На темной стороне (гет)

Осень 1996 года была довольно хмурой, а зима непривычно промозглой. Или так Нимфадоре только казалось. В кой-то веки пряничная деревенька Хогсмид ни капли не радовала Тонкс. Когда-то она бы многое отдала за то, чтобы проводить здесь все дни. А сейчас предпочла бы забиться в нору и не вылезать. Благо собрания Ордена проводились теперь довольно редко, и Снейпа она видела за всю осень от силы раза три. Люпин тоже не объявлялся. Где он торчал, знал один Дамблдор. Тонкс то и дело подмывало пойти к директору и в слезах излить душу. Он бы не оттолкнул, выслушал и обязательно утешил. Почти как отец или дедушка, которого у нее никогда не было. Своему отцу рассказать о том, что произошло, она не могла — Снейп ясно дал понять, что любые разговоры о нем могут поставить его под удар. Однако Дамблдор наверняка был исключением из этого правила. Победитель Гриндевальда...

Тонкс останавливало только одно: ей было невыносимо стыдно. Ведь она назойливо вешалась на шею человеку, которому была не нужна.

И самым мерзким оказалось то, что чем больше проходило времени, тем ниже она была готова пасть. Помани ее Снейп одним только жестом, она бы приползла, не задумываясь. Но Снейп ее не звал. На встречах Ордена он даже не цеплялся к ней. Просто не замечал, словно Нимфадоры и не существовало.

И иногда она буквально начинала сходить с ума. В свои выходные она часами обессиленно лежала на кровати, буквально чувствуя, как где-то за грудиной гноится глубокая рана. Тонкс казалось, будто она рассыпается на части. То и дело она думала о том, чтобы завести случайного любовника. Чтобы как в фильме, на который ее когда-то водил отец, — не знать ни имени, ни адреса. Только спонтанные встречи и отчаянная страсть, такая же сильная, как боль. И чтобы в финале этот человек застрелил ее, так и не назвав своего имени.

Но все мужчины, которых встречала Нимфадора, вызывали лишь отвращение. Все, кроме Снейпа, но ему было все равно.

С момента их последнего их последнего разговора у ворот Хогвартса прошло около семи месяцев. Теперь на собраниях Ордена Северус даже сидел в дальнем углу большого стола, а не как раньше, напротив. Тонкс сразу заметила эту перемену, равно как и то, что он снова уходил первым, но хлопка двери не раздавалось. Значит, Снейп опять повадился торчать в библиотеке Блэков. И иногда ей думалось, что он делает все это нарочно. Чтобы подать ей какой-то знак.

С другой стороны, Нимфадора понимала, что выдает желаемое за действительное, но все равно один раз все-таки не выдержала. В тот вечер Тонкс уже вышла за дверь, готовая исчезнуть прямо с порога, но в последний момент остановилась, развернулась и бросилась обратно. Ее тянуло туда, к нему. Терять было уже нечего, а в сердце теплилась надежда, что он этого ждет.

Лестница на второй этаж, проклятия с портрета миссис Блэк, темный коридор, тяжелая дубовая дверь в библиотеку...

Снейп стоял, склонившись над стопкой пыльных книг, и переписывал что-то в блокнот, но услышав шум, приподнял голову. Их взгляды встретились — леденящий холод.

— Что-то забыли, Нимфадора? — недружелюбно спросил он, убирая в карман мантии блокнот.

Тонкс буквально почувствовала его присутствие в своих мыслях, но не могла противостоять. Мерлин Всемогущий, как же она его хотела. В тот момент ей казалось, что нет человека прекраснее и желаннее.

Снейп скривил лицо в такой мерзкой ухмылке и с пренебрежением, если не с брезгливостью, сказал:

— Поразительно. Я думал, в тебе больше достоинства, Тонкс. Видимо, от Блэков тебе практически ничего не досталось.

Слова били, как пощечины. Так в порывах гнева и раздражения говорила ее мать.

— Плевать мне на фамильную гордость.

— Гордость? — Снейп иронично приподнял бровь. — Да ты не знаешь, что это такое. Ты же пришла умолять, чтобы я трахнул тебя.

Тонкс почувствовала, как кровь отливает от щек, и на мгновение прикрыла глаза. Он читал ее, как открытую книгу, только ничего не понимал в написанном тексте. Она бы никогда не попросила! Даже умирай она от желания, что на самом деле и происходило. Внутри все аж ныло.Но Снейп, видно, отследил и эту мысль.

— Думаешь, что ты не такая? — все с той же брезгливостью продолжил он. — Думаешь, что ты бы никогда так низко не пала? — и он сам медленно пошел ей навстречу. — Видимо, пора открыть тебе глаза. Ты ведь уже приходила ко мне и умоляла трахнуть тебя. Именно так. Именно такими словами.

— И что? Нашел в себе силы отказать? — она с трудом выдерживала его взгляд, обида ядом растекалась по телу. — Или уцепился за возможность покувыркаться с молоденькой дурочкой? На тебя же никто без Империо не посмотрит.

— Скажи еще, что я тебя заставлял спать с собой, — прошипел Снейп, продолжая пристально смотреть ей в глаза и изумляться: Она любила его! Это казалось ему невозможным, нереальным, но она любила. Тонкс не могла простить того, что видела тем вечером в Паучьем Тупике, но это нисколько не умаляло ее чувств.

— Скажи еще, что я не нравилась тебе.

Откуда, откуда в ней было столько смелости?

— Когда-то — да. Но мне это надоело, Нимфадора, — неожиданно буднично сказал Снейп. В азарте отслеживая ее больные места, он менял тактику, чтобы добить ее раз и навсегда.

Усмехнувшись, он подошел еще ближе и, наклонившись, прошептал на ухо:

— Хочешь, чтобы я тебя еще раз трахнул, измени внешность, — это был удар ниже пояса. — Ты ведь помнишь, как выглядит Нарцисса? Твоя тетка. У тебя же фотографическая память на лица.

Тонкс замерла в оцепенении. Это было несложно технически. Когда-то давно, будучи подростком, она много раз пробовала менять лицо, становясь тринадцатилетней копией тети Нарси, пока за этим занятием ее не застукала мать. Вместо того, чтобы поддержать и сказать дочери, что она красива в своем теле, Андромеда высмеяла ее неуклюжие попытки быть тем, чем Нимфадора не является.

Тонкс чувствовала, что это — дно, но, видимо, ей нужно опуститься туда, чтобы отрезать навсегда этого человека от своей жизни. Отсечь темномагическим заклинанием.

И она сделала это.

Снейп оценивающе провел пальцем по чужим губам и с презрением улыбнулся.

— Цисси никогда бы не вырядилась так безвкусно, но думаю, что трансфигурация такого уровня тебе недоступна, так что будем считать, что сойдет. Жаль, я раньше как-то упускал из вида этот твой дивный талант.

Он запустил руку в ее длинные белые распущенные волосы — складывать их в такие прически, как делала тетка, Тонкс и вправду не умела — сжал их в кулак и потянул вниз.

— На колени, — прошипел он.

Нимфадора подчинилась, неотрывно глядя ему в глаза и задаваясь — про себя — вопросом, на что еще был способен этот человек?

— Принимайся за дело.

Тонкс чувствовала, что проваливается в пропасть, но пути назад не было. Снейп не был возбужден. Однако подобные ласки никогда не подводили, хотя ей все-таки пришлось приложить немалые усилия. Она даже не понимала, почему делает это. Хотелось плакать и в тоже время сделать ему хорошо, хотя Тонкс понимала, что скорее всего возненавидит Северуса, когда все кончится. Но вскоре он довольно грубо отдернул ее и потащил к столу, куда буквально швырнул Нимфадору лицом вниз.

— С ума сойти! Да тебе нравится, когда с тобой обращаются, как со шлюхой, — выплюнул Снейп, вытирая об ее свитер влажные пальцы.

Казалось, лучше бы он ударил, чем превратил даже факт ее возбуждения в унизительную подробность. Однако на деле Снейп повел себя неожиданно нежно. По крайней мере, поначалу.

— Ты все еще любишь меня? — спросил он, не прекращая плавных, глубоких движений.

И Тонкс не знала, почему этот вопрос прозвучал даже хуже, чем все, что он говорил до этого. К счастью, ответа он не требовал.

— Все еще готова по щелчку лечь под меня? Выполнить любую мою прихоть? — и она поняла, что будет дальше, судя по действиям его пальцев. — Может, и зря я погорячился и отпугнул тебя.

Дальше Снейп, видимо, хотел сделать ей больно еще и физически, но ошибся. Это было то, что надо, чтобы хоть немного притупить другую боль. Тонкс не плакала, впиваясь ногтями в стол, и к своему ужасу, кончила. Снейпа тоже хватило не надолго.

Несколько мгновений он еще нависал над ней, прикрыв глаза и тяжело дыша.

— Теперь можешь бежать к Люпину и представлять меня, стоя перед ним на четвереньках. Он как раз на какое-то время покинул стаю себе подобных. Только запомни, после оборотня я никогда к тебе не прикоснусь, умоляй ты меня хоть на коленях, — и с этими словами он отступил на пару шагов, поправил свою одежду и, не прощаясь, ушел, громко хлопнув дверью.

* * *

На следующее утро, еще до завтрака, Снейп влетел в кабинет директора и со злостью швырнул на стол Альбуса небольшой ключ на цепочке.

— Две верхние полки в моем кабинете. Там, за рядом методических пособий. Все, что ваша душа пожелает. Яды быстродействующие, яды медленной смерти с пыточным эффектом, яды, порождающие перед концом приятные галлюцинации, яды, вызывающие мучительные видения, безумие или просто сон. Яды, действие которых я не успел изучить, — вся моя личная коллекция в вашем распоряжении. Берите любой, но увольте меня с роли личного палача.

— Северус, присядь, пожалуйста.

Но вместо этого Снейп подошел к окну и отвернулся от директора. От его пламенной тирады проснулись даже портреты в пыльных рамах.

— Я вижу, с тобой что-то происходит, Северус, — с сочувствием произнес Дамблдор.

— Я не хочу этого, Альбус, — уже спокойнее сказал Северус, по-прежнему глядя в окно. — Просто не хочу.

— Ты дал мне слово, но теперь не хочешь выполнять свое обещание, — мягко повторил директор.

— Я просто не могу.

— В этом случае Непреложный обет, данный Нарциссе...

— Убьет меня, — усмехнулся Снейп. — Если только вы не решите вашу проблему самостоятельно. Приятный, наверное, груз: чувствовать, что от ваших действий напрямую зависит чья-то жизнь? Хотя вам ведь не привыкать. — Снейп снова начал закипать.

— Мне казалось, мы это уже обсудили, мальчик мой. Это укрепит твою позицию в глазах Волдеморта и поможет выполнить то...

— Не надо! — резко оборвал его Снейп. И Дамблдор понял, что действовал слишком грубо.

— Ты сам говорил, что я не проживу дольше года. Значит, мне остается три-четыре месяца, не больше. Как и тебе, если ты не сделаешь этого, — очень спокойно сказал Альбус.

— Зато у меня будут эти три месяца, — так же спокойно ответил Снейп.