Наследники Гекаты (гет)

Глава в которой Саша Привалов узнает много нового и о себе, и о мире в котором живет. Любители экшена могут ее совсем не читать.

POV Привалова.

Кристобаль Хозеевич вышагивал по комнате, время от времени бросая в мою сторону мрачные взгляды. Я сидел на стуле у окна и молча провожал взглядом его несуразно-худую и высокую фигуру. Когда Хунта бывал в таком настроении, заговаривать с ним было небезопасно.

— Вот что, Алехандро. Просили меня, чтобы я тебе некоторые вещи не рассказывал, да только вижу я, что так у нас ничего не получится. Слишком много опасностей появилось в здешнем магическом мире, который раньше поражал меня лишь своей скукой и однообразием.

Хунта презрительно скривил рот, поправил на левом боку несуществующий эфес шпаги и продолжил маятниковое движение по гостиной.

Я почувствовал, что шея и спина у меня немеет. В номерах этой странной гостиницы были самые неудобные стулья, которые я только встречал в жизни! Жесткие, составленные из одних прямоугольных деталей, с неимоверно высокими спинками чуть ли не до потолка… Сидеть на них без напряжения всего тела не было ни какой возможности.

Я слегка поерзал на сидении, пытаясь хоть как-то снять усталость и боль в спине. Но не тут-то было. Жутковатое изделие викторианской эпохи не ведало жалости ни лордам, ни к пэрам, ни к дипломированным специалистам НИИЧАВО.

— Вот-вот, — кивнул головой Хунта, соизволив обратить внимание на мои мучения, — здесь все дышит средневековьем, английской чопорностью и каминными часами со стрелками, застывшими на файв-о-клок.

Магистр небрежно махнул рукой, и стул подо мной растекся в небольшое кресло с элегантными обводами.

— Спасибо, Кристобаль Хозеевич! — истово поблагодарил я своего благодетеля.

— Надеюсь, Алехандро, что теперь ни что не будет отвлекать вас от темы нашего разговора.

Раздавленный суровой любезностью корифея темной магии я лишь жалко пошевелил усиками, то есть с готовностью покивал головой.

Хунта сегодня где-то пропадал все утро, а потом пришел прямо ко мне в номер мрачнее тучи. Что там случилось за это время, я не имел ни малейшего представления.

После завтрака, который по питательности ненамного превосходил простую кипяченую воду, я все утро проторчал у окна, выходящего на небольшой переулок. Немногочисленные прохожие были сплошь одеты в длинные плащи с капюшонами, и у меня появилось ощущение, что гостиница расположена на территории какого-то монастыря. Дважды пробегали странные существа, которых я уже видел в подземном гараже гостиницы. Я уже знал, что здесь их называли эльфами. Это было непонятно. Из сказок Андерсена я вынес твердое убеждение, что эльфы – это сплошь Дюймовочки, только с крыльями и живут они в чашечках цветков. Каковы должны быть цветочки, чтобы в них можно было запихать этих лопоухих и лупоглазых уродцев — и представить страшно. И крыльев я у них не заметил. Но может быть это и к лучшему. Помнится, Витька Корнеев рассказывал мне какой-то издевательский анекдот на тему «почему коровы не летают». Тут похожая история…

— Алехандро, вы понимаете, почему сюда отправились именно мы с вами, а не Киврин с Корнеевым или Седловым?

— Н-нет, — растерялся я.

Только сейчас до меня дошло, что это действительно выглядит странно.

— Выбор посланников определялся простыми соображениями. Послали того, кто уже все прошел и удержится от соблазнов этого магического мира. И того, кто при всем желании не сможет этими соблазнами воспользоваться.

Я тупо молчал.

— Именно поэтому сюда отправился бывший Великий Инквизитор Хунта и лишенный магического дара, но очень старательный и творческий инженер-программист Привалов.

Я начал понимать, что имеет ввиду магистр, и щеки мои вспыхнули от стыда.

— Но я же ученик чародея, — как заклинание пробормотал я.

— Шестой год.

— И что? – меня начало мучить предчувствие какой-то неприятной новости.

— Вы не будете магистром, Алехандро, — почти извиняющимся тоном мягко сказал Хунта, — надо смотреть правде в глаза. У вас нет собственного магического дара. Его не смогли разбудить даже внешние подпитки. Значит, его нет.

— Но я же творил колдовство, материализация, дубли, наконец…

— Вам помогали. Много магических сил вложил Ойра-Ойра, Корнеев, Амперян. Да и я пытался… — Хунта досадливо махнул рукой. – Приток внешней энергии давал вам возможность творить простенькую магию, но развития магических способностей не произошло. Примите это как данность, Алехандро.

Я молчал, как оплеванный. Это надо было привезти меня в Британию, чтобы сообщить о моем убожестве? Зачем?

— Только не впадайте в самоедство! И не превращайте это в трагедию. Я вам рассказываю все это вынужденно. Вы должны знать свои возможности перед тем, как мы приступим к своей миссии. От нас с вами зависит престиж нашего института и сохранение перспективного направления магических исследований. Поэтому соберитесь и приготовьтесь внимательно выслушать и запомнить все, что я вам скажу.

М-да, горькая пилюля была сдобрена небывало отеческим тоном обычно бессердечного корифея. Я с трудом собрался с мыслями и кивнул:

— Я внимательно слушаю, Кристобаль Хозеевич.

— Вы появились в НИИЧАВО в шестьдесят четвертом?

— Д-да.

— Луи Седловой свою первую модель машины времени создал в том же году. Потом он пять лет дорабатывал этот базовый образец, пока тему не закрыли из-за сигналов из зарубежных стран, где несколько их наблюдателей столкнулись в описываемом будущем с нашими добровольцами-испытателями этой машины. Улавливаете?

— Э-э-э… они тоже путешествовали в этом описываемом будущем?

— Они в нем жили, Алехандро! – жутко блестя глазами, наклонился ко мне Хунта, понизив голос до яростного зловещего шепота. – И сейчас живут!

— Не понимаю.

— Ну напрягите фантазию, Алехандро. Описываемое будущее вы понимали, как экранизацию романов писателей фантастов. Но это не так. Вернее не совсем так. Если взять совокупность всех описаний современности, которые складываются из газетных статей, репортажей, кинохроники, интервью, публицистики и даже писем людей, то, что мы с вами получим, Алехандро?

— Вы хотите сказать, что это тоже описываемое настоящее? И по нему можно путешествовать во времени? Но как отличить реальность от вымысла?

Бывший Великий Инквизитор холодно улыбнулся.

— Никак. Описываемое и происходящее настоящее и будущее – это суть одно и то же.

— Но ведь одно реально состоялось, а другое лишь вымысел! – в отчаянии вскричал я. Голова у меня пошла кругом.

— Не путайте, Алехандро. Состоялось и то и другое. Весь вопрос в том, для кого это состоялось. Если это книга, то только для ее автора?

— Конечно.

— А как же его читатели? Для них этот описываемый мир состоялся?

— Но они же там не были!

— Они представляли этот мир вместе с автором, они в нем путешествовали вместе с автором, страдали, радовались, любили, а иногда и умирали…

Ч-черт! А ведь так оно и есть. Талантливая книга заставляет выдуманный мир играть живыми красками. Заставляет сопереживать, да просто жить в нем, как в реальности.

Это что же получается? Выдуманный мир равен реальному?

Наверное, последнюю мысль я высказал вслух, потому что Хунта тут же ответил:

— Для каждого отдельного человека общего реального мира не существует, Алехандро. Личный мир человека состоит из жуткой смеси информации, которая его окружает. От разговоров с упертыми родственниками до освещения событий в политической и бульварной прессе, от круга общения до собственных фобий, замешанных на детских страхах, юношеских гормонах, личных победах, поражениях, дружбе, любви и предательстве! Этот жуткий коктейль у каждого свой, Алехандро. Разве это достойно называться общей реальностью?

— А что же тогда реальность?

Хунта передернул плечами.

— Нужно быть богом, чтобы понять это. Но это трудно.

— Что трудно?

— Трудно быть богом, Алехандро! Впитать в себя все людские страсти, всю боль, все страдания и остаться человеком? Это мало кому по силам.

Я содрогнулся.

— Впрочем, мы отвлеклись, — сухо заметил он, — все, что я хотел тебе объяснить – это вариативность сконструированных временных пространств по отношению к временному пространству всего человечества, которое само состоит из миллиардов отдельных нитей, причудливо сплетающихся в замысловатый рисунок. На этом рисунке есть широкие и прочные участки, впитавшие в себя мириады человеческих переживаний и чаяний, а есть причудливые паутинки индивидуальных зыбких и непрочных миров. Машина Луи Седлового позволяет уверенно путешествовать по прочным участкам этой пространственно-временной ткани, но обращение и прикосновение к ее тонким нитям чревато серьезными опасностями.

— Какими?

— Можно стать рабом чужой и чуждой тебе идеи без всякой надежды на освобождение! – отрезал Хунта, сверля меня черными зрачками.

Я обхватил голову руками, судорожно соображая. Если Хунта прав, то грань между вымышленным миром и реальным просто стирается. И можно побывать не только в авторских мирах, но и в том мире, автором которого является все наше человечество. Все исторические события, описанные современниками, историками и фантастами – суть единое информационное поле человечества, доступное для посещения? А как отличить правду от вымысла?

— Никак, — криво усмехнулся магистр отдела Смысла Жизни. Я начал подозревать, что он читает мои мысли.

— Ну, так можно договориться до того, что и НИИЧАВО и нас с вами кто-то выдумал?

В лице Хунты что-то неуловимо изменилось, какая-то затаенная печаль проступила на миг в лице бывшего Великого Инквизитора. Словно непрошеная слеза под глухой маской рыцаря, всю жизнь закованного в стальные латы и в последний раз вышедшего на ристалище против молодого и могучего противника.

Но это продолжалось лишь мгновение.

— Алехандро, а ты сам можешь отличить реальность от вымысла? – голосом кинопровокатора поинтересовался он.

— М-могу, — неуверенно кивнул я.

— Вот и чудно, идальго. Теперь я немного расскажу тебе о тех событиях, которые разрывают мир магической Британии уже два десятка лет.

И Хунта начал свой рассказ…

…М-да-а-а-а… Куда там Дюма и этому, как его… Морису Дрюону. После рассказа Хунты воображение мое было доведено почти до точки кипения.

— Кристобаль Хозеевич, а почему вы думаете, что местные маги не захотят отдать машину Седлового? Визит этого громилы на Лысую гору вовсе не кажется какой-то спланированной акцией. Хулиганство сплошное.

— Хулиганство? Хм-м-м… Хулигэны – это тоже порождение этих мест, откуда и появилось связанное с ними понятие… Маги-грабители. Маги-убийцы путников на дороге. Причем именно в том месте, где усталый путник рассчитывает на кров и приют. Магический род разбойников под личиной владельцев постоялого двора.

Хунта пробормотал все это, сосредоточенно роясь в небольшой шкатулке.

— Так вот, Алехандро. По местным понятиям ты – сквибб. Это достаточно низкая ступень в здешней иерархии. Про магию знаешь, а магических сил нет. При таком раскладе тебе будут закрыты многие двери, а этого допустить нельзя.

Хунта извлек на божий свет небольшой цилиндрик, в котором я с опаской опознал умклайдет.

— УЭУ-25. Умклайдет электронного уровня. Янус Полуэктович выдал мне его негласно, Алехандро. Никто в НИИЧАВО не должен знать, что он у тебя есть. Придадим ему более привычную для этих мест форму.

Хунта вытянул цилиндрик в длину и тот превратился в некое подобие резной деревянной учительской указки из благородного сорта древесины.

— Что это?

— Волшебная палочка. Здесь все маги носят такие. Отсутствие палочки – признак деклассированного элемента. Либо преступник, либо сквибб, либо магл.

— Магл?

— Представитель немагического населения. Местные маги их презирают.

— Это я уже понял. Пожиратели.

— Боюсь, что не до конца поняли. Маглов презирают все. Просто одни возвели это в ранг своей философии, а другие лживо скрывают. Но мы опять отвлеклись, Алехандро. Ойра-Ойра говорил мне, что вы с ним прошли два курса пользования электронным умклайдетом. Общий принцип управления вам понятен?

— Да, Кристобаль Хозеевич.

— Здесь вам придется управлять им невербально. Это потребует некоторой сноровки. У вас будет несколько часов, чтобы освоить эту премудрость. Вы должны уверенно управлять палочкой в быту. Левитировать небольшие объекты, открывать двери, двигать предметы, защищаться от физического нападения.

— Каковы допустимые пределы самообороны? – напыщенно изрек я, сладко поигрывая бицепсом.

— Вы должны защищаться умклайдетом, то есть палочкой. Кулачные бои здесь не в чести.

— Ну, а в крайнем случае? – напирал я.

— В крайнем случае — бейте, чем попало, но потом прикиньтесь, что сделали это палочкой, — терпеливо ответил Хунта. – Но нам надо избегать подобных обстоятельств.

Я принял умклайдет из рук магистра, чувствуя облегчение, словно новобранец, которого прислали на фронт с голыми руками, и вот он, наконец, получил трехлинеечку, которая освободилась…

— Э-э-э-э… Кристобаль Хозеевич, это же магический артефакт повышенной опасности. Я же должен расписаться в журнале техники безопасности и материальная ответственность, сами знаете…

— Я уже расписался, — нетерпеливо поморщился магистр.

Хунта пошарил у себя на поясе и вдруг вытащил из воздуха длиннющую рапиру. Внимательно осмотрев граненый клинок, он несколькими пассами укоротил свое оружие, превратив его в палочку почти неотличимую от моего преображенного умклайдета. Разве что длина у нее была побольше.

— Я пойду, Алехандро, через полчаса у меня состоится встреча с тем, кто сведет нас с одним из воротил здешнего магического мира. Возможно, уже этой ночью нам предстоит путешествие. Советую вам не терять времени и заняться освоением умклайдета…