Симметричные жизни (джен)

При короле Эйгоне Четвертом Бринден Риверс был одиноким маленьким мальчиком в огромном замке. Его отец был королем, но Бриндену не дозволялось его видеть. Мать Бриндена молилась мертвому дереву, и у ее вечерних сказок был привкус преступлений Бракенов. Прочие люди всеми силами избегали его. Пурпурная клякса расплылась на его бледной коже, волосы походили на усохшую бересту, а глаза были красного цвета. «Чудовище», — шептались вокруг, когда он проходил мимо.

При короле Эйгоне Четвертом Эйгор Риверс был одиноким маленьким мальчиком в огромном замке. Его отец был королем — где-то там, очень далеко. Эйгора изгнали вместе с матерью, его дед и тетка были казнены, и теперь вечерние колыбельные отдавали горечью жестокости Блэквудов. Его волосы были чернее ночи, а фиалковые глаза походили на сумерки. Он проходил мимо людей как мимо грозовых облаков; так или иначе, он всем им отомстит.

Смерть старого короля свела их вместе, близ его кровати. Они ничего не говорили. Они не плакали. Бринден думал о черном мече и смотрел на своего старшего брата. Эйгор думал о черном мече и внезапно понял, что больше не ненавидит своего паршивого отца, нет, вовсе нет.

При короле Дейроне Втором Кровавый Ворон впервые влюбился. Один глаз у Ширы был голубым, другой — зеленым, а рот говорил ему лишь жестокие слова. Он узнавал имена прочих ее любовников и в конце концов знал все обо всех. Он верил в Старых Богов и в своего брата Дейрона. Он был готов убивать за них одним лишь взглядом. «Колдун», — шептались вокруг, когда он проходил мимо.

При короле Дейроне Втором Жгучий Клинок впервые влюбился. Один глаз у Ширы был голубым, другой — зеленым, и губы — точно бутон розы, но в нем она не нуждалась. Он приходил в ярость; его меч был единственным, ради чего он жил. Он не верил в богов, но мечтал о хаосе, оружии и боевых конях. «Действуй», — шептал он брату на ухо. Черный дракон был голоден.

На Краснотравном поле они сошлись лицом к лицу. Красное и черное, крылатый жеребец и бледный дракон. «Деймон умер», — сказал красный брат. «Как?» — «Я убил его». И тогда черный брат выбил ему глаз, а затем подобрал меч и растворился в тумане.

При короле Эйрисе Первом лорд Кровавый Ворон железной рукой держал королевство в кулаке. Его слово было законом, и прекрасная Шира наконец-то была рядом с ним. Он не верил решительно ни во что после того, как Дейрон умер по весне; ненависть была его единственной богиней, его тысяча глаз и один левый были устремлены за Узкое море. Когда он проходил мимо людей, никто не шептался — все боялись.

При короле Деймоне Втором Жгучий Клинок был изгнанником, таскавшим свой черный меч по всем четырем сторонам света. Он сражался за призраков и мечты о потерянном троне. Золотой плащ покрывал его стальную броню, которую он никогда не снимал. Далекие виды потерянной родины заполняли все его мысли; каждую ночь он вновь убивал своего красного брата. Он вернется, он поклялся в этом.

Когда черный дракон вернулся, они вновь встретились, лицом к лицу. Битва, победа — им обоим было без разницы. Важны были лишь сталь и кровь, красное и черное, гнев и ненависть. Летели куски плоти; очень скоро они остались почти обнаженными, испачканными в алой пыли. Жгучий Клинок упал на колени: он вернулся домой. Здесь он и умрет.

При короле Эйгоне Пятом мало кто вспоминал о Кровавом Вороне. Слава, мощь, титулы и богатство — он все потерял. Теперь он был такой же вороной, как и другие, бродившие по замерзшим лесам. Иногда он ловил себя на том, что думает о тех, кого оставил позади, и усмехался. Падал снег, синие глаза сверкали в ночи. Он все принес в жертву ненависти — и он позабыл о ней. Боги были здесь.

При короле Деймоне Третьем Жгучий Клинок был сломленным стариком. Он выжил в каждой битве, но забыл, за что сражался. Все они были мертвы — Деймон и его сыновья, даже его красный брат покинул его. Он умирал — одинокий, забытый, неизвестный, в чужой стране. Сейчас он боролся за последние крохи гордости. Покрыть его череп плавленым золотом! Даже мертвым он вернется, чтобы проклясть их!

На чардревном троне трехглазый ворон слушал песнь земли, псалмы веков. Ему снились призрачные лица — и золотой шепот, который вновь обещал: «Я вернусь, чтобы посадить сына Деймона на Железный трон, я вернусь! Я клянусь в этом!». Он так и не смог.

Не было могилы у Бриндена Риверса, Кровавого Ворона — бастарда, колдуна, альбиноса, зеленовидца, мастера над шептунами, десницы короля, лорда-командующего Ночного Дозора. Только корни нежно обнимали его, и его тело медленно таяло меж них.

Не было могилы у Эйгора Риверса, Жгучего Клинка — бастарда, рыцаря, мятежника, наемника, генерала в изгнании, сторонника Блэкфайров, основателя Золотых Мечей. Только прах на ветру и позолоченный череп.