Цунами (гет)

Впервые за несколько дней ей снился сон — сумбурные образы, будто кадры из засвеченной плёнки. Гермиона проснулась разбитой. В груди кололо, можно подумать там не сердце, а булава — слишком тяжёлая, чтобы подняться с постели. Но вставать надо. Вставать и приниматься за дела!

Герр Гриндевальд приказал сообщить, если будет больно. Он должен знать, чтобы своевременно принять меры! Однако где граница между физическим неудобством и душевным дискомфортом? Впрочем, у Гермионы болело всё.

Да, ей стоило сказать об этом Геллерту!

Она привела себя в порядок и дежурно улыбнулась отражению в зеркале. Последний штрих — наручные часы. Мистер Нотт однажды сказал, что на аксессуар наложены чары — не бог весть какие, от сглаза, внушения и ряда проклятий. С мигренью они не боролись… Наоборот, глядя на циферблат, Гермиона всё чаще хмурилась, а в голову лезло всякое — ненужное, лишнее, отвлекающее. Однако заикнись она об этом перед герром Гриндевальдом, и тот немедля отнимет часики — отнимет и спрячет, как он уже сделал со стеклянным камешком. Нет, этого допускать нельзя! Гермиона находила в них необъяснимую прелесть. Было нечто особенное в мерном, чуть слышном тиканье, в блеске стекла и форме браслета часов. Как и в человеке, который их подарил.

Герр Гриндевальд велел не вспоминать о нём без надобности.

«Эти часы твои, только твои. Как бы то ни было, они сделаны для тебя».

Почему так трудно думать?

«Спрошу у Уолды».

Фрау Блоксберг приходила вчера. Казалось, ей не нравился особняк покойного мистера Крауча — она не задерживалась без веской причины ни на минуту и постоянно пререкалась с герром Гриндевальдом.

— Когда фонтан найдётся, ты вернёшь себе магию, Гермиона, и я увезу тебя в Трагос! — обещала она. — Там так красиво весной, дорогая. Озеро разливается, накрывая гравий, траву и цветы…

— Я знаю. Я видела. Я стояла на его берегу и хотела остаться там навсегда.

— Ох, девочка…

А потом Уолда быстро утёрла слёзы и пошла осматривать Гриндевальда — его почерневшую от проклятья руку, которую тот умело маскировал. По крайней мере, миссис Крауч ничего не замечала. Она часто пропадала в зимнем саду, дабы не мешать «супругу» погружаться в работу. Селина довольствовалась совместными трапезами. Она выглядела счастливой. Возможно, её и настораживали произошедшие с «мужем» изменения, но она их успешно игнорировала, принимая похвалу за вкуснейшего гуся, смеясь над застольными остротами и роняя слезы над письмом опального сына, которому «отец» предложил приехать на Пасхальные каникулы. Идиллия коснулась даже Винки, которая с утра до вечера с удвоенным энтузиазмом хлопотала по дому, а ночью запиралась в погребе, где делала эльфийское вино, известное тем, что способно поднять настроение даже в самый мрачный день.

Позавтракав, Гермиона заняла выделенное ей недалеко от камина место в кабинете герра Гриндевальда. Иногда из очага вылетали служебные записки, защищённые от сажи отталкивающими чарами. Порой почтовые совы кидали послания в печную трубу — поздравления с Новым годом. Поток корреспонденции не иссякал. Изо дня в день Гермиона вскрывала конверты, сортировала письма, зачитывала Геллерту и отвечала на них сама или использовала заговорённое перо, если требовалось заполнить бумаги почерком Крауча. Например, для отзыва на доклад из хозяйственного отдела, отличающийся деловитостью, граничащей с цинизмом. Под перечислением рутинных статей расходов в нём отдельной строкой обозначалась «экономия на праздничном оформлении». В связи с трагедией в Лютном переулке был объявлен национальный траур, и министерству пришлось отменить новогодние торжества. Сложно было представить, что кто-то сидел и подсчитывал, сколько галлеонов удалось сэкономить на гирляндах и салютах, пока в Лютном переулке разбирали завалы.

— Эти средства следует направить на помощь пострадавшим от трагедии, — сказал Гриндевальд, когда Гермиона зачитала доклад. — И сообщите в секретариат: пусть позаботятся, чтобы об этом щедром жесте написали в «Пророке». Мне некогда заниматься ерундой. У меня здесь куда более любопытное чтиво.

Гриндевальд держал папку с аккуратно подшитыми листами. На её лицевой стороне виднелась эмблема Аврората и гриф «Конфиденциально».

Под шорох танцующего по бумаге пера Гермиона достала несколько сургучных гранул и небольшую серебряную горелку, зажгла под ней свечу.

— Вы знакомы с Кингсли Шеклболтом? — спросил Гриндевальд.

— Да, он был членом второго состава Ордена Феникса, пока его не убили во время облавы.

— Я хотел бы заслужить его симпатию и увести талантливого волшебника из-под носа у Альбуса. Сегодня аврор Шеклболт подавлен смертью наставника и зол на Дамблдора. Нельзя упустить такой шанс! Его отчёт — шедевр беллетристики! Вам будет интересно послушать о смехотворном покушении на Волдеморта в Годриковой Впадине.

Гранулы медленно плавились в ёмкости для нагрева, съёживались и темнели, края оплывали, заполняя тигль вязким, как мёд, сургучом.

— Вот уж не думал, что Альбус решится на открытое противостояние, не убедившись, что все крестражи уничтожены! — Геллерт фыркнул. — Он поплатился за это гибелью своего цепного пса. Аластор Грюм никогда мне особо не нравился, но я мог бы использовать его ненависть к Пожирателям смерти… До чего глупая смерть.

Появились первые робкие пузыри. Гермиона вздрогнула, когда они поднялись и лопнули с едва слышным пфф, оставив терпкий запах канифоли.

— Если бы Орион Блэк не появился в Годриковой Впадине, чтобы предупредить сыновей о наличии крестража, жертв могло быть ещё больше. Меня волнует, как он узнал… Как? Увы, его уже не спросишь. — Гриндевальд раздражённо подкрутил ус. — Возмездие настигло Арктуруса через тридцать пять лет, забрав у него разом и сына, и внука, и жену. Пожалуй, я чувствую некое удовлетворение. Направьте Блэкам мои соболезнования.

Геллерт отложил папку, заметив подлетающую к дому птицу. Долохов зачастил с визитами. Обычно он сыпал саркастичными шутками и язвительными замечаниями, но на сей раз, превратившись, Антонин первым делом разразился бранью на родном языке.

— В чём дело? — сурово произнёс Гриндевальд. — Регулус мёртв?

— Куда там… У него девять жизней — не иначе. Я так и не смог его убить! Мало того, что Блэк меня вырубил, будто второкурсника, обычным оглушающим, он и удрать толком не смог. Белла схватила его на границе поместья. Рудольфус, по всей видимости, мёртв от её руки, а его брат сбежал. Беллатриса вопила так, что деревья дрожали! Никогда прежде не видел её в такой панике. И всё же ей хватило ума не оставлять Регулуса в Лестрейндж-парке. Она отправила его в Малфой-мэнор. Там я попытался добраться до него снова, но Розье… Поганец всё время мешался под ногами. Конец, Геллерт! Том больше не станет возиться с Блэком, он снесёт его ментальные барьеры и…

— Хватит, — сказал Гриндевальд. — Успокойся.

— Мне бы твоё самообладание. Постой-ка! Ты знал наперёд, что я не справлюсь? Предвидел?

Геллерт отвернулся к окну, оставив вопросы без ответов. Он стал мрачнее тучи. Весь запал куда-то исчез.

— Назад дороги нет. Рано или поздно это должно было случиться. Больше ты не вернёшься к Тому. Если ты опасаешься, что он будет мучить тебя через метку…

— Я не боюсь боли! Мне ли жаловаться, когда ты умираешь по вине безумной девчонки? — Антонин зыркнул в сторону Гермионы. — И всё ж избавиться от метки не помешает. Не хочется однажды проснуться с ободранной клешнёй, как у Нотта.

— У меня есть кое-какие идеи. А пока, раз уж ты вспомнил о Нотте, отправляйся к нему.

— Что ему сказать?

— Что его заступница едва ли протянет ещё неделю. Посмотри на неё. Если бы не Империус, она бы не встала с кровати. В ней нет ни жизни, ни магии. Она зажигала свечу спичками. Прискорбное зрелище.

Отзыв тем временем был готов. Гермиона убрала его в конверт и загнула клапан, как следует прогладив сгиб. Пора опечатывать.

— Ты возьмёшь её к фонтану? — тщетно допытывался Долохов.

— Ступай, Антонин.

Гермиона прижала круглую печать министра магии к мягкой красной капле. Сургучу нужно время застыть. Слишком мягкий — растечётся. Обычно для оттиска хватало пятнадцати секунд, но лучше выждать все тридцать. Взгляд упал на стрелки наручных часов. Они невыносимо громко тикали.

«Мне нравится, как поёт малиновка. Я хотел бы её слушать и видеть каждый день».

Рука дёрнулась, оттиск смазался.

Камин загудел. В языках пламени возникла верхняя часть туловища главы Аврората. Решётка камина загораживала от него Гермиону, в ином случае у Скримджера возник бы справедливый вопрос о том, что делает подручная Гриндевальда в доме Краучей.

— Барти.

— Руфус. — Гриндевальду не было нужды выдавливать улыбку. Даже с другом Бартемиус Крауч не изменял своей натуре и не разменивался на приветственные любезности. — Я прочёл отчёт твоего подчинённого. Аврор Шеклболт представил исчерпывающие сведения о событиях в доме Поттеров. Но самое главное… — Гриндевальд постучал по папке кончиками пальцев. — Самое главное — это честность. Он не стал утаивать своё участие в несанкционированной операции. Несмотря на то, что этот парень нарушил правила и поставил свои личные убеждения выше служебного долга, я не хочу его строго наказывать. Ему удалось пролить свет на давно мучивший меня вопрос — поразительную несокрушимость Волдеморта. Мы имеем дело с крестражами. Кто бы мог подумать?

— Альбус Дамблдор. К примеру, — мрачно ответил Скримджер. — Я хочу вызвать его на допрос, Барти. Меня давно смущало и возмущало существование подпольной ячейки под его протекцией. Да, Аластор уверял, что Орден Феникса был создан для борьбы с Пожирателями смерти и защиты магглорождённых…

— Ты же знаешь, друг, я полностью тебя поддерживаю! Орден Феникса — это, по сути, независимая разведывательная сеть. Сегодня эта группа вооружённых волшебников направлена против Волдеморта, а завтра начнёт подрывную деятельность, избрав другую цель. Мы не можем позволить Дамблдору и дальше вербовать молодёжь. Однако у Ордена есть свои источники информации, свои агенты. Почему бы нам не использовать готовые ресурсы? Мы готовы смириться с существованием этой организации, если эти люди будут работать под нашим контролем.

Скримджер сердито вздохнул, отчего из очага брызнули искры.

— Дамблдор никогда на это не согласится!

— У него не останется выбора. Если он откажется, мы объявим Орден вне закона, а его членов причислим к преступникам, подлежащим аресту.

— Будет легче, если ты сам переговоришь с ним.

— И Альбус тотчас подкинет своей протеже — Миллисенте Багнольд — повод обвинить меня в использовании Аврората в устранении оппозиции. Из отчёта Шеклболта кристально ясно, что Дамблдор знал о природе бессмертия Волдеморта. Эти сведения бесценны, но он скрыл их! Скажешь, не доверял нам? Это не оправдание! Волдеморт — террорист, государственный преступник! Если Дамблдору известно, что из себя представляет крестраж, он обязан сообщить это нам! Разумеется, Альбус будет затягивать переговоры и искать лазейки в магическом законодательстве. Но рано или поздно он согласится. Ошибки выбивают его из колеи. Он искренне пытается исправить содеянное. В этом вся трагедия Альбуса Дамблдора… Он, как ребёнок, который, обжёгшись однажды, теперь дует на холодную воду. Дадим ему толчок. Покажем, что наши слова — не пустой звук. Для начала пригласи на допрос его «птенчиков». Начнём с упомянутых в отчёте Поттера, Люпина и Блэка.

— Я сделаю так, как ты говоришь. Положись на меня!

— Есть ли новости о беглеце? Что насчёт Гриндевальда? — бесстыже поинтересовался Геллерт.

— Никаких. Его тётка разрыдалась, услышав, что любимый племянник скрывался под именем Вальтера Эйгенграу. Она клянётся, что ничего не знала, когда получала от него подарки.

— Его тётка? У Гриндевальда есть живые родственники?

— Историк — Батильда Бэгшот.

Геллерт хмыкнул.

— Писательница? Сколько ей лет?

— Сто семнадцать.

— Это уже слишком, Руфус. Оставь старушку в покое, а то стыда не оберёшься.

— Есть основания подозревать нескольких алхимиков в содействии Гриндевальду, членов Визенгамота и мастеров из гильдии магических ремёсел, историков, журналистов… В том-то и проблема. Он без труда свёл знакомство с сотнями волшебников. В списке вероятных пособников даже оперная дива, выступавшая у него на торжественном приёме, и престарелый архивариус Министерства магии. И за кого браться? Все всё отрицают. Ещё больше меня озадачивает сам Гриндевальд. Почему он помогал нам в борьбе с Волдемортом? Кто он? Друг? Враг? Какова его истинная цель? А Антонин Долохов? Когда ты передал мне записку с его именем, я не знал, что и думать. Бывший прихвостень Гриндевальда — наш информатор среди Пожирателей смерти… Абсурд! Курам на смех! И всё же сведения этого русского были неизменно полезны. Он спас тебе жизнь.

— Я обещал избавить Долохова от уголовного преследования после того, как с Волдемортом будет покончено, и намереваюсь сдержать слово, как бы ни было противно.

— Ты видел его личное дело, Барти. Такого человека нельзя оставлять на свободе!

— Гарантии безопасности для Долохова — хороший стимул для других преступников, обладающих ценной информацией. Чистый прагматизм, Руфус, только и всего. Вклад в будущее.

Огонь в камине взвился и вновь улёгся, отразившись в зрачках Геллерта отблеском триумфа. Скримджер сдался.

— Как твоя нога?

— Протез не отличишь от живой плоти. Стараниями целительницы я уже хожу по дому с тростью.

— Хорошо. Есть ещё указания?

— Помни, будь осторожен с Альбусом. В этом мире никому нельзя доверять. Даже тем, кто кажется союзником.

Наконец в кабинете воцарилась тишина. Гриндевальд откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Гермиона отложила губку, которой протирала горелку. Её сердце бешено колотилось в груди, пока секундная стрелка наручных часов, наоборот, едва ползла. Палочка из осины лежала на столе рядом с отчётом Кингсли. Зачем она ей? Зачем она волшебнице без магии? Зато у неё есть спички. Одна зажжённая спичка может принести больше вреда, чем волшебная палочка. Гермиона прикусила губу, бросив вороватый взгляд на Геллерта. Он уснул? Он притворялся? Какая разница? Ей было чем заняться. Нужно отправить служебную записку в секретариат и написать Блэкам — выразить соболезнования. С чего начать?

Пальцы, словно чужие, обмакнули перо в чернила.

«Достопочтенной миссис Вальбурге Блэк…»

Рука, ведомая чужой волей, выводила текст: «да упокоится с миром», «глубоко опечалены», «невосполнимая утрата»…

На свежую строчку упала капля. Что это? Откуда?

Гермиона утёрла щёки и подбородок, зачеркнула написанное несколько раз, порвав пергамент. Вдруг её ущипнули за рукав.

— Обед готов, — проговорила Винки, таращась то на Гермиону, то на хозяина в кресле.

— Я хочу вздремнуть, — прошептал он. — Ешьте без меня. Мисс Грейнджер составит компанию Селине.

Гермиона кивнула, поднимаясь из-за стола.

— Мисс, почему вы плакали? — пискнула Винки, когда они вышли из кабинета.

— Из-за запаха горячей канифоли.

* * *

Давно стемнело. Снаружи, за толстыми стёклами, вечер кутался в снежную шаль. Гермиона, прикованная к столу, словно каторжник к тачке, копалась в бесконечных бумагах.

Из угла комнаты, где возвышался старомодный граммофон, лилась тягучая музыка. Геллерт слушал её с закрытыми глазами. Его лицо — лицо Крауча, обычно волевое и жёсткое, казалось расслабленным.

Пламя, до этого мирно лизавшее поленья, вырвалось яростным снопом. Из огненного марева донёсся хриплый голос Скримджера.

— Есть зацепка, — произнёс он. — Блэк.

— Докладывай!

— Он заявил, что владеет секретной информацией о крестражах Волдеморта.

— Неужели?

— Парень качает права похлеще его знаменитой мамаши-горгоны. Наглец! Помогать просто так он не собирается. Блэк выдвинул целую пачку требований.

— Полагаю, он надеется спасти младшего брата силами Аврората?

Регулус… Имя, так и не произнесённое вслух, но всплывшее в сознании Гермионы, ударило её хлыстом.

— Зришь в корень.

— Приведи его ко мне. Приведи Сириуса Блэка.

— Сюда? — удивился Скримджер.

— Едва ли мистер Блэк кинется на меня с кулаками. Да, отправь его сюда.

Когда лицо в камине исчезло, Гриндевальд повернулся к Гермионе.

— Не терпится взглянуть на старшего внука Арктуруса. Каков он из себя?

— Если Сириус почувствует что-то неладное, он сожрёт вас живьём.

Геллерт растерянно моргнул, а затем сгорбился, схватившись за подлокотники, взорвавшись хохотом.

— Живьём? Мисс Грейнджер, вы меня пугаете, — сквозь смех проговорил он. — Но должен признать, это даже забавно. Хорошо. Буду готовиться к встрече с разъярённым львом. — Гриндевальд вдруг выпрямился в кресле, и маска непринуждённого веселья бесследно спала с его лица. — Уйдите. Никто не должен знать, что вы здесь.

Гермиона безропотно выполнила приказ, однако никто не запрещал ей держаться поблизости или, например, стоять под дверью кабинета, ловя каждый шорох в ожидании Сириуса. Её ладонь прилипла к дубовому косяку. Ноги вросли в пол. Она не сойдёт с места.

При появлении в кабинете Крауча крёстный Гарри не стеснялся в выражениях, помянув многочисленную родню безымянного «злодея», сконструировавшего столь тесный печной лаз.

— …чтоб его прабабка в гробу перевернулась! Кто делал эту дыру — лилипуты?!

Уголки губ Гермионы дёрнулись. Сердце ёкнуло — знакомый голос звучал как привет из другого мира.

— О, этот старинный обычай, мистер Блэк… Король Фридрих Великий, к примеру, считал, что низкие двери — испытание для гостя. Либо тот склонит голову по доброй воле… либо ему помогут. Вы же, кажется, предпочитаете учиться на шишках?

— Понятия не имею, что у этого Фридриха было великим, — парировал Сириус. — Я знаю только датского принца — он табачкой приторговывает. Теперь визит к министру начинается с проверки на гибкость? Придётся внести на рассмотрение Визенгамота «Акт о пересмотре стандартов каминных лазов для граждан выше пяти футов». С поправкой, разумеется: если чиновник настаивает на «воспитательных» размерах — пусть лично демонстрирует технику безопасного вползания.

Голос Гриндевальда стал холоден.

— Напомню, вы пришли сюда просить об одолжении, а не упражняться в остроумии. Я сделал для вас исключение и принял лично по единственной причине — вы можете принести пользу в борьбе с Волдемортом. Победа над ним — высший приоритет для меня, вопрос жизни и смерти. Итак, я слушаю.

Сириус, похоже, был застигнут врасплох резкой сменой тона, но быстро оправился.

— У меня свои приоритеты. Мой брат сейчас в плену. Он предал Волдеморта и привёл его в устроенную Орденом ловушку.

— Я читал отчёт аврора Шеклболта, можете не утруждать себя деталями.

— До сегодняшнего дня Регулуса держали в поместье Лестрейнджей. Рабастан пытался…

Гермиона слушала, затаив дыхание. Ей не нравился младший Лестрейндж, и неприязнь, очевидно, была взаимна. Но за то, что он хотел спасти Регулуса, ему прощались все косые взгляды, колкости и поклёпы.

— …и тогда я понял, что этот кинжал и есть крестраж Волдеморта, — продолжал рассказ Сириус. — Белла, сама того не ведая, сделала врагам обожаемого Лорда подарок. Она и представить не могла, что Рабастану удастся уйти через барьер. Я прикинул, раз Рудольфус мёртв, его брат сможет приказывать эльфам Лестрейндж-парка на правах хозяина.

Голос Сириуса стал громче: Блэк приблизился к двери. На миг Гермионе почудилось, что та сейчас откроется, и друг найдёт её, спасёт из паучьего кокона. Нет. Сириус снова отошёл. Он переживал, поэтому наматывал круги по кабинету, как лев в клетке.

— Задним числом все гении. Мы поздно спохватились. Кузина, видать, испугалась, и к утру уже перевела Реджи в другое место.

— Где сейчас кинжал? — спросил Гриндевальд.

Сириус рассердился.

— Конечно, вас волнует только он! Кинжал у меня. Сначала мама собиралась его расплавить… но я её отговорил. Я собираюсь обменять крестраж на жизнь Регулуса! Готов предложить эту сделку либо вам, либо Риддлу.

— Риддлу… Хотите пожертвовать единственной возможностью устранить опаснейшего тёмного волшебника?

— Ой, только не надо взывать к моей совести. Поберегите нервы и время.

— Какая похвальная любовь к семье. Чего вы хотите?

— Помогите найти и спасти Регулуса!

— Воспрепятствование правосудию, помощь врагу и шантаж, мистер Блэк. Не боитесь сесть в Азкабан?

— Спасибо, что напомнили. Я успел оценить это местечко. Условия вполне терпимы.

Какое-то время из-за двери не доносилось ни звука. Гермиона занервничала, обхватив ручку. Если бы она могла её повернуть... Если бы Империус не сковал её волю...

— Будем считать, что первую часть ваших требований я уже выполнил, — сказал Гриндевальд, очевидно, заключив, что угрозы, как и уговоры, неэффективны. — Ваш младший брат сейчас в Малфой-мэноре.

— Вы уверены? — ахнул Сириус.

— Мой источник никогда меня не подводил.

— Я мог бы попробовать пробраться туда под мантией-невидимкой…

— Особняк на Гриммо надёжно защищён? Думаете, поместье Малфоев охраняется хуже? Вы не сделаете и шага за ворота.

— Тогда пошлите туда отряд авроров! Нагряньте с проверкой. Вы не можете сидеть тут сложа руки, как импотент в борделе! Сделайте хоть что-нибудь!

— Даже если мы организуем срочное закрытое собрание Визенгамота, представим обоснования для обыска и получим ордер, на это потребуется…

— К чёрту ордер! Используйте «чрезвычайные полномочия»! Вы же министр магии!

— Кажется, вы забылись. Мне только предстоит занять эту должность. Действуя без ордера, я фактически объявлю войну самым влиятельным семьям Магической Британии. Не у одного Люциуса рыльце в пушку. Меня могут обвинить в злоупотреблении властью и нарушении закона. Крайне опрометчиво в преддверии выборов.

— И как я не подумал, — едко отозвался Блэк.

— Вы предлагаете застать Малфоев врасплох, но в случае успешного штурма Регулуса всё равно могут убить.

— Я знаю! — огрызнулся Сириус. Вновь раздались его громко топающие шаги. — Нарцисса! — неожиданно воскликнул он. — Она сейчас на Ибице — отдыхает на волшебном курорте вместе с сыном.

— Похоже, вы нашли способ открыть нам ворота Малфой-мэнора.

— Она может не согласиться помогать.

Гриндевальд усмехнулся. Не видя его лица, Гермиона чётко представила, как по нему распозалась самодовольная улыбка Мефистофеля. Этот человек не признавал слова «нет».

— Запомните простую истину: женщина с ребёнком практически безотказна, мистер Блэк. Мы вернём её в Англию сегодня же. Я отправлю к ней человека, умеющего убеждать. Он никак не связан с Авроратом, поэтому в дальнейшем проблем не возникнет. — Гриндевальд замолчал, дав Сириусу время для возражений.

Тот не мог не осознавать, что убеждать кузину будут, используя Драко. Но протестов так и не последовало.

— Кроме того, я предлагаю убить двух птиц одним камнем: спасти вашего брата и покончить с Волдемортом.

— Что от меня потребуется?

— Вы же хотели предложить Волдеморту обмен… Сделайте это! Договоритесь о встрече в Малфой-мэноре. Он должен быть там, когда авроры ворвутся внутрь. К тому моменту мы уничтожим крестраж и выведем Регулуса из камеры.

— Вряд ли Нарцисса сможет незаметно освободить его. Это ненадёжный союзник. Она грохнется в обморок, едва ступив в темницу.

— Кто сказал, что я отправлю туда миссис Малфой? У меня есть кандидатура получше.