Тёмная сторона луны (джен)

В лесу темнеет быстро. Ушла из дома лесника… хотя какой он, к Нидхёггу, лесник? Волшебник! Он хелев волшебник! Из его дома Хадрат ушла под вечер, злая и ненавидящая весь свет. Она шла сквозь лес, не разбирая дороги и не думая, куда именно идёт, и остановилась лишь когда темнота совсем сгустилась. Надо было устроиться на ночёвку — вообще-то, это следовало сделать засветло, но тогда она была ещё слишком зла и об этом не подумала. И кого она этим наказала, с горечью подумала Хадрат. Почему всегда её злость и ярость оборачиваются против неё самой? Ладно, ночевать в лесу ей не впервой. Справится, тем более что сейчас лето. Правда, без палочки это будет сложней обычного… выйти бы куда-то на поляну — луна сейчас почти полная, видно хорошо. Но просветов среди деревьев Хадрат не видела и искать поляну не пошла. Вместо этого она отыскала место поровнее и посуше и уселась, сбросив с плеч рюкзак. И начала методично его обыскивать. В одном из внешних карманов обнаружились трут, кремни и маленькая металлическая масляная лампа, в которой тяжело плескалось масло. Вещь, опасная в неумелых руках в лесу — но уж с чем-с чем, а с огнём Хадрат обращаться умела. И потом, лампа наверняка была зачарована — впрочем, Хадрат проверять это не собиралась и старалась обращаться с ней очень аккуратно.

В тёплом свете трепещущего огонька Хадрат развязала рюкзак и, откинув верхний клапан, первым делом обнаружила плотный свёрток, оказавшийся плащ-палаткой. У них в стае были такие — удобная штука, летом так и вовсе почти идеальная, если уж нет ни палатки, ни пещеры, ни ещё какого-то укрытия. Тот, кто собирал рюкзак, позаботился о ней — хотя она и не просила. И ничем поэтому этому кому-то не обязана! Тоже мне, изобразил тут добренького! Почему он не сказал? Почему они оба ничего ей не сказали?!

Этот вопрос буквально изводил её. Она не понимала эту парочку — начиная с того, зачем вообще было вмешиваться и тащить к себе незнакомого человека, и заканчивая тем, зачем было скрывать от неё то, что они волшебники. Особенно когда они поняли, что имеют дело с оборотнем… когда, кстати, это произошло? И как? И почему они взялись помогать тому, кого ищут авроры? Впрочем, ответ на этот вопрос Хадрат, в целом, знала: значит, сами были… или есть в такой же ситуации. Но вот как они узнали? Кто их предупредил? И кто они вообще такие, эти двое, живущие в лесу? Зачем они помогли ей?

Хадрат продолжала разбирать рюкзак, всё больше убеждаясь в том, что собрал его человек, отлично представляющий себе, что такое ночевать и даже жить в лесу. Даже еду ей с собой положили очень правильную: крупы, сухари, вяленое мясо, соль, сахар… даже шоколад. И ножи хорошие, и верёвки… котелок, опять же. И фляга, сейчас наполненная всё ещё горячим чаем. Видно, зачарованная: слишком много было того чая. И рюкзак был тоже явно зачарован: слишком много в него вмещалось, а сам он был излишне лёгким. Разложив все вещи на траве, она мрачно уставилась на всё это богатство. В голове бился один вопрос: зачем? Вот им двоим это всё — зачем? Ну должна же быть какая-то причина.

Кое-как поев, Хадрат собрала рюкзак обратно, завернулась в плащ-палатку, улеглась и попыталась заснуть. Но сон не шёл: мысли так и крутились вокруг той странной приютившей её пары. А когда она всё же уснула, ей снился тот мужик и его жена, ведущие какой-то интересный, но совершенно непонятный разговор, и дом, почему-то украшенный гирляндами, словно к рождеству.

Проснулась Хадрат привычно на рассвете. Позавтракала, съев несколько полосок мяса, кусок сыра и немного сухарей, запила всё это чаем — и деловито огляделась. Что она должна гадать и мучиться? Пойдёт сейчас и спросит. Пусть ответят. Надо было лишь понять, куда идти, и это оказалось не так сложно: продиралась она через лес неаккуратно, и найти свои следы смогла не то что вовсе без труда, но и без особенных проблем.

К дому она вышла ближе к вечеру: следы следами, но она же не продиралась через чащу напролом. День был солнечным и тёплым, и окна дома были открыты, ясно демонстрируя, что внутри там кто-то есть. Хадрат пересекла двор, поднялась по ступенькам и решительно постучала в дверь. И когда она открылась, и Хадрат увидела перед собою мужика, она спросила — прямо и без всяких идиотских экивоков:

— С чего вы взялись помогать мне? Раз знали, что меня авроры ищут?

— Почему бы нет? — спросил тот без малейшего удивления. Ждал он её, что ли? Или, может, следящие чары навесил?

— Потому что так не делают, — раздражённо сказала Хадрат. — Не боялись, что я вас во сне прирежу?

Вопрос был, конечно, идиотский. Этот мужик вряд ли вообще кого боялся — такое в людях Хадрат чуяла.

— Нет, — ответил он. И спросил: — Войдёшь?

Она дёрнула плечом и молча прошла в дом, не снимая рюкзака. Мужик провёл её в пахнущую грибами и жареной курицей кухню, и Хадрат без приглашения уселась на табурет — а что, ей стоять столбом?

— Я хочу получить ответ! — потребовала она.

Он сел напротив и сказал:

— Я не видел смысла выдавать тебя, — сказал он. — Суд уже закончился. Зачем ты им?

— Суд закончился? — переспросила Хадрат. — И чем?

— Винда оправдали, — сообщил мужик. — Остальных отправили в Азкабан. Кому лучше станет от того, что ты отправишься вслед за ними?

— А как же справедливость? — спросила она так язвительно, как только могла.

— Я так понял, ты ничего не сделала, — ответил он. — Тебя держали, чтобы сдать при случае. Где ж тут справедливость?

— Я бы сделала, — буркнула она зачем-то. — Если б довелось.

— Почему? — спросил мужик, и Хадрат, сама не зная, почему, ответила:

— Потому что он мудак. Ваш Винд, — эту фамилию она почти выплюнула.

— Это ж не причина, — сказал мужик. — Если мстить всем мудакам, никого не останется.

Он сказал это так просто, что Хадрат почему-то стало почти весело, и она возразила:

— Он особенный.

Мужик скептично вскинул и свёл брови:

— Все особенные. Для кого-то. Ты голодная, наверное?

Он задал вопрос абсолютно тем же тоном, что и говорил до этого, и Хадрат от неожиданности призналась:

— Да.

— Обедать будешь? — спросил он, вставая и поворачиваясь к плите, на которой стояли кастрюля и сковорода.

— Не буду, пока не объяснишь, — упрямо ответила она, сглатывая наполнившую рот слюну.

— Хочешь, чтоб я объяснил — давай знакомиться, — ответил он, двумя лёгкими движениями палочки разжигая огонь в плите. А потом повернулся и посмотрел на Хадрат вопросительно.

— А то имя моё не знаешь, — язвительно сказала Хадрат.

— Я не спрашивал, — ответил он.

— Тебя же про меня предупредили, — издевательски напомнила она.

— Меня предупредили о не пьющем аконитовое оборотне, который может прятаться в лесу или в горах, — сказал он. — Я не спрашивал про имя.

— Кто предупредил? — она всё-таки не удержалась.

— Друг, — мирно отозвался мужик, и Хадрат точно поняла, что большего от него на эту тему не добьётся. Можно было начать спорить и опять поссориться, но толку всё равно не будет.

Ссориться ей не хотелось — ей хотелось, наконец, получить ответ на свой вопрос. Так что Хадрат просто демонстративно пожала плечами и сказала:

— Хадрат. Теперь объясняй.

— Уолден МакНейр, — ответил он, протягивая ей руку.

Хадрат замерла.

Это имя она знала — ну, ещё бы, его, наверно, знали все. Но она, в отличие от этих всех, должна была бы его знать не только по прошлогоднему судебному процессу и знаменитому броску кинжала, так эффектно оборвавшего жизнь… она уже не помнила, кого. Она должна была бы помнила его ещё со времён Грейбека — но не помнила. Хотя раз он был тогда среди лордовых Пожирателей, значит, она должна была его встречать. Хотя она была тогда подростком, а Пожиратели со стаей дела почти не имели…

— Ты же вроде бы герой, — сказала, щурясь, Хадрат. — Или ты их обдурил? Всех?

— Герой у нас Поттер, — усмехнулся мужик… МакНейр. — А я помилованный преступник. Чуешь разницу?

Сковорода уже вовсю шкворчала, и мужик, вновь повернувшись к плите, достал из шкафчика над ней две тарелки, погасил огонь и, наполнив их, поставил перед Хадрат щедрую порцию жареной курятины и овощного рагу с грибами. Потом и сам уселся за стол и кивнул куда-то в коридор:

— Если хочешь, руки можно вымыть там.

Хадрат руки мыть пошла, и пока мылила их, а потом держала под горячей струёй, думала о том, почему и куда пропала её злость.

— Почему вы не сказали, что волшебники? — спросила она, возвращаясь и принимаясь за еду.

— Сперва не хотели тебя пугать, — ответил он. — Я же знал, что ты в бегах. Вдруг ты испугалась бы и убежала. Мы не ожидали, что тебе вдруг станет так плохо. Пытались привести тебя в сознание, но в какой-то момент поняли, что не сумеем. Жену в ночь на полнолуние оставили в клинике — они все тогда дежурили. Тебя боялись.

— А ты с ней пошёл? — хмыкнула она. — Охранять всех от меня?

— Мы оставили тебе записку, но я собирался вернуться перед самым полнолунием, — сказал он. — Но не успел немного. Прости, — добавил он очень серьёзно. — Вышло скверно. Я когда тебя нашёл на цепи этой… — он покачал головой.

— А что делать было? — буркнула она, почему-то вдруг смутившись. — Я вас не хотела жрать.

Мужик… МакНейр тяжело вздохнул и даже вилку отложил. Хадрат хмыкнула.

— Я опоздал. Не важно, почему — но да, моя вина, — он глянул ей в глаза, и Хадрат сморщилась:

— Я тебя чуть не убила. Там, в пещере. Передумала, решив, что ты мог кому-то рассказать. Квиты.

— Полагаешь? — спросил он.

Хадрат не ответила.

Они замолчали, и какое-то время молча ели — а когда тарелки опустели, Хадрат вдруг спросила:

— А остаться зачем звал?

— Куда ты без палочки? — спросил он в ответ как о чём-то совершенно банальном и естественном.

— И, — помолчав, осторожно спросила Хадрат, — чего ты за это хочешь?

— Поможешь нам с дедом, — ответил он. — Дел здесь много, работы хватит.

— А, — она сглотнула, — твоя жена?

— Она целитель, — сказал он. — Работает в Мунго. Ей не до того.

Хадрат с подозрением уставилась на МакНейра, пытаясь понять, правда он не понял, что она в виду имела, или… или что? Но ответа так и не нашла — по его лицу вообще сложно было что-то прочитать.

И ей это, определённо, нравилось.

— Я думала, вы вдвоём живёте, — сказала она после длинной паузы.

— Дед сейчас на озёрах, — пояснил МакНейр. — Я его там и искал, чтоб вдвоём прийти к тебе перед полнолунием — не нашёл. И опоздал.

— Может, он будет против, — сказала Хадрат. — Чего зовёшь тогда?

— Не будет, — ответил он с уверенностью.

— Тогда ладно, — проговорила Хадрат с деланным равнодушием. — Могу и остаться.

— Славно, — улыбнулся он. — Комнату найдёшь?

— Где спала? Найду, — ей вдруг стало очень страшно и легко одновременно. Словно ей сейчас вот так вдруг зачитали приговор… или же она сама его и написала.

— Будешь чай? — спросил МакНейр мирно, и это ощущение развеялось. Хадрат кивнула, и он, отлевитировав тарелки в мойку, занялся завариванием чая, буднично заметив: — Надо будет завтра тебе вещи всякие купить. На смену. Да и осень скоро. Лучше бы у магглов, полагаю.

— Палочку бы где добыть, — сказала Хадрат, не знавшая пока, что ответить на такое… предложение. Купить вещи… никто и никогда ей никаких вещей не покупал. И это было до того странно, что она пока решила отложить обдумывание этого вопроса на потом. На вечер.

— Палочку на континенте купим, — сказал он спокойно. — Позже. Пусть угомонятся и прекратят тебя разыскивать активно. Потом сплаваем — тут недалеко. Через пролив.

Хадрат медленно кивнула, неотрывно наблюдая за тем, как МакНейр явно привычными движеньями заваривает чай, и как-то отстранённо подумала, что на месте его жёнушки ни за что не впустила бы в свой дом другую бабу. Тем более, если её самой постоянно нет на месте.

И о том, что всегда, на самом деле, предпочитала работать руками.