На темной стороне (гет)

Мысль, с которой утром проснулась Нимфадора, была предельно проста: «Да пошел ты, Снейп, на хрен!!!»

Она сидела, свесив ноги с большой пыльной кровати под тяжелым старомодным балдахином и, как заклинание, повторяла: «Пошел на хрен! На-а-а хрен!!!»

Вчерашний вечер виделся ей абсурдным кошмаром. Жаль, нельзя самой себе стереть воспоминания, она бы не отказалась. Ей было даже не стыдно, нет. Чтобы стыдиться, надо об этом думать. А тут уж лучше сделать вид, что ничего и не было. Как это все вообще могло произойти!

Нет, с нее точно хватит. Безумие закончилось.

И прекрасно!

С такими людьми, как этот, нельзя иметь дело. Даже близко к ним подходить нельзя. Никогда больше!

Ту ночь она так и провела в доме покойного Сириуса. Поднялась в одну из пустых спален и долго лежала в темноте. По дому, шаркая тапочками, ходил домовой эльф. Он бубнил что-то под нос, кажется, бедняга думал, что разговаривает с покойной госпожой.

Жутко.

Этот дом был словно создан для того, чтобы его обитатели сходили здесь с ума. Потом эльф, кажется, заплакал. Тонкс так удивилась, что на какое-то время даже забыла о собственной «драме». На цыпочках, стараясь не выдать себя, она подошла к двери и прислушалась. Оказывается, даже такое мерзкое создание, как домовик Блэков, мог любить, горевать. Словом, испытывать чувства! Зато Снейп, наверняка, за свою жизнь ни слезинки не проронил. Сухарь чертов. Тонкс опомнилась, запрещая себе даже вспоминать о нем. И стала думать о Сириусе, однако мысли снова каким-то невероятным путем возвращались к бывшему любовнику.

А ведь покойный кузен предупреждал, что Снейп тот еще придурок. Ремус отзывался о Северусе деликатнее, но тоже в негативном ключе. Надо было их слушать и по родовой традиции замутить с родственником.

Потом Тонкс вспомнила проклятого боггарта. Их тут, видимо, расплодилась целая семейка. Не ровен час, еще одного встретишь. Ну, уж нет! Еще раз проверять, что у нее там в подсознании, она не планировала.

Нет у нее там нет ничего. Ни-че-го!

Пошел-на-хрен!

В конце концов, Тонкс слезла с идиотской кровати времен, кажется, королевы Анны и поплелась прочь.

— Позорное отродье чистокровной ведьмы, которая осквернила свой род, связавшись с грязнокровкой! — встретил ее портрет матушки Сириуса в холле.

— Заткнись! А не то спалю на хрен! — рявкнула Тонкс, ткнув в холст палочкой, и навсегда покинула дом на Гриммо, 12.

Пора было возвращаться домой. Однако уже перед самой дверью своей квартирки Тонкс вспомнила, что Снейп каким-то образом следил за тем, во сколько и с кем она приходила. Как это ликвидировать, Тонкс понятия не имела. Черта с два уберешь, что он там якобы с ее согласия навертел. Проще переехать. Или забить — пусть себе смотрит. Жаль, видеонаблюдения он себе не организовал, а то Люпина она теперь гарантировано к себе притащит, и не чтобы о высоком рассуждать!

Тонкс решительно повернула ключ. И сразу же пожалела об этом.

Порядок, наведенный в холле и в гостиной, неприятно резал глаз. Мама. Все-таки наведалась к непутевой дочери. Первым порывом было сбежать, но ей же все-таки не тринадцать! Тем более из кухни навстречу уже шла высокая женщина с тяжелым взглядом и каштановыми кудрявыми волосами.

— И часто ты не ночуешь дома? — вместо приветствия спросила мать.

— Не часто, мам.

—Ты ужасно выглядишь, — Андромеда осмотрела ее с головы до ног, без лишних слов выражая разочарование.

— Спасибо. Ты, как всегда, сама доброта.

— Это из-за Люпина?

— Я отказываюсь отвечать без присутствия своего адвоката, — устало сказала Тонкс и стала раздеваться.

— Твой отец полностью поддерживает мою позицию.

— Мам, можно я сначала в душ, а потом уже на допрос? — и она сбежала в ванную.

Как же ей не хотелось сейчас видеть мать. Тонкс, как никогда, нужна была поддержка, но как раз этого Андромеда дать ей и не могла. Напротив, Нимфадоре казалось, что мать всем своим видом напоминала, что никто с ней, рохлей, возиться не будет. Никому она такая не нужна.

Когда через полчаса Тонкс вышла из ванной, высушивая абсолютно серые волосы, Андромеда повторила свою фразу, но уже без вопросительной интонации.

— Это из-за Люпина. Я всегда знала, что это плохо кончится, и говорила отцу, чтобы он не прикармливал оборотня.

Тонкс закатила глаза, спорить было бесполезно.

— Мам, у меня все в порядке.

— Ничего не в порядке! Тебе надо уехать из Англии. Увольняйся с этой идиотской работы и отправляйся на континент.

— Как хорошо, что ты все за меня решила.

— Я вижу, что с тобой происходит! Ты изведешь себя, а он не стоит твоих слез, — очень категорично проговорила миссис Тонкс. — Мужчина, из-за которого женщина так выглядит, не стоит сожалений.

Тонкс усмехнулась. Хотела бы она в это верить.

— Я передам папе.

— Твой отец никогда не заставлял меня плакать. А с Люпином ничего хорошего тебя не ждет.

— Я не видела Рема уже несколько месяцев, — честно призналась Тонкс.

— Не лги мне, я знаю, что он в городе.

— Откуда? — удивилась Тонкс.

— Грюм предупредил. Он тоже за тебя переживает.

— ДА ВЫ ВСЕ С УМА ПОСХОДИЛИ, ЧТО ЛИ? ОСТАВЬТЕ МЕНЯ УЖЕ В ПОКОЕ! — закричала Тонкс.

Безумие какое!

Неожиданно, но Андромеда прекратила наседать, однако выдавить из себя нужные слова так и не смогла.

— Ладно, мам, — вдохнула Тонкс. — Давай закроем тему.

Андромеда долго внимательно смотрела на дочь, потом тяжело вздохнула и спокойно сказала:

— Пожалуйста, Нимфадора, пусть это будет кто угодно, только не Люпин.

— Может, мне в Снейпа тогда влюбиться? — бросила Тонкс. Ей хотелось снять с души этот груз, высказать все хотя бы в виде шутки.

— С тобой вообще невозможно разговаривать! — вспылила Андромеда.

— ВОТ И НЕ РАЗГОВАРИВАЙ, МАМА! — снова сорвалась на крик Тонкс. — Ты сюда полтора года не заходила, вот и не надо было начинать!

Андромеда сверкнула глазами, молча взяла свою аккуратно сложенную мантию и вышла, громко хлопнув дверью.

Тонкс хотелось сдохнуть.

Ну погодите, будет вам всем Люпин.

В глубине души Нимфадора понимала, что просто спустила на матери пар, а ведь та сама сделала шаг навстречу, кажется, первый раз со времен вступления дочери в орден Феникса.

Мерлин.... Чертов Феникс... Нет, на этот раз точно конец всему.

Придя в себя, Тонкс первым делом наведалась к Грюму. Проще всего оказалось сказать все прямо, но не называя имен.

— Я не хочу предавать общее дело и готова на любые задания, но, пожалуйста, поймите, я не могу больше сидеть с НИМ за одним столом.

Старик понимающе кивнул и похлопал ее по плечу, явно одобряя такое решение. Аластор симпатизировал Нимфадоре. Милая, веселая и, как ему казалось, невероятно талантливая. Он еще преподавал в училище, когда туда поступила Тонкс, и она сразила его сначала тем, что оказалась метаморфом, а затем своими отличными, иногда прямо-таки невозможными для ее данных результатами в учебе. Грюм понимал, что ждет Тонкс, свяжи она свою жизнь с оборотнем, и при всем уважении к Люпину тоже не одобрял их «роман».

Ремус, тем временем, действительно вернулся в Лондон, но еще не знал, что участь его была предрешена.

Тонкс сама заявилась в его конуру примерно через неделю. Соблазнить Люпина не составило труда. Он истосковался по людям и не мог скрыть своей радости, когда она пришла.

К огромному удивлению Тонкс, переспать с другим мужчиной оказалось не так уж и ужасно. И она захотела повторить это.

В другой раз ей удалось притащить его к себе на ночь. Конечно, это была откровенная месть, которая бонусом гарантированно сжигала мосты. Себе она пути назад оставлять тоже не хотела. Не после того, что произошло в библиотеке Блэков. Тем более, Рем, действительно, был очень неплох. Только целоваться с ним ей не нравилось, хотя в иные моменты она забывалась. Ну, и некоторые интимные вещи делать для Люпина ей не хотелось, благо, он и не просил.

Встречались они скорее редко. Приличную часть лунного цикла Ремус «болел» и предпочитал проводить время в одиночестве. Тонкс не возражала, стараясь даже не вспоминать, как в лучшие времена каждую ночь прокрадывалась в слизеринские подземелья. Иногда Люпин бесил ее тем, что вел себя не так, как ее прошлый мужчина. Нимфадора не хотела признавать, но Снейп как в воду глядел, когда заявил, что она будет думать о нем, занимаясь любовью с Люпином. Именно так и происходило. И поэтому ей захотелось, чтобы Ремус сделал то, на что никогда бы не пошел Северус.

Пусть и в шутку, но она спросила у Люпина, не хочет ли он на ней жениться. Ремус немного помрачнел и стал выдвигать довод за доводом против, хотя и уверял, что любит. Прежде Тонкс было все равно, замужем она себя никогда не видела. Правда, возможно, из-за того, что ее первая любовь всем своим видом олицетворяла вечное одиночество. Но сейчас ей было страшно. Тонкс хотелось гарантий, и она уцепилась за идею замужества. Как будто факт венчания мог что-то изменить в ее чувствах.

Люпин не врал, что со здоровьем у него было плохо. Ликантропия пожирала его изнутри. Не отрицай он так рьяно эту часть себя, возможно, все проходило бы проще. Но он начинал болеть задолго до полнолуния, а в последние дни он впадал в настоящую депрессию и даже чем-то напоминал ей Снейпа. После Люпин еще неделю приходил в себя, страдая чувством сильной брезгливости к себе и непонятной для Тонкс вины. Парадокс, но то, что изначально привлекало в нем Нимфадору, было для Ремуса слишком тяжелым грузом.

Глядя на все эти душевные терзания, Тонкс часто думала о Северусе. Тот никогда не отрицал своей страсти к Темным искусствам, хотя явно считал ошибкой вступление в ряды Пожирателей. Ну да черт с ним.

И тем не менее, Ремус любил Тонкс. Он не хотел связывать ее узами брака. Но после убийства Дамблдора сдался.

Родителям Нимфадоры пришлось смириться.