Цунами (гет)

Можно не сомневаться, гоблины нарочно не наложили на лестницу антискользящие чары — им нравилось смотреть, как посетители банка неуклюже растягивались в шпагате на пороге «Гринготтса». Гермиона чуть не выронила коробку, но устояла на ногах. Охранник у двери безжалостно глумливо хрюкнул — полсотни дюймов ксенофобии.

Официально волшебники не отмечали Рождество, поэтому почти все лавки в Косом переулке работали в прежнем режиме. Гермиона убрала свой бесценный груз в зачарованный вещевой мешок, когда к ней подскочил чумазый мальчишка, всучив листовки. Она и раньше видела подобных распространителей на улицах, обычно зазывающих на митинги, но вместо безобидной агитки в её руках оказалось опасное воззвание во славу Тёмного Лорда. Чёрная метка красовалась на пергаменте. Гермиона подняла от него глаза и нашла взглядом других столь же озадаченных прохожих с листовками в руках. Мальчик уже скрылся из вида, и только его голос облачками пара резал падающий снег:

— Вместе мы сила! Долой продажных политиканов!

— Они собираются в Лютном, — сказала пожилая волшебница, заметив застывшую посреди квартала Гермиону. — Их там целая толпа с плакатами и факелами.

— Да-да, — закивал прохожий. — Готовится шествие. Моя кузина сейчас там. Чокнутая ведьма! Можно подумать, Тот-Кого-Нельзя-Называть решит её проблему с жильём.

— А что такое? — заинтересовалась старушка.

— Она случайно уменьшила свой дом неизвестным заклинанием…

Гермиона оставила нашедших друг друга любителей поболтать и всмотрелась в крыши домов с чадящими трубами. Лютный переулок — обитель изгоев, бедняков и промышляющих полулегальным бизнесом чародеев. Неудивительно, что в его недрах, в лабиринте грязно-красных кирпичных стен, билась жила сопротивления официальным властям. Крауча там и вовсе ненавидели. И всё же репутация этого злачного места была куда страшнее реальности. Регулус как-то провёл Гермиону по линиям Лютного, и они не повстречали никого, кто представлял бы для них угрозу. Даже Паркинсон захаживала к Горбину без сопровождения. Нужно быть смелой женщиной, чтобы затемно сунуться к нему в лавку. Такой, как, к примеру, Мелания Блэк. Можно не сомневаться, эта леди не то что к Горбину, к самому Волдеморту пошла бы на встречу, возникни необходимость. И она умирала. Их с Гермионой разделяли десятки и десятки лет, но итог был один.

Регулусу было больно говорить о ней. Гермиона дала ему слово — она навестит миссис Блэк, тем более той даже на смертном одре удалось развести интригу. Мелания желала поговорить. Вероятно, о внуке. Это будет тяжело, болезненно, но Гермиона не могла не навестить эту женщину, когда-то вошедшую в дом Блэков с высоко поднятой головой и сердцем, полным любви к пылающему страстью к иностранке мужчине. Арктурус Блэк уж точно не был дураком, раз разглядел, какое сокровище оказалось у него перед носом. Его сын, Орион, тоже оставил приятное впечатление, хотя Гермионе было невдомёк, что он нашёл во вздорной Вальбурге кроме внешней привлекательности. А Регулус? Что его привлекло в ней самой?

Минувшим вечером он простился с ней в замке, сел на метлу и воскликнул:

— Счастливого Рождества!

И она помахала ему рукой, будто девица из чёрно-белого фильма, провожающая солдата на вокзале. Ей только платочка в цветочек не хватало. С такими, как на баттенбергском кексе на витрине кондитерской… Гермиона томно вздохнула. Она так и не попробовала здешний образчик кулинарного мастерства. Прошлый кекс сгинул в ядовитом тумане в тот день, когда… Когда Регулус её впервые поцеловал. Дрожащую, заплаканную, мокрую и лохматую. Он насильно влил спасительное зелье в её сопротивляющийся рот, а она приняла его за очередного ублюдка в маске, царапалась и кусалась. Всё что она делала — беспрестанно причиняла ему боль.

— Свежий, берите! — прервала её размышления молоденькая продавщица, не поленившаяся выглянуть из лавки, чтобы соблазнить потенциальную покупательницу хлынувшим из дверей ароматом свежей выпечки.

— Будем надеяться, этот десерт к пятичасовому чаю понравится миссис Блэк больше, чем лавандовые кексы Арабеллы, — пробормотала Гермиона, направившись к звенящей кассе.

После утренней беседы в кабинете директора школы она наконец поняла, почему Регулус отважился нагрянуть в Хогвартс. Намечался наистраннейший союз.

— Я скажу Гриндевальду, что получила кольцо от Регулуса, а он — от деда, который давно искал этот крестраж. Сэр Гектор наверняка принесёт свежесваренный Алкагест, чтобы порадовать друга. Гриндевальд уничтожит кольцо и немного расслабится — тогда у меня появится шанс забрать Алкагест. Я принесу его вам.

— Сегодня я встречаюсь с Орионом Блэком в его доме на Гриммо, — сказал Дамблдор. — Надеюсь, отцу Сириуса хватит мудрости передать мне дневник Тома, не выдвигая никаких условий. Победа близка как никогда, она важнее всего остального.

Гермиона еле-еле удержала злой язык за зубами. Пожертвовать всем ради достижения цели — как это похоже на главу Ордена.

— Ваши сомнения написаны у вас на лице. Сотрудничество, — произнёс Альбус. — Честное и бескорыстное. Оно может помочь Блэкам, помочь Регулусу. Он наделал слишком много ошибок, но я поборюсь за него перед Визенгамотом, когда всё закончится.

— Гриндевальда вы тоже отдадите под суд?

— Он ещё не отбыл своё наказание.

— Его наказание — пожизненное заключение, сэр, — сказала Гермиона.

— Я помню. — Директор протянул лакомство сидящему на жёрдочке Фоуксу. — Герр Гриндевальд оказал неоценимую помощь при поиске крестражей Волдеморта. Суд это тоже услышит. Но вы не должны забывать, мисс Грейнджер, что судьями будем не мы, англичане, которые читали о преступлениях Геллерта в прессе, а те, кто однажды уже выносил ему приговор, кто сталкивался с ним на поле боя, терял родных по вине его приспешников и мучился на больничных койках от полученных проклятий. Я видел несчётное количество жертв его тщеславия — окровавленных, обгорелых, обезумевших. Это зрелище никогда меня не отпустит, а я никогда не отпущу Геллерта.

Гермиона отогнала от себя образ мёртвого Карнелла. Его тело было не тронуто ожогами и отметинами ран, но пугало ничуть не меньше.

— Как считаете, что Блэки собирались делать с дневником? — внезапно спросил Альбус. — После вашего рассказа о василиске я не удивлюсь, если непоседливый Арктурус Блэк уже опередил нас, проник в Тайную комнату и нацедил с клыков чудовища склянку яда.

— Не исключено, раз Хогвартс превратился для них в проходной двор…

— Вы хотели сказать, пролётный?

У Гермионы сбился пульс.

— Откуда вы всё обо всех знаете! Уму непостижимо!

Дамблдор красноречиво поднял глаза на изображения его многочисленных предшественников.

— Портреты. В Хогвартсе они на каждом шагу, — пробормотала Гермиона, мысленно дав себе по лбу.

— Портреты и статуи. Некоторые только притворяются немыми и слепыми, недвижимыми или лишёнными всякого разума. Они стряхнут с себя пыль при крайней необходимости — не раньше. Остальное — плод скрупулёзной работы с фактами. — Директор легонько постучал себя по виску над дужкой очков. — И регулярного решения кроссвордов на досуге. Очень, знаете ли, держит в тонусе.

Затем Дамблдор открыл для Гермионы камин и дал ей зачерпнуть «летучки» для перемещения в «Дырявый котёл». И вот дорога привела её в царство марципановых человечков, маковых рулетов, тортов и эклеров. Витрина со сладостями ещё удерживала Гермиону в заложниках около десяти минут и отпустила только после покупки шоколадных котелков.

Когда она вышла наружу, то поймала себя на иррациональном желании пройтись по соседним заведениям, купить что-то Уолде, Лорелее, Тонкс, Сириусу и Регулусу. Всего один вечер, один поцелуй и пара улыбок, а мир стал как будто бы проще, просторнее.

БАХ!

Гермиона упала, снесённая потоком воздуха. Упали люди вокруг. Здание кондитерской тряхнуло, а с ним и всю площадь перед ним. Стёкла повылетали. О купол «Гринготтса» ударилась огромная балка и, не пробив его, рухнула на обледеневшее крыльцо, чуть не пришибив гоблина-охранника и посетителя банка.

Земля гудела.

Неопознаваемая груда трухи шмякнулась возле Гермионы откуда-то сверху, тлея и шипя на снегу.

— Огонь! — завопили вокруг.

Она поднялась, не обратив внимания на раздавленные покупки. В глубине магического квартала что-то гремело и взрывалось. Небо на западе стало розовым, кто-то обвёл контуры туч красным карандашом и заодно вытряхнул стружку из точилки — снег стал чёрным. Крики заполнили переулок. Гермиона мгновенно очутилась в людской воронке. В прошлый раз её вывел Блэк, взял за руку и вытащил из гущи событий, сейчас же она вырвалась из давки сама, оглушённая воплями перепуганных волшебников.

— Что происходит? — закричала она, выхватив из бегущей на неё толпы пучеглазого старика за рукав сюртука.

— В Лютном всё горит! — заорал пойманный. — Всюду трупы!

— Взрыв, — коротко бросил какой-то гоблин. — Половины переулка уже нет, вторую — жрёт пламя, падающее с обломками на крыши.

— Вы же волшебники! — воскликнула Гермиона, но напуганный люд лишь активнее толкал её локтями. Паника. Ей было плевать на магию в крови тех, чьи сердца она захватила.

Гермиона закашлялась. Сухой воздух нёс пепел. Вдруг среди его хлопьев и дыма появились два человека.

— Ремус, постой! — надрывался Сириус, не поспевая за мчащимся в пекло другом. Люпин не слышал или не хотел слышать. Его фигура быстро исчезла в сажистых клубах. Туда же нырнул и Блэк.

Гермиона побежала за ними, на ходу достав палочку.

«Не вздохнуть!»

— Анапнео!

Не помогло. Волшебство в Аду не работало.

Рядом кто-то вопил. Гермиона не разбирала ни слова. Не видела ни черта.

— Партис Темпорус! — грянуло справа, и появился чистый от дыма проход. Трое мужчин (один в аврорской мантии) расчистили себе путь и поспешили вперёд — в горячее жерло. Теперь Гермиона хотя бы знала, куда наступает.

Всхлип заставил её на негнущихся ногах свернуть в сторону. Ремус Люпин сидел в снегу и прижимал к себе нечто сожжённое дочерна.

— Это мой отец, Гермиона, — сказал он, вскинув на неё огромные заполненные влагой глаза. Его голос был мертвецки холоден. — Я просил его не ходить.

— Ремус…

— Я просил. — Он взял кусок какого-то транспаранта и отложил в сторону. — Хоть бы раз меня послушал. Фанатик. Я говорил…

— Ремус, где Сириус? — спросила Гермиона.

— Не знаю.

На мгновение нездоровая апатия Ремуса обернула её удушливым коконом, но кокон прорвался. Гермиона дала Ремусу пощёчину.

— Где Сириус Блэк?! Он был с тобой! Ну же!

— Я… — Дорожки слёз побежали по лицу Люпина. — Я потерял его!

— Проклятье! — Гермиона осмотрелась.

— «Мёртвая голова», — прошептал Ремус, проморгавшись. — Там работает его девушка.

— Я знаю, где это!

— В той стороне лютует пожар. От магазина наверняка остались одни головешки. Не ходи туда! Опасно!

Когда подобные мелочи могли остановить Гермиону Грейнджер? Она не даст Сириусу Блэку умереть. Регулус не потеряет ещё одного близкого человека. Смерть не отнимет у Гарри крёстного.

— Вытаскивайте его, — скомандовал кто-то в столбе пара.

— Тушите! — кричали уже с противоположного конца улочки. — Не дайте огню перекинуться на соседний дом.

— Слава Мерлину! Снег защитил нашу крышу!

— Ты куда, ненормальная? — Аврор схватил Гермиону за руку.

— Вы знаете, что это взорвалось?

— Ясно, что порох! Летучий порох рванул! Целый склад. — Аврор сплюнул мокроту. — Тут они его и прятали! Глаза-то разуй! Огонь зелёный! Волшебный!

Верно. Языки пламени, лижущие пространство вокруг, отливали зеленью, словно горела медная стружка. Несколько зданий были стёрты с лица земли — остался лишь фундамент.

— Дальше дороги нет. Помогай тушить или отойди в сторону. Агуаменти!

Гермиона попятилась, увернувшись от струи воды. Тушить? Как? Этот огонь подобен адскому пламени! Она прикрыла рот и нос рукавом и вильнула в узкий проход. Палочка в ладони нагрелась.

— Глацио, — шепнула Гермиона, и заклятие сработало, заморозив пылающую груду мусора. Осталось только перелезть через неё.

Из горла вырвался вскрик, когда ладонь в поисках опоры коснулась кирпича стены. Горячий.

— Флиппендо! — яростно воскликнула Гермиона, взмахом палочки вытолкнув из прохода всё, что загораживало путь. Она обогнула место взрыва и очутилась в самом конце второй линии. Кожевенная мастерская разрушалась на глазах, но соседний дом с чёрным бражником вместо вывески ещё стоял. Дверь была распахнута. Девушка в длинной цветастой юбке корячилась в проходе с каким-то стеклянным гробом. Сириус тоже был здесь — метался возле крыльца.

— Оставь их, Адриана! Мантикора тебя подери! Я не позволю присоединиться к ним, сгорев тут заживо!

— Нет. Я вынесу их. Я их спасу.

— Они уже мертвы!

— Сириус! — Поборов кашель, Гермиона подскочила к Блэку. — Что вы делаете?!

— Спасаем мумии! Саркофаги заперты, магия на них не срабатывает — чары от воров. Коффин, мать его, сразу слинял отсюда! — На одном дыхании выложил Блэк и только потом понял, кому всё высказал. — Ты тут за каким пикси, Грейнджер?! Мне Регулус башку оторвёт, если с тобой что-то случится!

— Помоги мне! — позвала девушка, подтащив второй саркофаг к дверному проёму.

Сириус выругался так, что при иных обстоятельствах Гермиона бы покраснела с ног до головы. Искры с тента мастерской посыпались на неё, обжигая плечи. Она быстро провела рукой по волосам, не дав им воспламениться. Блэк же, не теряя больше времени, взялся за края первого вместилища для мумии и выволок его на пятачок земли перед «Мёртвой головой».

— Это её треклятая родня, — прокомментировал Сириус, поймав шокированный взгляд. — Дедуля Альфонсо и дядя Ху… Хулио на подходе.

Со вторым саркофагом дело пошло быстрее — Гермиона помогала тащить.

— Их нужно поставить поближе друг к другу и наложить чары заморозки, — посоветовала она, отдышавшись.

— Спасибо, — сказала Адриана, вытерев пот с лица.

— Теперь-то мы можем уходить? — прошипел Сириус. — Здесь начался Апокалипсис.

— Взорвался тайный склад с летучим порохом, — доложила Гермиона. — В начале второй линии.

— Не может быть! — сквозь зубы выдохнула Адриана. — Там же Суна! И Лаура! И Бахира! — Девушка оттолкнула Сириуса, поздно выставившего руки, чтобы поймать её, и бросилась к эпицентру взрыва. Блэк, конечно, побежал за ней.

Гермиона выбилась из сил. В боку кололо. Хотелось расплакаться и позвать на помощь, но нужно было идти, догонять, спасаться. Вскоре она увидела куски тел на брусчатке, одежду, ставшую единым целым с лохмотьями человеческой плоти, месиво на снегу… Всё зелёное. Всё красное. Всё чёрное. Люпин, мальчик с пустыми глазами, зонтик, старуха, хромая крыса, нога… Люди в форме боролись с огнём.

Вой, практически волчий, затёк в уши. На глазах Гермионы девушка, которой она помогала с мумиями, обратилась в какого-то небольшого зверя.

Анимаг?

Сириус что-то кричал.

Гермиона потеряла сознание.

* * *

— Наконец-то, — выдохнул Ремус.

Гермиона сделала глоток воды — трудно было отказаться от того, что подносят к губам, не дав и глаза толком разлепить.

— Я надышалась дымом.

— Да.

Гермиона приподнялась на локтях и пощупала пол под собой. Прохладный, гладкий.

— Где мы?

— В банке. Тут безопасно. Защитные чары Блэков не пропустили сюда даже огонь. Взрыв не причинил зданию вреда. Не знаю, что должно случиться, чтобы оно обрушилось. Нападение дракона? Умойся. Я полью тебе на руки. Подставляй.

Она бы с радостью, но пальцы сковал тремор.

— Ты знаешь, сколько волшебников боролось с Великим Лондонским пожаром? — вполголоса спросил Гермиону Ремус.

— Сто двадцать четыре, — прошептала она, удивлённая вопросом. — Сто двадцать четыре.

— А сколько дней его тушили?

Вода полилась ей в окрепшие сомкнутые ладони из кончика палочки Ремуса.

— Пять, с воскресенья по четверг.

— Всё правильно.

Гермиона ждала, что ей, как на третьем курсе, скажут: «Десять баллов Гриффиндору».

— Молодец, — вместо этого шепнул Люпин.

— Спасибо.

— И тебе.

Ушей коснулся чей-то плач. В зале, как оказалось, много людей. Звон монет и стук печатей, без которых «Гринготтс» было сложно представить, совсем стихли.

— С Сириусом всё хорошо. Он попробует вернуть Аду, — опередив вопрос, произнёс Ремус. — Она убежала.

— Его девушка — анимаг?

— Нет, маледиктус. Боюсь… — Люпин помедлил. Что-то в нём изменилось, но Гермиона пока не могла понять, что именно, и списала ощущения на странное освещение. — Адриана испытала сильный стресс. Дом её подруг снесло взрывной волной. Кажется, они все погибли.

— Маледиктус, — повторила Гермиона. — Она проклята. А твой отец…

— Он мёртв. Как и почти все остальные участники шествия в поддержку Волдеморта. Прах и пепел, Гермиона. Больше ничего нет.

Игра света была ни при чём. Несколько прядей волос Ремуса посеребрила седина.

— Я потерял сквозное зеркало, — сказал Люпин. — Прости, поэтому не мог связаться с Регулусом. Вызовешь его сама?

— У меня тоже нет зеркала. — Гермиона вспомнила о крестраже и тотчас проверила мешочек на поясе. На месте. — Не надо никого беспокоить. Со мной всё в порядке.

— Жители и гости Косого переулка, Лютного переулка! — усилив голос заклинанием, в центр зала вышел мужчина в зелёной мантии со знаком Министерства магии на груди. — Пожар локализован, но не потушен. Принимаются все доступные меры. Пострадавшие будут незамедлительно доставлены в Мунго. Если вам некуда идти, оставайтесь здесь, сотрудники Департамента правопорядка прибудут с минуты на минуту и займутся вашим размещением, окажут всю необходимую помощь. Если вы можете и желаете покинуть Косой переулок, то воспользуйтесь каминной сетью для эвакуации.

— Камины открыты! — громогласно объявил Главный гоблин. — Заметьте, дамы и господа, «Гринготтс» никогда прежде не позволял человекам использовать свои рабочие камины для перемещений, даже тем, кто считает себя чуть ли не особами королевской крови. Запомните этот день!

— Я не пойду опять в огонь! — заголосила женщина в замаранном сажей платье. — Не заставите!

Её слова взбудоражили полусонных людей, собравшихся в зале, поднялся гомон.

Гермиона оперлась на руку Ремуса и встала.

— Пожалуйста, помоги мне пробраться к камину.

* * *

— Что делается! — Уолда всплеснула руками. — Камины совсем, что ли, не чистят? Ты вся в золе. Похожа на уголёк из сумки Крампуса.

Гермиона сняла верхнюю одежду и отвязала от пояса мешочек.

— Дядя здесь?

— Угадала! Спит в лаборатории. Вчера мы хорошо посидели у Роули, вспоминали, пили грушевый шнапс. Хуго его любил. — Уолда промокнула глаза платком.

— А ведь я даже не принесла Ремусу соболезнования, — тихо проговорила Гермиона. — Боже…

— Кто-то скончался на Рождество? Ох, как это печально!

— Да, очень. Очень печально. Герр Эйгенграу у себя?

— Сейчас спустится. Утром этот злыдень потребовал запечь индюшку. Вчера ему ничего не хотелось, видите ли, а сегодня аж припекло! Раньше мне помогали эльфы, а теперь что? Весь особняк на мне. Если честно, я подумываю вернуться в Трагос. Я соскучилась по дому. — Уолда тяжко вздохнула, завозившись с передником. — Здесь мне делать нечего, а в домработницы я не нанималась.

Сердце Гермионы заныло. Она не могла потерять фрау Блоксберг, и всё же…

— Если тебя тянет домой, то, конечно, поезжай. Никто не вправе тебя удерживать, но, Уолда, голубушка, мне будет очень грустно без тебя.

— Я знаю. Только ты меня и держишь!

— Что я слышу? — ахнул Нотт, заглянув в комнату. — Моя целительница собирается покинуть берега Британии и бросить пациента?

— Я сделала всё, что было в моих силах с вашим предплечьем. Дайте ранам время зажить, а в косметических чарах я, увы, слаба.

— Косметических? О нет! После победы над Тёмным Лордом я буду с гордостью показывать всем шрамы!

— Вы так и светитесь, — заметила Гермиона.

— Есть причина! Сегодня поистине волшебное утро! — Натаниэль что-то держал за спиной.

— Что вы там прячете? — поинтересовалась Уолда, попытавшись заглянуть туда. — Неужели подарки? Гермиона тоже свой мешок из рук не выпускает!

Скрип колёс коляски помешал Нотту ответить. Гриндевальд улыбался, въехав в гостиную. Тёмно-зелёный халат из парчовой ткани при медного цвета лацканах идеально сидел на нём в плечах.

— Так и есть, — сказала Гермиона, когда все обратили взоры на Геллерта. — Однако кто-то опередил нас. Красивый халат.

— У Лорелеи хороший вкус, — ответил Гриндевальд.

— Предположу, что и сэр Гектор уже вручил вам свой презент — новенький Алкагест.

— Предполагаете? Или знаете наверняка? — Гриндевальд рассмеялся и беззлобно потряс указательным пальцем. — Вы опасаетесь, что я уничтожу ваш старый, давнишний подарок. Не переживайте. — Геллерт отогнул лацкан. Булавка с камнем, скрепившим клятву, была приколота чуть выше внутреннего нагрудного кармана. — Он всегда со мной. Я не в силах избавиться от такой красоты. Даже помыслить об этом страшно.

«Ты боишься, что умрёшь, попытавшись».

— Так Алкагест готов? — обрадовался Нотт. — Ещё недавно я не думал, что его создание в принципе возможно. А тут так быстро!

Гриндевальд повёл палочкой, и в гостиную медленно вплыла переливающаяся защитная сфера. Чем не Рождественская звезда? Внутри была жидкость, напоминающая ртуть.

— Королевский подарок! — сказал Натаниэль. — Но и я не с пустыми руками. Мне удалось забрать свиток у проекции волшебницы, идущей к фонтану. Он исчез очень быстро, но кое-что я запомнил и зарисовал.

— Превосходно! — искренне воскликнул Гриндевальд, взяв свиток. — Ирландия?

— Я тоже так решил. Страна великанов.

Гриндевальд свернул набросок карты. Он был счастлив.

— Вскоре я смогу встать на ноги, моё тело нальётся силой, а вы… — Геллерт посмотрел на Гермиону, — …вернёте себе магию.

Натаниэль и Уолда тактично промолчали. Значит, догадывались, что волшебство её покидало.

— Впереди долгий путь! Я изменю лицо Магической Британии! Меня ждут великие дела!

— А пока нужно закончить начатые, — сказала Гермиона, вынув коробку, которую нашла в хижине Гонтов. Хотела открыть её и увидела копоть под ногтями.

— В чём дело? — Уолда забеспокоилась. — У тебя дрожат руки.

— В Лютном переулке произошла трагедия. Я была неподалёку.

— Вы сами находите неприятности — поистине гриффиндорская черта, — сухо произнёс Гриндевальд. — От вас пахнет дымом. Что вы делали без магии посреди пожара? Таскали носилки?

Гермиона вскинула глаза.

— Вы уже знаете? Откуда? Видение? Если так, то почему никого не предупредили?

— Вам напомнить, как власти относятся к провидцам в этой стране? Бартемиус разоблачил меня, узнав о моём даре.

— Десятки домов уничтожены, много раненых и погибших волшебников! — воскликнула Гермиона.

— Не лучших волшебников, — бросил Гриндевальд, скривив губы от её тона. — И нет, видения тут ни при чём.

Она не поверила своим ушам, остолбенела.

— Антонин нашёл склад, выпытал адрес у Руквуда — тот сам там отсиживался. Он пристрастился к выпивке, пока был в бегах, не смог отказать товарищу провести Рождество, приложившись к бутылке русской водки.

Гермиона сжала бока коробки с крестражем.

— Антонин должен был убить Руквуда, а я — торжественно передать порох в министерство. Но чутьё невыразимца никуда не делось, — хмыкнул Гриндевальд. — Руквуд притворился, сделал вид, что отключился от алкоголя, и напал на Антонина. Вот уж не знаю, кто запустил огненное проклятье… Всё прошло не так, как я рассчитывал. Возможно, даже лучше.

— Лучше… — вторила Гермиона.

— Долохов успел аппарировать? — спросил Натаниэль.

— Он был у меня с докладом несколько минут назад. Дурак переживает за щегольскую бородку — знатно её подпалило. Но дуракам везёт. Ушёл целым.

— Может… — Уолда не могла подобрать слова, только мелко потрясала согнутыми руками. — Может… в Мунго сейчас нужна помощь? Если там наплыв пострадавших, то целителей на всех не хватит.

— Помощь? — презрительно переспросил Гриндевальд. — Лучше проверьте в духовке индюшку и не тратьте время попусту, фрау Блоксберг. Лютный переулок — вотчина отребья, готового линчевать аврора, пришедшего ему же на помощь. Там поют оды Волдеморту и укрывают его приспешников, тихо ненавидя как магглорождённых, так и чистокровных волшебников выше по статусу. Там жила грязь, зараза, которую давно следовало выжечь! Что? Мне хватает смелости сказать это вслух, только и всего. Руфус и Бартемиус наверняка пропустят по стаканчику по случаю, но выйдут к прессе с кислыми рожами и фальшивыми сожалениями.

— Так вы хотите изменять лицо Магической Британии? — проговорила Гермиона.

— Пойду за своим чемоданчиком с лекарственными травами, — промолвила Уолда, не изменив решения отправиться в больницу.

Гриндевальд не стал её останавливать, как и отвечать Гермионе. Она сняла крышку с коробки, красивой коробки — в таких дарили духи или дорогие конфеты. Наверное Том когда-то хранил в ней приятные сердцу мелочи.

— Я кое-что принесла. Вам понравится, герр Гриндевальд.

Кольцо лежало в ворохе гофрированной бумаги. Она зашуршала, когда Гермиона её раздвинула перед тем, как преподнести коробку Геллерту.

Натаниэль попытался полюбопытничать и заглянуть внутрь, но Гермиона не позволила. Гриндевальд изменился в лице, увидев перстень из металла, по виду похожего на золото, с большим чёрным камнем.

— Кольцо Гонтов, — пробормотал он с благоговением. — Воскрешающий камень.

— Да. Один из Даров Смерти, наследие Певереллов и Слизеринов, — сказала Гермиона. — Ключ к целой армии инферналов⁽¹⁾. Примерьте.

Она могла бы это и не говорить. Тёмная магия, пропитавшая кольцо Риддла, не могла оставить нашедшего крестраж равнодушным. Перед ней не устоял ни Дамблдор, ни Гермиона. Не справился с искушением и Гриндевальд. Как пирожок из сказок Кэррола, призывавший его съесть, крестраж шептал «Надень меня, надень, надень, надень».

Волшебник сделал это. Безобразное кольцо опустилось на палец Гриндевальда, обхватывая фаланги чернотой смертельного проклятья. Колючий, полный ненависти взгляд, пронзил Гермиону.

Болезненное заклинание прилетело в неё мгновенно. Гриндевальд не потрудился снять кольцо, атаковал сразу.

— Ты нарочно подсунула мне проклятый перстень! Вздумала убить меня?!

Гермиона полусидела-полулежала на полу, упираясь руками в паркет. Кожа горела, словно отхлёстанная крапивой.

— Он не убьёт вас. Не сразу. Вы ещё успеете искупать крестраж в Алкагесте.

— Гадюка! Решила, что пришло время от меня избавиться? Что так? Нашла все крестражи? Думаешь, мне неведомо о помощничке, которого ты пристроила к Гектору? Или надеешься, из-за проклятья мне будет не до Блэка? Дневник у него, не так ли? Кто ещё мог увести его из-под носа Малфоев, прикончив Абраксаса? Явно не Альбус. Это не его методы. Твой красавец долго не проживёт.

— Не трогайте Регулуса! Он уничтожит дневник вместе с диадемой! Он найдёт способ. Дамблдор ему поможет!

— Но ты это не увидишь, — сказал Гриндевальд, сорвав кольцо с пальца. — Как и падение Тома Риддла. Утешься же, Гермиона. Я доведу дело до конца!

— Постойте! — закричал Натаниэль. — Не убивайте её! Я отыщу дорогу к фонтану, вы вылечитесь. Я буду работать днём и ночью, если… если вы пощадите Гермиону. Или я откажусь вам помогать.

Гриндевальд не торопился опускать палочку. Сфера с растворителем подлетела к нему.

— Ты же понимала, что я прикончу тебя, как только надену кольцо. Тебе настолько не дорога твоя жизнь? Ты могла бы многого добиться, служа мне, или родить Регулусу кучу черноволосых детишек. У тебя был выбор. Почему же? Почему ты предала меня?

— Du bist ein überaus überzeugendes Monstrum⁽²⁾. Кому-то нужно убивать чудовищ.

— Твой немецкий значительно улучшился, — только и сказал Гриндевальд.

1) «Воскрешающий камень — для него (Гриндевальда), хоть я и делал вид, что ничего не понимаю, это означало армию инферналов!» — цит. Дамблдора из книги «Гарри Поттер и Дары Смерти».

Вернуться к тексту

2) Ты чудовище с особым даром убеждения. (нем.)

Вернуться к тексту