На темной стороне (гет)

— Почему ты не откажешься от занятий с Гарри? — не выдержала Тонкс, сидя на полу у ног Снейпа и делая вид, что читает. Она опять регулярно прокрадывалась в замок после ужина и пропадала в комнатах слизеринского декана до раннего утра. В те дни, когда Снейп давал уроки окклюменции, скверное настроение держалось у него довольно долго. Однако он никогда не прогонял ее. Тонкс уже знала, что самой приставать с расспросами не стоит, и просто была рядом, отсвечивая розовой макушкой, но иногда не выдерживала.

— Не могу. Директор попросил.

— Ну и что! — возмутилась она. — Ты сам не свой после этих уроков.

— Я слишком обязан Дамблдору, чтобы пренебрегать его просьбами.

Тонкс задумалась.

— Знаешь, это немного странно, все вокруг обязаны Альбусу. Рем тоже вечно долдонит: «Дамблдор столько для меня сделал, бла-бла-бла-бла».

— Так Люпин действительно ему обязан. Хотя, конечно, не настолько. Фактически, я обязан ему жизнью.

Снейп замолчал, но Тонкс не могла уняться.

— Это из-за того, что ты был Пожирателем Смерти?

— Нет, — ему не хотелось продолжать этот разговор, но Нимфадора смотрела на него во все глаза. Пришлось пояснить, иначе она нафантазировала бы себе лишнего. — Был момент, когда меня ничто не держало. Думаю, Альбус почувствовал это и повесил на меня долг, вынуждавший жить дальше. Только не нужно меня жалеть. Это было много лет назад, — и Снейп потрепал ее короткие ярко-розовые волосы.

Уроки с Поттером продолжались. Северус мрачнел. Нимфадора тускнела. Пока на одном из собраний в доме Сириуса не произошло странное.

Артур и Кингсли вели довольно скучную беседу о министерских делах. Суть разговора уплывала от Тонкс, и она то и дело переглядывалась со Снейпом, которому тоже, похоже, было скучно. Он сидел напротив нее, опустив голову так, что темные волосы спадали на лицо и рассмотреть, куда он смотрит, было не просто. Тонкс даже подумала, что затем он и не стрижется.

В голове стали всплывать воспоминания, одно за другим.

Ей пятнадцать, он снился ей, она боится, что может во сне заговорить и соседки по комнате узнают ее тайну… Ей шестнадцать, она еще ничего не знает о нем, но не может не думать, его образ волнует и возбуждает. Вот она стоит перед большой тяжелой дверью, и ей страшно, но не только... Нарываться на отработку она не хотела, но не знала, как отвлечь его, не дать прочитать мысли, которые она позволила себя на занятии.

Слышен звук шагов. Он идет, и холодеют пальцы. Теперь она уже драит котлы, боясь поднять на него взгляд, и чувствуя томительное волнение и желание — ведь в классе больше никого.

Очнувшись от наваждения, Тонкс изумилась, что воспоминания наполнены эротическими настроениями. Тогда, в шестнадцать, ей так не казалось…

Однако мысли будто против ее воли навязчиво возвращались к тому эпизоду.

Его руки… Его руки... Она не смотрит в глаза, только на его руки. Лицо и глаза слишком некрасивы, поэтому в лицо смотреть тяжело, а на руки можно… Он вертит перо и раздраженно вычеркивает строку за строкой, чудом не разрывая пергамент… «Мисс Тонкс, вы планируете провести в моем классе эту ночь?» — вкрадчивый, пугающий голос. Тонкс чувствует, как кровь приливает к щекам. «Имейте в виду, ночевать вы здесь будете одна. Я закончу через полчаса. Так что рекомендую вернуться с облаков». Тонкс, пристыженная, опускает голову и больше не глядя на него, чистит котлы, пока через какое-то время чуть ли не подпрыгивает от испуга. Снейп незаметно подкрался сзади и встал так близко, что она чувствует его спиной. Он склоняется над ней, заглядывая в пустой котел, и проводит пальцем по дну. Его длинные волосы щекочут щеку. Тонкс боится шелохнуться. Он слишком близко, практически прижимает ее к столу и шепчет… «Кажется, я запретил вам думать обо мне. Вы вынуждаете меня наказать вас в полной мере».

Опомнилась Тонкс, все так же глядя на сидящего напротив нее Снейпа. Он быстро отвел взгляд и что-то спросил у Кингсли.

Догадываясь, что все это значило, Тонкс вытянула под столом ногу и больно пнула Северуса несколько раз, пока тот, наконец, не вернул к ней холодный взгляд.

«Сволочь ты этакая. Что это было? Твоя работа?»

Снейп едва заметно скривил губы в улыбке и снова отвернулся.

— Прости, не мог удержаться, — объяснился он уже поздним вечером, когда она после службы пробралась в Хогвартс. — Очень хотелось попробовать. А ставить такие опыты на посторонних людях несколько неэтично и опасно.

Тонкс была поражена. А на ней, значит, можно?!

— Это то самое, что Темный Лорд проделывает с Поттером?

— Примерно.

— То есть, я сплю с Темным Лордом номер два?

— Увы, нет, — серьезно ответил Снейп. — Ему это удается на любом расстоянии, а я не могу без прямого зрительного контакта.

— Значит, это была не первая попытка? — Тонкс изумлялась все сильнее. Он действительно пытался повторять трюки Того-Кого-Нельзя-Называть!

Снейп многозначительно промолчал.

— Кстати, работа была топорной. Я сразу почувствовала неладное. В школе я боялась даже подумать о том, чтобы переспать с тобой. Только с тем, что я не могла какое-то время смотреть на твое лицо, ты угадал.

— Это ты мне сама сказала.

— И осталась жива?!

Ночью они снова занимались любовью. После Снейп, как обычно, разбирался со своим «сознанием», становясь холодным и отстраненным. Тонкс привыкла к этой странности, но все равно в глубине души чувствовала обиду. Никогда, ни разу он не уснул, обнимая ее. Всегда эта странная процедура, и рядом с ней оказывался чужой человек. В такие моменты ей становилось страшно. И одиноко. Снейп, видимо, понимал это и обычно ждал, когда она уснет. Но в тот вечер он был слишком вымотан и лег первым.

А Тонкс так и сидела на кровати, глядя в темноту.

Случай на собрании ее сильно насторожил. Он действительно был способен незаметно проникнуть в сознание и спутать нити мыслей и воспоминаний. В этот раз он не старался, и как сам позже сказал, рассчитывал на то, что она заметит. Но самым страшным было то, что теперь она не понимала, выдумана ли вся история или только ее финальная часть.

Зато в шестнадцать лет ей было совсем не страшно. Боялась Снейпа она только на первом курсе в Хогвартсе. Тогда ей казалось, что мерзкий профессор зельеварения гнобил ее сильнее других, на ее факультете так точно. И без того неуклюжая, в присутствии Снейпа она не могла пройти между столов, чтобы не задеть чью-то сумку или колбу, и хорошо, если пустую. Бесконечные отработки закончились в конце года сильной истерикой прямо после занятия. Кажется, даже слезы, лившиеся по щекам, обжигали. Она тряслась и только повторяла про себя: как же я вас ненавижу! Как же ненавижу! Надо вытерпеть еще шесть лет! Сдам экзамены и выскажу вам все в лицо!» Снейп тогда, видимо, почувствовал, что перегнул палку, и вдруг сменил гнев на равнодушие. Он практически насильно влил ей в горло успокоительное, а когда она перестала хлюпать носом, неожиданно сказал: «Зелья, трансфигурация, чары — это все не так важно. Это всего лишь предметы, которые молодые волшебники проходят в школе. А контроль над эмоциями — это то, что поможет вам в жизни или испортит ее, если вы не научитесь держать в узде ваш темперамент. Вы — не идиотка, Нимфадора. Но всегда будете ей казаться, если ваши волосы продолжат опережать слова».

Сколько времени она убила потом, учась держать эти самые волосы под контролем. Все мимо. Ну, значит, идиотка. Что ж с идиотки взять?!

После той сцены в его классе она перестала бояться. Хуже быть уже не могло. Ну бесит, ну называет, как назло, по имени, да еще и при всем курсе, но не убивает же. Ну подумаешь, опять отработка за то, что нахамила в ответ — нахамила, значит, посмела сказать, что его слова несправедливы. В конце концов, любая отработка закончится, и обучение в Хогвартсе закончится. Так прошел второй и затем третий курсы.

На четвертом случилась полная засада с преподавателем по ЗОТИ. На работу взяли пожилого аврора, причем свою ставку в Хогвартсе он решил совмещать с авроратом, что окончательно подорвало его здоровье. Волшебник отсутствовал на большей части занятий. Заменял его всегда Снейп. Так внезапно уроки стали интересными. Причем на этот раз мрачный, пугающий образ профессора как нельзя соответствовал предмету. На практических занятиях он и вовсе был похож на Дьявола на помосте театральной сцены. Демонстрируя заклинания, он всегда снимал мантию и даже его обычно сутулая осанка волшебным образом менялась. Движения его были точными и четкими, хоть и сильно замедленными. Тонкс, сама того не замечая, не могла оторвать от преподавателя глаз. Да и говорил он так, будто за его словами стояла большая практика. Постепенно она стала с нетерпением ждать уроков по ЗОТИ, хотя по привычке продолжала поносить Снейпа в коридорах вместе с сокурсниками. Пока однажды, войдя в класс, она не испытала неприятного разочарования, обнаружив за учительским столом болезненного аврора.

Весь урок она думала о Снейпе.

На пятом курсе преподаватель снова сменился, и новый профессор занятия не пропускал. С тоски Тонкс начала прислушиваться к Снейпу на зельях, но как ни крути, предмет ее не цеплял. Куда интереснее было смотреть, как он делает образцы зелий, что случалось, увы, не часто. В эти моменты он напоминал ей того человека, которого она видела на ЗОТИ. Хотя иногда профессор пускался в отвлеченные рассуждения и на зельеварении. Очевидно, преподавать защиту ему было куда интереснее, зелья он вел без огонька. А еще Тонкс поймала себя на том, что ей стало тяжело смотреть ему в лицо — слишком некрасивое, отталкивающее, с пустыми и холодными глазами, хотя говорил-то он безумно интересно и красочно. Ей казалось даже несправедливым то, что он был настолько некрасив. И Тонкс опускала взгляд на его руки… и не могла насмотреться. Но самым удивительным было то, что ее перестали задевать обидные комментарии преподавателя.

Однако заволновалась Нимфадора, когда Снейп начал ей сниться. Она не произносила это слово даже про себя, но, конечно, понимала, что происходит. А потом ее пригласили в Хогсмид в одно из воскресений. В «Трех метлах» было людно, и свидание с крайне положительным парнем с Когтеврана переросло в пьянку со старшекурсниками с Гриффиндора. Тем вечером Тонкс и услышала, что Снейп вполне мог оказаться не просто сволочным типом, но и не пойманным Пожирателем Смерти. А еще она узнала, что профессору вроде нет и тридцати лет, и, судя по всему, он умеет читать мысли. Информация свалилась на нее, как снежная лавина, хотя обо всем кроме возраста, она и так подозревала.

Всю следующую ночь она не спала, провалилась в забытье только на рассвете. А утром, столкнувшись с профессором Снейпом в Большом зале, Тонкс почувствовала, как внутри все сжалось и перевернулось от одного его взгляда, а сердце пропустило удар.

Отрицать было уже бесполезно.

Выудив у профессора Спраут разрешение в Запретную секцию, она пошла за литературой по легилименции. Читала она ночами, и то один раз была застукана соседкой. Пришлось частично соврать, что хочет узнать врага — профессора зельеварения — получше. И она узнала… По всем признакам, он действительно был легилиментом. И очень сильным волшебником, причем скорее всего темным. Листая книгу, Тонкс понимала, что ей никогда не будет под силу эта наука. Затем она перерыла все, что нашла о Том-Кого-Нельзя-Называть и о Пожирателях Смерти. А потом в гостиной Пуффендуя появились информационные листки о профориентации. По сути ей было все равно что выбрать, главное, чтобы высшие зелья требовались для будущей работы.

Аврорат так аврорат.

Однако нарисовалась еще одна проблема: проклятые зелья надо было подтянуть до высшего балла, иначе в свой класс Снейп бы не взял. А это пугало Тонкс куда сильнее всех Пожирателей, вместе взятых.

Мастера зельеварения намерение мисс Тонкс весьма удивило. Он высмеял ее прямо во время урока. Тонкс стойко перенесла очередную порцию ругани, просто слушая его голос и боясь поднять голову. Она и раньше, говоря с ним, смотрела в пол, но теперь зрительный контакт страшил ее по другой причине. Никогда, ни за что он не должен узнать! Только, может быть, перед смертью или вечной разлукой!

Но проблемы надо было решать, и она выбила у Спраут разрешение заниматься самостоятельно. На первые опыты декан, правда, приходила последить за девушкой-катастрофой. Но все шло гладко, и Помона расслабилась. Впрочем, в школьную программу и не входило ничего сверхсложного.

И Тонкс действительно делала успехи.

Одна.

В пустом классе.

При Снейпе все шло из рук вон плохо. Он грозил, что она не получит на СОВ и Тролля. Перед Рождеством на разговор к Снейпу ходила даже Помона Спраут. Она заверила своего бывшего ученика, что мисс Тонкс действительно справляется, и, очевидно, дело только в страхе перед ним самим, что не очень-то и удивительно. В качестве доказательств Спраут обещала прислать Тонкс с образцами зелий, которые она сварила при ней. Снейп отнекивался, но декан Пуффендуя была женщиной упертой. И в конце недели Тонкс послушно отправилась в подземелья.

— Профессор Спраут велела показать вам образцы, сэр, — сказала Тонкс, глядя в пол перед столом Снейпа.

— То есть, вы решили потратить не только личное время вашего декана, но и мое?

— Нет, сэр. Я знаю, что вы не просили этого делать, но я не буду обманывать моего декана. Могу вылить их в помойное ведро, если это вас устраивает.

— Минус пять баллов за дерзость, Нимфадора.

Тонкс пожала плечами.

— И вас не огорчает, что своей наглостью вы лишаете баллов факультет профессора Спраут? — насмешливо спросил Снейп, а Тонкс даже прикусила язык, чтоб не ответить, но не сдержалась. Необъяснимое желание провоцировать его разгоралось все ярче.

— Баллов наш факультет лишаете вы, сэр. А я всего лишь принесла вам зелья, но раз они не нужны, я пойду, извините, — и она рванула к выходу.

Снейп даже бровь приподнял, не ожидая такого поведения от ученицы, боящейся глаза на него поднять.

— Стоять. Если не хотите лишить Пуффендуй еще десятка баллов. Проверим, что у вас там, — как-то очень не по-доброму сказал Снейп и направился к ней.

— Зелья на стол.

Тонкс стала послушно доставать из сумки образец за образцом.

— И потрудитесь все-таки объяснить, какое растение укусило вас в теплицах, что вы решили пойти в аврорат? — ее зелья не интересовали Снейпа от слова совсем.

— Может, я хочу посвятить свою жизнь борьбе со злом, — бросила она.

Собственно, эта фантазия не оставляла ее ночами. Она, взрослая, красивая, как ее тетка Нарцисса, гонится на метле за Пожирателем Смерти. Они сражаются, и тот, в конце концов, ее ранит. Она падает с метлы на землю. Пожиратель почему-то решает проявить благородство и ловит ее перед самым падением. И вот она у него в объятиях, истекает кровью. Пожиратель снимает маску — о, ужас, это Снейп! Его противница слабо улыбается, признается ему в вечной любви и умирает на его руках — ранение ведь было смертельным.

— Как трогательно, — ледяным тоном сказал Снейп. — Таких, как вы, Нимфадора, убивают первыми.

Ей ужасно хотелось посмотреть на него, но она не решалась.

— Хотите спросить, почему? — Тонкс обалдела: он, в общем-то, читал мысли и без легилименции. — Несмотря на ваши периодические выходки, вы — правильная девочка. Вам будут очень тяжело даваться Темные искусства, а без них вы — никто против…

— Пожирателей Смерти? — тихо подсказала она.

— По официальным данным аврората, все Пожиратели Смерти пойманы или мертвы, — с какой-то странной интонацией произнес Снейп. — Но это не отменяет того, что в мире много сильных темных магов, и не все они ведут законопослушный образ жизни.

— Когда вы заменяли у нас ЗОТИ, вы ни разу не сняли с меня баллы за выполнение заклинаний… — тихо заметила Тонкс.

— В школьную программу не входит ничего из Темных Искусств, мисс Тонкс. Для вас они будут каждый раз мучительным испытанием.

Тут Снейп потянулся взять из ее рук флакон с зельем, которое она так и не опустила на стол, и коснулся ее ледяных влажных пальцев. Тонкс вздрогнула и выронила зелье.

— Скажите, Нимфадора, как вы собираетесь работать аврором, если не можете справиться со своим страхом перед преподавателем в школе?

Тонкс зажмурилась, боясь, что он заставит посмотреть в глаза, и все поймет.

— Невероятно, — заключил Снейп. — Ладно, идите. А не то еще скончаетесь от ужаса прямо здесь.

В следующий раз образцы зелий ему принесла Помона. Проверять он их не стал, картинно закатив глаза. И сказал, что ему вообще все равно, чем в свободное время занимаются пуффендуйцы. Однако это были только слова. Тонкс он отомстил на следующем же занятии, демонстративно отстранив от варки зелья. Якобы составляющие ядовиты, а раз она не может работать в присутствии преподавателя, значит, не будет работать вообще. Так она два часа просидела за столом в углу, наблюдая, как Снейп вел занятие.

Но, вопреки его ожиданиям, она справилась. Превосходно на СОВ по Зельям. Зато на экзамене по ЗОТИ едва не произошло страшное. Проглядывая программу и личные дела учащихся, экзаменатор попросил Тонкс продемонстрировать телесного Патронуса. В личном деле какой-то гад отметил, что она владеет этой техникой. Благо за неделю до экзаменов Тонкс тренировала чары, в том числе и заклинание Патронус, которое Снейп давал на четвертом курсе. Тогда у нее получился заяц, и это видел весь класс. А сейчас по пустой аудитории кружил ястреб. Тонкс похолодела, сразу догадавшись, откуда растут ноги у такой трансформации — птица определенно напоминала ей конкретного человека.

— Это проблема для вас? — деликатно спросил экзаменатор.

Тонкс замялась. Перспектива признаться при всем честном народе в том, что ее первая любовь — коршун из подземелий, мягко говоря, пугала.

— Нет, сэр… Дело в другом… — судорожно соображала Тонкс. — Я собираюсь поступать на аврора. А Патронус принимает разную форму для каждого волшебника, и я не хотела бы раскрывать его в присутствии большого количества людей. Если вы не против, я могу вызвать его в пустой аудитории специально для вас, сэр.

Вся экзаменационная комиссия уставилась на нее. Молчание прервалось внезапными аплодисментами. Так Тонкс сдала СОВ и получила первую рекомендацию в аврорат.

Шестой курс стал самым сложным. Занятия по Высшим зельям проходили теперь в узком кругу. Всего пятеро учащихся. Скрываться стало сложнее, и Тонкс решила сменить тактику. Она перестала прятать глаза, тем более смотреть на него хотелось нестерпимо. Его лицо, даже несмотря на пустой взгляд, больше не казалось таким уж неприятным.

— Где вы витаете, мисс Тонкс! Вы видели, что добавили в котел? — прошипел Снейп. — То, что вы сдали СОВ, не позволяет вам творить такое на моих занятиях.

Тонкс подняла голову и поразилась тому, как пронзителен был в тот момент взгляд Снейпа.

И она быстро вспомнила улыбку симпатичного однокурсника с Гриффиндора, его белые ровные зубы и расстегнутую верхнюю пуговицу на рубашке, темные волоски на груди… Снейп с нескрываемым презрением отвернулся, и Тонкс выдохнула. Это сработало! Только долго на одних зубах не выйдешь. И она стала искать, так как другие мальчики ее совершенно не интересовали. Как ни странно, ответ нашелся в спальне девочек. Вернее, на кровати ее соседки — броская, яркая книжка с обнимающейся парочкой на обложке. Любовный роман, который читала семикурсница Рейчел, был отвратительно глуп, пошл, но богат на тошнотворные сцены. Это сгодилось. Тонкс вспоминала строки из книги, представляя на месте героя разных парней. Один раз она, правда, не успела собраться, засмотревшись на Снейпа. Эти мысли он тоже прочел и не подходил к ней до конца занятия. Однако потом сеансы легилименции продолжились, пока однажды ей в руки не попала потрепанная папка с распечатками японских комиксов очень странного содержания. Картинки не двигались, очевидно, они были маггловские. Впрочем, если представить это в движении…

«Ладно. Если Снейп и после этого не прекратит свои попытки, то он сущий извращенец!» — решила Тонкс и припрятала картинку с изображением огромного осьминога и девочки в короткой юбке.

— Мисс Тонкс, скажите, зачем у вас на столе лежат три различных ножа? — с ядом в голосе спросил Снейп, и Тонкс моментально сообразила, что пользовалась для нарезки липкой дряни каким-то не тем. — Смотреть на меня, когда я с вами разговариваю.

Тонкс послушно подняла голову, вспоминая осьминога и девочку. Вспоминать пришлось, однако, долго, воображая развитие сюжета, потому что Снейп смотрел в глаза секунд тридцать. В конце концов, он поднял бровь и негромко произнес:

— Задержитесь после урока, мисс Тонкс.

Оставаться наедине с ним было прекрасно и жутко одновременно. Тонкс холодела от страха и восторга, но в этот раз дело, кажется, было совсем плохо, потому что он зачем-то повел ее в свой кабинет.

— Присаживайтесь, — спокойно сказал Снейп, и отвернулся, возясь с чем-то у небольшого шкафа. А после поставил перед ней чашку. Пар поднимался над темной жидкостью, отдаленно напоминающей чай. Вторую чашку он поставил на свой край стола и занял привычное место.

— Может быть, это вас немного успокоит, мисс Тонкс. Пейте. Это чай.

Нимфадора взяла чашку и подняла уже ко рту, но вовремя остановилась.

— Горячо, сэр. Я подожду пока остынет, — и поставила ее, не поднимая взгляда.

Минут пять они сидели молча. Снейп сверлил ее взглядом, она детально изучала пол. На шестой минуте он выдвинул ящик стола, достал небольшую книжку и положил перед ней.

— Изучите лучше это, чем ту дрянь, что вы продемонстрировали мне на занятии.

Тонкс глянула на знакомое издание «Окклюменция. Основы и совершенствование навыков» и улыбнулась.

— Я читала ее, сэр. Прошлой весной. Но такое мне не по зубам, способностей не хватает.

Снейп искренне удивился.

— Ого. Уж не от меня ли защищаться решили?

— Да, сэр. От вас.

Такого признания Снейп не ожидал.

— И что у вас не задалось с окклюменцией?

— Не знаю, сэр. Наверное, просто не хватает способностей, — кажется, она уже изучила детально каждую трещину на каменных плитах пола.

— Возможно, я бы мог научить вас, мисс Тонкс.

— Нет, не нужно даже попробовать. Я читала о методиках обучения и не хочу этого,— уперлась Тонкс, хотя каждые лишние пять минут рядом с ними были бесценны.

— Что же так усиленно скрывает в своем сознании шестнадцатилетняя школьница? — усмехнулся Снейп.

— А что так упорно хочет увидеть в сознание шестнадцатилетней школьницы взрослый мужчина? — Тонкс сама похолодела от вырвавшихся слов и от испуга посмотрела на Снейпа. Он сидел совершенно белый. Намек был слишком нехорошим.

— Простите, сэр. Я не имела в виду ничего такого. Я знаю, что вы — порядочный человек.

— Однако извиняться, похоже, стоит все-таки мне, — неожиданно выдал Снейп.

— Не стоит, сэр, — Тонкс чувствовала себя ужасно. — Вы просто такой человек. Не воспринимаете нас за людей, у которых есть свои чувства и достоинство, и гордость. А если и видите, что мы все-таки что-то чувствуем, считаете своим долгом ударить в это место, возможно, чтобы напомнить о том, что оно — слабое.

— Неожиданные выводы для ребенка.

Тонкс проглотила, что она уже почти совершеннолетняя.

— Я много думала о том, что вы сказали мне в конце первого курса. Хотя вы, наверное, и не помните.

Тут Тонкс забылась и поднесла чашку ко рту, но глотнуть не успела. Снейп выбил ее из рук. Фарфоровый край больно ударил по зубу, кажется, отколов крошечный кусочек. Но за это извиняться он и не подумал.

— Все-таки вам надо работать над рассеянностью. Вы же почувствовали неладное, я действительно подлил вам веритасерум. Однако вы сами тут же забыли об этом. Но успокойтесь уже, мисс Тонкс, — устало сказал Снейп. — Я всего лишь проверял свое наблюдение, что вы догадались о легилименции. Никакие секреты вашего сердца меня не волнуют.

Тонкс кивнула, хотя было как-то обидно.

— А как вы догадались, что я знаю, сэр? — спросила она.

— Вы не похожи на нимфоманку, Нимфадора. Хоть это слово и созвучно вашему имени, — снова наступил на больное Снейп.

— Я могу идти, сэр? — Тонкс встала.

— Да, мисс Тонкс. Кстати, я слышал о вашем выступление на СОВ по Защите от Темных Искусств. Вы произвели впечатление на комиссию, хотя я бы счел, что вы блефуете, если бы сам не видел вашего зайца.

— А может, у меня уже и не заяц, — бросила Тонкс, снова предусмотрительно уставившись в стенку.

— Скажите, мисс Тонкс, вам будет достаточно моего обещания, что я не буду больше лезть в вашу голову? — спросил вдруг Снейп, и она удивленно уставилась на него.

— Да, сэр.

Последующие полтора года он действительно не сверлил ее взглядом, хотя по-прежнему цеплялся при каждом случае.

Затем был выпускной бал, после которого она хотела признаться ему во всем и исчезнуть навсегда. Что произошло тогда, она не знала. И не представляла, что было потом и как вышло, что сейчас этот человек мирно спал рядом. Кажется, между той жизнью и этой была целая пропасть. Тот Снейп, которого она знала в Хогвартсе, был абсолютно равнодушен и смотрел разве что с раздражением и брезгливостью. Этот подпускал удивительно близко и целовал так страстно… хотя за все время ни разу не сказал, что любит.