть ненатурально, вполне достаточно выучить имена многочисленных родственников и друзей семьи, которые частенько гостили в поместье, запомнить как выглядели ближайшие родственники и откликаться на имя Дариэн.

В принципе ничего сложного в этом не было, хотя при мысли, что вновь придется примерить на себя чужую личину, начинали подрагивать руки.

Нет, ну что за жизнь? Не иначе Делин обладает каким-то даром убеждения, объяснить иначе свое соглашение на эту авантюру юноша не мог. С другой стороны любое имя будет чужим, узнать бы свое…

Но не принесет ли это лишних проблем? Не факт что его родителями были светлыми магами. Во время войны погибло много пожирателей и очень даже возможно, что его семья служила Вольдеморту.

Черт! Ну сколько можно об этом думать!?

Гарри… вернее Дариэн потер пальцами виски и, скинув свитки на пол, растянулся на кровати.

В бездну все. Спать.

Завтра будет тяжелый день.

Интересно чем сейчас занимается Дамблдор?

* * *

Однако следующий день оказался тяжелее, чем предполагалось. Утро началось с ужасной боли во всем теле и высокой температуры. Желудок обиделся на весь мир и бурно выражал протест по поводу и без. Все, что вчера вечером Дариэн съел на ужин, благополучно осталось в туалете, и даже бульон, принесенный Фенриром минут через десять отправился туда же.

Так как сил самому идти в Проклятый дом юноша в себе не нашел, он отправил Шмеля и Воробушка, выдав им на руки сотню галеонов, а сам, созерцая потолок комнаты, предавался невеселым думам о вероятном отравлении.

Не смотря на плохое самочувствие, он нашел в себе силы и сделал набросок своего будущего лица. Под вопросом оставался цвет волос, но, просмотрев фотографии семейных портретов, Дариэн остановился на светло-русом. Во-первых, с ним неплохо сочетались карие глаза, во-вторых, у малыша Дариэна был похожий а в-третьих, такой же цвет волос был у деда со стороны отца…

Вот ведь! Уже и думает о них как о родственниках… Наверное, чтобы имена не запоминать, как их там…юноша свесившись с кровати подвинул к себе свой краткий конспект по всем членам семьи. Итак, отец Аронар а дед Харистор. Последний судя по записям, был весьма эксцентричными человеком. Именно с его легкой руки новорожденного нарекли Дариэном, изменив семенной традиции называть мальчиков именами с двумя «р».

Итак, это лицо пятнадцатилетнего Дариэна. А теперь надо подумать, как наложить этот образ на свое лицо, особо не изменяя черты.

Нос и губы вроде бы похожи, а вот форма подбородка другая, более мягкая, округлая, да и глаза расставлены пошире и брови расположены чуть ниже…

Так, ладно, пойдем от обратного, представим себя со светлыми волосами и карими глазами.

Нет, с подбородком точно надо, что-то делать. Слишком он острый, от недоедания, наверное.

В дверь постучали. С кряхтением поднявшись с кровати и накинув халат, юноша пошаркал к двери и, открыв ее увидел флегматичного Шмеля и смущенную девочку.

— Ой, простите, — испуганно пискнула она. Мы, наверное, ошиблись дверью. Мы уже уходим, пойдем Шмель — и она потянула мужчину за рукав.

— Воробушек, — Дариэн устало прислонился к дверному косяку, — это я. Не пугайся, я просто очень плохо себя чувствую. Заходите в комнату.

— Ой, — девочка изумленно смотрела на юношу, — ты что прокрасился? А глаза…

— Что!? — от одной мысли что к нему вернулась внешность Поттера, Дариэна кинуло в пот, и он забыв про плохое самочувствие кинулся в ванную комнату. Однако из зеркала на него смотрел отнюдь не брюнет.

Светло-русые волосы, карие глаза…

— Быть этого не может — пробормотал юноша, проводя рукой по лицу, словно пытаясь стереть внезапно появившуюся маску.

Да что с ним происходит, в конце концов!? Сначала нарисованный шрам становится настоящим, потом меняется цвет волос, и сейчас эти непонятные метаморфозы…

Но ведь это невозможно… — он еще раз внимательно изучил свое отражение. Мысль пришедшая в голову была необычной, но более-менее объясняла происходящее. На его памяти проделывать такое со своей внешностью, не прибегая к косметике и палочке, могла только Тонкс. Неужели метаморф?

Дариэн прикрыл глаза, стараясь расслабиться и успокоиться. Спустя две минуты он вновь посмотрел в зеркало, и дотронулся до шрама пересекающего его лицо. Медленно, словно в трансе он провел по нему пальцем. И шрам исчез, как исчезает карандашный рисунок, если провести по нему ластиком, оставив на своем месте ровную и лишенную каких-либо дефектов, кожу.