Die Sonne (гет)

Следующий день был, наверное, самым тяжелым в жизни Лионы.

На Зельеварении Снегг говорил ученикам о том, что ингредиенты, которые трудно достать, все же продаются в специальных магазинах, и об этом должны знать даже малые дети.

При этом он время от времени бросал взгляд на Лиону, отчего девушка готова была провалиться сквозь землю, проломив лбом каменный фундамент замка.

На трансфигурацию она опоздала, поскольку бегала в больничное крыло проведать Блейза – тот все еще не пришел в себя.

А на прорицаниях Трелони похвалила ее за прекрасную работу – ведь вчера Лиона написала в своем гороскопе, что «в середине декабря вас будут повсюду подстерегать опасности».

Тут уж Лиона не выдержала и, спрятав лицо в ладонях, неслышно заплакала. И тут же почувствовала чью-то руку на своем плече.

— С ним все будет хорошо, — прошептал кто-то над ухом. – Это ведь всего лишь сломанная рука и рваная рана на плече! Пустяки для Блейза! Он и не из таких передряг выпутывался.

Лиона подняла заплаканные глаза и увидела Драко Малфоя. Он смотрел на нее, улыбаясь краешком рта. Н глазах его, против обыкновения, затаилась тревога.

— Это не рваная рана, — тихо сказала она. – Это укус, — и, помедлив, внесла заключительную ясность, — Оборотня.

Драко побледнел, хотя, казалось бы, куда еще бледнее? Улыбка испарилась, но лицо сохранило все то же каменное выражение, что и всегда.

— Значит, не совсем пустяки, — наконец, пожал он плечами. – Но он все равно справится.

— Это все из-за меня, — сокрушенно покачала головой Лиона. – Если бы…

— Только тем, что будешь казнить себя, Блейзу ты не поможешь, — решительно оборвал ее Драко. – Нужно придумать более действенный метод. Этим и займемся, когда он придет в себя. Идет?

Лиона кивнула, и двое слизеринцев вновь повернулись к Трелони, словно вникая в смысл ее слов.

А за соседним столиком, невидящим взглядом уставившись в свой учебник и проникаясь всем катастрофическим смыслом услышанного разговора, сидела Доджсон.

Войдя в Большой зал в обеденное время, Доджсон кивнула и улыбнулась Джону Вэнсу, сидевшему за преподавательским столом. Сегодня утром Дамблдор представил его как нового учителя Защиты От Темных Сил. Многие ученики сразу же стали заключать пари, как долго он продержится.

Вэнс тоже улыбнулся Доджсон. Почти деловое приветствие.

Конечно же, от него, как и от всех прочих, не стоило ждать подарка. Ведь никто из студентов Хогвартса не знает, когда у нее День рождения. Откуда же знать об этом ее бывшему врагу?

Она не пыталась скрыть дату своего рождения. Просто так получилось. Так получилось, что никому не был интересен факт ее появления на свет.

А ведь ровно семнадцать лет назад родилась она, Мисс Стальной Кулак.

Девушка прошла к слизеринскому столу и, уже садясь, бросила беглый взгляд на гриффиндорский. Гарри Поттера не было…

Положив себе порцию жареной картошки с отбивной, Доджсон начала есть, но мысли ее неторопливо вращались вокруг невидимой оси, имя которой – Блейз Заббини.

Как же его угораздило так вляпаться?!

И тут ее внимание привлекло хлопанье крыльев.

«Совы», — подняв голову, подумала слизеринка. – «Для меня, конечно же, ничего».

Но здесь она ошибалась. И очень сильно. Для нее было даже несколько подарков.

Один, перевязанный серебряной ленточкой, сразу же вызвал воспоминания о Ларсе. Это был его фирменный знак.

Второй, обернутый в красную бумагу – цвет Гриффиндора – явно от Джема. Он любил бросать вызов слизеринцам, не принимавшим его таким, какой он есть.

Третий, конечно же, был от Эдри – ну кто еще догадается завернуть подарок в черную бумагу и повязать белую ленточку с бегущей надписью «Сахарку от Мартини».

«Издевается», — внутренне передернулась Доджсон. – «Знал бы он, что Сахарок и Мартини – двоюродные брат и сестра…»

Еще одна коробка, упавшая последней, была полной неожиданностью. Она была больше трех других, на зеленой упаковочной бумаге был вытеснен какой-то фамильный герб, но Додж была уверена, что не видела его раньше. Красная лента, повязанная сверху, без банта.

Любопытство пересилило, и четвертая коробка уже была в руках именинницы.

Убрав ленту, Доджсон сняла крышку. Внутри обнаружилось письмо, а также красная коробочка поменьше, и она была перевязана уже зеленой лентой.

«Чудеса дизайнерского искусства», — скептически подумала Доджсон и взяла в руки письмо.

Пробежав его глазами, Доджсон побледнела. Разжав пальцы и выпустив из них листок, она раскрыла маленькую коробочку.

Последние капли краски отхлынули от ее лица, взгляд остекленел, а из-за плотно сомкнутых губ вырвался жалобный стон. Быстро, словно спасая от гибели, она схватила то, что лежало в коробке, и выбежала из Зала.

Студенты и преподаватели проводили ее непонимающим взглядом, а те, кто сидел ближе к дверям, заметили в ее глазах слезы.

Скоро об этом шептался весь Большой Зал.

— Что там? – пытливо глядя на Драко, спросила Лиона.

Деймон стоял рядом, молча ожидая ответа.

— Плохо дело, — коротко ответил Малфой и протянул друзьям письмо.

Милая мисс Доджсон!

Я считаю своим долгом черкнуть Вам пару строк в столь знаменательный день.

Вы запомните его не только как День рождения, но и как День самостоятельности.

Я создал все условия для этой самостоятельности.

У Вас больше нет семьи.

Тела ваших родителей можете получить в банке Гринготтс, и поспешите – гоблины не любят запаха трупов. Ячейка номер 666. Символично, не правда ли? Ключ прилагается. Он в следующей коробочке.

А вместе с ним – послание от Ваших родителей. К сожалению, последнее, что они написали. Мои верные слуги перехватили Вашу сову, и теперь я имею честь передать Вам поздравление от родных вместе с частью этой самой совы.

С пожеланием счастливой жизни,

Лорд Волан-де-Морт.

— Мразь! – в гневе прошипел Салливан. – Нужно скорее найти Доджсон.

И он поспешил к выходу, но тут же рука Малфоя схватила его за рукав мантии.

— Нет, — твердо сказал Драко. – Ей нужно побыть одной. Иначе никак.

— Но она может сделать с собой что угодно! – сквозь зубы проговорил Дерек, стараясь сделать так, чтобы их слышало как можно меньше лишних ушей.

— А если ты полезешь к ней, она сделает что-то с тобой, — подал плечами Драко. – Но дело даже не в этом. Это сугубо личное дело. Мы не имеем права вмешиваться.

— Да, не имеем. Но я должен.

— Ты должен сесть и успокоиться. Не вздумай идти к ней. Она должна справиться сама.

Несколько секунд тишины – два взгляда, скрестившиеся подобно шпагам.

Серо-зеленые и стальные глаза. Наконец, стальные победили.

— Хорошо, — согласился Салливан, и было видно, как тяжело ему далось это согласие.

Драко убрал свою руку с его рукава, и все трое, как по команде, отправились в гостиную Слизерина, собрав со стола подарки Доджсон. Вместе с той роковой коробкой.

Доджсон плашмя упала на снег, споткнувшись о торчащую из сугроба корягу.

Воздух из ее легких выбило от удара, и от этого девушка глухо закашлялась. Холод тонкими иглами впивался в лицо и руки, постепенно пробираясь и через мантию. Но этот холод был ничем в сравнении с пожаром, бушевавшим в теле Доджсон.

Пожар, сжигающий хрупкий мостик надежды на будущее.

Ее прошлое исчезло из истории мира.

Ее будущее будет бессмысленным, ибо без прошлого будущего не бывает.

Так зачем же ей жить, лишь преумножая свою боль?

Подняв глаза к чистому голубому небу, Доджсон беззвучно зарыдала. Ее трясло – от слез, от холода, от потрясения…

В каком же плачевном состоянии находилась теперь гроза всего Хогвартса! Бывшая гроза Хогвартса.

В прошлом.

В прошлом, которого не было.

— О, Господи, за что мне это?! – воззвала она к небесам. – Ведь я же пыталась их спасти! Ведь я же сделала вид, что ничего не знаю об их прошлом! За что мне это?!

И девушка разжала кулак, в котором лежала окровавленная лапка совы.

Бертольда…

Старушка Бертольда, сколько же перьев потерял твой хвост по вине маленькой Доджсон?

В прошлом, которое не имеет права быть…

Додж закусила нижнюю губу и села на снег. Отвязав от лапки совы конверт, Доджсон вскрыла его и прочитала последнее письмо своих родителей.

Вот они, те теплые слова, которых она ждала все семнадцать лет! Вот она, надежда на нее! Вот она, благодарность за предупреждение!

«Так какого же черта вы плюнули на мое предупреждение и написали это письмо?!» — горько подумала Доджсон.

И тут же увидела ответ:

Мы не можем больше скрываться.

Прости нас, дочь, но мы не верим в успех этой войны с Темным Лордом. Лучше принять смерть в битве, нежели ждать ее, прячась, как крысы.

Надеемся, что это письмо попадет к тебе, несмотря ни на что.

И желаем лишь одного: найди тот путь сквозь Войну, который выведет тебя к жизни. Заранее принимаем любой твой выбор.

Любящие тебя,

Виктория и Стивен Доджсон.

мама и папа.

Взревев, как раненый зверь, Доджсон швырнула листок пергамента на снег и вскочила на ноги.

«Как они могли?!» — думала она, раз за разом пиная снег носком высокого ботинка. – «Как они могли сделать такое?!»

Добровольно пойти на смерть…

Пожертвовать своими жизнями задаром…

Оставить ее одну…

Взвалить на нее такую ответственность…

И скрыть от нее правду. Правду о прошлом…

Которого теперь нет…

Казалось, она вот-вот сойдет с ума.

Кровь гудела в ушах, виски сдавливало. Ярость и обида, почти детские ярость и обида душили ее. Неужели ее родители настолько глупы?! Неужели?!

И тут один-единственный звук заставил ее утихнуть.

Стон. Человеческий стон. Одно-единственное слово. Имя.

— Доджсон…